***31***
Утром, придя в Больничное крыло за зельями, которые он все еще продолжал пить, Брок стал свидетелем скандала. Орал около коек с пострадавшими накануне семикурсниками здоровый мужик в красной мантии.
— Сукин ты сын! Какого хера я узнаю, что ты устроил драку на уроке?!
— Ну, пап… — Оливер Вуд сидел в больничной койке по стойке смирно, только крылья носа гневно раздувались. Видеть любимого папеньку ему совершенно не хотелось, а уж посвящать его в то, что задохлик Локхарт раскидал их всех, как котят, тем более. Они вообще не ожидали, что этот малахольный мало того, что вмешается, так к тому же ему хватит физической (!) силы, чтобы усмирить десяток выясняющих отношения парней.
— Не папкай мне тут, стоило заступить на дежурство, как прибежал ваш староста и рассказал, что вы вчера вытворили!
— Штукащ, — прошипел со своей койки Флинт, который всю ночь мучился под Костеростом, сращивая сложный перелом челюсти, поэтому пока блистал отсутствием передних резцов, которые ему выбил Барнс, из-за чего шепелявил.
— Молчал бы ты, Флинт, — сказал Вуд-старший, — или хочешь, чтобы я вызвал сюда твоего отца?
Коинт Флинт был скор на расправу и не терпел неповиновения, а за драку в классе мог и выпороть вполне, поэтому Маркус тут же замотал головой. Заслуженные пиздюлины от Локхарта всяко лучше, чем исполосованная ремнем отца жопа.
— А твоего отца вызывать? — Тайлер Вуд посмотрел на Хигса, и тот тоже замотал головой. Папаша Хиггс от Флинта отличался немного более скромным телосложением, но характером взрывным.
Брок стоял в стороне и охреневал от происходящего. Он отказывался понимать такое отношение. Их детей, пусть те и лбы почти в два метра ростом, учитель избил до травм, а отец, вместо того чтобы идти и разбираться со взрослым, прессует детей. Конечно, ему лично, да и Барнсу тоже, подобное было выгодно, но с точки зрения детей… Пиздец! Пока Брок размышлял, старший Вуд распекал своего, да и чужим доставалось. По итогу его громогласных криков стало ясно, что относиться к волшебным детям так же, как к обыкновенным, было в корне неправильно. Если им дуть в попу, как стало модно в последнее время в той жизни Брока, то вырасти может такое, что не приведи господь. Инфантил с неслабым магическим даром опасен, поэтому детей держали в строгости, а на травмы, которые чаще всего лечились если не моментально, то очень быстро, и вовсе не обращали внимания.
— Привет, пацан. А ты что хотел? — Вуд старший заметил Брока и повернулся к нему.
— Доброе утро. Я за зельями пришел, — ответил Брок, и тут из своего кабинета вышла мадам Помфри.
— Гарри, подожди, сейчас вынесу, — она снова скрылась за дверьми, а Вуд подозрительно оглядел Брока и спросил:
— Ты Поттер?
— Да, сэр, — ответил Брок.
— Это же ты с Локхартом в Аврорат приходил?
— Я.
— Проводишь меня к нему? — Вуд хотел поговорить с профессором Локхартом, выяснить, так сказать, отношения.
— Провожу, — пожал плечами Брок. — Всё равно у нас ЗОТИ первым уроком.
Брок выпил зелье, поблагодарил, пообещал быть завтра утром как штык и пошел на выход. Вуд вытащил из кармана корзинку, увеличил ее, оставив на кровати сына, и сказал:
— Мать тут гостинцев передала, с остальными поделись, герррой, — потрепал по голове, взлохматив волосы, и пошел вслед за Броком. — Выздоравливайте, парни.
Вуд шел за Броком и не понимал, что его зацепило в больничном крыле. Что-то было не так. Что-то… Поттер успешно делал вид, что не видит ни его сына, ни двух других парней, да и те с ним даже не попытались поздороваться. Тикки, с которым Вуд был дружен, говорил, что Поттера обманом втянули в Турнир, буквально подставив, что ученики ему объявили бойкот. А сейчас, смотря на то, как уверенно Гарри Поттер идет по коридорам Хогвартса, не делая вид, а реально не замечая остальных детей, Вуд уже был не уверен в том, кто и кого бойкотирует.
До кабинета ЗОТИ дошли быстро. Брок, стукнув костяшками в дверь, вошел внутрь и крикнул:
— Профессор Локхарт, к вам пришли. Проходите, аврор Вуд, — Брок прошел в зал, скинул мантию, оставшись в спортивном костюме, и принялся делать разминку.
— Вы хотели меня видеть? — пока Тайлер Вуд наблюдал за Поттером, к нему тихо подошел Барнс.
— Привет, проф, — Вуд хлопнул его по плечу со всей дури, но только руку отбил, а Локхарт, который до потери памяти больше напоминал кокотку, а не мужика, даже не пошатнулся и не поморщился. А ведь парни в Аврорате говорили, что он голыми руками удерживал огромную змею, которая теперь жила в переноске для опасных животных и на каждую попытку посмотреть на нее кидалась в крышку с такой силой, что удерживать ее приходилось всем весом, Вуд лично проверял.
— Утро, — коротко поздоровался Баки. — Что хотел?
— Ты моего сына в больничку уложил, — сказал Вуд и поразился отсутствию эмоций на лице Локхарта.
— Лучше я и в больничку, чем они друг друга в гроб, — слова Локхарта звучали удивительно весомо, Вуд даже не усомнился ни на секунду.
— Из-за чего они сцепились?
— Выясняли, кто получил бы кубок школы по квиддичу, если бы не этот блядский Турнир, — пожал Баки плечами.
— Дебилы. Ты это, проф, не серчай. И если еще раз мой начнет выпендриваться, то сообщи. Я теперь почти постоянно в Хоге буду с дежурствами.
— Договорились, — кивнул Баки, пожал протянутую руку, и Вуд вышел из класса, за дверьми которого уже толпились дети.
* * *
Сказать, что нынешнее перерождение Фоукса какое-то странное, значило максимально умалить масштаб трагедии. Дамблдор понятия не имел, что делать и как вернуть того Фоукса, к которому он привык за последние годы.
Они встретились, когда Дамблдору едва стукнуло тридцать, а Фоукс готовился к очередному перерождению, был истощен, слаб и искал спокойное место, где можно было войти в силу. С первых же дней феникс проявлял себя как существо невероятно доброе, сочувствующее и преданное. И пусть сгорел он буквально через неделю после того, как попал к Альбусу, но тот успел оценить характер своего нового питомца.
Альбус всем говорил, что Фоукс его фамильяр, но на самом деле они были скорее друзьями. Фениксу нравилось помогать по мере сил, петь, чтобы успокоить своего друга, он даже слезами иногда делился, хоть и не любил это делать. Причем помощь его всегда была настолько своевременна, что Дамблдору иногда казалось, что Фоукс разумен, но, увы, это не подтвердилось. Да, умный, сообразительный, преданный, но всего лишь птица. Неразумная и бессловесная тварь.
Но в этот раз всё с самого перерождения шло настолько криво и косо, что впору было задуматься о том, что это проклятие какое. Фоукс стал совершенно непредсказуемым, агрессивным, да и помощи от него было ноль, даже помочь с перемещением по Хогвартсу не желал, не говоря об остальном. А смотрел так, будто мог в душу заглянуть. Жутко.
Дамблдор открыл потайную дверцу, за которой пряталась полка со старинными фолиантами, достал один из них и, закрыв всё обратно, устроился за чайным столиком. Перевод на староанглийский одного восточного ученого с совершенно непроизносимым именем достался Альбусу по случаю, и он даже предположить не мог, что ему когда-нибудь пригодится то, о чем писал ибн Саиди. А труд сей был о фениксах, об их характерных чертах и прочем важном.
— Так, где я это видел? — он осторожно перелистывал хрупкие страницы, когда Фоукс внезапно появился в кабинете и уселся на спинке его стула. — Прилетел, блудня? А я тебя уже несколько дней застать пытаюсь, а ты всё летаешь непонятно где. Разве так можно, Фоукс?
Еще как можно, хотелось ответить Тони, но только свистнул, с подозрением косясь на Гринча, который, судя по виду, задумал какую-то гадость.
— Ничего, я тебе помогу. Наверное, ты как-то неправильно возродился, и тебя самого мучит это состояние. А тут, — Гринч постучал рукой по книге и перевернул еще несколько листов. — Тут всё описано. Как и способ тебе помочь. Только не улетай больше.
Тони потоптался по спинке, занимая более удобное место, и заглянул в книгу. Офигению его предела не было, этот белобородый мудак решил переродить его насильно. Вообще, пробегая взглядом по строчкам, Тони признавал, что книга была преполезнейшая. В ней о фениксах было огромное количество информации, вплоть до особенностей размножения и продолжительности одного цикла жизни. Но вот внезапно перерождаться Тони не желал категорически, мало ли, вдруг его душа не вернется в новое тело. Решив посидеть в кабинете и посмотреть, куда денет Гринч эту книгу, чтобы изъять и ознакомиться самому, Тони перелетел на насест, который Дамблдор в надежде, что Фоукс одумается и вернется, не стал убирать. Поворошил клювом орешки, не рискнув проглотить ни один, и прикрыл глаза, успешно делая вид, что задремал.
Дамблдор еще долго сидел с книгой, а потом перешел за свой рабочий стол, достал пергамент и начал что-то выписывать, сверяясь с какими-то календарями, каталогами и прочим, а Старк все больше опасался, что Гринч сотворит что-то ужасное прямо сейчас. Но ничего не произошло. Он собрал листы, книгу и убрал их в ящик стола, а потом посмотрел на Тони, огорченно поохал и спросил:
— Ты собираешься остаться здесь?
Тони отвернулся от него, спрятал голову под крыло и сделал вид, что спит.
— Как знаешь, только не разгроми здесь ничего. Я, конечно, поставил защиту, но разве она тебя удержит?
Привычка разговаривать с Фоуксом, как с существом разумным, осталась. Дамблдору его очень не хватало, он скучал по теплому свечению, негромкому курлыканью и внимательному взгляду ярких глаз. Но теперь у него теплилась надежда, что получится вернуть своего друга, пусть и таким жестоким образом.
Тони долго сидел на насесте, прислушиваясь к тишине кабинета. Не раздадутся ли шаркающие шаги, не послышится ли кряхтение на лестнице? Спустя пару часов он перенесся на улицу и облетел директорскую башню, усевшись на выступ под окном и заглянув в его спальню. Гринч спал. На прикроватном столике мерцала свеча и лежала узловатая волшебная палочка. Седые волосы были спрятаны под красным колпаком, белоснежная борода аккуратно разложена поверх одеяла, а сам он спал сном праведника.
— Сука, — чирикнул Старк и перенесся в кабинет, на лету превращаясь в человека.
Дамблдор, уверенный в том, что в его кабинет посторонние попасть не могут априори, не озаботился защитой на ящиках, поэтому Тони беспрепятственно его выдвинул, взял книгу и листы, уложил их в тонкий плед, завязав углы узлами, обернулся обратно в феникса, схватил узелок в лапы и перенесся вместе с ним к дверям в штаб.
Жаль, конечно, что невозможно будет посоветоваться со своими немедленно, но Тони и сам далеко не дурак. Он отложил листы и взял книгу, открыв ее там, где была закладка.
— Посмотрим, что ты задумал, Гринч, — сказал Тони, придвинул к себе тетрадь, взял ручку, благо купили канцелярских принадлежностей с запасом, и принялся читать, делая заметки. Через несколько часов, переписав самое важное и скопировав всё до последней точки с листов Гринча, он запаковал всё обратно и унёс на место. Не стоило вызывать подозрения у этого доброго дедушки, который задумал сжечь заживо своего питомца.