Глава 19. Гриффиндорский флэшмоб & Фиаско ОФ
Тэд Тонкс очнулся утром в понедельник на полу какой-то темной ниши, проход в которую был завешен гобеленом. Он страшно замерз, так как пол в замке был очень холодным круглогодично. А еще у него все болело. Тэд осторожно сел, ощупал свое лицо, которое было покрыто синяками и ссадинами — его явно били, и били сильно. Похоже были сломаны несколько рёбер, вывихнута челюсть. Возможно были повреждены какие-то внутренние органы, так как его явно валяли по полу и били ногами, после того, как закончили с лицом.
Как он оказался в этой нише, кто и когда его бил — Тэд не помнил. Он узнал о том, что Андромеду забрали родители уже вечером пятницы. В субботу утром Тонкс поспешил к Директору, чтобы рассказать о том, что произошло и узнать, что ему теперь делать. Но, увы, Дамблдора на месте не оказалось. Макгонагалл сказала ему, что директор не появится раньше понедельника. Весь день Тэд расспрашивал своих знакомых с разных факультетов кто что слышал, почему его подруга отправилась домой. Никаких толковых объяснений он не получил, решил, что у Блэков что-то случилось дома и на этом успокоился. Тревожно ему стало снова, когда он не увидел на завтраке Германа Селвина, официального жениха Андромеды. Но по воскресеньям многие спали долго, пропуская завтрак, потому сильно волноваться сразу не стоило. А вот когда Селвин не появился и на обеде, Тонкс резко взволновался. Он выбежал из Большого зала и затаился в коридоре, который вел с спуску в подземелье, в надежде встретить там кого-нибудь из девушек старшекурсниц Слизерина, чтобы узнать у них что-то об Андромеде. Последнее, что помнил Тонкс — это приближающиеся голоса, а дальше — темнота.
Тонкс попытался подняться на ноги — сломаны они не были, так что можно было добрести до больничного крыла, что он и сделал.
— О, Мерлин! Кто это вас так? — воскликнула мадам Помфри, усаживая на стул сильно избитого хаффлпаффца, после того, как вправила ему челюсть.
— Если б я знал… — совершенно неискренне ответил Тэд, так был уверен в том, что его отделали слизеринцы.
Вернувшийся в Хогвартс директор, вызванный медиведьмой в больничное крыло, чтобы зафиксировать инцидент избиения студента, решил не проводить расследования по факту нанесения Тонксу травм.
— Понимаешь, мальчик мой, и так понятно, что таким образом студенты факультета Слизерин, одна половина которых родственники Блэков, а вторая Селвинов, выразили так свое недовольство вашими с Андромедой отношениями.
— И что?
— Мистер Селвин и мисс Блэк не вернулись в Хогвартс после этих выходных. Их семьи сообщили, что на следующей неделе у них состоится свадьба, а потому дети пропустят две-три недели.
— Свадьба? Как свадьба?! Это у нас с Андромедой должая была скоро быть свадьба! Вы же обещали!
— Обстоятельства, мальчик мой, в этот раз оказались против нас. Кто-то оповестил семьи о вашем романе и они поспешили со свадьбой.
— А я? Как же я? У меня все планы летят к Мордреду…
— Вот о планах я и хотел с тобой, мой мальчик, поговорить. А что если тебе переключиться на другую девушку, причем не на вторую дочь из неглавной ветки, а на самую настоящую наследницу богатого рода, которая ни с кем не помолвлена?
— Это вы сейчас о ком говорите, директор? — уточнил Тэд быстро перебирая в уме все подходящие кандидатуры.
— Я имею в виду Лютецию Малфой.
— Сестру Люциуса? И даже думать не стану. Такая мне не по зубам. Да за нее сломанными ребрами мне точно не отделаться, там просто отрежут или голову и то, что посчитают лишним для такого как я.
— Мы с тобой еще поговорим на эту тему, — лучезарно улыбнулся директор. — Как Поппи тебя отпустит, приходи ко мне в кабинет, почаевничаем и поговорим о твоих планах.
Все чистокровные были оповещены родителями о том, что едва не произошло с Андромедой Блэк. О том, что благодаря поддержке директора, та чуть было не оказалась супругой маглорожденного Тонкса, так как Дамблдор делегировал себе право заключать браки прямо в Хогвартсе и явно способствовал развитию таких странных отношений снабжая хаффлпаффовца зельями и воздействуя на невесту ментально. Почти все ученики Слизерина и Рейвенкло, а также часть Хаффлпаффа, вышли к завтраку в родовых амулетах ментальной защиты и усиленно проверяли каждую ложку еды и глоток сока, что попадал им в рот.
— Что это они такое делают? — спросила Лили Эванс у своей подруги Марлин МакКиннон.
— Проверяют еду и питье на зелья. Думаю, что из-за истории с Андромедой Блэк со Слизерина, — ответила Марлин и сама привычно незаметным жестом провела рукой с кольцом-определителем над своей тарелкой и бокалом.
— Это просто безобразная история! Я считаю, что мы могли бы устроить акцию в поддержку чистой любви маглорожденного волшебника и чистокровной ведьмы, и протестовать против выдачи ее замуж против воли, — горячо заявила Лили.
— И как ты себе это представляешь? — иронично уточнила МакКиннон, которая не собиралась ввязываться ни в какие позорящие ее мероприятия.
— После обеда у нас нет занятий. Мы сделаем плакаты, на которых напишем против чего протестуем и кого поддерживаем и выйдем с ними к ужину.
К речи Лили внимательно прислушивалась Алиса Хенсли, маглорожденная староста Гриффиндора и предполагаемая невеста Фрэнка Лонгботтома.
— Точно! Я тоже так считаю! Уверена, что и Эрели Фанис нас поддержит.
Девушка-префект школы, маглорожденная студентка Гриффиндора, действительно заинтересовалась этой идеей и обещала помочь с плакатами.
Еще до завтрака Лютеция на правах патрона Северуса сделала для всех собравшихся в гостиной по ее просьбе Слизеринцев объявление об изменившемся статусе его протеже.
— К сожалению, есть некоторые обстоятельства, которые мы хотим расследовать прежде чем, представим моего протеже Хогвартсу, как наследника Принц. Все мы знаем, о наложенных еще самим Салазаром чарах конфиденциальности на нашу гостиную, но в дополнение к ним я прошу вас сохранять эту информацию в тайне до тех пор, пока мы не объявим об ином. Теперь предлагаю всем пройти на завтрак, не забывая о личной безопасности.
После этих слов Лютеция демонстративно поправила на руке одно из колец и провела рукой по невидимому для всех артефакту защиты разума в ухе.
— Что-то этого Тонкса не видно на завтраке, — проговорила Лютеция.
— Наши его вчера хорошо отделали, когда узнали, что он замахнулся на невесту Георга. Наверное в больничном крыле отдыхает, — со злобной ухмылкой доложил Мальсибер, перегнувшись через Северуса. — Хотели его вообще по кругу пустить, чтобы знал куда что совать можно, а куда нет. Но никто не захотел пачкаться о грязнокровку. Да и невесты бы узнали, скандал устроили. Потому его просто избили по-магловски, чтобы помнил свое место. Хотя что он там вспомнит, когда после наши на него еще и наложили обливейт.
— Какая-то за столом Гриффиндора нездоровая активность, — констатировал факт Северус. — Не удивлюсь, если гриффы нас сегодня чем-нибудь удивят.
Учебный день прошел спокойно, а вот ужин…
Еще до начала последней трапезы две дюжины маглорожденых студенток Гриффиндора встали напротив входных дверей с плакатами, которые висели у них спереди и сзади, на манер «живой рекламы». Она была изобретена именно в Британии в конце XIX века и которой сейчас было предостаточно в магловском Лондоне. На аверсе у гриффиндорок были протестующие плакаты с надписями типа: «Долой помолвки в пеленках!», «Нет договорным бракам!», а на реверсе — поддерживающие: «Мы за свободу в любви!», «Голосуем за браки по любви, а не по расчету!» Лозунги сопровождались изображениями грустных и весёлых пар женихов и невест. Задумка была интересная, но вот художника среди матримониальных суфражисток, увы, не нашлось, потому плакаты выглядели, скорее, как комичные картинки, а не как серьезные политические заявления. Потому студенты, входящие в Большой зал для ужина старались не смеяться горе-демонстранткам прямо в лицо. И не только из-за формы выражения их протеста, но и из-за содержания. Все, кроме маглорожденных понимали, что договорные браки это одна из старейших традиций Магической Британии, которая позволяет сохранять численность родов и высокий уровень магии, так как эти браки являются, своего рода, селекцией.
— Минерва, что это вытворяют твои студентки? — поинтересовался у декана Гриффиндора Слагхорн. — Прекрати этот позор и вечером разъясни, наконец, маглорожденым почему маги заключают договорные браки. Если этого не сделаешь ты, это сделаю я на своем уроке. Нельзя их выпускать в мир такими вот!
Рядом с группой активисток явно назревал конфликт. Гриффиндорки поняли, что получили своей акцией не поддержку, а почему-то веселье. И смеялись все определенно над ними.
— Вы глупые курицы, которые совершенно не знакомы с Законами Магии и нашими традициями, — сообщила им Амалия Паркинсон, однокурсница Северуса.
— Вы не разбираетесь в жизни магического мира, но считаете возможном поучать нас, тех кто тут родился и вырос, — возмутилась пятикурсница Констанция Гринграсс.
— Да вы просто не хотите видеть того, что на самом деле с вами делают! — громко выкрикнула Лили, до глубины души возмущенная тем, что их не поддерживали даже ведьмы, которым такая свобода была нужна в первую очередь.
— Им такие браки не грозят, вот они и завидуют! — добавила Амалия Паркинсон и гордо удалилась из Большого зала, не желая выслушивать обидные выклики, что понеслись ей в след.
— Немедленно снимите это безобразие! — громко произнесла Макгонагалл, которая, наконец, дошла до своих студенток. — За недостойное поведение в Большом зале каждой по неделе отработок в теплицах с деканом Спраут и по пять баллов с каждой! А сейчас марш за стол, ужинайте, а затем жду вас всех в своем кабинете для беседы.
— Но мы хотели… — начала что-то пояснять Алиса Хэнсли.
— А с вас, префект Дома — десять баллов. А с вас, мисс Фанис, — двадцать! Вы должны являть собой пример поведения для юных ведьм, а вы чем занимаетесь? Еще одна такая выходка и я буду вынуждена найти вам замену.
— Ну-ну, что-то ты очень строга к девочкам, Минерва. Уверен, что они не хотели ничего плохого, да? — проворковал подоспевший к разбору Дамблдор, довольный такой неожиданной инициативой женской части маглорожденных студенток Гриффиндора.
— Да! — выкрикнула поникшая было Лили, обрадованная тем, что хоть директор их понял.
— Пожалуй я добавлю Гриффиндору пятьдесят баллов за оригинальное выражение своей гражданской позиции, — радостно сообщил Альбус, компенсируя больше половины потерянных баллов.
— Смотри, что он делает! — возмутился Северус.
— Да Мордред с ним, — ответила Лютеция и добавила коварно улыбнувшись, — значит, господин директор, оригинальное выражение своей гражданской позиции…
— Есть идеи как это использовать? — ухмыльнулся своей патронессе ее протеже.
— И не одна! — подтвердила его догадку Лютеция.
На следующее утро по обеим сторонам дверей в Большой зал стояли семикурсники Слизерина Гектор Уоррингтон и
Татион Флинт. На груди у них весели плакаты со стилизованным изображением колеса года и лозунгом: «Не забудь отпраздновать Мабон!» Они со скорбным выражением лица раздавали всем программки праздника окончания сбора плодов, на обратной стороне которой находилось пояснение, что это за праздник и почему его празднуют маги. Уоррингтона и Флинта опасались все студенты в здравом уме, потому все и программки брали и давали обещание про праздник не забыть.
Дамблдор было хотел прекратить эту агитацию за старые традиции, но вспомнил, что сам вчера поощрил Гриффиндор за гораздо более предосудительные вещи выраженные в аналогичной форме, потому был вынужден промолчать. Подумаешь, какой-то Мабон — кому нужен этот всеми позабытый праздник?
Лорд Абраксас Аделард Малфой отправился на прием к заместителю Департамента Магического Правопорядка Амелии Боунс. Бартемиус Крауч, возглавлявший этот департамент неоднократно говорил об этой ведьме, как об очень умной сотруднице.
— У вас что-то случилось, лорд Малфой? — спросила Абраксаса после взаимных приветствий Амелия.
— У меня — нет. А вот в вашей семье возможны неприятности. Вы знаете о том, что ваш младший брат Эдгар и его супруга вступили в нелегальную военизированную группировку? Не хочу называть ее террористической организацией только потому, что создал ее Дамблдор. Мне вообще непонятно куда смотрит ваш департамент? У вас под носом Альбус готовит отряд боевиков обещая им туманное всеобщее благо. Как-то очень созвучно с лозунгам его любовника Гриндевальда «Ради общего блага», вы не находите? Как это возможно на территории Магической Британии?
— Откуда вам это известно? — жестко уточнила мадам Боунс живо представляя, как она вылетит со своего места, если участие ее брата в подобном — правда.
— Мне в руки попал полный список «Ордена Феникса», так они себя называют. К сожалению я дал обещание не назвать того, кто предоставил мне его.
Лорд Малфой передал Амелии пергамент. Она быстро пробежала его взглядом, увидела имя ее брата и невестки, затем быстро достала из сумочки белоснежный платок, и промокнула им лоб, мгновенно покрывшийся холодным липким потом. Не каждый день узнаешь, что твой брат числится в рядах боевиков непонятной нелегальной организации.
— Я могу просить вас не предавать огласке имя Эдгара и его жены в связи с этой организацией? Я готова содействовать раскрытию ее деятельности в обмен за сокрытие этой информации, — предложила мадам Боунс.
— Это в наших общих интересах, — проговорил Абраксас и удалил две строчки из списка.
— Как-то он не очень внушительно выглядит, — произнесла Амелия еще раз перечитав состав Ордена.
— Там были еще братья Прюэтты, но они тоже осознали ошибочность этого и вышли из состава этой организации официально. отец им очень советовал перед их отъездом. Знаете, в Дурмстранге есть дополнительный курс, на который принимают только наследников родов в возрасте от 18 до 25 лет. Говорят очень хорошо очищает голову от дури и прививает намертво осознание своих обязанностей перед родом.
— Нет, я не знала. А можно еще успеть туда записать брата? — сразу поняла намек лорда Амелия.
— Лорд Сэлвин хороший знакомый директора школы. Может поспособствовать.
— О, я была бы очень ему признательна.
— А невестку просто закройте в родовом доме и посадите готовить вещи для будущих детей. Вязание и вышивка сильно отвлекают леди от политики, особенно если они в ожидании рождения ребенка.
— Да-да, я подумаю над этим. В ближайшие дни ждите новостей.
Дома у Боунсов вечером был скандал. Амелия заставила Эдгара согласиться на прохождение дополнительного обучения в Дурмстранге, предлагая другой альтернативой заключение и его самого и его жены в Азкабане, как участников террористической организации. Молодые отправились в скрытый чарами родовой дом, чтобы попытаться до отъезда Эдгара зачать наследника. Амелия выдала Эдгару флакон зелья плодородия скрытно от его жены и потребовала поклясться, что он его использует и не оставит род без наследника если вдруг с ним самим что-то случится.
На следующий день, прямо на своем рабочем месте в Аврорате был задержан для допроса следователями ДМП Аластор Грюм. В этот же день в камеры предварительного заключения попали Элфиас Дож, Дедалус Дингл, Бенджи Фенвик, Доркас Медоуз, Карадок Дирборн и Аберфорт Дамблдор. Минерву Макгонагалл, и Хагрида было решено допрашивать на месте, в Хогвартсе.
Все задержанные, когда им предъявляли список членов Ордена, соглашались, что были его членами, но рассказать что-то о его деятельности никто не смог. Видимо, всем мешала клятва. Чего удалось добиться, это признания того, что члены этого ордена собирались участвовать в какой-то войне, за дело Света, против Темного лорда. Никто из задержанных Дамблдора, как руководителя, увы не назвал.
В Хогвартс прибыла сама Амелия и лично допросила Минерву Макгонагалл, которая рассказала примерно то же, что и остальные орденцы. Хагрид рассказывал что-то бессвязное, все время вставляя между слов «святой человек», но кто он такой, лесник произнести так и не смог.
Но всего этого было достаточно, чтобы запретить деятельность этой организации на территории Магической Британии, о чем было сообщено журналистам на пресс-конференции, как о большом деле, раскрытом ДМП.
Аластор Грюм и Карадок Дирборн были уволены из Министерства без права восстановления в должности и возможности работать там на каких-либо других должностях, включая технический персонал.
Минерве Макгонагалл было сделано предупреждение о недопустимости при ее должностях участвовать в любых организациях, а особенно нелегальных и военизированных. Ее имя не фигурировало в статье, а предупреждение было сделано в устной форме.