Оставить что-то позади
Это немножечко оффтоп. Наверняка те из вас, кто подписан на ТГ, и так уже знают о том, что я фанат Аркейна (по большей части первого сезона, правда, но все же).
Седьмая серия второго сезона мне очень зашла, так как я в целом люблю хорошо скроенные сюжеты "Что, если…", вот я и решил на волне вдохновения написать небольшую такую историю.
Приятного чтения тем, кто решит прочитать!
Если понравилось, то можете забежать на Фикбук и клацнуть по кнопочке лайка:3
Три дня
— Ты ведь в курсе, что все знают, где ты прячешься?
Услышав добродушный и обеспокоенный голос Бензо, маленький Экко забрался еще чуть глубже в свое импровизированное убежище, организованное под одним из мертвых корней огромного дерева.
— И она тоже знает об этом, — добавил Бензо, присев у самого входа, прикрытого куском темно-синей ткани. — В Пилтовере провели расследование и обнаружили, что какой-то самоучка пытался экспериментировать с магией. Я думаю, ребята просто… попали в неправильное место и в неправильное время. Ты здесь ни при чем.
Экко закрыл лицо руками. Бензо лгал, прекрасно зная об этом. Определенно, виновен был Экко: если бы не он, если бы не та наводка, если бы не день, который он сам выбрал, чтобы ребята смогли избежать патрулей… все было бы иначе, и Вай была бы жива.
— Я знаю, что ты чувствуешь, сынок, — вздохнув, продолжил общаться с молчащим Экко его наставник и опекун, — и не стану врать, жизнь порой подкидывает нам сложности, от этого никуда не деться. Человека, впрочем, характеризует его реакция на эти сложности, а вовсе не то, является он их причиной или нет.
— Перестань так говорить, — шмыгнув носом, пробормотал Экко, — ты никогда раньше не говорил так высокопарно.
— Если ты хочешь услышать, что все будет хорошо, то я могу сказать и это, — слабо улыбнувшись, пожал плечами Бензо. — Для этого придется потрудиться, разумеется.
— Потрудиться? — шмыгнув носом еще раз, переспросил Экко. — Вай погибла по моей вине, а ты пытаешься представить произошедшее так, словно это была какая-то… нелепая случайность. Но это не так, не так!
— Собираешься грызть себя до конца жизни? — Бензо приподнял полог и посмотрел на заплаканного мальчика, забившегося в самый дальний угол созданной природой «палатки» и поджавшего колени к груди. — Паудер спрашивала о тебе. На самом деле, она каждый день спрашивает о тебе, но… я решил, что тебе тоже нужно прийти в себя. Просто не прячься ото всех, хорошо?
* * *
Семь дней
Выдохнув, Экко дождался, когда один из посетителей решит покинуть бар «Последняя капля», и лишь тогда прошмыгнул в щель, оставленную приоткрытой дверью. Проскользнул так, словно боялся сам открыть ее и войти внутрь с гордо поднятой головой. Впрочем, он действительно боялся, пусть и не хотел пока признавать этого вслух.
Пробравшись к одному из закрытых закутков в самом углу зала, Экко сразу же спрятался за небольшим диванчиком так, чтобы Вандер не заметил его. Ему не хотелось вновь встречаться с тем человеком, чья приемная дочь погибла по его, Экко, вине. Не хотелось в очередной раз сталкиваться с понимающим взглядом и легкой, печальной улыбкой: Вандер не винил Экко в произошедшем, и от этого становилось еще тяжелее.
Впрочем, совсем забыть об этом месте и близких людях тоже не получалось, а получившееся противоречие в итоге и привело к таким вот «тайным визитам»: Экко прятался в подсобном уголке и слушал, о чем судят и болтают посетители, заодно узнавая и новости, которых с каждым днем становилось все больше.
— Эй, ты уже закончил? — Бензо появился в баре настолько не вовремя, насколько это вообще было возможно, заставив Экко затаить дыхание в ожидании неизбежного, как ему тогда показалось, обнаружения.
Вандер поставил последний чистый бокал к остальным и перекинул тряпку через металлическую подставку. Осмотрев оттертую до блеска стойку, он вышел к другу:
— Оно уже сегодня, да? Разве не завтра?
— Сегодня, — подтвердил Бензо. — По крайней мере, сегодняшнее собрание можно назвать генеральной репетицией. Мы должны решить, какой будет наша позиция на переговорах с представителями Совета Пилтовера.
— Я-то, наивный, считал, что мне, да и всем нам… дадут время принять все то, что случилось, — вздохнул Вандер, — но у судьбы всегда иные планы.
— Кто бы мог подумать, что гибель малышки Вайолет поможет наладить связи между Пилтовером и Зауном, а? — Бензо пожал плечами. — Силко тоже будет там. Радикалы по-прежнему готовы слушать лишь его, несмотря на былые обиды, да и многие жители Зауна склоняются к тому, что верить никому нельзя, что пересекается с его философией. Уверен, что готов встретиться с ним?
— Когда он нашел то письмо… — Вандер облокотился-таки на блестящую стойку, — я думал, что все будет очень, очень сложно. Рад, что ошибался.
— Так это…
— Да, Бензо, — решительно ответил Вандер. — По крайней мере, пока он на виду, все будет в порядке. Я не могу сказать, что верю ему, но очень хочу верить.
— Кажется, вам, ребята, в любом случае стоит обсудить острые углы, — задумчиво хмыкнул Бензо, направляясь в сторону выхода. — Собрание уже через полчаса, не опаздывай.
— Иду, иду, — усмехнулся Вандер, услышав о доверии, и отправился вслед за Бензо.
Экко позволил себе выдохнуть лишь тогда, когда щелкнул дверной замок. Облокотившись спиной о пыльную стену подсобки, он всхлипнул, но тут же поморщился и помотал головой.
— Кажется, ты тоже потерялся, да?
Как только вкрадчивый, спокойный, но пугающе безразличный голос Силко резанул слух, Экко вскочил, тут же стукнувшись затылком о прибитую к стене косую деревянную полку, с которой тут же посыпались металлические оконные петли, оставшиеся после ремонта.
Силко тихо рассмеялся, и лишь сейчас Экко заметил его: старый друг Вандера, с которым у того сложились в итоге непростые отношения, лежал прямо на одном из диванов в форме полукруга, который был сдвинут ближе к углу и спрятан за необслуживаемым столиком. Вандер ждал поставок ткани подходящего качества, чтобы заменить обшивку дивана, и специально сдвинул столик в самый угол.
Помотав головой, Экко, не произнеся ни слова, подошел ближе к Силко, который так и не сдвинулся с места, продолжая лежать на диване со скрещенными ногами и свешенной вниз рукой.
— Именно Вандер выбрал ее имя, ты знаешь? — внезапно спросил Силко. — Вай… Вайолет.
Экко знал об этом, но все же предпочел молчание в качестве ответа.
— Фелисия уже тогда была уверена в том, что у нее будет дочь, — продолжил свой монотонный рассказ Силко. — Иронично, что она всегда и во всем была права. Я полагаю, она даже знала, к чему приведет тот бунт.
— Если бы не твоя провокация… — упоминание бунта, на котором погибли родители самого Экко, заставило мальчика вскипеть. Напряжение между городами в те годы можно было ножом резать, но Силко не согласился с соратниками и выбрал путь насилия. Сколько людей погибло тогда из-за него?
До недавнего времени Экко каждый день пробегал рядом с каменным мемориалом, на которым были высечены имена всех, кто лишился жизни из-за неудачной провокации, устроенной Силко.
Тогда казалось, что теракт на подходе к главному мосту положил конец любым мирным и дипломатическим усилиям представителей обоих городов, стремящихся к миру, но… кто бы мог подумать, что смерть Вай вдруг напомнит сильным мира сего о том, чего лишены люди в самом низу?
— Я был неправ, такое случается, — равнодушно бросил Силко, словно ему и дела не было до того, что испытывает мальчик, чьи родители погибли тогда на мосту. — Кажется, такая реакция тебя не устраивает, Экко.
— Понятия не имею, как Вандер простил тебя, — прошептал Экко, — но я не прощу. И знаю, что Паудер не простит.
— Это грустно, но я переживу, — Силко вздохнул. — В первую очередь важно лишь то, простил ли ты себя. Я вот с этим справился, а у тебя, судя по всему, есть определенные проблемы, не так ли?
— Тебе ли говорить об этом? — огрызнулся Экко.
— Кому, если не мне? — упершись локтями в продавленный диван, исполосованный совсем недавно каким-то пьянчугой, Силко приподнялся и посмотрел наконец на Экко, который стоял в нескольких метрах от него, так и не подойдя к столику. — Ты был всего лишь шестеренкой в механизме, который прекрасно сработал бы и без тебя. Не услышь ты о том местечке в Пилтовере, Вайолет услышала бы о нем от кого-нибудь другого. Тебе уже рассказали о том, что удалось обнаружить миротворцам, да?
— Магия.
— Именно, — подтвердил Силко, — и что-то подсказывает мне, вне зависимости от твоего участия во всем этом, кто-то непременно погиб бы. Возможно, смерть Вайолет — это… меньшее из зол. Магия стирала целые цивилизации в пыль, и мы можем лишь гадать о том, что могло бы случиться.
Экко отшатнулся, услышав это, но Силко, казалось, на самом деле не так уж интересна реакция единственного слушателя. Он медленно поднялся, принимая сидячее положение и возвращая ноги на пол. Слегка покосившиеся доски скрипнули, заставив мужчину поморщиться. Экко, тем временем, продолжал смотреть на того, кого еще совсем недавно ненавидела половина Зауна, стараясь не зацикливаться на изуродованном глазу.
— Разумеется, я могу ошибаться, история не терпит сослагательного наклонения, — Силко усмехнулся, покачав головой, — но сила прощения… серьезно недооценена. Подумай об этом, мальчик. Кажется, твои друзья уже целую неделю волнуются за тебя.
— Странно слышать о прощении именно от тебя, ты-то о своих действиях, кажется, не слишком жалеешь, — пробормотал Экко, пока Силко выбирался из-за стола и проходил мимо него.
— Иногда сделать рывок вперед означает оставить что-то позади.
Сказав это, Силко скрылся в подсобном помещении, где, и Экко точно знал это, есть как минимум два потайных хода, один из которых они с Паудер частенько использовали, чтобы выбегать в подворотни западных районов по ночам. Конечно, пока Пилтовер не расставил там патрули.
* * *
Десять дней
— Ты так и продолжишь от меня прятаться? — заметив знакомую тень в переулке, Паудер, замерев на долю секунды, подбежала к углу и задала вопрос, не успев понять, кто перед ней.
— Я от тебя не прячусь, — Майло оперся рукой о стену и поднялся с земли, — просто решил немного… отдохнуть.
Подворотня, в которой они оказались, раньше была оживленным местом: Вандер сделал для Вай специальный снаряд, на котором она могла бы отрабатывать удары, и порой ее тренировки собирали порядочное по меркам западных районов Зауна количество зрителей. Более того, иногда к ним присоединялся и сам Вандер, который с радостью позволял Вай побеждать в их слегка наигранных, но оттого не менее напряженных спаррингах.
— Прости, Майло, — пробормотала Паудер, отступая на шаг назад. — Просто решила, что он… Как он?
— Винит себя, — пожав плечами, поморщился Майло, — и на контакт особо не идет. Думаю, что просто боится, но он-то наверняка свято уверен в том, что так будет лучше для всех.
— Всех? — недоуменно переспросила Паудер. — Под всеми он имеет в виду… меня, да?
Майло скосил взгляд в сторону и ничего не ответил. Эта реакция была истолкована однозначно, и Паудер нахмурилась.
— Знаешь, передай ему… — вобрав в грудь побольше воздуха, она собралась было высказать Майло все, что последние несколько дней хотела сказать Экко, но передумала.
Выдохнув, она подошла к стене и медленно сползла на землю, упираясь спиной в грязные кирпичи. Не обращая внимания на легкие царапины, появившиеся на плечах, она расплакалась, не в силах выразить словами всю ту боль, что испытывала целых полторы недели.
Вандер держался, и это придавало ей сил. Он держался, потому что держалась Паудер, а Паудер держалась, потому что держался Вандер. Замкнутый круг, о котором она даже думать не хотела, как и о том, что смерть Вай внезапно стала катализатором, благодаря которому лед из старых обид и неурядиц между Пилтовером и Зауном начал таять.
Она не хотела об этом думать, несмотря на вкрадчивый шепот, который пару раз пытался убедить ее в этом. Навязчивый, хриплый голос, который слышала лишь Паудер, и с которым она боролась настолько отчаянно, насколько это вообще возможно, когда речь идет о голосах в голове.
— Все будет хорошо, — Майло присел рядом с ней, и Паудер уткнулась головой в его тощее плечо.
— Но Вай этого не увидит, — пробормотала Паудер, закрывая глаза. Настойчивый внутренний голос отступил, и она была уверена в том, что он больше никогда не появится.
Непонятно откуда взявшаяся иррациональная уверенность вдруг придала девочке сил.
— В страхе нет ничего плохого, Майло. Если Экко боится, то… это нормально. Вай тоже боялась. И Вандер. И мама с папой.
* * *
14 дней
Экко проник внутрь, как только увидел, что Паудер отправилась в «Последнюю каплю», чтобы помочь Вандеру с вечерним потоком посетителей. Кажется, все налаживалось. Он не мог назвать точный момент, когда вдруг осознал, что дыхание вновь стало легким и свободным, но… возможно, на это как-то повлиял тот факт, что Совет Пилтовера впервые прислушался к людям из Зауна, и теперь Вайолет для многих стала символом долгожданного и такого сказочного мира, о котором люди мечтали десятилетиями.
Мосты открыли еще утром, и Экко наблюдал за тем, как миротворцы оттаскивают заграждения, без каких-либо обысков и досмотров пропуская жителей Нижнего Города в Верхний.
И все это благодаря договоренности трех людей: Вандера, Силко и члена Совета Пилтовера Кассандры Кирамман. Последняя взяла под личный контроль расследование гибели Вай, позаботившись о том, чтобы того безумца, который держал магические кристаллы в собственной комнате, наказали по всей строгости закона.
Экко казалось, что во всем происходящем замешаны не только сострадание и стремление к справедливости, но и «правильная корысть», как называл подобное чувство Бензо. Вполне вероятно, что Кассандра увидела в трагедии возможность и ухватилась за нее, приблизив мечту об объединении к реальности.
Нелегко было признавать это, но во время переговоров, судя по всему, именно Силко выторговал у Пилтовера лучшие условия, на которые те только были готовы согласиться. Именно он настоял на открытии дополнительных школ для всех детей Зауна, что пожелают учиться в Верхнем городе, именно он отстоял идею взаимных инвестиций, основанных на честном и прозрачном обмене, а не на жадности и безответственности наиболее наглых и богатых дельцов.
Поразительно, что Силко — тот, кто стал когда-то причиной гибели стольких людей на главном мосту, стал в конечном итоге и тем, кто вел переговоры с представителями Пилтовера так, словно был им ровней.
Если бы не он, Вандер наверняка согласился бы на меньшее: приоткрытую дверь, слабый свет лампы и крошки со стола. По крайней мере, Экко считал именно так.
Резкий удар в спину чуть было не сшиб Экко с ног. Он и до этого недолюбливал старую вентиляционную шахту, которую Паудер облюбовала как место для потенциального «логова», но на сей раз его сердце и впрямь чуть из груди не выскочило.
Правда, сразу после удара кто-то заключил его в крепкие, моментально узнаваемые объятия. Экко замер на месте, осознав, что Паудер вернулась, хотя он не успел даже ничего подготовить.
— Тебя точно ждет взбучка, когда у меня появится свободное время, — закрыв глаза, пробормотала Паудер, продолжая обнимать застывшего Экко.
— Прости, я… — Экко сглотнул появившийся в горле комок и лишь чудом сумел удержать слезы. Выбравшись из затянувшихся объятий, он развернулся и приподнял мешок, который держал в руке. — Я не знал, что сказать и… это ведь я отправил вас туда. Паудер, если бы не я, она была бы жива!
К концу фразы Экко буквально кричал. И тем оглушительнее было то молчание, что воцарилось в шахте сразу после того, как он закончил. Паудер, впрочем, смотрела на него своим грустным, понимающим взглядом, словно он произнес какую-то глупость, а вовсе не попытался извиниться перед ней.
— Экко… когда ты исчез, то я на какой-то миг подумала, что ты сдался, — тихо произнесла Паудер. — Наверное, все мы на мгновение сдались, если ты понимаешь, о чем я. Но жизнь продолжается. И Вай хотела бы, чтобы жизнь продолжалась. Выгляни на улицы, — воодушевленно продолжала девочка, — все скандируют ее имя, жгут свечи в ее память. Ты видел, что ее внесли в список на мемориале?
— Да, — прошептал Экко.
— Я хорошо знаю свою сестру, — задорная улыбка с примесью горечи промелькнула на лице Паудер, — она ни за что не позволила бы нашей с тобой дружбе распасться. Ты мой лучший друг, Экко, хоть и вел себя как эгоистичная задница последние… полторы недели. Так и быть, спишем первые три дня на непонимание и трусость.
— Я бы ни за что не отказался от нашей дружбы! — горячо возразил Экко, упустив суть последней части предложения.
— Знаю, — Паудер подошла ближе и ткнула его в плечо кулаком, — но все же мог бы и пораньше заявиться.
— Мог, — Экко стер внезапную и такую предательскую слезу, которая уже готова была проскочить сквозь ресницы, — просто я очень боялся.
— И все же я очень рада, что ты выбрал именно этот день для того, чтобы победить свой страх, — улыбка на лице Паудер стала чуть шире и ярче. — В конце концов, сегодня из-за открытия мостов в баре настоящий хаос, тебе придется перемыть миллион тарелок.
— Перемыть… миллион… тарелок? — недоуменно посмотрел на девочку Экко, но та уже кинула ему щетку для мытья посуды, которую он рефлекторно поймал.
— Ты же не думал, что можешь просто заявиться сюда в такой важный праздник и уйти, не поработав на благо бара? — рассмеялась Паудер, и этот смех заставил Экко улыбнуться. — Тем более, что Вандер видел, как ты сюда проскользнул, и уже одобрил мою идею. Идем, Экко, работа не ждет. Майло уже рассказал тебе, что Вандер повысил его до субботнего разносчика бокалов?