И снова здрасте. Возвращаюсь в строй, постепенно входя в режим написания глав. (+ в чат, кто уже переболел осенним гриппом)
Сегодня еще выйдет глава по магичке.
И да, теперь я сделаю график выхода глав таким — раз в три дня выходит глава по DxD, раз в два-три дня глава по магичке. Хватит уже вас мучить, пора и дозу дать…
Интересный факт — так как в Уракиото нет ни солнца, ни луны, то, как таковых, времени суток здесь тоже не существует. Вообще-то, судя по тому, что я прочитал, это правило распространяется почти на все искусственные миры. Привычный мне ритм дня и ночи, с его чередованием света и тьмы, там просто не нужен. Причина банальна: большинство сверхъестественных существ не испытывают той потребности во сне, которая есть у людей. Ёкаи и демоны, например, могут обходиться без сна от недели до нескольких месяцев. Другие, более сильные существа, такие как драконы и боги, способны бодрствовать годами, а некоторые — даже десятилетиями.
Единственным исключением можно считать детей, которым из-за процесса взросления необходим регулярный сон. Для них эта потребность остаётся столь же важной, как и для человеческих детей. К примеру, таким гибридам, как Акэно, нужен сон каждый день. Но когда она достигнет зрелости, её потребность во сне станет такой же, как у полноценного падшего ангела — раз в несколько недель.
А потому единственным способом понять, сколько прошло времени с тех пор, как я сделал первый шаг в библиотеку, оставались мои внутренние часы. Правда, с ними у меня, если честно, не всегда всё гладко. Эти "часы" имеют обыкновение барахлить, что, наверное, связано с тем, что я провожу слишком много времени за книгами. Но сейчас меня это не волновало. Я просто оставил все мысли о времени и с удовольствием погрузился в чтение.
Меня настолько захватила здешняя литература, что реальность словно исчезла. Страницы были насыщены тайнами, о которых раньше я мог лишь догадываться, а отсутствие дня и ночи создавало иллюзию, что я могу читать вечно. Но всё это продлилось лишь до того момента, когда за моей спиной раздался лёгкий, но весьма выразительный кашель, явно призванный привлечь моё внимание.
Я оторвался от книги и обернулся. Передо мной стояла та самая служанка, которая привела меня сюда. Её выражение лица было трудно понять: оно сохраняло нейтральность, но всё-таки глаза выдавали тонкую нить скрытой неприязни. Она переводила взгляд с меня на мою башню книг за спиной и обратно, явно не в восторге от того, что видела.
— Сколько прошло времени? — спросил я, вновь возвращая взгляд к книге, всё ещё чувствуя колючий взгляд служанки на себе.
“Полный список Святых Механизмов” — так называлась книга, которую я держал в руках. Уже одно её название звучало внушительно, но то, что я узнал из её страниц, превзошло все мои ожидания. Если говорить коротко, Библейский Бог подарил людям что-то настолько особенное и могущественное, что, случись это со мной, я бы сразу начал искать подвох. Артефакты, которые на пике своего могущества позволяют человеку, слабейшему виду в этом мире, на равных сражаться с богами и драконами… Звучит как какое-то клише из аниме, но, к сожалению или к счастью, я живу в этом аниме и мне придётся иметь дело с подобным лицом к лицу, а не лицом к монитору.
И ведь это ещё не всё. Меня куда больше поражает не суть этих артефактов, а то, что они были созданы одним существом — Библейским Богом. Каждое слово книги словно гравировалось в сознании, требуя переосмыслить прочитанное. Ведь если один Бог способен наделить людей такими силами, то насколько невероятной была его собственная мощь? Эти Святые Механизмы — не просто артефакты. Это символы абсолютной силы, которые не могли бы существовать без высочайшего мастерства в огромном количестве магических дисциплин и почти безграничных знаний.
А потому я не мог понять, по какой причине Библейский Бог так доверял людям, что отдал подобное оружие в их руки. Либо он видел в человечестве что-то, что другие существа упустили, либо был самым заядлым гиком за всю историю этого мира, который, пусть и разбирался в том, как сделать "джинчурики" для драконов и богов, но не разбирался в людях.
В любом случае, ясно одно — ни при каких обстоятельствах не злить этого старика… Эй! Ты ведь меня слышишь? Я буду хорошим мальчиком!
— Ровно шесть, — ответила служанка с бесстрастным выражением лица, игнорируя моё не самое учтивое поведение. — В человеческом мире сейчас два часа ночи.
— Если мне разрешили засидеться так допоздна, значит, я могу посидеть ещё пару часиков, — пробормотал я, не отрывая взгляда от книги.
Запихнуть собственного сына в Святой Механизм… Либо ты чокнутый фанатик, не знающий границ в своей одержимости, либо всё-таки обычный отец, потерявший ребёнка и, поглощённый скорбью, выбрал самый крайний способ сохранить его хотя бы в какой-то форме, даже если это означало сделать из него артефакт.
Обещаю, что использую слово "псих" в последний раз, обращаясь к тебе, и вот с этого момента я буду хорошим, так что не спускай на меня небесную кару.
— Госпожа Ясака сказала, что вы можете вернуться в библиотеку в любой момент, — ответила она, всё же не сумев сдержать едва уловимую нотку раздражения. — Однако госпожа Сэнко и ваша сестра попросили передать, чтобы вы возвращались и отдохнули. Иначе это будет ваш последний визит сюда.
— Что сказала моя мать? — спросил я, всё ещё не поднимая глаз от страниц.
О, ещё один интересный момент: за последние несколько столетий участились случаи, когда со Святым Механизмом рождаются гибриды, такие как Акэно. Можно было бы списать это на обычную аномалию, редкое исключение, скажем так, но есть проблема: таких случаев становится всё больше. Уже задокументировано несколько полудемонов, обладающих Святым Механизмом. А уж про перерождённых демонов и говорить нечего — их количество просто огромно и с каждым годом оно только растёт.
И это странно. Очень странно. Либо кое-кто наверху решил отдохнуть от божественных дел и отдал ключи от своей мастерской, либо ему стало абсолютно всё равно на то, что творится в мире. Хотя нет, это кажется абсолютно абсурдным. Как мог Библейский Бог, который сражался с демонами с момента их появления как вида, допустить такую ситуацию? С его точки зрения демоны всегда представляли угрозу, и я не поверю, что он бы позволил им владеть чем-то столь могущественным, тем более тем, что он когда-то подарил исключительно человечеству.
Здесь пахнет заговором, а заговоры я люблю.
— Ничего, — служанка ответила, сохраняя нейтральный тон.
Я ухмыльнулся, после чего наконец поднял голову и чуть повернулся в сторону кицунэ.
— Значит, либо эти двое блефуют, либо вы врёте.
Служанка моргнула, слегка нахмурившись, как будто не ожидала от меня такого ответа. Ну или просто не была настроена разбираться в моей логике — особенно учитывая моё поведение в доме её госпожи и возвышающуюся рядом книжную Эйфелеву башню имени Хатаро Орэки.
— Простите? — переспросила она, и я едва заметил, как её уши нервно дёрнулись.
— Томоэ не вправе такое решить без согласия матери, а тётя Сэнко выражается куда более элегантно и мягко, — объяснил я. — Так что, если тётя Сэнко и сказала что-то подобное, то уж точно не такими словами. А значит: либо вы врёте, либо они блефуют. И лично я склоняюсь к первому.
Служанка лишь пожала плечами, едва уловимо демонстрируя безразличие к тому, что я поймал её на искажении фактов. Пожалуй, она не видела в этом ничего предосудительного: в конце концов, её явно не выгонят за такую мелочь, а заставить надоедливого мальчишку следовать за ней — похоже, часть её ежедневных обязанностей, а возможно, ей даже доставило бы это какое-то удовольствие…
— Она это подразумевала, — с лёгкой улыбкой сказала служанка, делая вид, что еще пару секунд назад нагло врала мне в лицо.
— Но ведь сказала не это, — настаивал я с лёгким прищуром.
Служанка вздохнула, по-прежнему сохраняя свой бесстрастный вид, и пояснила:
— Госпожа Сэнко действительно попросила вас вернуться и отдохнуть. Она сказала: “Библиотека никуда не денется, а твоей высокопроизводительной вычислительной машине необходим отдых.”
Я усмехнулся, вспомнив наш утренний разговор, и почувствовал лёгкое тепло от её слов. Тётя Сэнко, как всегда, была тактичной и заботливой, а в её манере общения присутствовал особый шарм, который заставлял даже сухие замечания казаться заботливыми. У неё был уникальный стиль, в котором лёгкость и строгость всегда сочетались с изяществом.
— Она очень милая и заботливая, не так ли? — заметил я с лёгкой улыбкой, позволяя себе на мгновение отвлечься от чтения и взглянуть на служанку.
— Госпожа Сэнко является многоуважаемым представителем рода кицунэ, — кивнула служанка, явно довольная моими словами. — Она одна из немногих ёкаев, которая не занимает никакой политической или военной должности, но при этом пользуется глубоким уважением как в нашей фракции, так и за её пределами.
— В таком случае, думаю, мне следует её послушаться, — ответил я, мысленно закатывая глаза от её преувеличенного почтения. В этом доме, кажется, у каждого есть свой кумир: у моей сестры это Ясака, а у этой служанки — Сэнко.
— Рада это слышать, — отозвалась служанка с лёгким удовлетворением в голосе.
— В таком случае, не поможете мне убрать книги? — спросил я с невинной улыбкой. Мало того, что я напакостил, так теперь ещё и прошу за мной убирать… Разве это не вершина коварства?
— Конечно, — ответила служанка, улыбнувшись мне и оставаясь на удивление спокойной.
Судя по тому, как быстро и с какой лёгкостью служанка справилась с уборкой, я всё-таки просчитался — это её вовсе не раздражало… И чего я ожидал от служанки? Глупый я!
Мы довольно быстро справились, разложив книги по полкам и вернув библиотеку к её привычному, упорядоченному состоянию. Покинув библиотеку, мы двинулись по коридору в основную часть поместья.
Длинные, просторные коридоры, освещённые мягким светом из высоких панорамных окон, тянулись во все стороны, разделяя поместье на множество скрытых комнат и крыльев. Стены были украшены картинами, на которых красовались сцены древних сражений и величественные пейзажи, изображающие мифические земли и леса, утопающие в лунном свете. Пока мы шли, мимо нас проплывали свитки с изящными письменами, создающими впечатление древних знаний, запечатанных внутри. Некоторые из них, судя по тусклым отблескам магической ауры, явно обладали какими-то чарами, что лишь добавляло месту таинственности. Вдоль стен стояли статуи — образы величественных кицунэ и ёкаев, замерших в своём могучем облике. Их взгляды, казалось, следили за каждым моим шагом, напоминая о вековых традициях и власти, хранящейся в этом доме.
Шли мы молча, и я уже начинал поддаваться собственному воображению, как вдруг служанка заговорила:
— То, что вы устроили сегодня в библиотеке, было неуважительно, — после короткой паузы она добавила, сохраняя спокойный, но твёрдый тон. — Даже если госпожа Ясака и не показала вам своего недовольства. Поэтому прошу вас в будущем воздержаться от подобного.
Её слова, пусть и высказанные без намёка на упрёк, оставили ощущение, что границы в этом доме всё-таки существуют, и что служанка, несмотря на её вынужденное почтение к моей персоне, не собирается закрывать глаза на беспорядок, который я оставил.
— У меня ОКР, — я пожал плечами, совершенно не принимая её слова близко к сердцу и уж точно не собираясь выполнять её просьбу. Всё-таки подобные желания возникают у меня сами собой, и почему я должен их сдерживать по чьей-то просьбе? В конце концов, я просто раскладываю книги в определённом порядке, а не совершаю массовый геноцид или какое-то преступление попроще.
— И поэтому вы портите имущество госпожи Ясаки? — в голосе служанки зазвучала едва скрытая нотка раздражения.
Честно говоря, я прекрасно осознавал, что Ясаке подобное поведение могло бы не понравиться. Всё-таки это её дом, и она здесь хозяйка. Так что, если она лично попросит меня не устраивать такие "архитектурные эксперименты", я действительно воздержусь от подобных выходок. Ведь, как ни крути, я гость в её владениях, а значит, должен проявлять хотя бы каплю уважения к её правилам и обычаям.
Однако мне почему-то кажется, что для неё, как для челове… как для ёкая её положения, это всего лишь капля в море, на которую она просто махнёт рукой. Конечно, будь я взрослым и позволял бы себе подобные действия, это, вероятно, был бы мой последний визит в библиотеку. Со стороны ёкаев такое поведение могло бы показаться неуважением или, хуже того, проявлением элементарной невоспитанности. В общем, я на полную использую социальную привилегию бытия ребёнком.
— Я же сказал, я "болен", — ответил я всё с той же непринуждённостью. — Конечно, "библиомания" — это не СПИД и не рак у людей, и уж тем более не Ширагику у ёкаев или Болезнь Сна у демонов, но и она иногда создаёт свои неудобства.
Служанка сузила глаза, слегка склонив голову набок и скептически бросила:
— Это и есть причина, по которой вы построили Эйфелеву башню в библиотеке?
— Десять очков за наблюдательность. Минус десять за глупость, — сказал я, насмешливо подняв бровь.
Служанка нахмурилась, её глаза выдали неподдельное раздражение, хотя она явно старалась сохранить внешнее спокойствие.
— Это была Эйфелева башня, но в масштабе один к ста, — сказал я с нарочитым энтузиазмом. — Это круто, не правда ли?
— Это варварство и самое обыкновенное проявление невоспитанности, — служанка покачала головой, будто отмахиваясь от моего объяснения.
— Ты когда-нибудь видела миниатюрную Эйфелеву башню из книг? — спросил я, приподняв бровь.
— Нет, — ответила она с нейтральным выражением лица.
— Значит, ты и я видели единственную в своём роде мини-версию Эйфелевой башни из книг, а это, как я уже сказал, круто, — произнёс я с уверенностью.
— Я никогда не видела, чтобы кто-то портил имущество нашего лидера, — служанка ответила мне с явной долей сарказма. — Ты тоже считаешь это крутым? — на мгновение мне показалось, что служанка сдерживает насмешку, хотя её внешность и манеры были такими утончёнными, что это могло быть лишь моей фантазией.
— Значит, сюда нечасто заходят дети, — спокойно парировал я.
— Это так заметно? — на мгновение служанка закатила глаза, видимо, не сдержав естественной реакции на мой комментарий. Однако, заметив, что я это увидел, тут же вернула себе невозмутимость и ускорила шаг, обходя меня и продолжая идти чуть впереди, словно показывая путь.
— И да, если уж мне запрещено посещать внутреннюю часть библиотеки, так как там находятся книги, которые я не имею права читать, то вам хотя бы следует убрать из общедоступных зон "Полный список книг библиотеки", — сказал я, постаравшись вложить в голос намёк на невинную доброжелательность.
А это, скажу я, одна из самых интересных книженций, которые я сегодня прочитал. Но после неё осталось странное, немного горькое послевкусие — будто я пролистал меню ресторана с тремя мишленовскими звездами, однако все невероятно изысканные и аппетитно звучащие блюда мне просто недоступны. Вот "Манускрипт Лисьего Огня" — как королевский краб, дорогостоящий, редкий и недоступный; "Искусство Мудреца" — идеальная метафора чёрной икры, запрещён и потому высоко ценится; и, конечно, сочный стейк из вагю, прячущийся под названием "Использование и противодействие Оммёдо" — манящий и совершенно вне пределов досягаемости.
В общем, удовлетворив свои читательские порывы в одном, я пробудил их в другом…
— "Полный список книг библиотеки"? — задумчиво произнесла служанка, как будто пыталась вспомнить что-то важное. — Не припомню, чтобы в библиотеке была такая книга.
— За стойкой библиотекаря, — пояснил я, пожав плечами, как бы невзначай.
Служанка на мгновение замедлила шаг, но мигом восстановила темп.
— Эта книга не предназначалась для чтения посетителями.
— Мне не запрещалось читать книги в той части библиотеки, где находится стойка библиотекаря, — спокойно ответил я, прекрасно понимая, как это раздражает эту кицунэ.
Гостевая комната, куда меня привела служанка, была подлинным шедевром традиционной японской архитектуры. Просторная, наполненная мягким, приглушённым светом, она сразу пленяла своей атмосферой. В центре стоял низкий деревянный столик, украшенный керамической вазой с ветвями сакуры, источающими нежный, едва уловимый аромат. Пол покрывали мягкие татами, вдоль боковых стен стояло несколько комодов, а по углам возвышались изящные ширмы с изображениями гор и рек, придавая пространству своего рода глубину.
На дальней стороне комнаты находилась раздвижная бумажная стена-дверь, открыв которую, я вышел во внутренний двор. Оказавшись там, я снова ощутил всю многослойность и сложность поместья лидера киотских ёкаев. Сам двор представлял собой пруд с кристально чистой водой, по краю которого простиралась деревянная терраса, соединённая с основным зданием. Из воды вздымался высокий бамбук, покачивающийся в такт лёгкому ночному ветерку. В закрытом пространстве двора звук воды разносился мягким эхом. Всё это, вместе с каменными фонариками и изящными статуэтками, словно вырастающими из воды, создавало иллюзию входа в ещё один искусственный мир.
Оглядевшись по сторонам, я заметил мать, сидевшую, скрестив ноги и задумчиво глядя вдаль на водную гладь. Время от времени она подносила к губам чашу, вероятно, с тем самым киотским сакэ. Я, не колеблясь, сел рядом, свесив ноги с террасы так, что мои кроссовки едва касались поверхности воды. Посмотрев на мать ещё пару секунд, я перевёл взгляд на небо, которое здесь было ни с чем несравнимо. Хотя, если и приводить пример, то небо Уракиото напоминало земное ночное небо, усыпанное северным сиянием самых разных цветов и оттенков. Ночью оно переливалось синим, зелёным и фиолетовым, а днём — яркими оттенками красного, жёлтого и оранжевого. Из прочитанного сегодня я уже знал, что это явление связано с воздействием хаоса пространства между мирами на барьер, окружающий Уракиото. А потому это "сияние" было столь же красивым, сколь и опасным и разрушительным. Хотя, скорее, не само "сияние" было опасно, а то, что его вызывало…
Так мы и сидели в тишине — я спокойно разглядывал небо, а мама молча попивала свой сверхъестественный напиток рядом, погружённая в собственные мысли. Ни слова, ни звука, словно каждый из нас находился в своём отдельном мире. Вопросы к ней у меня, конечно, были. После шести часов, проведённых в библиотеке, их накопилось достаточно, чтобы мы могли провести за беседой весь остаток ночи. Но, взглянув на её спокойное, чуть отстранённое лицо, я кристально чётко осознал одну вещь: что бы я ни спросил про ведьм или про неё саму, я не получу простого, прямого ответа.
А потому, вздохнув, я решил оставить всё на самотёк.
— Итак, как прошёл твой вечер в библиотеке? — вдруг раздался спокойный голос мамы сбоку.
— Просто прекрасно, — ответил я на автомате, лишь через секунду осознав, что именно произошло. Я взглянул на маму, сидящую рядом, и, как всегда, поймал себя на мысли, что абсолютно не понимаю, что творится в голове у этой женщины. — А у тебя как? — спросил я, стараясь сохранить непринуждённый тон.
— Честно? Я бы лучше посмотрела какое-нибудь аниме или сериал, — спокойно ответила она, не меняя своего расслабленного выражения лица. — Впрочем, грех жаловаться, учитывая с какой доброжелательностью нас приняли.
— И тебя нисколько не привлекает сама идея провести "отпуск" на курорте в другом мире? — удивлённо уставился я на мать, в голове всё ещё не укладывалось, как она может оставаться такой равнодушной к другому, мать его, миру!
Мама лишь непринуждённо пожала плечами, как будто подобные поездки были для неё совершенно обыденным делом.
— Я уже была в Уракиото, и не один раз, — её слова прозвучали сдержанно, даже спокойно, но в них чувствовалась лёгкая тень скуки. — Конечно, нечасто удаётся вот так спокойно отдохнуть в таком красивом месте, но для меня это не столь необычно, как для тебя или Томоэ.
Между нами вновь повисла тишина, спокойная, как водная гладь пруда. Лёгкий ветерок шелестел в бамбуке, как будто подчеркивая редкость этого момента.
— Ты не хочешь у меня ничего спросить? — явно не выдержав, уточнила мама, её взгляд оставался мягким, но изучающим, словно она ожидала определённой реакции.
— А должен? — я взглянул на неё с нарочито невинным выражением, заставив её чуть прищуриться. Молчание в ответ с её стороны было более красноречивым, чем любой ответ.
Вопросы — вот уж чего моя мать любила от меня больше всего. Её тонкие психологические игры обычно развивались по чётким, но хитроумным правилам. Однако, стоило мне отказаться от активной позиции, как правила менялись, и ей это, явно, не нравилось.
— Ты накладывала на меня какие-либо контракты, пакты или обеты? — спокойно спросил я, встретившись с ней взглядом.
— Нет, — она ответила быстро, даже слишком.
— А собираешься? — уточнил я, наблюдая за выражением её лица.
— Нет, — мама покачала головой, сохраняя всё то же спокойствие.
— В таком случае у меня к тебе нет вопросов, — сказал я, пожав плечами и вновь переведя взгляд на пруд, прерывая моментальное ощущение напряжения.
— И это всё? — её лёгкое удивление прозвучало так искренне, что я снова на неё уставился, только в этот раз с нескрываемым и искренним удивлением.
— А что? Ты думала, тут будет целый спектакль? — усмехнулся я её реакции.
— Нет, но я ожидала чего-то более… любопытного от тебя, — ответила мама, делая очередной неспешный глоток из чашки.
— Я не собираюсь потешать твоё самолюбие вопросами, на которые ты либо не ответишь, либо ответишь так, что у меня возникнет ещё больше вопросов, — спокойно пояснил я, наблюдая за реакцией матери.
Она недовольно хмыкнула в ответ, но на её лице мелькнула едва заметная улыбка.
— Ты ведь знаешь, что я тебя люблю, — мама неожиданно сбросила на меня эту “бомбу”…
Знаете, сколько раз она говорила мне, что любит меня? На моей памяти — три. Первый раз — в самом раннем детстве, когда слова ещё не имели для меня того веса, что сейчас, ведь тогда я ещё не воспринимал её как свою мать. Второй раз — в один из вечеров, когда мы отмечали день рождения Томоэ. Мы засиделись допоздна в гостиной, и когда все уже начинали зевать и клевать носом, я, притворившись спящим, услышал тихое "люблю" среди других полушёпотов и тёплых фраз, обращённых к нам с сестрой. И вот сейчас — третий раз. Три простых момента, но каждый из них глубоко отпечатался в памяти, став напоминанием о том, что за её внешней отстранённостью скрывалась искренняя, пусть и сдержанная, забота.
В это мгновение я словно выпал из мира, потерявшись в этой улыбке. Это ощущение неожиданного признания выбивало почву из-под ног, но в то же время наполняло какую-то скрытую пустоту. Как уже понятно: мама редко проявляла такие искренние эмоции, а ещё реже улыбалась так тепло и по-матерински. В этой улыбке было что-то такое, что заставляло меня вспомнить мою маму из прошлой жизни… Почему-то у меня есть ощущение, что именно так бы и улыбнулась мама, впервые увидев своего ребёнка.
— Знаю, — тихо ответил я, возвращая ей улыбку.
Мама чуть приподняла брови, как бы играючи оценивая мою уверенность, и легонько взъерошила мне волосы.
— Какая уверенность, — с лёгким поддразниванием заметила она.
— Если бы не любила, этого разговора бы не было, — я пожал плечами, пытаясь сохранить невозмутимость и не обращать внимания на беспорядок на голове.
— О чём ты? — спросила она, явно заинтригованная.
— Одного цинизма недостаточно, чтобы целенаправленно привести своего сына в магический мир и при этом игнорировать все традиции и обычаи своего народа, — пояснил я, следя за её реакцией. — А ещё цинизм и вся твоя эксцентричность не объясняют тот факт, что ты спокойно завела этот разговор, зная, что нас кое-кто подслушивает.
В тишине, что повисла на несколько секунд, мы оба посмотрели в сторону одной из закрытых бумажных дверей. И как раз в этот момент дверца начала медленно открываться, и Томоэ, неловко отводя взгляд, вышла из комнаты.
— Присоединяйся, — сказала мама, похлопав по полу рядом с собой, словно то, что Томоэ нас подслушивала, было самой естественной вещью в мире.
— Конечно! — радостно улыбнулась сестра и, словно ничего не было, подошла и уселась рядом с нами.
Я, усмехнувшись, посмотрел на маму.
— И вот это твой цинизм никак не объяснит, — тихо заметил я, намекая на её теплоту и мягкость.
— Заткнись и просто наслаждайся моментом, — ответила мама, усмехнувшись, и сделала ещё один глоток из чашки.