Глава 31. Хлопоты, расследования и большое удивление
Лорд Корвус Лестрейндж внимательно выслушал историю, рассказанную ему сыном, которую тот начал со скоропостижной кончины Беллатрикс, а продолжил неожиданным обретением сына, и изучил гоблинский пергамент.
Перси старался не делать резких движений во время разговора, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания главы рода Лестрейндж, который и так то и дело посматривал на него неопределенным взглядом. Самого Персиваля впечатлила история его собственного зачатия в результате случайного секса, где отец принял мать за шлюху, а та, как было понятно, охотно поддержала его заблуждение, да еще и от денег не отказалась. То, что он другой, не похожий на всех остальных мужчин в семье Уизли, Персиваль понял давно. Отец беседовал с сыновьями об их проклятии в довольно раннем возрасте, но пытался сгладить шок разными историческими примерами вроде Мерлина и Артура Пендрагона. Тут то и стало понятно, что влечения ни к кому из братьев Персиваль не испытывает, да и ко всему мужскому полу в целом. Тогда он даже немного огорчился, а вот когда поступил в Хогвартс, очень даже обрадовался. Оказалось, что таких семей с очень специфическими отношениями внутри нее больше и нет, что Перси просто повезло, что каким-то чудом его миновала та доля. Теперь-то стало ясно, что чудом оказался Рудольфус Лестрейндж.
— Что же это все неожиданно, но ничего необычного в том нет, — сказал лорд Лестрейндж, когда его сын закончил.
— А мать, стало быть, Молли Прюэтт?
— Да, она, — кивнул Рудольфус.
— Лорда Прюэтта поставили в известность?
— Пока нет, но полагаю, что стоит — у него точно нет надежды обрести наследника. А там и род, и состояние, — покачал головой Руди.
— Значит так. Ты, мальчик, отправляешься в башню наследника. Тобой там займутся эльфы и наш семейный колдомедик. Нужно проверить состояние твоего физического тела, магического ядра, наличия проклятий и сглазов, чтобы не было никаких сюрпризов при приеме. Я встречусь с Игнатиусом Прюэттом, он должен быть в курсе ситуации. И кто, вы говорите, распознал в Уизли Лестрейнджа?
— Кто именно первый, я точно не знаю. Скорее всего, лорд Блэк-Поттер, так как это он меня забрал с праздника каким-то странным способом — сначала сунул мне в руки букет, который меня обжог, а потом вырубил и перенес меня к мастеру Яну. Дальше я ничего не помню, а потом туда пришли вы с лордом Принцем, — сказал Перси, уже обращаясь к Рудольфусу.
— Букет? Какой-то распознающий артефакт? — посмотрел на сына лорд Лестрейндж.
— Вероятно, Лорд Блэк-Поттер так определял того, в кого планировал вселиться Дамблдор. А то, что он оказался моим сыном — это уже, так сказать, сопутствующее открытие.
В этот момент из камина шагнул семейный целитель Саннерс, которому лорд Лестрейндж успел отправить письмо, и вместе с Перси удалился для проведения обследования будущего наследника.
Игнатиус Прюэтт был крайне удивлен просьбой Лорда Лестрейнджа о срочном визите. Они и раньше-то не были близки, а уж после гибели Фабиана и Гидеона он даже с ним не здоровался и при встрече всегда отворачивался в другую сторону. Ввиду этих обстоятельств, вряд ли бы Лестрейндж стал к нему рваться просто так, поэтому Прюэтт решил его принять.
— Добрый день, Лорд Прюэтт, спасибо, что одобрили мой приход. У меня очень важная для обоих наших родов новость, — и он протянул Игнатиусу гоблинский пергамент.
Прюэтт прочел его три раза, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают, а потом спросил:
— И как это стало возможным?
— Волею случая. Причем мой сын даже этого не помнил, поэтому эта новость стала для него таким же сюрпризом, как для меня и для вас. Вскрылась эта тайна нечаянно, лорд Блэк-Поттер занимался расследованием некоторых обстоятельств и вместе еще с одним магом усомнился в отцовстве Артура. Чтобы получить этому подтверждение и была проведена эта проверка, показавшая то, что вы прочли в документе.
— Я, полагаю, что вы пришли ко мне не просто так.
— Естественно. У нас с вами общая проблема — отсутствие наследников. Но если у меня еще есть шанс получить их, хотя не очень и большой. Те условия, в которых пребывали мои сыновья более десяти лет, катастрофически сказались на здоровье, в том числе на способности зачать. Этот юноша показался мне весьма перспективным и не похожим на остальных отпрысков этой проклятой семьи.
— Я всегда тайно интересовался жизнью своих биологических внуков, хоть они все через Молли отрезаны от магии Прюэттов. И конечно, мне было любопытно наблюдать за карьерой того, кто вторым именем носит моё: Персиваль Игнатиус, теперь уже не Уизли. будем принимать его в род?
— Целитель уже проверяет его здоровье, на наличие проклятий и сглазов. Сначала он станет Лестрейнджем, по отцу, а потом Прюэттом, если вы не возражаете. Считаю, что нам стоит отбросить прошлое и думать о будущем ради такой открывшейся перспективы.
— Хорошо бы нам получить по три наследника в каждый род, чтобы такая ситуация как сейчас больше не повторялась. Я в роду остался один, Беллатрикс, простите, я не могу считать нормальной дамой и…
— О, забыл вас известить! Беллатрикс сегодня утром скоропостижно скончалась. Похороны состоятся послезавтра в Лестрейндж-мэнор, вы как близкий теперь нашему роду маг, конечно приглашены. И не ищите расстройства на моем лице, я рад не менее вас, а возможно, даже более.
— Прискорбно, любую волшебницу, как потенциальную мать наследников жаль. Получается, что и у вас нет дам в роду в данный момент, поэтому нам будет нужна сваха. За два дня мы примем юношу в два рода, а на похоронах уже могли бы смотреть на невест.
— Мальчиков своих я тоже хочу женить в ближайшее время. Кого вы думаете пригласить? — спросил Лестрейндж.
— Дилис Фоули, слышал, хвалят. Она устроила помолвку для Бёрков. Свяжусь с ней сегодня, если не возражаете. Лорд Корвус Лестрейндж не возражал. Он бы согласился на кого угодно, так как еще два часа назад у него еще не было никакого внука, а теперь — целый взрослый юноша.
Вернувшись к себе, Регулус задумался о помолвке с Северусом. Что-то на душе у него было неспокойно. Он направился в библиотеку, где вытащил фолиант о брачных ритуалах и погрузился в его изучение. За этим занятием его и застал Северус.
— Что это ты читаешь? — поинтересовался он.
— Хочу выбрать для нас подходящий ритуал помолвки, — ответил Рег, на что Северус почему-то промолчал и тогда Блэк-Поттер оторвался от чтения и поднял глаза на любимого.
— Ты передумал заключать со мной брак?
— Нет, конечно, нет. Но тебе не кажется, что мы слишком торопимся? — как-то неуверенно произнес Принц.
— Торопимся??? Тебе в этом году исполнилось тридцать восемь лет, мы стали встречаться, когда тебе было шестнадцать. Ты говоришь о том, что мы торопимся? — изумился Регулус.
— Эти годы прошли только для меня, а ты, как я предполагаю, действуешь скорее по инерции, чем под влиянием настоящих чувств. Ты полюбил меня, когда я был юным студентом Хогвартса, но ты не мог успеть полюбить меня взрослого, за то короткое время, что ты снова здесь.
— Так я и знал, что грядет какая-то гадость. Не зря у меня сердце сжималось и покалывало. А ты, что скажешь ты о себе? Сев, ты все время говоришь со мной от моего же имени, а попробуй от своего. Скажи мне не то, что ты считаешь, думаю я. Скажи мне, как относишься ко мне ты. Когда я был в нашем Логове сразу после того, как я попал в Поттера, мне не показалось, что ты меня забыл. Но возможно я выдаю желаемое за действительное? И ты меня похоронил, оплакал и относишься теперь как давнему воспоминанию?
— Как ты можешь так говорить? Твое тело не нашли, я каждый день говорил себе, что жив, просто по какой-то причине не можешь вернуться. И все время ждал!
— И вот, я здесь. Что ты думаешь, любишь ли ты меня по-прежнему или не достаточно для того, чтобы заключить на всю жизнь брак со мной? Я в себе абсолютно уверен. Мне все равно как ты выглядишь. Верь мне, Ворон! Не оскорбляй меня недоверием.
Регу было так обидно, что ему казалось, что вот-вот и злые слезы польются из глаз. Он резко отвернулся от Северуса, и стал делать вид, что смотрит в окно, которое выходило во внутренний дворик дома, где еще не был наведен порядок, и высохшие лианы дьявольских силков оплетали мертвый ствол анчара. Да, выбор растений для зимнего сада был по блэковски оригинальным. Нужно будет убрать эти страсти и посадить розы всех оттенков: красные — «я люблю тебя», оранжевые — «я околдован, восхищен и очарован», белые — «ты мой дорогой друг»…
На этом моменте Северус, подошедший сзади обнял Регулуса за плечи, и, зарывшись носом в его волосах, прошептал:
— Я трусливый дурак.
— Как самокритично.
— Ты простишь меня?
— Я не услышал ответа на свой вопрос. Как ты относишься ко мне и хватит ли тебе своего чувства, чтобы заключить со мной магический брак. — Ты единственное, что держит меня в этой жизни, свет моей души, радость сердца. Я пройду с тобой любой обряд, который ты выберешь, потому, что если без тебя, то мне и жить незачем!
— А если я предложу тебе обряд, который соединит нас в этой жизни, в посмертии и в семи следующих воплощениях — ты будешь согласен его пройти?
— Первый раз слышу о таком, ты уверен, что он вообще работает?
— Я завтра кое у кого уточню и скажу тебе! — широко улыбнулся Регулус, разворачиваясь в объятьях Северуса и потянувшись губами за поцелуем.
После открытия, сделанного утром, Марволо был полон решимости узнать, с кем вчера он проводил ритуал. То, что маг был явно под оборотным зельем, сильно усложняло дело, так как тогда его диагностические чары могли показать недостоверную информацию, основываясь на физических данных тела Чарли Бэйтса. Сам юноша сидел на диванчике в приемной и дрожал от страха, так как не понимал, чего от него хочет его Темнейшество, задавая какие-то странные вопросы. Он уже с утра был очень удивлен, когда по личному приказу Темного Лорда его поставили дежурить в приемную милорда, при этом почему-то все его приятели как-то похабно ухмылялись. А теперь не понимал, зачем знать его сюзерену, где проживает его матушка и почему он решил вчера к ней поехать.
Бросив бесполезные расспросы Бэйтса, Марволо вызвал к себе Люциуса, чтобы спросить: есть ли какой-то определенный график дежурств магов в его приемной, а если есть, то он очень хотел бы знать, кто дежурил вчера. Старший Малфой точно знал, что вчера дежурил его сын, так как он, развлекаясь, фактически подставил Бэллу, которая, неожиданно, самоубилась в кабинете милорда. Драко вызывал его туда, а потом, когда Люциус уходил он все еще видел сына в приемной. Но спустя короткое время, Драко обнаружился в покоях Нарциссы, где утешал мать, горевавшую по поводу смерти сестры. Значит, его кто-то сменил. Зачем милорду знать, кто вчера дежурил? Что-то произошло, и он ищет виновника? Все эти мысли пронеслись в голове волшебника буквально за пару секунд.
— Люциус — я слушаю тебя! — повторил настойчиво Темный Лорд.
— Драко, вчера до определенного момента дежурил мой сын, но потом, как я думаю, его кто-то сменил, так как у Нарциссы случилась истерика, связанная со смертью Беллы и он ее утешал в наших покоях.
— Пусть он немедленно явится сюда, — сказал Марволо, ничего не объясняя. Люциус отправил сыну сообщение патронусом и тот был в кабинете Темного Лорда уже через пять минут.
— Мне нужна правда. Если я узнаю, что ты мне солгал, то, юный Малфой, ты крупно пожалеешь об этом. Кто сменил тебя в моей приемной и почему.
— Вчера я действительно поменялся с каким-то парнем. Признаю, что этого не стоило делать, но вы сказали, что накажите меня за мой проступок, а я плохо переношу боль и испугался, — проблеял дрожащим голосом Драко.
— С кем ты поменялся? — уточнил Марволо.
— Так вот он сидит у вас в приемной! Я не знаю его имени, он из внешнего круга, я часто вижу, как он патрулирует парк мэнора. Я собрал всех, кто должен был выйти на дежурство и выбрал того, у кого были самые умные глаза, чтобы достойно выполнять ваши поручения и приемлемый внешний вид. Он что-то сделал не так? — запаниковал юный Малфой.
— В приемной сидит мистер Бэйтс, который вчера был у себя дома Сассексе. Его мать написала ему письмо, что он очень редко её навещает, кот он туда и отправился. А тот, кто здесь был вчера — совершенно непонятно. Люциус — нужно вплести в защиту чары, определяющие наличие в крови оборотного зелья. Получается у нас тут ходят все, кто хотят, а мы и не в курсе! Расслабились совсем! — закончил свою речь Марволо уже на повышенных тонах.
— Я прямо сейчас займусь этим вопросом! — сказал, склоняясь в поклоне Люциус: это действительно был большой прокол, и, как показывает практика, они действительно потеряли бдительность после смерти Дамблдора.
— Иди! Ты, Драко, останься! Марволо проверил определителем статуса юношу и выяснил, что у него точно такие же показатели, что и у его вчерашнего невольного любовника: чистокровный, достиг возраста согласия, свой зад еще подставить никому не успел. До единения души он бы и спрашивать Люца не стал, провел бы еще один ритуал на алтаре и все. А сейчас не Малфоя не хотелось обижать, такими действиями.
Он сотворил на Драко еще и чары, определяющие уровень развития магического ядра и показатель магической силы. Ядро еще не стабилизировалось, а вот уровень силы был критически низким. Без ритуала роста он так и останется весьма посредственным магом, а его дети так и вообще могут родиться сквибами. Нужно будет сказать об этом старшему Малфою.
А вчерашнего фея нужно найти. Его крики и стоны преследовали лорда Слизерина-Мракса всю оставшуюся ночь. Если бы не условия ритуала, он бы вернулся в тот магловский отель и валял его по постели до утра. Но с пробкой в заднице от него не было никакого проку.
Кингсли Шеклболт был рад, что у него сегодня выходной день, потому как вчерашний он провел так, что не знал как ему и быть.
Его возлюбленный ифеми, в магическом миру Дин Томас, в последнее время вёл себя странно. Исчезал куда-то надолго и отказывался говорить, где был. По своим каналам Кингсли установил, что юноша живет с матерью в Сент-Олбанс, рядом с Кларенс парк. Аврор отправился туда, чтобы узнать, что происходит, но не нашел там ни Дина, ни его матери. Соседи сообщили, что не видели мать минимум две недели, а мальчика, то и месяц. Это было странно. Очень и очень странно.
Когда его прекрасный возлюбленный был у Шеклболта в прошлый раз Кингсли взял у него немного крови во время сна, чтобы иметь возможность найти Томаса, если вдруг с ним что-то случится. Хотя маг придерживался идей света, по сути своей он был темным, и с самого детства под руководством деда изучал такие ритуалы, за каждый из которых ему была прямая дорога в Азкабан. Провести кровный ритуал поиска не составила для Кинга никакого труда. Пропажа отыскалась в Малфой-мэноре. Это было еще более странно. Что бы делать сыну маглы в гнезде адептов чистой крови и служителей Воландеморта? Нечего. Сам бы он туда точно не пошел, да и не пустили бы его, если только Дин не был похищен и не содержался в казематах старинного мэнора.
Другой версии Шеклболт никак не мог придумать, потому решился провести разведку. Вряд ли после смерти Дамблдора кто-то из Пожирателей ждет лазутчиков на территории поместья, потому план вполне мог сработать. Как Кингсли успел выяснить у коллег, которые занимались по плану Скримджера присмотром за сторонниками Темного Лорда, внешний круг был расквартирован по квартирам в Ноктюрн аллее, где он успешно добыл волос некого Чарли Бэйтса, который завтракал в забегаловке «Толстая утка» и спешил на дежурство в мэнор. До этого он наблюдал за молодым приверженцем темной стороны два дня и запомнил его привычные жесты, особые словечки и порт-ключ в виде браслета, с помощью которого он попадал в дом Малфоев. Из разговоров Бэйтса он узнал, что тот, как правило, патрулирует парк, поэтому можно было под чарами невидимости легко проникнуть в дом, а ежели его будут искать сослаться, что он просто ходил по другим дорожкам и аллеям.
Аврором Шеклболт был решительным, и в кабинке туалета «Толстой утки», куда после завтрака заглянул Бэйтс, он наложил на юношу империо, срезал с головы прядь волос, отобрал порт-ключ, и отправил до завтрашнего утра домой к маме, чтобы он тут под ногами не болтался. Выйдя из кафе, в одном из темных проулков, которые во множестве расходятся от Ноктюрн аллеи в разные стороны, Кингсли выпил оборотное зелье, на рукописной этикетке которого было указано, что это модифицированная восьмичасовая версия. Разовая дозировка — один глоток на восемь часов. И стояла подпись мастера, что-то неразборчивое на букву «С». Как и когда он получил это зелье, Шеклболт не помнил. Скорее всего, ему выдали в Ордене, что было не важно, но очень удачно для его плана. Через пятнадцать минут Чарли Бэйтс уже шагал по гравийной дорожке к главному входу особняка Малфоев, где уже собрались еще трое его коллег.
— Сказали подождать здесь, — сообщил молодой парень, которого Кинг не знал, но того, кто выбежал из дома, и потом стал придирчиво разглядывать стоящих у входа Пожирателей, он знал точно. Это был Драко Малфой.
— Ты! — ткнул пальцев в Кинга сын Люциуса и добавил:
— Иди за мной!
Драко привел Кинга к какой-то двери и еще раз придирчиво осмотрел его.
— Сегодня побудешь здесь часа два-три. Задача просто слушать, что будет кричать из кабинета его Темнейшество и выполнять четко, как он сказал. Я сегодня дежурный в его приемной, но немного проштрафился и не хочу попасть под горячую руку. Он попросил зайти, увидит, что там не я, и тебя наказывать не станет. А если про меня спросит — скажи: плохо себя почувствовал. До вечера я приду и поменяю тебя.
Конечно, это совершенно не входило в планы Шеклболта, и, естественно, опытный аврор не поверил Малфою: что-то тут явно было не так. Увы, отказаться не было никакой возможности, потому он занял место на диванчике в приемной Темного Лорда, очень надеясь, что хотя бы по времени мелкий Малфой его не обманул. Примерно минут сорок не происходило ничего. За закрытыми дверями кабинета было тихо, в приемную тоже никто не заглядывал, что было и понятно — дураков нарваться на круцио, придя без приглашения, видимо, среди Пожирателей не водилось.
— Зайди! — раздался из кабинета красивый баритон. Было неожиданно услышать, каким голосом разговаривает Воландеморт.
Кингсли почти сразу зашел и страшно удивился. Вместо безносого лысого чудища, которым он видел Темного Лорда в Министерстве, за столом сидел маг весьма приятной наружности возрастом около сорока пяти пятидесяти лет, с черными волосами с проседью, аристократическими чертами лица и глазами цвета переспелой вишни. Все это Шеклболт заметил за секунду, а затем, вспомнив, кто находится, опустил глаза в пол, уверенный, что хозяин кабинета не одобрит его наглое разглядывание. Но то, что случилось дальше, вообще не укладывалось ни в какие рамки.
Темный Лорд кинул в Кингсли какое-то диагностическое заклинание. Результат его, очевидно, удовлетворил. Он приказал, как он думал, Чарли Бэйтсу, подойти к нему, и когда Кингсли приблизился на расстояние руки, схватил его у куда-то аппарировал. От такой динамики развития непонятных событий аврор насторожился и тут же схлопотал империо.
В Аврорате каждый курсант проходил практику по сбрасыванию подвластного заклятия и Шеклболт успешно справлялся с этим, но сейчас полностью освободить свою волю не смог. Сыграло ли роль, что он был под оборотным зельем, грубо говоря «в теле мага», который этого делать не умеет, или империо Темного Лорда особо сильное, но вышло вот что: осознание происходящего не отключилось, как это бывает в стандартных случаях, отчего после отмены этого непростительного его жертвы ничего не помнят, что с ними происходило, когда они управлялись заклятием, но готовность исполнять все приказы осталась.
Кингсли покорно выпил какое-то зелье, от чего его африканское либидо не на шутку взыграло в теле инфантильного английского юноши. Он сам разделся по требованию Воландеморта и улегся задом кверху, видимо, на родовой камень. Могучий африканец был девственником с точки зрения секса в нижней позиции и четко осознал, что сейчас его этой девственности лишат в каком-то ритуале. Надо отдать должное Темному Лорду, он позаботился о комфорте своего неожиданного партнера, подготовив его к безболезненному принятию первого в жизни члена в своем анусе, а уж что сотворило с Шеклболтом зелье…
Он стонал и выгибался, требуя еще и еще, глубже и сильнее. В результате кончил, не прикоснувшись к своему члену рукой, испытав самый мощный в своей жизни оргазм. Затем, Воландеморт сам улегся на камень спиной, а его забросил на свой член сверху и сказал:
— Давай, мой фей!
Уж почему тот назвал его феем, Кингсли не знал, но дал так, что теперь Тёмный Лорд под ним выгибался и рычал, вцепившись сильными пальцами шеклболтовы ягодицы, заставляя их опускаться до самого конца, полностью принимая в себя внушительное мужское естество, которое наполнило его в момент оргазма теплой спермой, стимулировав и собственное семяизвержение, залившее живот и грудь Тёмного Лорда.
Вот тут лже-Бэйтс, у которого тряслись все конечности, начал по-настоящему вырубаться. Воландеморт ему что-то говорил, засовывая в его анус неизвестный предмет. Но понять, что именно, Шеклболт своим затуманенным охрененным сексом сознанием и мыслью, что нужно проверить время, чтобы оборотное неожиданно не закончило действие, не мог, но на всякий случай кивнул.
Дальше он, наверное, отрубился, так как пришел он в себя в номере магловского отеля с анальной пробкой в заду и запиской рядом с подушкой, что если тот хочет получить для себя пользу ритуала пробку до утра вытаскивать нельзя. Что это был за ритуал темный маг примерно представлял, но в его возрасте он мог только получить временный прирост энергии, так как его магическое ядро давно сформировалось.
Заниматься гигиеническими процедурами Кингсли решил дома, потому аппарировал прямо из номера полностью обнаженным в своем нормальном виде сразу на квартиру. Но посмотрев на манящую мягкостью собственную кровать, решил повременить со всем, что хотел сделать и еще поспать, только выпить перед этим «аврорский коктейль» — микс нескольких зелий, который помогает восстановиться после напряженных операций.
Как относится к тому, что его трахнул Темный Лорд и он получил от этого огромное удовольствие, Шеклболт решил обдумать после сна.