На том конце линии наступила долгая пауза. Настолько долгая, что я успел пробежать два квартала, сжечь какого-то жалкого проклятого духа второго ранга и снова оказаться на очередной безлюдной улице.
Хм… куда теперь?
— Ну, Кокичи, я ведь не отстану. Ты же это понимаешь?
— К сожалению, — тяжело вздохнул он в ответ.
— В таком случае, я жду, — ухмыльнулся я, приземляясь на фонарь, на мгновение балансируя на одной ноге, а затем прыгая на крышу соседнего здания. Мои движения были лёгкими и плавными, и через пару мгновений я уже бежал по крышам, продвигаясь в сторону очередной цели.
Может, я и не мог, а точнее, не должен был использовать своё "Усиление", но это не значит, что я был лишён всех преимуществ бытия шаманом. Я всё ещё мог усиливать свои прыжки и придавать себе ускорение с помощью проклятой энергии. Каждое моё движение было словно контролируемый взрыв, позволяющий мне выстреливать вперёд, как ракета. Да и сверхъестественное телосложение, которое я обрёл благодаря пути "Красного Священника", превратило меня в нечто большее, чем обычного человека или шамана. Скорость, с которой я мчался по улицам и крышам, даже без использования проклятой энергии, не уступала синкансену.
— Ну, это… — Кокичи замялся, как будто его застали врасплох. — Нормально?
— Это утверждение или вопрос? — я поднял бровь, приземлившись прямо на дороге, посматривая по сторонам, после чего двинулся вверх по улице.
— Понятия не имею, что тебе ответить! — выпалил Кокичи, его голос прозвучал как-то обиженно. — Ты же знаешь, какой я человек, и всё равно задаёшь такие вопросы!
— Ну, мне скучно, — ответил я с ленивой усмешкой, сворачивая за угол и замирая на секунду, чтобы проанализировать следы проклятой энергии поблизости. — Да и радио из тебя так себе, так что развлекаюсь как могу.
— Как же ты бесишь, — раздражённо вздохнул он.
— Рад служить! — ответил я с улыбкой и вновь сорвался с места, прыгнув на крышу.
Кокичи на том конце линии несколько секунд молчал, а затем заговорил, немного тише:
— Мива… Знаешь, я вроде спокоен, но… мне кажется, что я… — он запнулся, явно подбирая слова. — Я не достоин девушки вроде неё.
Я остановился на крыше какого-то безымянного здания, вздохнув:
— Ну, она и вправду миленькая, не спорю, — заметил я, пытаясь не насмехаться над его неловкостью. — Но и ты, знаешь ли, тоже не так уж плох. Лицо после того, как Махито "поработал" над твоей внешностью, стало довольно приличным. До этого ты был так себе. Даже на улицу выходить не мог…
— Пошёл нахер, — коротко выпалил Кокичи.
— Сам пошёл, — весело хмыкнул я и снова прыгнул вперёд, переходя на другую крышу.
— Я говорю не о внешности, — продолжил он, слегка раздражённо. — Я про её личность. Человек вроде меня… Такая добрая, старательная, заботливая и смелая девушка, как Мива, заслуживает кого-то намного лучше, чем я.
— Кто-то тут явно по уши влюблён, — хмыкнул я, слушая град комплиментов, которые он высыпал на Миву.
— Заткнись, — проворчал Кокичи, но я почти мог слышать, как он улыбается, несмотря на своё раздражение.
— Чувак, ты просто должен сделать шаг вперёд, — ответил я, перепрыгивая на очередную крышу. — Прекрати ходить кругами, будто перед тобой бомба, которая взорвётся, если сделаешь неверное движение. Ты же не на поле боя!
— Любовь — это война, — буркнул Кокичи таким тоном, будто цитировал древнюю мудрость.
— Ну, тогда мой член — это дуло танка, — хмыкнул я в ответ, даже не думая скрывать свою самодовольную ухмылку.
— Ты же понимаешь, как мерзко это звучит? — в голосе Кокичи слышалось искреннее недоумение.
— Зато я хотя бы не ною о том, какой я "ущербный" и прочий бред, — я пожал плечами, словно говоря: "Ну, что поделать?" — Эта девушка тебе нравится, а ты нравишься ей. Если у тебя нет смелости сделать первый шаг и вместо этого ты пытаешься найти отговорки… ну, какой из тебя мужчина?
— Слишком много токсичной маскулинности в одном предложении. Нет, в двух, — поправил он с едва скрытым сарказмом.
— Вот опять, — закатил я глаза, драматично вздохнув.
— Что опять? — Кокичи явно не был в настроении играть в мои игры.
— Ты снова отмазываешься и отшучиваешься от темы, которая тебе неудобна. Давай уже, сделай что-нибудь конкретное! — я специально перешёл в наступление.
— Кто бы говорил, — пробормотал Кокичи с недовольным тоном, как будто он был главным героем трагедии, а я — злодеем.
— Мне можно, — заявил я с наглой уверенностью. — Я ведь шаман особого ранга.
И "Провокатор"…
— В таком случае я предатель, — мрачно отозвался он, явно придавленный тяжестью своего "титула".
— И это причина, по которой ты не решаешься сделать шаг вперёд? — искренне поинтересовался я.
Наступила короткая пауза, во время которой я был уверен, что Кокичи замутился и громко вздыхает.
— Я… я до сих пор помню их лица, Сукэхиро. Особенно Мивы, — начал Кокичи после долгой паузы. Его голос стал ещё более мрачным, серьёзным, как будто эти слова были тяжелее, чем он готов был признать. — Конечно, в конце концов, они все простили меня, даже поняли… Но я не слепой. Я видел их взгляд. Видел это недоверие, это тихое, невысказанное разочарование. Да, они сделали вид, что всё в порядке, что это в прошлом. Но мне этого мало. Я не могу просто забыть. Не могу просто сделать шаг вперёд, будто ничего не произошло. Пока я не исправлю свои ошибки, пока не докажу, что я другой человек, что заслуживаю их доверия, я не скажу Миве, или кому-то ещё, о том, что чувствую. Это было бы нечестно — перед ней и перед самим собой.
Между нами повисло молчание. Но это было не просто обычное затишье в разговоре — это было молчание, в котором каждый из нас взвешивал свои мысли, как на весах, пытаясь понять, что сказать дальше, и нужно ли вообще что-то говорить. Этот момент тишины напоминал спокойствие перед бурей, когда ты точно знаешь, что стоит сделать всего одно неверное движение — и всё рухнет. Я почувствовал, насколько эта тема важна для Кокичи, даже находясь в сотне километров от него.
— Кокичи, ты — хороший парень, — произнёс я наконец, стараясь не разрушить эту хрупкую тишину слишком резко.
Я действительно так думал, а не пытался просто успокоить его. Кокичи был гораздо лучше меня, хотя сам бы он этого никогда не признал. Он всегда загонялся по поводу своих ошибок, думал о том, что его действия могли стоить кому-то жизни, или что его прошлое предательство отбрасывает тень на всё, что он делает теперь. Но правда заключалась в том, что он поступил правильно. Да, однажды он выбрал неправильный путь, но кто из нас не ошибался? Разница была в том, что Кокичи, в отличие от меня, искренне пытался исправить свои ошибки.
В конце концов, я ведь хотел, чтобы Маки приняла меня таким, какой я есть. Это было эгоистично с моей стороны — я просто хотел, чтобы она поняла меня, приняла мои решения, несмотря на их безумие. А вот Кокичи… он был готов пожертвовать своими чувствами ради Мивы. Он заботился о ней настолько, что предпочитал молчать о своих чувствах, вместо того чтобы рисковать её счастьем. Он хотел доказать не только ей, но и самому себе, что достоин её, что она не ошиблась в нём. Это было нечто иное, чем то, что я мог предложить Маки.
Может, это звучит детски, но иногда такие простые, наивные чувства показывают настоящую силу. И кто знает, возможно, Мива действительно ошиблась в Кокичи, когда поверила в него, когда доверила ему свои эмоции. Ведь он был предателем, который однажды выбрал личную выгоду. Но вот в чём суть: несмотря на то, что у Кокичи была возможность забыть о своих проступках, начать всё заново и жить нормальной жизнью, он не стал этого делать. Он выбрал искупление. И сделал это не только ради себя — не ради того, чтобы почувствовать себя лучше. Нет, он делал это ради тех, кого любил. Он хотел доказать, что кое-кто всё-таки был прав насчёт него… Он делал это ради Мивы.
И я уважал его за это. Кокичи был лучше меня. Я был готов признать это. Может, он сам бы посмеялся над таким признанием, но это правда. Его искренние усилия сделать что-то хорошее в мире, который давно потерял границы между добром и злом, делали его человеком куда лучшим, чем я когда-либо мог быть.
— И чтобы ты там себе не думал, — продолжил я, придавая своим словам больше веса. — Но ты заслуживаешь Миву. Куда больше, чем я заслуживаю Маки.
— Не говори так, — голос Кокичи раздался в наушнике, и в его тоне мелькнули усталость и грусть.
Но я не ответил. Не хотел. Слишком много мыслей путалось в голове, как запутанный клубок, который становился только плотнее от любого слова.
Слова. Слова. Слова. Они лишь сделали бы все только хуже.
Я сосредоточился на другом — на движении. На скорости. В этот момент казалось, что именно она была единственным смыслом моего существования.
Город подо мной проносился, как гигантский лабиринт теней и света, где каждое здание, каждый луч фонаря терял значение. Я летел вперёд, перепрыгивая с крыши на крышу, словно мои ноги и не существовали вовсе. С каждым движением моё тело растворялось в воздухе, сливалось с ночным Токио, который был не более чем декорацией. Проклятая энергия текла по венам, словно электрический разряд, наполняя меня силой.
Едва приземлившись на крышу, я тут же оттолкнулся, скользя по её краю, словно только что был частью этого здания. Следующий прыжок — и я уже на фонарном столбе. Столб глухо скрипнул под моим весом, но не успел накрениться, как я снова рванул дальше.
Ветер хлестал в лицо, но холода я не чувствовал. Мое сознание уже было сосредоточено на очередном проклятии. Оно спряталось в тени заброшенного здания, полагая, что останется незамеченным.
Фатальная ошибка…
Энергия внутри меня вспыхнула, и я вытянул руку. Из ладони вырвался огонь, формируясь в привычную мне сферу. Словно волк, сорвавшийся с цепи, она устремилась в сторону проклятого духа. Проклятие второго ранга даже не успело осознать свою судьбу, как уже исчезло. Огонь поглотил его полностью, не оставив и следа.
Город всё так же молчал.
Не останавливаясь, я подталкивал себя вперёд. Прыжок, толчок — и я снова в полёте, снова часть этой неутихающей гонки. Удар, поворот, рывок — и город превращается в сплошной туман теней и света, бесконечный и безразличный.
Следующая глава в понедельник вечером (где-то между 22:00 и 24:00), если нет, то сосал.