— Корни марниллов! Ручная Жарка!..
— Покажу красоты Эритреи и всех трех подземных рек Калланда!..
— Фамильяры-нетопыри! Проведу в пещеры молодых мэтров и мэтресс!..
Я шел по подземному рынку Калладиана. Экскурсия была занимательной. В первую очередь с точки зрения изучения местных подземелий, хотя и не только. Магия давала возможность визуализировать тут картины прошлого. Я видел пыточные Кровавого Бастиона Каллаад, которые вампиры раньше использовали по назначению, видел тайные тоннели гарнизона, видел галерею гробов, которая использовалась для спячек, видел оборонительные сооружения, подземные лифты до поверхности, загоны для провианта… Людей и представителей иных видов.
Князь Каллаад, построивший это место, был, может быть, не самым близким, но уж точно доверенным лицом Кенниса. Он тут работал, контролировал отсюда весь архипелаг, продолжал свою ветвь рода кровавого императора. Во Время войны Парифатской Республики и Империи Крови это место было одной из самых тяжелых военных целей. Во время преподавания истории детям тут принято рассказывать о том, что Империю Крови сокрушили, загнали в угол, где Бриар Всемогущий и нанес сокрушительный удар в сердце этого чудовища, этой страны-монстра, в её основателя, в её бессмертного государя. Правда же в том, что Парифатская Республика долгое время была вассалом Империи Крови. Может быть, не совсем официальным, но кровавая дань людьми и сепаратные отношения, имевшиеся в то время, говорят сами за себя. Война была очень тяжелой, была не одна. А крупные бастионы Империи так и не были взяты. Объективно говоря, вампиры имеют почти безграничный потенциал для возрождения, если сохранилась верхушка, ядро. Самые старые, самые сильные. Если бы не пал Кеннис, то тот же князь Каллаад вместе со своим гнездом однозначно подходил под это определение — “старый и сильный”.
Собственно, он получил свое имя от древнего названия центрального острова, которое означало “живительный” или вроде того. “Каладана” — вот такое прекрасное слово. Каллаад взял себе новое имя по приказу Кенниса, основав здесь бастион Империи Крови, а позже уже Республика переименовала этот регион в “Калладиану”, постаравшись отнять у побежденного врага это эфемерное право собственности над островами. Дальше был основан город Калладиан, а регион переименовали в Калладианский архипелаг. Интересная история.
Так вот, вампиры держали тут оборону до последнего, не отдавая центральный остров и постоянно сражаясь и нанося республике страшные потери на остальных. Вероятнее всего, если бы Кеннис не пал, то рано или поздно Парифатоген со своей политической элитой потерпел бы тут поражение, а дальше с архипелага открывалась бы удобная стратегическая инициатива для десанта в любом месте побережья Сурении с целью проведения военных операций в рамках контрнаступательной военной кампании армии кровавого императора.
— А что охраняется ниже?.. — Мне было по-настоящему интересно, когда мы дошли до коридора, вход в который был сомкнут, словно сошлись вместе огромные каменные зубы чудовищной гранитной челюсти. Явно работа магов. Снаружи было два стражника, внутри — неизвестно. Но точно людьми дело не ограничивалось: я чувствовал духа-воина. Подобного незримому слуге, только созданного для сражений. В Шумере таким мало баловались — их создавать замучаешься. Но даже один-единственный стоил целой сотни закаленных боями солдат.
— О, этого никто не знает, — девушка-экскурсовод словно бы села на своего любимого конька. — В Империи Крови было множество тайных лабораторий. Магия вампиров наследует старой магии корбинов: они использовали прану для колдовства. Сейчас так, конечно, почти никто не делает…
— Прану?.. — Я даже подался вперед. — Вы имеете ввиду — прогоняли прану через столп чародеев? Создавали ману из жизненной силы?
— Нет! — Девушка замялась. — Это, наверное, не совсем тема нашей экскурсии…
— Мне тоже интересно! — Мальчик лет двенадцати, на которого нерешительно посмотрела экскурсовод, воинственно поднял подбородок.
— Ну, понимаете… Это не подтверждено, просто теория, которая в том числе изучается на исторических факультетах. Князь Кеннис происходил из Империи Великого Змея, в которой правили корбины. И магия вампиров очень похожа на их практики, дошедшие до нас, и записи о них. Они не использовали прану для создания магической энергии, это древний, варварский и неэффективный способ. Прана может дать очень большую силу, поэтому корбины жертвовали её напрямую, используя ману как проводник своей воли. Это накладывало множество ограничений. В частности… гм… Ну, они много пользовались зельями… — Она сбилась и слегка растерялась…
— Шшшссс… — Один из двух антропоморфных змеев, бывших в составе группы, раздул капюшон. Потом его шипение начало складываться в слова общеимперского. Впрочем, “общеимперский” был процентов на девяносто восемь заимствован у титанов. Забавно, что именно титанова речь — язык последнего не вошедшего в состав Империи кусочка Парифата — и объединила всех подданных Колдующего императора одним языковым пространством. — Когда-сшш наши предки, человек-шшсс, колдовали… Жизненной силы-с не бывает много… Сссвоей сссилы… Чужжжшшшая не так подходит-ссс… Капля своей жжжжизни-ссс или бссссдна чужжжшшой. Мы варили ссссселья, не колдовали много. Приносссили шшшшертвы.
— Понял, это интересно. Спасибо, — я кивнул змею, явно с трудом говорящему на титановой речи.
Это было для меня крайне важным открытием. Если получится изучить магию вампиров или хотя бы корбинов… Моей праны больше, чем у нормального человека, в десятки, если не сотни раз. В… В сотню раз — это я перегнул. Раз в сорок, наверное, как раз и больше. Ну, раз в двадцать-тридцать, если брать здорового молодого и сильного человека. Обычного. Вампиры были довольно сильны. Конечно, князья и старые особи могли держать в себе прорву чужой жизненной силы, не только людей, но ведь и я не собираюсь колдовать одной только жизненной силой. Если только я смог бы добавить в свой арсенал что-то такое, то это нечто стало бы поценнее Ме, возможно. Ведь очки праны можно было бы считать не неприкосновенным запасом в дополнение к мане в пропорции один к одному, а как минимум один к трем или один к пяти. Это дало бы мне запредельные возможности, когда мана подошла бы к концу. Совсем другие чары, возможно, другой подход, другие возможности, но зато как минимум в таких же масштабах, что и весь мой резерв маны. Если соотносить запас праны — тысяча девятьсот восемь единиц, и маны — пять тысяч восемьсот три, то при соотношении один к трем как раз получится плюс-минус столько же.
— А там есть демоны? — Мальчишке было интересно старое колдовство корбинов постольку-поскольку. — И чудовища?!
— Там, ходят слухи, много разного… Про демонов не знаю, но на опасных животных натолкнуться можно. Есть арахонты — это подтвержденный факт.
— Это как глупые арахниды?
— Мартус! — Женщина рядом одернула ребенка.
— О, не совсем! — Экскурсовод улыбнулась. — Они отличаются от арахнидов примерно как обычные приматы отличаются от человека. Арахонты глупее, но могут быть хитры. А еще они сильнее физически и многие владеют примитивной магией. В основном она укрепляет свойства их яда и прочность их паутины. Дикий шелк арахонтов ценится куда больше, чем продукция арахнидов, но он довольно опасен в необработанном виде.
Идя по ночному рынку и вспоминая экскурсию, я иногда бросал взгляды на возникающие то тут, то там закрытые тоннели. Они даже не охранялись стражниками. Стража внутри — за множеством заслонов из каменных зубьев. Как я понял, опасные и гиблые места начинались метров на триста ниже последнего яруса Калладиана, и все эти триста метров высоты, а во многих местах и больше, использовались под технические помещения различных государственных служб и не позволяли никому сунуться внутрь без специального допуска. Серьезные же посты охраны по логике вещей должны быть в точках пересечения максимального количества путей вниз, чтобы не тратить лишний ресурс на контроль такого количества переплетений этого лабиринта.
— Мэтр Тиглат?
— Да, мэтр Аргос, вы связались со мной раньше, чем я планировал, — я отошел чуть в сторону, к краю огромной подземной площади, галдящей на все голоса. В целом магия позволяла говорить хоть в центре торнадо — все равно все слышно, но психологически так было комфортнее.
— Извините, что помешал вам насладиться пляжами Калладиана, — в его голосе явно проскользнула усмешка. Не обидная, так — капля иронии. — Видел вас на трансляциях Турнира Королевств.
— Вы про захват флага?
— Да. Случайно взглядом зацепился за знакомого участника. Довольно неплохо, хотя и жестко. Я не большой фанат, но иногда смотрю. Спорт — дело хорошее. Разжижает кровь, ускоряет ритм сердец. В мирное время — прекрасное занятие. Но не будем об этом. Мой коллега говорил об эпохе легенд, вы помните?
— Вас интересовало какое-то событие из неё. Я никогда не смотрел даже на тысячу лет в прошлое, но уверен, что сила владычицы Хаухет поможет мне заглянуть много дальше.
— Это радует, но мы решили пересмотреть интересующее нас событие. Что вы знаете об эпохе Империи Великого Змея?
— Довольно много. Располагался преимущественно на Суррении, были граждане и крепостные. Вторыми выступали в основном люди, гражданами были практически исключительно корбрины. Имелся ряд исключений. Еще там проживали огры, встречались наги. Ряд замков, оставшихся с тех времен, до сих пор являются памятниками архитектуры.
— Верно. Как вы знаете, Империю Великого Змея сокрушил Кровавый Царь Кеннис. Историческое сообщество интересуют ранние события противостояния вампиров и корбинов.
— Откуда появился Кеннис?
— Это тоже, но тут никаких способностей не хватит. Вряд ли такой уникальный ресурс, как вас, позволят использовать на историческое расследование со сдвигом на тысячу с лишним лет в прошлое. Нам достаточно достоверно известно из ряда источников, что Кеннис появился изначально на Сурении, но позже свою империю Крови он начал строить не там. Точно известно, что наступление на Сурению вампиры начали со стороны трех созданных Кеннисом анклавов, атаковавших побережье Сурении с направлений Медного, Гневного и Золотого морей. Если с Медным направлением все понятно — Кеннис полностью подчинил себе остров Арос, откуда в начале Первой Войны Крови в основном совершали пиратские налеты на побережье и кошмарили морскую торговлю, то вот что было первым, Гневное море или Золотое — не ясно. Технически — Гневное море находится от Сурении за Межконтинентальным, но в то время как минимум вся северная часть акватории между континентами вплоть до острова Френобии так называлась.
— А зачем вообще нужны эти сведения?.. — Я никак не мог взять в толк. Географию Сурении я плюс-минус представлял. Я все же там теперь жил. Именно там располагался Бриароген — сердце Парифатской Империи.
— Все очень просто. Если понять, откуда наносился главный удар, то получится разобраться и в том, куда отправился Кеннис из Сурении во время своего первого бегства. Это позволит определить географию его появления, — Аргос объяснял спокойно и размеренно. — Это точно не северное направление. Во-первых, север и центр западной части материка по ту сторону от гор заняла в конце концов Парифатская Республика. Вампиры не укрепились в этих местах, ограничившись колониями и представителями. Зато с западного и южного направлений они добились куда больших успехов. Клещи Суши Срединного моря были разделены. Южное крыло континента они полностью подчинили. Как и остров Растачан. Если вы представляете себе географию…
— Прекрасно представляю.
— Тогда вы понимаете его фантастическую стратегическую важность. С него можно контролировать практически любую точку западной части Сурении по эту сторону гор за счет географии. Пока Республика не установила над ним свой контроль, ни о какой победе над Империей Крови даже речи идти не могло.
Вопрос лишь в том, откуда наносился главный удар в первые месяцы войны с Империей Великого Змея. Кеннис явно ушел не на север. Юг, юго-запад, запад, северо-запад. Это и хотелось бы выяснить. Именно там, вероятнее всего, он и создал первое полноценное гнездо. Тогда же мы сумеем определить помимо ряда важных исторических деталей и ареал его появления на Сурении. Возможно даже, найдем исследовательский комплекс, где его создали… Хотя вряд ли во времена владычества корбинов что-то такое было.
— Я понял. Выдвигаться сейчас?
— Я могу вам дать несколько часов, если вы заняты…
— Да нет. Призывайте уж, чего там…
— Отлично!..
Последнее слово он произнес уже когда я появился рядом с ним очно. В центре ритуального круга для жертвоприношения. Точнее, полукруга. Дуга, замыкающаяся на море. Хорошо подготовились.
— Мэтр, — один из знакомых уже студентов подал кинжал. Я кивнул головой. Бык? Ну, бык так бык. Не белый, но и так подойдет.
Пока животное “оживляли” от анабиоза, один из будущих участников ритуала решил задать вопрос.
— Мэтр Тиглат?
— Да, эм…
— Ильван Терьефали.
— Студент?
— Да. Хотел уточнить… Ваша Хаухет… ну… Она же светлая богиня?
— Все верно, — я кивнул головой.
— А почему в таком случае она требует жертв? И, я знаю, вы говорили как-то, что лучше всего приносить в жертву человека?..
— Хаухет — это одно из ликов бога Хеха. Могучее божество, но жесткое. Не жестокое. Хех не терпит слабых. Не терпит мелочности. Бык — это ритуальная жертва. Традиция. Если ты желаешь, чтобы бог тебя услышал, если ты желаешь внимания, будь добр проявить уважение. Соверши подношение, которое ценно для тебя. Не обязательно быка — можно что-то другое. Например, есть традиция жертвы трофеев, когда на морское дно сбрасывается половина добычи после войны. Бык — это очень дорогое и ценное животное. Особенно белый. Он редкий, доступен только Царям. Касательно же высшей жертвы, человеческой, то в ней есть нюанс. Жрец может помочь её совершить, но не может совершать.
— В каком смысле?.. — Парень явно заинтересовался.
— Жрец не жертвует богу человеческую жизнь. Разве что свою. Жрец может лишь помочь другому пожертвовать жизнью. Человеческая жертва добровольна. То есть её может принести только тот, кто владеет жизнью. Сам человек. Ты жертвуешь с помощью жреца своей жизнью. Это ценно. Это дорого. Это высший акт уважения к своему богу. И взамен он примет тебя. Каждый, кто совершит такой акт уважения, предстанет перед Хехом. И каждый имеет право высказать ему просьбу. И, возможно, остаться в его свите.
— А ваш бог исполнит просьбу и оставит человека при себе?..
— Как пожелает сам — он же бог, — я пожал плечами. — Может и исполнит. Ты в буквальном смысле отправляешься на встречу с богом. И не его вина, что чтобы дойти до него, нужно отказаться от смертной плоти. Разница, правда, еще и в ритуалах. Например, есть собственный ритуал, не требующий помощи жреца. Проходит через добровольное самоутопление. Есть быстрый — жертва всей своей крови и тела морю.
— А… Понятно, — парень разочарованно пожал плечами. — Но все равно, почему так жестоко?..
— Потому что слабым не место перед Хехом. Если они не готовы захлебнуться, чтобы к нему добраться, то с чего бы ему их вообще слушать, — уже капельку раздраженно сказал я.
— Жуткие у вас обычаи…
— Какие есть. В моем мире борются за право жить, а не выбирают, с каким сиропом пить кофе по утрам, — я поморщился. — Это может быть жестоко и неправильно, но это та действительность, в которой живем мы.
Может быть, этот разговор, а может, и еще что-то, но ритуал я провел четко, жестко и безукоризненно. Хотя почему “еще что-то”? У меня была прана. Полностью восстановленная. Я не падал от усталости. Это довольно существенно. Держать огромного здорового быка, который отчаянно сопротивляется, пока ему режут горло, это довольно тяжело.
— …Великая, Непредвзятая судья, зрящая судьбы, повелевающая путями, дай мне силы узреть грядущее, повели разомкнуться вратам прошлого, позволь пронестись над временем и узнать то, что давно забыто.
Я закончил молитву. Бьющееся в агонии животное еще какое-то время подергалось, отправляя все новые и новые порции крови в окружающий океан, после чего просто опало в воду, не в силах уже приподняться за глотком воздуха. Я подержал два здоровых рога еще какое-то время, после чего отпустил: дернуться и испортить ритуал могучий зверь уже был не способен. Пусть кормит рыбок.
— Мэтр, простите за еще один вопрос… Но ваш мир же довольно беден? Я не имею ввиду, конечно, ничего плохого, просто…
— Я понял, о чем вы. По сравнению с парифатцами мы нищие, так что вы хотели спросить? — Я слегка устало повернулся к студенту. Вокруг как раз собирали вещи. В основном — паковали стулья и столики в пространственные карманы. Группа собиралась с прошлой ночи и успела устроить пикник на свежем воздухе и даже поставить оборудованное поле для какой-то местной игры.
— Разве для вас нормально выбрасывать такое количество мяса? Я имею ввиду, обычаи обычно формируются исходя из обстановки и условий проживания… А в вашем ритуале такое большое количество мяса просто выбрасывается в море…
— Этот обычай — воззвание к богам, а не акт хозяйственного материализма, — я устало посмотрел на парифатца.
— Но разве к бессмертным сущностям нельзя взывать как-то иначе? — Он не унимался. — Им ведь не нужно мясо?
— Вопрос не в том, что оно нужно им. Вопрос в том, что оно нужно нам. Когда ты жертвуешь, то должен жертвовать что-то ценное. Иначе — какой смысл в твоей жертве и какова сила твоей молитвы? — Для меня эти вещи были очевидны, но для излишне цивилизованных парифатцев — нет.
Взгляды в прошлое с группой историков прошли довольно скучно. Мы перемещались по разным местам предполагаемых сражений, которые не могли восстановить стандартными методами. Я уходил в глубину веков и смотрел, слушал, запоминал. Движения войск, несколько сражений… Все это было не так уж и интересно, а пользы был минимум. Словно трудолюбивый раб чародеев, околдованный дрянными чарами, исследовательская группа собирала по крупицам осколки прошлого. Подобно рисунку мозаики, чьи части рассыпались по всему континенту, мы перемещались по побережью, ища следы былой эпохи.
Но были и интересные события. Разговоры командиров, применяемые чары и рисунок боя. То, как сражались сами вампиры, это впечатляло и заставляло задуматься. В шумере этой нечисти не давали развестись. Здесь же, на парифате, я видел её будущее, на что способны эти существа, набравшие силу…