Выходя из здания, где еще недавно заседали старейшины, я внезапно ощутил знакомую волну проклятой энергии, стремительно приближающуюся ко мне. Этот поток силы был слишком узнаваемым, чтобы его спутать с чем-то другим. Но почти сразу же его источник замер, словно узнав меня и решив не приближаться дальше. Шаман, осознав, кто именно находился внутри, остановился за пределами здания, явно решив подождать. Я замедлил шаг и прищурился.
Почему она здесь? Единственные, кто знал о моем плане, были Нанами, Сёко, Кокичи и Маки — все, в ком я был уверен. А значит, кто-то из них играет на два фронта? Хм, нет, не думаю. Не стоит разбрасываться подобными предположениями, когда их источник находится всего в нескольких десятках метров от меня.
— Я думал, ты уже покинула город, — произнёс я, перешагнув порог и встретившись взглядом с той, чья энергия была мне так знакома.
— У меня осталось ещё пару незавершенных дел, — вальяжно улыбнулась Мэй Мэй, её голос звучал спокойно, как и всегда. Она перевела взгляд на поднимающийся из здания дым. — Хотя теперь, вероятно, я их уже не завершу.
— У тебя отличные связи, — усмехнулся я, отмечая про себя, что она появилась именно в тот момент, когда старейшины собрались вместе. Случайность? Вряд ли.
— Мой информатор далеко не так эффективен, как твой, — ответила она, слегка покачав головой, словно её это даже забавляло.
Между нами повисло молчание. Обычно спокойное и естественное, оно вдруг стало тяжёлым, словно давило на нас обоих. Я не знал, как его прервать. Мы стояли друг напротив друга, и казалось, что между нами выросла невидимая стена, в которой, в отличие от обычного, не было ни двери, ни окна. Обычно у нас с Мэй Мэй не было проблем с разговорами, но сегодня… Сегодня всё было иначе.
Честно говоря, после того как мои отношения с Маки стали серьезными, я уже не хотел навязываться Мэй Мэй. К тому же сейчас, после всего, что произошло, я не был в настроении для разговоров. Не то чтобы я не был рад её видеть — нет, дело было в другом. Я только что заживо сжег почти дюжину людей. Но даже несмотря на то, что это были старейшины, которых я ненавидел, меня всё равно беспокоило полное отсутствие эмоций по этому поводу.
И нет, я не нытик, который жалуется на трудности жизни. Просто, мне кажется, это довольно логичным — задуматься о том, что, возможно, стоит почувствовать хоть что-то — когда убиваешь людей, даже если они твои враги. Сожаление, удовлетворение — хоть что-то. Но нет. Внутри была пустота. А ведь я — “Пиромант”, который всегда наслаждался зрелищем пламени, тем, как оно поглощает и разрушает всё на своём пути. Но на этот раз не было ни привычного восторга, ни чувства выполненного долга. Абсолютно ничего. Это равнодушие было столь тотальным, что оно само по себе становилось пугающим.
Забавно, как иногда мы ищем смысл в своих действиях, пытаясь оправдать свои поступки или хотя бы объяснить их себе. Мы находим оправдания в мести, правосудии, в поиске порядка. Но сегодня я понял, что все эти слова — лишь красивая оболочка. Всё, что остаётся, — это голая реальность, в которой эмоции не всегда играют ту роль, которую мы им приписываем.
Но что больше всего выбивало из колеи, так это то, что я думал, что уже давно принял свою тёмную сторону. Впрочем, в своё оправдание могу сказать, что сегодня я впервые осознанно убил так много людей за раз.
— Обычно ты куда более разговорчив при встрече со мной, — начала Мэй, не убирая с лица своей привычной, почти дразнящей улыбки.
— Времена меняются, — я лишь обыденно пожал плечами, не вдаваясь в подробности.
Я уже решил, что не буду навязываться этой женщине, и, даже больше, не собирался продолжать наши с ней отношения в том виде, в каком они были раньше.
— А ты повзрослел, — Мэй окинула меня внимательным взглядом, словно что-то оценивая. — Раньше ты мне нравился больше.
— Раньше ты мне тоже нравилась больше, — ответил я с лёгкой ухмылкой, но вдруг вспомнил наш старый разговор и продолжил: — Однако, мы оба взрослые люди и знаем, как разделять личную жизнь от работы, не так ли?
— Использовать против меня мои же слова? Туше, Сукэхиро, туше, — Мэй прищурилась, её глаза сверкнули хитрым огоньком.
Она явно не была довольна тем, как резко я прекратил наши отношения. Но я не чувствовал вины и не собирался оправдываться. Мэй Мэй — женщина, которая знала, чего хотела, и не боялась этого добиваться. Впрочем, я тоже давно решил, что не буду привязываться к тем, кто не намерен привязываться ко мне.
— Мэй, ты ведь знаешь, что я не держу на тебя обиды, — я посмотрел на неё, стараясь быть честным. — Я прекрасно понимаю, как с твоей стороны выглядели бы наши отношения.
— Нестабильными и незрелыми, — выпалила Мэй, её слова прозвучали резче, чем она, возможно, намеревалась.
— Можно было и не произносить это вслух, — я хмыкнул, пытаясь смягчить тон.
— То, что ты не обижаешься на меня, не значит, что я не обижаюсь, — Мэй посмотрела мне в глаза, и я увидел в них что-то, что раньше не замечал.
— Даже не начинай, — я лишь покачал головой, удерживая её взгляд. — Уж кто-кто, а тебе не на что обижаться. Может, ты немного недовольна, что я так просто соскочил с твоей “удочки”, но не больше.
Она на мгновение замерла, словно обдумывая мои слова, а затем кивнула.
— Ты слишком хорошо меня знаешь, — Мэй внезапно улыбнулась, её уверенность пробивалась сквозь эту улыбку. — Уверен, что на этом всё? Между нами всё-таки была искра.
— Искра? И сколько в долларовом эквиваленте эта искра стоила? — я усмехнулся, слегка наклоняя голову набок и прищурив глаза.
— Около сотни миллионов, может больше, — Мэй небрежно улыбнулась, выдавая информацию, о которой никто кроме меня не знал.
— И откуда ты знаешь об этом? — я покачал головой и вздохнул, зная, что когда дело касается денег, эта женщина всегда в курсе всего. Её осведомлённость порой была просто пугающей.
— У меня свои источники, — её голос был как всегда загадочен, а в глазах мелькнуло что-то почти игривое. — Но, знаешь, будь дело только в деньгах, я бы не заводила этот разговор… В конце концов, если бы всё сводилось лишь к материальной выгоде, я бы с лёгкостью согласилась на роль любовницы. Ведь ты в курсе, что любовницы обычно получают от мужчины больше дорогих подарков, чем жёны? — её слова прозвучали почти игриво, но в них скрывался более глубокий подтекст.
Я не смог сдержать смех, услышав её. Это была классическая Мэй Мэй — уверенная, всегда умеющая повернуть ситуацию в свою пользу, даже если в глубине души её что-то и беспокоило. В её словах звучала лёгкость, но я видел, что она недовольна тем, как сложились наши отношения. И всё же она оставалась верна себе, грациозная и независимая, несмотря на всё.
— Похоже, тебе слишком сильно нравятся парни помоложе, — я решил сменить тему, с лёгкой усмешкой возвращаясь к её первоначальному заявлению.
Мэй Мэй тоже усмехнулась, но в её взгляде всё ещё оставалось что-то скрытое и едва уловимое.
— А ты, похоже, не против женщин постарше, которые знают, чего хотят от жизни, — её голос прозвучал с лёгкой издёвкой, но при этом в нём была та самая тёплая нотка, которая всегда заставляла меня улыбаться.
Честно говоря, эта женщина была слишком заманчива и соблазнительна, чтобы не поддаться её чарам. Даже сейчас от неё исходила аура опасного очарования, способного пленить любого. Но, несмотря на всю её привлекательность, в глубине души я знал, что она не станет той, кто останется рядом, когда я окажусь на самом дне, совершенно один. Этот холодный реализм уже проявлялся сейчас, когда разгоралась война, а она продолжала вести себя так, будто её это вовсе не касается. Она словно забыла, что тоже является шаманом, связана с этим миром. Возможно, однажды она и примет участие в решающей битве против Сукуны, но до того момента её присутствие будет лишь призраком — незримым и далёким.
Даже сейчас, несмотря на нашу так называемую искру, она пришла не для того, чтобы навестить меня, а чтобы подготовиться к своему “переезду”. Это многое говорило о её приоритетах. Она всегда стремилась держать дистанцию, оставаться на безопасном расстоянии как от опасностей, так и от меня. В отличие от неё, Маки не раз показала, что готова идти до конца, независимо от того, чем это закончится. Мэй Мэй же была, словно тень, грациозно скользящая по границам конфликта, но никогда не ныряющая в самую его гущу.
Да, она была настоящей сиреной…