* * *
Кажется, мне удалось удивить Хироэ, когда я подхватил её со стула и перенес на диван. Аккуратно обнял и принялся целовать. Несмотря на, скажем так, активную разрядку, я опять чувствовал себя в силах сделать приятное своей женщине. Можно сказать, захотел почувствовать непосредственной контраст между огненным темпераментом Носящей полумесяц и хрупкой нежной стриженной. Хотя нет, скорее просто никак успокоится не мог после того, что происходило в спальне кланового аналитика.
С тонкой талией, с высокой грудью, с правильными чертами лица и длиннющими волосами Куэс обладала всеми данными идеально-красивой женщины. Если бы не характер, не сделанный еще в детстве выбор любимого, и не то, как она себя держала — ухажеры за ней еще б со школы вереницей ходили. Так что я прекрасно понимаю, почему Распутину захотелось её соблазнить. Небось принял сочетание пляжной одежды за сигнал, которого не было.
Я же получил зрелище, за которое многие мужчины были на что угодно готовы. Отдать состояние, отдать правую руку, даже увидеть и умереть. Которое невозможно забыть и невозможно вспоминать спокойно. И не только зрелище — если вы понимает о чем я. Так что Хироэ достался, можно сказать, кэшбек от устроенного ей же “активного свидания”. Как будто она была против!
…Звуковой сигнал заставил нас оторваться друг от друга.
— Кто-то из старшей семьи звонит, — жена надела терминал. — Привет, Тамако. Да, я переадресовала все звонки Алексу к себе. Зачем он тебе вообще? Вот оно что…
Стриженная посмотрела на меня.
— По медицинским показателям Аарона Зальцмана помещают в анабиоз. Неизвестно насколько, потому что некоторых медицинских технологий пока нет и в проекте. И держать на приборах и магии мизучи больше нельзя: девяносто восемь лет, он просто умрет. С детьми он уже попрощался, с женой тоже. Теперь он просит, чтобы к нему прислали “лучшего физика клана”, чтобы передать какую-то “важную информацию”. С Юно с такой задержкой сигнала ему не поговорить. Придется тебе. Извини…
— Ну что ты, — я улыбнулся. — Зальцман был моей креатурой, мне его и провожать.
Лифтовая капсула доставила меня в знакомую лабораторию Сидзуки — только теперь мне нужно было пройти в соседний объем. Коек в экспериментальной специальной клинике под землей оказалось совсем мало. Каждая — в своем помещении, разумеется. Вот в одной из таких палат и готовился к переходу в состояние анабиоза Аарон Леонидович. Из которого он вполне мог не выйти никогда. Так же как у и Хитсуги Якоин его организм был предельно изношен, и процедура консервации являлась последним шансом не умереть. В надежде, что в будущем биотехнологии смогут вернуть если не молодость, то хотя бы возможность полноценно жить.
В палате кроме пациента находились две женщины: моя дочь Тамако возле высоченной приборной сборки величиной в платяной шкаф и Зара Зальцман, жена Аарона и огненная аякаси А-класса. Сначала я было решил, что Зара в траурном платье, но потом понял, что цвет такой потому, что использова термостойкий вариант углеволокна. Для чего нужна подобная одежда стало понятно, когда сорвавшаяся слеза вспыхнула и прочертила дымный след до юбки, где и потухла, не оставив следа.
— Молодой человек, таки вы тот обещанный мне физик? — первым повернулся ко мне отец термоядерной энергетики Такамии.
Выглядил мой визави моложе своих лет. И стоящим у последнего порога не казался. Наоборот, полусидя на подушках он успокаивал свою жену, а теперь довольно бодро приветствовал меня.
— Алекс Амакава, он из главной семьи, как и я, — представила меня младшая мизучи.
— Таки сдается мне, Алекс, вы русский! — весело хмыкнул старик, переходя на родной мне язык.
— Таки почему русскому фиизку не войти в хороший японский клан? — вопросом на вопрос ответил я ему. — Кормят, любят, одевают — таки я спрашиваю, чего еще хотеть?
Тамако аж поперхнулась от такого обмена репликами.
— Ви таки мудры не по годам и чертам лица, вьюнош! Я имею с вас поразиться. Ваша почтенная матушка может говорила вам о свое отце или деде, что таки был немножко из народа израилева?
— Моя почтенная матушка умная женщина, и всегда трепетно относилась к тому, что рассказывает, — с намеком ответил ему я.
— Ах, прям душу отвел, — Аарон откинулся на подушки. — Ладно, юноша… Алексей, да?
— Александр, Аарон Леонидович, — поправил я. — Но все-таки лучше Алекс. Как в паспорте записано.
— Хорошо, Алекс. Что вы мне имеете сказать за типовой термоядерный реактор, составляющий основу энергетического кластера Такамии?
Скажем так: мне пришлось подсматривать характеристики реакторов через терминал. За двадцать пять лет множество мелких изменений в итоге сильно изменили особенности выработки энергии в ТОКАМАКах, хотя, конечно, основа процесса осталась неизменной. А еще продвинулась сама наука ядерного синтеза — причем куда сильнее, чем в Н-инварианте. Настолько, что удалось нащупать и описать краевые эффекты поведения элементарных частиц вроде их телепортации.
То, что хотел передать следующему поколения физиков-ядерщиков Зальцман как раз и заключалось в выводах, полученных на основе этих наблюдений. Построить термоядерную реакцию не в рамках классической ядерной физики плазмы, а перенести область эффективной работы кольца в такой режим, в котором редкие случайные события становятся повторяемым и воспроизводимыми. Что позволит повысить выработку энергии едва ли не на порядок! В том числе и за счет сокращения потерь.
Что ж, недаром машина Пространства — это огромное кольцо из разных металлов. Связь тут не случайная, а самая прямая. А еще Аарон додумался до воспроизведения эффекта, используемого в Потолке. Подобрался, так сказать, с другой стороны, даже не представляя, что нащупал. Что это уже не энергетика, а физика Пространства!
Некоторые время после того, как ученый убедился в моей компетентности, более-менее достаточной для понимания его объяснений, я просто слушал. Потом запустил общее виртуальное пространство, вывел внутри него доску для записей стал пытаться перевести теорию и математику энергетика на язык формул Пространства. Несколько раз ошибался, находил ошибку, возвращался и заново переписывал, пока не получится конечный результат, закрывающий большую часть пробелов расчетах перспективных реакторов и реакций.
Кажется, Зальцман до последнего не верил, что из моей писанины что-то выйдет. Пока не увидел свои итоговые формулы дописанными. Каждый профессиональный физик в своей области интереса как правило буквально видит, когда дополнения в расчетах похожи на правду. Нахмурившись, Аарон вызвал запись вывода уравнений и теперь уже буквально впился глазами в мою работу, часть переспрашивая непонятное. А потом… просто вскочил с койки с виртуальным мелком наперевес, заставив медицинское оборудование разразиться разномастным писком.
— Роня! — бросилась к мужу Зара. С другой стороны подбежала Тамако. Они попытались усадить старика назад в умную медицинскую кровать — да какое там!
— Это же прорыв, прорыв! — оттолкнув обеих, ученый воздел руки. — Не знаю, откуда у вьюноши такие познания, но если все верно — можно начинать проектировать первый прототип краевого реактора!
— Тебе нельзя напрягаться, ты же умрешь! — попыталась дозваться до него Огненная птица.
Вотще.
— Ну так сделайте, чтобы не умер! — отмахнулся он как от чего-то несущественного. — Зайти настолько далеко — и лечь в анабиоз, оставив всю элементарщину и все лавры другим?! И все проспать?! Ну уж нет!!! Чего там надо было? Подписать разрешение превратить себя в машину? Давайте сюда эту бумажку!!!
— Это проект Кемеровых и Охаяси, — подсказала мне Тамако. — Искусственные мышцы и экзоскелеты это только ступенька в их программе продления жизни. Человека полностью вживляют в экзоскелет типа скафандра и поэтапно заменяют кости и мышцы, потом внутренние органы. Под конце должен остаться только мозг и железы внутренней секреции, связанные с ним кровообращением. Всю машинерию надо снабжать энергией, желательно, бесперебойно и с высокой автономностью. Вот им и потребовалась наша помощь, включая работу Зальцмана.
— …Впечатлен, — признался я абсолютно честно. — И как у них успехи?
— Есть целых три примерно на пятьдесят процентов кибернетизированные собаки, что смогли пережить все операции, — с какой-то странной интонацией сообщила мне младшая мизучи.
Так.
— А сколько не пережили операции?
— Мне не говорили… Но им пришлось построить крематорий.
Ясно-понятно. Как все же хорошо не быть главой клана. Сына жалко, но пусть уж лучше у Нумото голова на счет Зальцмана поболит.