Год 292 от Завоевания Эйгона.
Эссос. Валирийская Империя. Астапор.
Небо было усыпано яркими и многочисленными звездами, такими большими, что казалось — протяни руку и парочка окажется у тебя в кулаке. Лунный полумесяц то показывался из-за облаков, то вновь стыдливо прятался обратно. Прохладный ветер заставлял трепетать пламя факелов и заставлял ежиться солдат.
Стоя на стене третьей линии обороны, я смотрел на ровные ряды легионеров выстроившихся в квадраты по сто двадцать человек. Суровые лица ветеранов прошедших не один бой освещали лишь ночные звезды и факела. Их теплые серые плащи из шерсти скрывали тускло поблескивающую броню, гладиусы были вложены в ножны, правые руки крепко сжимали древки копий, левые же придерживали скутумы поставленные у ног. Центурионы стояли чуть впереди подразделений, их шлема с красными гребнями уже были на головах, как и плащи алого цвета с номером легиона на спинах.
— Вы все бывалые воины и слышали множество речей, что возжигали пламя в груди. — начал я, — Но пройдя столько битв и оставшись в живых уже должны были понять — в битве нет места ни чести, ни славе. Оставьте их лордам и рыцарям. В сече не место жалости и благородному состраданию. Можете оставить их для жрецов и проповедников. Кровь, дерьмо и боль — вот что вы найдете обнажив меч. Могу лишь пообещать по премии если не сдохните сегодня и щедрую выплату семьям тех, кто все же сложит голову этой ночью.
Переведя дух, обвел взглядом почти пять сотен смельчаков, что добровольно согласились пойти за мной в эту атаку.
— Покажем этим морским крысам как выглядят их кишки! Легион, за мной! — развернувшись так, что черный плащ хлопнул полами, зашагал к спуску.
Проход сквозь одну из баррикад был уже проделан, так что колонны воинов спокойно проходили на территорию порта уже занятую врагом. Пираты не выставляли никаких дозоров, на нашем пути встречались лишь отошедшие отлить, или же напившиеся до потери сознания спавшие прямо на обочине дороги. Разговор с ними был короток, точнее вовсе отсутствовал. Блик наконечника копья, глухой звук удара, и передовой отряд двигается дальше, оставляя за спиной очередного неудачника сучащего ногами по мостовой.
В таком темпе мы и двигались по ночным улицам Астапора. Цель была определена еще днем, так что мы без труда взяли верный курс на один из трех лагерей противника. Нужная стоянка была хоть и самой маленькой, но при этом находилась близ линии столкновения, от чего мой выбор и пал на нее. После налета требовалось быстро отступить назад за баррикады.
Пятнадцать минут тишины прерываемой только тихими шагами легионеров, чьи подошвы были заранее оббиты слоем ткани, и вот мы уже на месте.
Наша манипула еще на подходе затушила все факелы, так что ориентироваться было можно лишь благодаря свету звезд и луны, да пламени костров разведенных на площади, что раскинулась перед нами. Почти все пираты к этому времени уже спали, постелив на холодные камни мостовой различное тряпье. Набились морские разбойники густо, так, что прижимались к соседям боками. Им, ютившимся обычно на довольно тесных галерах, это было привычно, да и так сохранялось больше тепла. В самом центре площади были разбиты шатры и палатки — там расположились капитаны и их приближенные.
— Пекло, а их не многовато? — тихо ругнулся один из десятников у меня за спиной.
— Тише, — шикнул на него сосед, — Тени зданий скрывают нас от бодрствующих ублюдков, но слуха они не лишились. — сделав небольшую паузу, хриплый голос продолжил, — Тут около двух тысяч, вряд ли больше. Этот сброд весь день штурмовал баррикады, в то время как мы, замененные безупречными и парнями из третьей манипулы смогли спокойно отдохнуть.
— Приготовиться. — обернувшись, встрял в беседу двух десятников, — Действуем по первому плану, отступаем по третьему. Ясно?
Те лишь молча кивнули и пошли к своим бойцам в компании других младших офицеров, также осматривающих подступы к лагерю.
— Второй отряд тоже готов. — шепнул стоящий рядом младший центурион, заметив блеск со стороны еще одной улочки.
— Третьи на позиции. — в этот раз первым заметил сигнал уже я.
Время тянулось очень медленно, в голову лезли всякие опасения, а сердце покрывалось ледяной коркой тревоги — четвертая манипула запаздывала. И когда я уже было хотел плюнуть на все и скомандовать наступление, на крыше двухэтажного здания вплотную примыкающего к площади блеснул огонек зажженного клочка соломы — сигнал прибытия последней сотни на запланированное место.
— Да поможет нам Вхагар. — выдохнул стоящий рядом центурион.
Я же молча поднял руку вверх и выпустил в небо облако пламени.
— В атаку! — громко крикнул младший центурион.
Его команду подхватил старший центурион, сотник и командир манипулы, стоящий в центре войска и руководящий сейчас второй половиной отряда. Но после сигнала легионеры не понеслись на противника сломя голову. Нет, мы не какие-нибудь дотракийские варвары. Легион берет отнюдь не диким яростным напором.
Солдаты споро выстроились в ряды по двадцать человек, уже не заботясь о тишине, сомкнули щиты и замерли на миг…
— Бар-рр-ра! — рявкнули два десятника стоящие в первой линии.
— Бар-рр-ра! — ответили им десятки луженных глоток.
…все шеренги синхронно сделали первый шаг, а по лагерю пиратов стали разноситься тревожные крики.
К рыбной площади, на которой в обычное время рыбаки продавали свой свежий улов, примыкало четыре дороги. И с каждой стороны сейчас наступали легионеры. Равнение держалось строго, потому темп был не слишком высок, но от того наступление было не менее устрашающим. Словно стены ожили, ощетинились острыми копьями и неумолимо стали продвигаться вперед.
Каждые пять шагов линия легионеров останавливалась, первые две шеренги приседали на колено и из-за их спин вылетали пилумы, брошенные стоящими сзади товарищами. Следом же наступала вторая часть отработанной на учениях тактики — впереди идущие солдаты вставали и шли вперед, добивая раненных и работая по устоявшим пиратам. Новая команда, парни вновь приседают на колено, а их упертые в землю копья мешают прорваться к построению противникам, которых уже через миг осыпали дротиками.
Учитывая то, что враги были вымотаны дневным штурмом, а на подготовку у них не было и пары минут — морских разбойников били так, словно не воины они, а бараны на бойне. Крики раненных, заполошные команды вражеских офицеров и грозные кличи легионеров слышались со всех четырех сторон пропахшей рыбой и кровью площади.
Но вот первые сорок метров были преодолены, запасы пилумов подошли к концу, а в рядах пиратов появился хоть какой-то порядок. Легионеры остановились для перестроения, противник тоже воспользовался паузой и откатился назад. Капитаны наконец смогли взять управление в свои руки, морские разбойники перестали оголтело бросаться на стену щитов или же убегать. К слову, «отступали» враги намного чаще, и их можно было понять — переть вперед было чистым самоубийством, за спинами же товарищей был шанс выжить.
Да и не были пираты воинами, они являлись обычными разбойниками. Им привычнее было резать глотки купцам, да заковывать в рабские ошейники простых моряков. Сражаться против хорошо обученной и дисциплинированной армии они были способны лишь при кратном численном перевесе. Железнорожденные — исключение, только подтверждающее правило. Их даже среди «вольных парусов» считали отбитыми на всю голову маньяками.
Пока же пиратские капитаны наводили порядок среди своих подчиненных при помощи пинков, мата и плети, легионеры получили приказ и перестраивались в новые порядки.
Смысл в излишне глубоком построении исчез вместе с закончившимися снарядами. Конницы же на площади не наблюдалось, потому воины легиона разбились на четыре равных отряда по тридцать бойцов в каждом. Да, с недавнего времени в сотню, а если точнее — манипулу, входило ровно сто двадцать человек. Десять воинов в ширину и три в глубину — слишком мало для остановки конницы или же кучного ведения обстрела дротиками, но в самый раз для того, чтобы противостоять плохо организованному сброду у которого из защиты имелся лишь щит, да льняная рубаха.
— Бар-рр-ра! — вновь раздалось со всех сторон площади.
— А-а-а! — ответили солдатам первые ряды пиратов, стараясь заглушить страх в сердцах грозным кличем.
Вскоре противоборствующие стороны вновь встретились и началась рубка. Пираты давили своим количеством, разбойники сзади напирали вперед даже когда их товарищи впереди нанизывались на копья, словно курицы на вертел. Капитаны прекрасно знали каким сбродом руководят, потому их офицеры шли позади основных сил и просто убивали тех кто пытался сбежать с поля боя. Подчинение в таких командах строилось на страхе, пираты больше боялись своих нежели чужих, от того и шли вперед, ведь точно знали — покажут спину врагу и сдохнут от руки товарища.
Копья легионеров работали подобно иглам швейных машинок в моей прошлой жизни. Подшаг, удар с вложением всей своей массы, прикрыться щитом от возможного ответа и новый шаг. Солдаты внимательно следили и за землей, частенько добивая упавших, но выживших врагов. Никто не хотел получить удар в спину от внезапно оказавшегося за спиной противника. Но вот первые ряды стали лишаться копий. Некоторые застревали в телах и их успевали перерубить морские разбойники, другие же просто вырывались из рук под весом слишком глубоко насаженного врага.
— Первому ряду: обнажить гладиусы! — отдали команду десятники.
Копья тех немногих у кого они еще остались тут же полетели в сторону врага, а их место заняли короткие клинки. Я же, доселе особо не ввязывающийся в сражение, протиснулся в узкий просвет создавшийся между двумя группами и вытянув руку вперед, четко произнес:
— Извержение огненных недр! — слова на высоком валирийском не успели утонуть в потоке общей брани и криков, как на пиратов обрушился вал огня.
Три секунды — именно на столько меня хватило. Огненная буря накрывшая целое направление пропала так же быстро как и возникла, но дело было сделано. Морским разбойникам хватило и просто вспыхнувших волос, да чуть опаленной кожи, чтобы их разум затмил первобытный ужас. Слишком свежи были их воспоминания о том огнедышащем чудовище, буквально превратившем гавань в один большой костер.
И так весьма условные ряды пиратского сброда посыпались как карточные домики, люди бежали невзирая на крики командиров и даже угрозы смертью — отбиться от офицера было возможно, в отличии от неостановимой стихии.
Меня подхватил под руку младший центурион и повел в тыл, прикрывая щитом и собственным телом, а легионеры под руководством командира манипулы принялись исполнять следующую часть плана.
Три подразделения с других сторон должны были сейчас встать на месте и не дать улизнуть поддавшимся общей панике пиратским отбросам, в то время как наше начало ускоренное наступление.
Остановить побежавшее войско практически невозможно, развернуть же вспять и так мало дисциплинированный сброд — невозможно в принципе. Морские волки, в один момент превратившиеся в стадо ополоумевших баранов, просто сносили пытавшихся их остановить офицеров, топтали капитанов и бросали оружие, в попытке облегчить бегство. Лишь бы оказаться подальше от той неостановимой и непобедимой стихии, вспыхнувшей лишь на миг, но пробудившей свежие воспоминания об кошмарной высадке. Те немногие, что не потеряли рассудок и могли организоваться и замедлить продвижение солдат даже не помышляли о подобном, видя перед собой наглядный пример в лице бывшего начальства, сейчас пребывающего в качестве отбивной на мостовой.
— Преторианцы бы сейчас здорово пригодились. Эти парни и умеют ломать строй врага своими закованными в железо тушами. — хрипло прокомментировал открывшуюся нам картину центурион.
— Легионеры проходили ночные тренировки, в то время как преторианцы больше сосредоточены на защите подопечных. Использовать их как таран не очень выгодно. Зато они неплохо справились днем, покрыв половину фронта и дав парням из первой и второй манипулы время на отдых. — вяло поддержал беседу я, осев прямо на труп какого-то пирата.
Усталость была нешуточной, все-таки создать такую стену огня, хоть и ненадолго, было слишком затратно, от чего откат не заставил себя ждать. Добавить сюда отдаление от дракона, за счет которого я мог пополнять магическое сосредоточение, и получим в итоге логичное истощение.
— Да, Ваша Милость. Жестянки нас знатно выручили, как и евнухи. — согласился офицер, усмехнувшись, от чего багровый шрам под губой стал еще гротескнее.
Мужчина явно был ветераном, это можно было понять как по изрезанному шрамами лицу, так и по поведению. У него явно был адреналиновый откат, ведь главное задание — увести меня после заклинания подальше от опасности было уже выполнено и организм перестал давать «излишнюю» нагрузку. Такое случается, когда, к примеру, ты начал тонуть. Чудовищный прилив сил, ты попросту не чувствуешь усталости, есть лишь цель и путь к ней. А вот когда ты уже на берегу, жизнь успешно спасена и больше не находится в опасности, то наступает тот самый откат — сброс нервного и физического напряжения. Кто-то может начать смеяться, кто-то упадет без сил и пустым взглядом будет пялиться в небо, а кто-то, уже привыкший, может это более-менее контролировать. Мужчина отвлекался беседой, прохаживался взад-вперед, окидывал взглядом местность — не давал себе расслабиться, дабы появись новая угроза, он мог нормально на нее среагировать.
— Бар-рр-ра! — клич легионеров раздавался уже из центра лагеря, а остатки пиратов были зажаты между четырьмя стенами щитов и копий.
— Скоро?
— Уже. — флегматично ответил я.
Одно из подразделений начало организованно отступать, а когда заметившая это толпа навалилась еще сильнее, легионеры и вовсе разошлись двумя «крыльями» в стороны, пропуская выживших морских разбойников. Те устремились к заботливо предоставленному выходу по пути давя упавших соратников, чьи крики тонули во всеобщем гаме и шуме.
— Можно было и дожать…
— Их слишком много. Да, мы перебили добрую треть, но общего количества выживших все равно с лихвой хватит, чтобы рано или поздно смести такое малое число солдат. Не думаю, что этот сброд теперь представляет хоть какую-то угрозу. Пламенная высадка, кровавые штурмы весь день, так еще и ночная резня. Если выживут — станут пацифистами.
— Кем-кем? — переспросил младший центурион, помогая мне встать.
— Людьми, не приемлющими любые виды насилия.
— А, умалишенными. Да, я уже видел подобных чудаков на паперти у храма. — покивал мужчина.
Тем временем солдаты споро делали простейшие носилки из двух копий и плаща, на которые укладывали раненых после перевязки. Командиры раздавали приказы, наводили порядок в отрядах и говорили десятникам, кто за кем следует при отходе. Детали плана в горячке боя могли вылететь из головы, от чего и требовалось повторить инструкции.
Оглядевшись, невольно покачал головой. Пространство за какие-то пятнадцать минут битвы изменилось просто разительно. Некогда спящий лагерь теперь стал местом бойни: изломанные тела валялись друг на друге, кровь меж камней мостовой тускло поблескивала под светом луны, а крики и хрипы не добитых раненых доносились со всех уголков площади.
Но вот ряды моих воинов вновь пришли в движение и взяли направление в сторону наших укреплений. Длинный день наконец подходил к концу…