Ведьмак: Чернокнижник. Глава 94
Вильгефорц из Роггевеена — человек удивительный по своей природе и образу мышления. Мы впервые встретились в Ковире, цветущем крае, который полностью избавился от влияния Редании после печальных событий, известных как Восстание Фальки.
Но, как известно, в каждом цветущем саду найдётся клумба, засыпанная навозом. Именно таким местом оказалась канава недалеко от ковирского борделя, где существовал совсем ещё мелкий мальчишка, ему было около четырёх лет.
Уличная жизнь научила его, что мимо борделей часто проходят подвыпившие, а потому щедрые господа, иногда бросающие монетку или объедки ребёнку из вселенской жалости. Я же решил не давать ему рыбу, а как человек с широкими взглядами, подарил удочку. Особо ни на что не рассчитывая, я предложил научить его волшебству.
Не знаю, кто его вырастил и какие силы помогли ему выжить на улице от рождения до нашей встречи, но парнишка оказался удачливым. Наверное, здесь сыграли свою роль комплексные причины. Например, его острый ум можно было разглядеть при первом общении. Тот был гораздо острее, чем у прочих детей. Хороший потенциал для роста, — посчитал я тогда, и моя ставка полностью сыграла. Правда не без огрехов.
Чем старше и умнее он становился, тем сильнее ненавидел чародеев. Юное дарование видело, на что способна магия, как живут чародеи и чем дышат. Что уж говорить, он получил неограниченный доступ к еде, благам жизни, одежде и личному дому — что, впрочем, для большинства магов было обычным делом. Но кто бы мог подумать, что, окунувшись в роскошь и прочитав несколько книг о природе наследственности магии, его охватит неконтролируемое, порой безумное влечение к ненависти. Я не подумал, потому для меня это стало небольшим сюрпризом.
Если я воплощаю Алчность, жадно поглощая знания, то он воплощает Гнев — пропитан этой субстанцией до основания. Вильгефорц узнал, что магами не становятся. Ими рождаются, если хотя бы один из родителей маг.
Если бы его не бросили в канаве, даже не удосужившись утопить, как ненужного щенка. Ему не пришлось бы ютиться в канаве, а жить в роскоши с самого рождения. Он бы жил счастливо, в тепле и заботе, сложись всё иначе…
Но, с другой стороны, по наивному предположению моего ученика, сложись всё иначе — наши с ним пути никогда бы не пересеклись. Вил свято в это верил, поэтому усердно учился и постоянно совершенствовался, впитывал знания как губка воду, особо ни на что не жалуясь.
Считалось, что свою роль сыграло смирение, а оказалось, что дело было в амбициях.
Острый ум, ненависть к магам и безграничные амбиции — три фундаментальные черты его характера. Власть, контроль, совершенство — его идолы, ради которых он готов пожертвовать всем. Холодность и расчетливость стали его броней, защищающей от ошибок. Адаптивности могли позавидовать даже роботы моего прошлого мира, а целеустремленности любые тысячеликие герои.
В нём невероятно быстро развились актерские навыки и манипулятивность, которые, сочетаясь с шармом, покоряли окружающих. Что лучше помогает скрывать свои истинные способности за маской славного и надежного человека.
Идеальный последователь. Даже его магические способности, на мой взгляд, самые выдающиеся за всю историю Континента. Природная гениальность в поглощении знаний, их правильном применении и наращивании не знали себе равных. Если сравнивать с любым чародеем за историю Континента, далеко не только нашего времени. О таких одарённых даже книги не писали. Я говорил ему об этом честно, невольно взращивая в нём высокомерие. Да, я сам не являюсь олицетворением скромности. А он едва ли не синоним понятия «чувство собственной исключительности». Однако я это не пресекал. Хищник должен здраво оценивать свои способности, ни в коем случае их не принижая. Его синие глаза, такие же выразительные, как и мои, должны смотреть на небо, как на что-то, принадлежащее ему по праву.
«Да уж», — подумал я. — «Чудовища одной породы».
Мы с ним до боли разные и в то же время схожие. Внешне похожи, разве что цвет глаз разнится, как трава разнится от небосвода. Его талант к магии — дар природы, мой — результат столетнего труда, управленческих навыков Элис и мистической силы Мора. Мы оба схожи по характеру, даже часто уходим в крайности, поддаёмся неконтролируемому безумию, но в нужные моменты умеем держать себя в руках, используя разные методики сдерживания.
Вдвоём мы идём по пути к совершенству: он через изучение мутаций, я через демонические ритуалы. Я люблю выпускать пар в обществе девиц из борделя, он предпочитает читать магические трактаты, как я в далеком прошлом, когда ещё обучался под Коратом. Я охотно делюсь знаниями, а он жадно их впитывает, делясь лишь крохами; но в одном мы одинаковы — мы оба поклоняемся науке.
По объёму сил, после последних изменений, он уже, кажется, в чем-то превосходит меня. Радостно представить, какие манипуляции с магией он сможет совершить, обладая талантом и гениальностью, подкрепленными моим наставничеством и его собственным безумием. Вскоре он достигнет той вершины магии, к которой я стремился две сотни лет. Вот что значит талант, и это приносит мне нескончаемую радость. Нет большего счастья для наставника, чем видеть, как ученик превосходит его в разных областях, продолжая его дело всей жизни.
Вильгефорц даже воспользовался моими наработками, знаниями о создании ведьмаков четвёртого поколения, изменил формулу, адаптировав её для магов, и стал поистине пугающей личностью в столь юном для чародея возрасте. Правда, этот путь не обходится без жертв, как и любой другой путь к силе в этом мире.
Моё тело по большей части человеческое, оно легко сольётся с божественной сутью. Его же, из-за активных мутаций, при попытке слияния с чем-то божественным, скорее всего… взорвется на месте. Печально, если бы он выбрал другой путь, я бы подготовил для него сосуд для Возвышения. Теперь ему предстоит искать свой собственный путь к Величию.
Ах да, причина моей нескончаемой щедрости и богоподобного отношения к ученику, если исключить наставничество — всё же я взрастил многих гениев с куда более паскудным отношением к ним — всё же есть.
Иронично прозаичная причина, берущая начало и конец в Ковире. За пять лет до встречи с юным дарованием в Ковире, я встретил на просторах холодных земель интересную чародейку с ослепительно сияющими глазами цвета синего неба. Она была чудовищно сильна, умна и хитра. Но и я не был беззубым лисенком. Слово за слово, парочка комплиментов, небольшая помощь в магических изысканиях… И мне удалось с ней хорошенько переспать, уходя от мыслей про бомбу замедленного действия, завязанной на поглощенных мной демонах. Затем, как и полагается ответственному чародею, я поспешил покинуть Ковир и продолжил свою жизнь. Вернулся лишь спустя пять лет на очередную обновку борделей в этих краях.
Печальные интриги судьбы, ничего не скажешь. Поэтому я всеми силами старался не упоминать о своих любовных победах в разговорах с Вильгефорцем из Роггевеена. Обсуждал лишь шлюх и ничего более. Нечего ему голову забивать опасными мыслями, пусть лучше сосредотачивается на своём росте и возвышается за счёт моего подарка.
С его талантами и личностью, он без всяких сомнений сделает всё возможное, чтобы затянуть войну, извлекая из кризисного времени все возможные лавры. Кто владеет информацией и силой, владеет миром, хе-хе. Он извлечет из моего потраченного на Империю времени много полезного.
Жаль лишь, что я потратил больше времени и усилий, чем планировал, на Эмгыра вар Эмрейса и решение всех государственных проблем, включая подготовку к войне, по той же причине. Будет плохо, если одна из сторон конфликта одержит безоговорочную победу. Поэтому я сбалансировал силы идеально. Все короли и знать Нильфгаарда будут долго грызть друг другу глотки, не мешая мне развивать Дитя Старшей Крови.
Наоборот, под шум войны открываются потрясающие перспективы.
Вильгефорц разрушит Цинтру ровно через десять лет, а из-за грядущей войны никто ничего не будет расследовать. В этом плане он образец пунктуальности. После этого мы с Цири окажемся в мире, охваченном войной. Как бы то ни было, что бы ни случилось, ей будет некуда бежать по собственной воле. Если в процессе она испытает ещё и стресс, который усилит её гены Старшей Крови, тогда это будет просто изумительно.
Ради неё я отказался от власти в Империи. Под мёртвый взгляд Эмгыра вар Эмрейса я уволился по собственному желанию и отправился обратно на Север — прямо в сердце сосредоточения всех магиков, в Гарштанг. Это величественный дворец. И одновременно самое гнилое место на Танедде. Совет и Капитул собираются здесь в широком зале; они едят, пьют и сношаются, пытаясь достичь истины, при этом дискутируя о тривиальных по своей природе вещах.
Стены дворца защищены мощной антимагической сетью, сплетённой по подобию защиты усадьбы Герхарта — ныне покойного Истока. Её создала Нина Фиораванти в отместку за подпалённую причёску во время одного из собраний. Теперь встречи проходят менее кроваво, если стража обыщет всех участников, засунет руку в бюст чародейкам и вытащит оттуда зажатый в грудях нож. Но, что удивительно, иногда чародейки умудряются пронести оружие в самых неприличных местах, так что бдительность терять не стоит. Были случаи кровавой поножовщины, благо всё закончилось без инцидентов вроде Кровавой свадьбы.
— Злоебучие суки, ей-богу! Покровительницы наших членов видят, что чародейкам не хватает не только мозгов, но и верности, которая стала бы для них смертельной в случае измены. Представляешь, мне изменили три раза подряд! Всего за пять минут! Думал, что сердце сбежит из груди, — из размышлений меня вывел один из членов Совета, Валирис, мой первый наставник по фехтованию и один из немногих друзей, кто любит раскрывать своё дружелюбие только в подвыпившем состоянии после очередного сношения с кучей красоток.
— Ты участвовал в оргии, — слегка помассировал переносицу, продолжая идти с ним по прохладным коридорам Гарштанга. — Переспал с тремя женщинами, а затем они отошли от тебя на пару шагов и начали сношаться с другими. Я правильно понимаю?
— После меня они вообще должны были разучиться ходить на своих хромых от изнеможения ногах! — рыкнул он, яростно сжимая кулаки. — Проклятые выкидыши накера! Не то что жрицы — милые, ласковые, верные и быстро ломающиеся под моим давлением. Но из-за одного черта теперь их осталось так мало, что приходится участвовать в этих омерзительных, аморальных собраниях магов!
— Как там поживает Палладий? — сменил тему.
— Создал себе лича, угадай из кого? — Валирис скривился от брезгливости, пряча руки в карманы и понурив спину.
— Из трупа маленькой девочки?
— Если бы, — вздохнул он, заставив мои глаза расшириться от удивления. — Из двух трупов маленьких девочек. Взял у них лучшее, сшил и сказал, что теперь зашибись. Пошёл хвастаться Альзуру, а тот его чуть не прикончил. Теперь он запивает стресс с Оурусом.
— Возможно, не только запивает, — рассудительно киваю. — Кто будет на собрании по моему назначению?
— Не волнуйся, разного рода магики. Со всеми продажными кашеглотами, как ты и просил, я договорился. Кого надо из чародеек, ублажил и попросил об услуге. Только оно того хоть стоило? Ладно я. Но ты камней так под двести просрал ради назначения на должность Советника Цинтры! За такие сокровища можно купить столько борделей, что хватило бы до полного членоиссушения.
— Меня бы и бесплатно назначили. Взятка была на то, чтобы убрать старого Советника — Мышовура, — покачал головой, убирая руки за спину, хватаясь за левое запястье.
— А разве не дешевле… — Валирис провел ребром ладони по шее и нахмурился. — Ах, да, забыл. Тогда тебя сразу заподозрят в убийстве брата по цеху. Мышовур, говорят он мышей ебет. Потому, запомни истину: эти мерзкие друиды нам не братья и не сестры. Это настоящие дерьмолюди, вылезшие из вскрытого гнойника. Вот недавно, лет пять назад, отправился я в большой тур по землям Скеллиге. Попал на шабаш древопоклонников и попробовал затащить в постель их друидку-предводительницу. Успешно, но дьявол кроется в деталях. Эта девка после ночи со мной, ну и одной попойки, пообещала наложить на мой член страшное проклятие. Мол, мой боевой товарищ и через сотню лет не начнет плодородить, как её желудевые деревья, что я по пьяне поджог. Больная сука, видят боги! Пришлось даже к Дьявольскому культу обращаться, к нашим культурным врагам, чтобы снять любые заговоры, направленные против моего достоинства. У, найду её — пришибу! Но сперва ещё раз отдеру, хороша была, этого у неё было не отнять, — с жаром продолжал он пересказывать свои похождения.
В чем-то даже весело разговаривать с ним по душам, но обычно после таких бесед мой словарный запас пополняется словами из арсенала, который лучше бы оставить за порогом. Его антиморальная философия, пропитанная женоненавистничеством и убежденностью, что лучший секс возможен лишь после быстрого отступления от обязательств, наложенных обществом, оставляет неприятный осадок. Вынуждает припоминать, что мы чертовски в этом похожи.
— О, курва… — прошипел он, чуть не спотыкаясь, когда увидел приближающуюся к нам Филиппу Эйльхарт. — Лезбиянус ей в глотку, она мой природный антипод!
— Ублюдок, и Юпитер из Зазеркалья, — поздоровалась она, подойдя поближе и осуждающе посмотрев на моего спутника. — Ю, ты выбираешь не тех друзей. Из всех чародеев ты обратился к Герою Севера. Но, между нами говоря, он герой лишь для легкомысленных девиц, которые думают не мозгом, а разгоревшимися в лоне гормонами.
— А ты просто нормального члена ни разу в жизни не видела, вот по бабам и шатаешься. Чертовая лонокопалка. Если хочешь, только попроси, я покажу, что теряешь, — холодно ответил он, скрестив руки на груди.
— К твоему сведению, видела, — она хитро посмотрела на меня, а затем и Валирис ошарашено уставился.
— Госпожа Филиппа, не стоит разжигать ненависть перед собранием, её и так будет в избытке в присутствии других наших братьев и сестер, — улыбнулся я.
— Тебе нормальных шлюх было мало? Ты ещё позарился на ненормальных баб, кто язык суёт в рты своим подругам? И не только в рты! Юпитер, ты предал наши традиции! Нашу суть, нашу жизнь, опозорил и уничтожил её в каждой мелочи. Подумать только! Когда ты впервые пришел ко мне с просьбой научить тебя управлять тенями для твоих напыщенных сук из Аретузы, я увидел в тебе брата. А ты… позоришь путь истинного мужчины, — его голос был полон зависти, и я посмотрел на него укоризненно. Он едва не сказал лишнего, но вовремя вспомнил, с кем говорит и где, главное — перед кем.
— Наставлять на путь истинный. Есть определение быть мужчиной, — хмыкнул я, невольно втягиваясь в спор. А ведь мне еще предстоит участвовать в продажном собрании, надрывая голосовые связки на парирование каверзных вопросов от тех, кого просто так не купить.
— А хочешь быть бабой. Есть такое выражение: не окунай свои пальцы в других баб! — он шикнул в сторону чародейки. — И вообще, друг называется, ты на чьей стороне, сука?
— На бордельной, — определил для себя.
— Всё, хватит, пойдемте, собрание вот-вот начнется, — разрешила мировой спор чародейка, разворачиваясь и направляясь к огромной двери. Не забывая сексуально раскачивать бедрами во время походки, чтобы позлить моего побагровевшего от злобы товарища. Он ей клинья подбивал, а она его отвергла, сказав, что по девочкам. Валирис от этого сгорел, пока только эмоционально. И похоже, продолжает гореть.