Мисла Баел в прошлом Вапула не знала, что ощущать и думать, переживать или радоваться, плакать или смеяться. Когда неделю назад в поместье на задворках земель Баел, где она жила в небольшом поместье без слуг, ей пришло извещение в форме приказа от её мужа, лорда Баела, что она и её сын должны будут явиться в главное поместье и присутствовать на мероприятии проводимым её мужем. Уже тогда, прочитав лишь первые строки письма, Мисла знала, что ничем хорошим ни для неё, ни для её сына предстоящий день праздника не закончится. Сам факт, что ей нужно было вернуться в сердце власти её мужа сковывал сердце, но то, что ей нужно было взять с собой ещё и Сая… это почти превратило кровь в её жилах в лёд.
Любой визит обратно в главное поместье, каким бы кратким он ни был, никогда не приносил ей ничего хорошего с момента рождения Сая. И особенно плохими эти визиты были для её сына, который не мог постоять за себя в силу своего возраста, а она хоть и старалась всегда дердать его рядом с собой, удавалось ей это не всегда. И злопыхатели всегда находили шанс, чтобы поиздеваться над её ребёнком.
Она и Сайраорг, её дорогой сын, были изгнаны из главного поместья Баел по причине того, что она не сумела дать своему мужу не только наследника с силой разрушения, но даже со сколь-либо достойной дьявольской силой, чтобы компенсировать отсутствие главной черты рода её мужа у его сына. Именно это навлекло на них гнев и презрение не только от её мужа, но и от других членов столпа Баел, считавших, что она родила фальшивого Баела, что она своей гнилой кровью испортила наследие Баел, родив от их главы рода сына не обладающего главным для каждого Баела — Силой Разрушения. Даже самый никчёмный из Баел мог зажечь зёрнышко алого разрушения между своих ладоней. Но не её сын.
Это превратило Мислу и Сайраорга в удобную цель. Насмешки, упрёки, придирки тут и там, даже прямые пожелания убить себя и своего сына, чтобы очистить принесённый ею в мир позор. Всё это и не только летело ей в лицо и спину. Было много путей которыми можно было испортить кому-то жизнь. И за первые годы с рождения Сая она сполна испытала на себе большинство из них. Когда-то её счастливая жизнь с любящим мужем ныне осыпалась осколками, словно разбитое зеркало. И всё потому, что она родила столь слабого сына, как её Сай.
И не без огромного стыда, она признаёт, что в какой-то момент она даже возненавидела своего собственного ребёнка за то, что он испортил её прекрасную жизнь, родившись таким слабым. Глупые и трусливые мысли, рождённые отчаяньем от рушащейся на глазах жизни, смешенные с желанием скинуть вину за всё происходящее с ней на кого-то другого. В те дни она была на грани и совершенно не гордиться собой за свои слова и мысли, которые бросала в сторону Сая. Виня его во всех своих бедах.
Она была ужасной-ужасной матерью в его первые годы. Как она только могла ненавидеть что-то столь прекрасное, как её сын? Она была слепой, совершенно слепой.
Неожиданно, но именно ссылка в самую глушь из главного поместья Баел помогла ей. То, что должно было стать наказанием для неё в глазах других на деле стало настоящим спасением. Только убравшись прочь из гнезда ядовитых змей, где не было кому довериться и где все так или иначе хотели причинить тебе боль за то, что было вне твоего контроля, она осознала какой глупой была. В новом, тихом и спокойном доме, где не было никого, кто мог бы смеяться с неё, с её плеч словно был скинут невидимый груз весом с гору. Только оставшись наедине с собой и своим сыном она вскоре осознала, что ошибалась во всём. Сай не был её ошибкой, он не был причиной её бед. Нет, причиной её бед были другие и только другие. А Сай был её самым драгоценным сокровищем. И она даже не могла защитить её сокровище от жестокости других.
Она действительно была жалкой и слабой. Она даже не могла толком ненавидеть своего мужа за то, что он сделал с ними просто потому, что она боялась его больше, чем ненавидела. Вернее, она боялась того, что он может поступить с их сыном ещё хуже, если Мисла не будет делать так, как он хочет. То есть не забьётся в самый дальний угол мира, показывая нос оттуда лишь по его требованию и не более.
О, как она жалела, каждый день все эти годы, что рос её ребёнок. Что она не могла дать ему больше, чем она уже дала, и не только потому, что у неё самой мало что было, но и потому, что её муж активно создавал препоны любому её начинанию сделать жизнь Сайраорга лучше. Они должны были провести свою жизнь там, где их никто не увидит, дабы не портить своим существованием у всех на виду лицо Баел в целом и лорда Баел в частности. Несомненно, многие были бы рады, если бы в один прекрасный день и Мисла и Сайраорг умерли в той глуши, где они жили последний десяток лет. Никому не нужные и никому не известные. К сожалению для таких доброжелателей у Мислы и её сына была парочка доброжелателей, которые не позволяли миру забыть о том, что они живы, и которые не позволяли её мужу, которого с успехом можно было назвать бывшем мужем, делать вид и убеждать других, что ни её, ни её сына никогда не существовало.
Впрочем, эта нить поддержи со стороны была слишком тонкой и слабой, чтобы сделать что-то больше этого, а уж тем более как-то кардинально изменить её жизнь, например вырвать её и Сая из лап Баел, земли которых стали для них клеткой. Именно потому, когда она прочитала новый приказ от лорда Баел, она знала, что это станет днём, когда её Сай вновь пострадает, а через него страдать будет она на потеху её мужу.
Но выбора у неё не было, а потому стиснув зубы от отчаянья, она нацепила на лицо маску смелости и уверенности, пошла рассказывать новость, что они собираются посетить поместье Баел маленькому Саю. Твердя себе в уме, что им нужно будет перетерпеть всего лишь один день. И после они смогут вернуться обратно в их теплый уютный дом. Всего день, за который если они будут осторожны, она будет осторожна, с её сыном ничего не произойдёт.
Как же она ошибалась. Впрочем, как и всегда.
Неважно как кротко и как незаметно она пыталась себя вести, не важно, что она старалась не попадаться лишний раз на глаза другим Баел и держать сына в безопасности от других. Проблемы всё равно нашли их.
Когда она услышала, что Сай мог попасть в неприятности с другими молодыми дьяволами, её сердце в тот миг пропустило удар. Она знала как жестоки могут быть дьяволы с теми, кто слабее их. А её дорогой Сайраорг не был силён. А потому сразу стала предполагать худшее.
Но чего она не ожидала так это то, что пускай Сай мог попасть в неприятности, но он всё же не попал, вернее ему не дали попасть вмешательством со стороны в самый последний момент. Её сердце наполнилось надеждой. А после она пошатнулась от шока, узнав кто именно решил защитить её ребёнка от издевательств других.
У нынешнего лорда Баел было несколько жён. Мисла просто была первой из них. Правда несмотря на то, что она была первой, познакомившись с её будущим мужем во время гражданской войны среди дьяволов. Не она родила ему наследника первой. Это сделала Линетт Гасион, наследница Столпа Гасион. Как знала Мисла, между Линетт и её мужем не было ни капли любви, их брак был результатом договора между Зекрамом Баелом и столпом Гасион, это была сделка и оба они относились к этому как к сделке. В те времена именно это знание приносило Мисле спокойствие, именно это позволяло ей спать спокойно по ночам в полете с мужем, зная, что её возможная соперница, не видит для себя причин забирать у неё любимого.
Какой же глупой она была.
Тем не менее глупость или нет, но в то время Мисла видела в действующей главе Гасион угрозу, ибо та была всем, чем не была Мисла. Она была красивее, она была выше по статусу, она была сильнее, у неё за спиной был целый столп, пускай даже ослабленный гражданской войной и главное, у неё была черта её рода. Чем не могла похвастаться Мисла. Всё это подпитывало ревность Мислы, которую она пыталась держать в узде, что в итоге негативно повлияло на то, как выстроились отношения между ними. И хотя Линетт в лучшем случае обращала внимание на Мислу сравнимое с вниманием на пыль под ногами, будучи отрешённой в их общении, сама Мисла питала обиду, зависть и страх. Страх, что она заберёт у неё её тогда ещё любимого мужа. И этот страх лишь стал больше, когда эта женщина первой родила сына, который не только обладал высокими показателями дьявольской силы уже будучи годовалым ребёнком, но и начал проявлять первые искры силы разрушения ещё до того как начал говорить. А как он немного подрос, выяснилось, что сын её мужа и Линетт также обладает и чертой Гасион в дополнение к черте Баел. Это было сокрушительным ударом по ней и её уверенности.
В то время ревность ревела в ней подобно пожару. И чтобы хоть как-то потушить это мерзкое чувство, Мисла утроила свои усилия дать мужу сына тоже. И её стремление увенчалось успехом, она родила сына спустя два года. Вот только словно в насмешку её Сай был противоположностью сына её соперницы, как она была противоположностью Линетт.
Удар ниже пояса.
Это было некое кармическое воздаяние ей? Она не знала, но факт был на лицо, один сын лорда Баел был силён уже ребёнком и обладал сразу двумя чертами двух Столпов. В то время как второй сын был никчёмностью. И вся разница между сыновьями в их разных матерях. И это было едва ли не главным поводом винить именно Мислу в том, что она родила слабого ребёнка. Ведь как в этом могла быть вина его мужа, если её первый сын имеет всё, что можно пожелать, а второй нет? Очевидно, что именно в ней причина.
Теория, подтвердившаяся спустя год с рождением ещё одного сына, Магдарана, от ещё одной жены лорда Баел, который пускай и не мог похвастаться большим запасом дьявольской силы в сравнении с его первенцем, но всё же обладал силой Разрушения.
Из трёх сыновей лишь один был слабее низшего дьявола и этим одним был Сай, её сын. С момента как это стала ясно, уже никто не сдерживался в презрении к ней в стенах поместья Баел. В некоторой степени можно было сказать, что именно успехи сына Линетт стали одной из причин почему с ней и Саем поступали настолько плохо. Или так бы сказала Мисла тринадцать лет назад, но нынешняя Мисла нет, она перестала возлагать необоснованную ответственность за свои беды на невиновных.
А потому для неё было неожиданно узнать, что именно сын женщины, которую она когда-то считала соперницей и к которой яростно ревновала, будет тем, кто заступиться перед другими дьяволами за её сына. Она разучилась ждать что-то хорошее от Баел и она далеко не сразу поверила, что тем, кто заступился за её сына-изгоя был ни кто иной, как Люциус Баел-Гасион, первый сын её мужа и следовательно наследник Баел.
Это звучало как плохая шутка. Именно из-за Баел он и Сай оказались в том положении, когда им нужна была защита со стороны, именно Баел были виноваты в их бедах, и тут Баел приходит, чтобы помочь им в ситуации, в которой в первую очередь виноваты Баел.
Какой сюр!
Ещё хуже стало, когда в дело вмешался сам Зекрам Баел. Который даже посмел разыгрывать представление перед её сыном, посмел назвать его своим “внуком” после всех тех двенадцати лет, за которые он даже ни разу не навестил Сайраорга. А теперь ведёт себя как добрый любящий дедушка! В тот миг единственным желанием Мислы было схватить этого ублюдка за грудки и проорать ему в лицо вопрос, где он был все эти годы! Где он был?! Когда над ними насмехались, когда их унижали, когда их выбросили из их законного дома и когда их сделали мишенью для всех желающих! Где был этот любящий дедушка!
К счастью, она сдержалась. Если был кто-то кого она боялась больше своего технически бывшего мужа, так это именно Зекрама Баела.
Гнев не стал застилать ей разум до конца и подавив его, она начала понимать, что её сына всего лишь используют в очередной интриге. И было ясно против кого эта интрига. Видимо её муж сделал что-то, что не понравилось Зекраму и тот решил использовать её и Сая, как повод поставить того на место.
Что же, чего ещё ей было ожидать от Баел, бескорыстной помощи? Ха!
Тем не менее даже понимая это она всё ещё не могла ничего сделать, лишь смиренно принять разворачивающиеся событий. А события разворачивались таким образом, что сын её бывшей соперницы и одновременно старший брат Сая, стоял напротив кучки других молодых дьяволов, среди которых, впрочем, не было ничего моложе него самого. Он собирался сражаться с ними, Зекрам Баел устроил гладиаторский бой все против одного, все против Люциуса Баела.
И несмотря на преимущество в числе, несмотря на перевес в возрасте с самым младшим из той группы дьяволов на лице сына Линетт была уверенность. Которую лишь немного портило его откровенно злой оскал, с которым он смотрел на неуверенные лица его будущих противников.
Впрочем, Мисла могла понять неуверенность группы дьяволов, в её воспоминаниях была ещё свежа демонстрация силы Люциуса Баела. Сила, которую излучал этот ребёнок с такой небрежностью, легко подавляла даже ветеранов гражданской войны. И даже сейчас, не испуская ни капли дьявольской силы, фигура старшего брата Сая вызывала дрожь. Он излучал опасность и её инстинкты это прекрасно понимали, все же она тоже была ветераном гражданской войны.
У кучки молодых дьяволов напротив него не было шансов, Мисла ясно видела это. А потому в этот момент она отбросила недовольство тем, что её и её сына в очередной раз использовали Баел, и лелеяла надежду, что Люциус если и расправиться с обидчиками Сая, то сделает это жестоко и болезненно для них. Это подарит ей хоть какое-то утешение.
Хотя если судить по злобному оскалу у него на лице вместо улыбки, он сделает это не просто жестоко и болезнено, он сделает это ещё и кроваво, полностью наслаждаясь этим. Ведь он был силён, а они слабы.
Последняя мысль больно уколола Мислу, вина наполнила её сердце, она жалела, что не смогла подарить своему сыну ту же силу, которой обладал сын сидящей рядом с ней женщины. Линетт с гордой улыбкой смотрела на своего ребёнка, не выказывая и доли тревоги, напротив она изнывала от нетерпения увидеть, как её сын разрывает других дьяволов, господствует над ними, устанавливает своё доминирование.
Давно забытая зависть кольнула сердце Мислы, она тоже хотела так улыбаться, так гордиться своим Саем.
Вернув взгляд на арену, она почти не пропустила тот миг, когда всё началось. Вернее сказать, она пропустила первое движение в этом показательно избиении, но не его результат. Люциус Баел был ужасающе быстр. В один момент он стоял напротив кучки дьяволов, а в следующий он разбросал их во все стороны, ворвавшись в центр их группы словно ураган. Это было похоже на телепортацию, но магия не была использована.
Люциус стоял, удерживая одного из дьяволов на коленях со своей ногой между его лопаток, заведя руки его жертвы ей за спину, в положении стоит ему лишь немного приподнять те немного выше, как послышится хруст. И судя по его злобной ухмылке он знал это.
Не было слышно, что он прошептал своей жертве, но в следующий миг уши всех наблюдавших заложило от истошного вопля. Мисла предполагала, что он сломает своему противнику руки, но сын её бывшей соперницы далеко превзошёл её ожидания. Люциус стоял, держа в руках две оторванные конечности, а дьявол, у которого он вырвал с мясом руки, валялся у его ног истошно вопя от агонии.
Это было одновременно тревожной картиной, особенно учитывая наслаждение на лице самого виновника этого, но в то же время глубоко бальзамирующе для души Мислы. Почти как катарсис. На лице Мислы появилась одна из тех настоящих улыбок, которые она дарила своему сыну.
Ей нравилось то, что она видела. Очень сильно нравилось.
— У тебя замечательный сын, Линетт, — она сделала комплимент сидящей рядом с ней женщине.
В ответ её одарили почти равнодушным взглядом.
— Я знаю, — просто ответила вторая женщина, словно ей только-что сказали всем известный факт. — Ведь это мой Лулу.
Мисла хотела когда-то звучать столь же гордо, говоря о своём сыне, как и Линетт в этот момент, говоря о своём.