Следующий фрагмент
Ужаснись Нашего Гнева. Главы 99-100.epub
Ужаснись Нашего Гнева. Главы 99-100.fb2
Ужаснись Нашего Гнева. Главы 99-100.mobi
Жители Штормовых земель XIV
Середина 155 года от З.Э.
Разведчики Дондаррионов предупредили об отряде всадников, пересекающих границу. В спокойном вечернем воздухе заметили пыль от их стремительного приближения — путь лежал через ущелье с пологими склонами, усеянными огромными каменными глыбами выше всадника на коне. После этого на много лиг тянулись открытые поля, где их скакунам ни за что не догнать песчаных коней дорнийцев. Нападать было рискованно, но ещё опаснее позволить им пройти и снова месяцами гоняться за ними по пустошам. Никто этого не хотел, хотя решение ускакать так далеко вперёд, без поддержки основных сил, было… опрометчивым.
Именно в этом ущелье лорд Грейкэрн предложил устроить засаду. "Ради славы", — сказал он, ведь они "не получили своей доли" в Марках. Славы? Какая слава ещё оставалась? Лорды Марок попросили помощи против дорнийских налётчиков, и пустынные псы были усмирены — убиты или схвачены, ожидая своей участи от рук одного из своих. Долг, а не слава, привёл их сюда, но Грейкэрн видел лишь влияние и связи, которые приобретал, — или якобы приобретал, — лорд Витч, и жаждал того же. Возможно, он надеялся убедить лорда Сванна выдать одну из юных дочерей за наследника Грейкэрнов? У того целых четыре дочери, в конце концов, "есть из чего выбрать", как сказал Грейкэрн. Словно один из могущественнейших вассалов Ройса Баратеона выдаст одну из своих дочерей, которым не было и восьми, за наследника такого незначительного лорда, как Грейкэрн. Лорд Сванн скорее выдаст дочь за лорда из Простора.
Лорд Висп зашипел от боли и гнева при мысли о таких политических интригах.
Грейкэрн мнил себя невероятно умным, придумав способ использовать лорда Марок против лорда Витча и его растущего влияния в этой части Штормовых земель. Лучше приберечь это на потом, говорил он, когда вернёмся домой, но Грейкэрн и Гэйлвуд считали его глупцом. Их переговоры с лордом Баратеоном не увенчались успехом, поэтому настало время добиться хоть какой-то победы, а не оставаться просто помощниками в этом конфликте. Так что без его участия они устроили засаду, выбрав место слишком поспешно на его вкус. Своих людей он расположил как мог, укрыв за "естественными" нагромождениями камней и оставив два широких прохода, чтобы их не могли легко окружить. Другие лорды спешили на помощь, но находились слишком далеко позади — они ускакали вперёд "за славой", как говорил Грейкэрн.
В тусклом свете заходящего солнца, чьи лучи эффектно отражались от далёких горных пиков, отряд въехал в засаду, и ловушка сработала безупречно. Или сработала бы, не упусти дозорные Грейкэрна и Гэйлвуда из виду подробности о численности противника, движущегося по ущелью. Когда они выскочили из укрытий, быстро выстроившись молотом для удара по врагу, дорнийское войско быстро оправилось от неожиданности и развернулось к ним, почти сразу открыв стрельбу с коней и контратаковав мечами и копьями. Лорд Висп немедленно приказал своим людям вступить в бой, ибо, когда две силы сошлись напротив него, он понял, что числом они равны. Сотни дорнийцев против сотен жителей Штормовых земель — куда больше, чем они ожидали, но с его силами, ударившими во фланг, битва предстояла жестокая, хотя и заведомо выигрышная…
Полог шатра откинулся; свет факела на мгновение ослепил его, скрыв лицо вошедшего, пока глаза не привыкли к внезапному вторжению.
— Лорд Витч, — пробормотал он, удивлённый и отчасти успокоенный.
— Лорд Висп, — ответил юный лорд. В сумраке, даже при свете факела, он выглядел не мальчиком, а мужем. Тьма его фиалковых глаз словно поглощала окружающий свет. Даже его мерцающая тень казалась больше, чем должна была, с каждым мгновением заполняя всё больше и больше пространства шатра…
Затем старый лорд моргнул, и наваждение исчезло — никакого призрака Неведомого.
Должно быть, маковое молоко затуманивало разум.
— Насколько всё плохо? — спросил он.
Мейстеры осматривали его, и небольшая группа "лекарей" лорда Витча, хоть и не особо умелых, усердно помогала остальным, как могла. Местный септон совершал обряды над теми, чья смерть была неизбежна, и в мягком гуле лагеря слышались его воззвания к Семерым, особенно к Неведомому.
— Они сказали, что ваша жизнь теперь в руках богов, — тихо ответил юноша, вставляя факел в жаровню и садясь на дальнюю скамью. — Грейкэрн сломал ногу, когда его выбили из седла, а Гэйлвуд получил две стрелы в плечо, но оба должны поправиться. Однако я хотел бы поговорить с вами, пока не стало слишком поздно. — В его голосе не слышалось особого огорчения, но учитывая их историю взаимоотношений, никто не мог его винить.
— Да, да, конечно, — прошипел от боли лорд Висп. Он знал, что раны глубоки, и некоторые всё ещё кровоточили.
Повисла неловкая тишина — юноша смотрел на него с выражением, не вязавшимся с тем, что он знал о молодом лорде. Он слышал, что тот вежлив, добр и дружелюбен, но этот холодный, расчётливый взгляд, этот бесстрастный, едва заметный прищур, способный напугать слабых духом, тревожил его. Неужели юноша пришёл молча позлорадствовать над его участью? Знал ли он о его соучастии в том, что могло бы быть? Или это маковое молоко играло с ним злую шутку, разрывая разум на части, пока силы медленно, но верно покидали и тело, и мысли?
— Когда вы столкнулись с дорнийцами, что произошло? — спросил лорд Витч, нарушив тишину подобно удару грома.
— Пусть и с предупреждением разведчиков Дондаррионов… мы не ожидали такого количества и такой скорости. Четыре, почти пять сотен наших против четырёхсот дорнийцев? Тяжелая битва. Но за нами. С нашим фактором внезапной атаки и их замешательством. У нас были доспехи, впервые местность была на нашей стороне, мы знали об их приближении и окружили их сразу — классический случай недооценки противника.
— Полностью окружили?
— Не больше пяти всадников вырвались из той бойни, а когда петля затянулась окончательно — уже никто. Эх, если б мы только проверили свою гордыню перед боем… но увы.
— Был ли среди них Альфрид Сэнд? Среди мёртвых или сбежавших?
— Нет. Кто бы ни вёл их, он, должно быть, ушёл с той горсткой. Если это был он — что ж, уже второй раз ускользает из наших рук. Вряд ли рискнёт в третий, если это и правда был он — дорнийцы сочтут его проклятым. Если это был тот бастард, мы его больше не увидим.
— Будем надеяться, что либо он не причастен к этому, либо среди мёртвых, хотя последнее ещё предстоит выяснить. — Молодой человек потёр шею, словно скидывая тяжкий груз. Одной из немногих неудач юноши в этой злополучной кампании стало бегство того бастарда. Учитывая его иные успехи, это скорее рана гордыне, чем что-то действительно серьёзное. — Что случилось после того, как те немногие сбежали?
Висп горько усмехнулся — мысль о скорбящей семье отравляла вкус победы:
— После того как мы их окружили, мы построились и сделали то, что умеем лучше всего. Мы сражались, истекали кровью, умирали и убили их всех до последнего.
— С большим трудом, как я вижу, — отозвался лорд Витч. — Даже с превосходством в числе и доспехах вы потеряли множество людей.
— Ты и половины не знаешь, Витч. Эти дорнийцы, когда загнаны в угол, дерутся как бешеные змеи, а эти — особенно. Сколько ни коли их, сколько стрел ни всаживай — всё равно могут ударить в ответ. Я видел, как они пронзали умелых рыцарей сквозь шлемы, даже когда другие отрубали им конечности или насаживали на мечи. Словно знали, что обречены, и стремились утащить нас всех с собой прямиком в семь преисподних. Ни один не сдался, хотя мы кричали, чтобы бросали оружие. Никогда не видел, чтобы люди сражались с такой неестественной слаженностью и безрассудной яростью — будто в них вселился какой-то тёмный дух.
Не говоря уже о бледности их кожи — он и не знал, что дорнийцы способны быть такими… белыми? Было что-то… тревожное в том, как жестоко они бились. Когда пути к отступлению не осталось, началась настоящая бойня — лошади падали под всадниками. Выбитых из сёдел либо затаптывали копыта, либо безжалостно закалывали враги, и по мере того, как петля сжималась, росли груды мёртвых и умирающих. Часто поскальзываясь на павших во время боя; прежде сухая земля пропиталась кровью и превратилась в красноватую грязь в последних лучах дня. Отовсюду по ущелью разносились крики и вопли убиваемых дорнийцев — словно призыв стервятникам и воронам явиться на пир, что ждёт их с рассветом.
— Вы с остальными потеряли не просто людей этой ночью, лорд Висп. Погибли жители Штормовых земель, чью смерть можно назвать напрасной. Множество добрых, верных людей, всю жизнь служивших вашим семьям, сгинули из-за этого безрассудного плана. Если бы вы сообщили о передвижении врага, мы могли бы скоординировать полное окружение с куда большими силами и подготовкой, возможно, даже добиться сдачи без необходимости такой бойни.
— Эх, парень… не напоминай и не сыпь соль на рану. Грейкэрн жаждал славы и загнал нас слишком далеко вперёд, — пробормотал он в ответ. — Я знаю, что слава нихера не стоит, если не доживёшь, чтобы ею воспользоваться. Нашим домам понадобятся годы, чтобы оправиться от этой "победы", и за это время вы вряд ли найдёте соперников в округе, «милорд», кхех. Власть перешла к тебе, мальчик. Так запомни, что здесь произошло. Не всегда нужна подавляющая сила, чтобы одолеть соседей — иногда достаточно, чтобы они совершили достаточно большую ошибку.
— Лорд Висп, несмотря на наши разногласия в прошлом, утешьтесь тем, что я не ищу от вашей семьи ничего сверх уже обещанного. Я бы не хотел менять нашу договорённость лишь потому, что вы оказались… в затруднительном положении.
Его мгновенное потрясённое молчание, вызванное чистым неверием, прервал смех, несмотря на то, как больно это было даже под действием макового молока.
— Я не немощный, мальчик, я, блять, умираю! Поймал стрелу в грудь и два удара в живот, и это только те, что помню! Доспехи не дали им проткнуть меня насквозь, но рёбра сломаны, и мейстер говорит, что внутри где-то кровотечение. Знаю, что у меня нет времени на красивые слова и заверения, просто скажи, что собираешься делать.
— После того как всё уладится, я отправлюсь домой. По пути навещу невесту, проверю, как продвигается строительство плотины, и вернусь в Штормхолл. К тому времени, как я вернусь, пройдёт почти год — за моё отсутствие многое будет сделано, нужно будет всё проверить. Может, даже посмотрю, как принц продвинулся в стрельбе из лука.
— И всё?
Он лжёт? Или этот мальчишка действительно настолько зе́лен в играх престолов?
— А должно быть что-то ещё?
Договоры бессмысленны, когда умираешь, да он и не планировал оставлять свою семью так скоро. Но замыслы людей — не более чем послесловие к воле богов, и он не встретится с Неведомым с таким грузом на душе, что годами терзал его. Встретив отца в следующей жизни, он, вероятно, получит трёпку… ну что, заслужил.
— У меня мало прав просить вас об этом, милорд, но, прошу, пообещайте мне кое-что.
— Что именно? Если вы просите какое-то чудодейственное лекарство, чтобы вылечить вас, боюсь, у меня нет такого эликсира.
— Лека?.. Нахуй лекарство. Пообещайте, что ничего не предпримете против моей семьи или родни. Я хочу, чтобы они оставались в безопасности, живые.
Фиалковые глаза лорда сузились:
— С чего бы мне давать такую клятву?
— С того, что я собираюсь рассказать тебе, мальчик. Я умираю, и всё ради "славы" завистливых людей, из-за глупости наших общих соседей. К чёрту их славу и жадность, я просто хотел увидеть, как моя дочь расцветёт материнской красотой и найдёт хорошую партию. Теперь я никогда этого не увижу. Не увижу, как у моего сына появятся дети, как мой племянник станет новым лордом Краггнером.
Лорд Витч зловеще молчал; его взгляд медленно наполнялся подозрением и сдерживаемым гневом, прежде чем он кивнул:
— Да, лорд Висп, честью моего дома и богами, старыми и новыми, клянусь, что ни моей рукой, ни руками тех, кем я командую, не причинится вред наследнику вашего дома или вашим родичам.
Следующий фрагмент