Глава 45
Минерва, перекинувшись в кошку, помчалась в сторону башни Гриффиндора, так как на четырех лапах она туда могла добраться гораздо быстрее, чем на двух ногах. Всем студентам Хогвартса пять минут назад было приказано немедленно направиться в гостиные своих факультетов. Макгонагалл надеялась, что ее подопечные выполнили распоряжение и тогда она успеет забрать Ника и Рокси до того, как до них дойдут какие-либо слухи. То, что произошло, это не то, что они должны узнать от однокурсников. Минерва очень боялась опоздать. Как могли Поттеры отреагировать, когда им скажут, что их мать применила непростительное заклинание на учащемся Хогвартса? Даже всего влияния Альбуса не хватит, чтобы выручить Лили из ситуации, в которой она оказалась. Это была беда, из которой не было простого выхода. То, что сделала Лили, было вне понимания Макгонагалл.
Добежав до входа в башню, Минерва перекинулась перед портретом Толстой Леди, одним прыжком принимая человеческий облик.
— Пароль! — спросила страж Гриффиндора, не собираясь без него впускать в гостиную даже главу Дома.
— Уоттлберд, — с нетерпением произнесла Минерва, желая как можно скорее попасть внутрь.
Толстая Дама открыла проход. Она хорошо справлялась со своей работой, и слава Мерлину у Макгонагалл была такая прекрасная память, иначе леди с картины сегодня бы не повезло. Минерва быстро вошла в гостиную, где было очень шумно. Все студенты переговаривались друг с другом, взволнованные таким распоряжением. Кому-то было страшно, а многим просто любопытно, почему их отправили в общую гостиную? Произошло нападение на школу? Авроры уже были в замке? Это лишь примеры из нескольких из сотен вопросов, которые звучали в воздухе.
— Тихо! — крикнула Минерва, и студенты сразу замолчали, не желая вызывать гнев у своего декана. Когда она злилась, она снимала баллы, невзирая на принадлежность к факультету. Об этом все они узнали еще в начале обучения в Хогвартсе. Но дело было не только в баллах. Гриффиндорцы уважали главу своего Дома.
— Мистер Поттер и мисс Поттер, следуйте, пожалуйста, за мной, — произнесла Минерва.
Все повернулись, чтобы посмотреть на Ника. Гриффиндорцам было любопытно, что произошло, а еще они были немного сердиты на Поттеров, раз это из-за них они попали в гостиную, а не в Большой зал на обед. Ник прошел мимо них всех с лицом, не выражающим никаких эмоций, а пока все смотрели на брата, Рокси незаметно прошмыгнула к выходу. Софакультетники снова не обратили на нее никакого внимания, впрочем, как и всегда. Макгонагалл и Поттеры вышли, портрет снова закрылся, и шум в гостиной возобновился. Теперь гриффиндорцы пытались понять, почему их декан забрала с собой Поттеров, хотя они были на занятиях вместе со всеми и ничего такого сделать не могли.
— Профессор, что случилось? — спросил Ник после пяти минут молчаливого следования в другую сторону замка. Рокси, похоже, не была настроена задавать вопросы. Она была слишком обеспокоена происходящим. Было понятно, что, что они идут по направлению к кабинету директора, а профессор так и не ответила на вопрос Ника. Ни Ник, ни Рокси, не обратили внимания на пароль к горгулье, так как их сердца были полны страха. Их обоих срочно вызвали к директору, что не могло быть предвестником хороших новостей. Ник и Рокси одновременно ступили на движущуюся лестницу.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Альбус с таким видом, будто с завтрака он постарел на десять лет. Ему не нравилась эта часть обязанностей директора школы. Хуже было только сообщить родителям о смерти ребенка.
— В чем дело? Почему нас сюда позвали? Профессор не сказала нам, — проговорил Ник. Губы Минервы слегка поджались от неуважительного тона, но, учитывая то, что сейчас эти дети узнают, можно было закрыть такое глаза.
— Я хочу поделиться с вами печальной информацией, — сказал Дамблдор. — Сегодня в Хогвартсе произошел инцидент с вашей матерью и… вашим братом.
Дамблдор считал, что чтобы не происходило между Гарри и его родителями, Ник и Рокси все равно должны были по-прежнему считать Гарри своим братом и относиться к нему следует соответственно. Ему не нравилось видеть, когда братья и сестры ссорятся. Альбус знал по собственному опыту, что это может привести к очень плохим последствиям. Он сам и его собственный брат никогда не могли сказать друг другу добрых слова, с тех пор, как его сестра… Нет, он не станет сейчас думать об этом. Сколько бы лет ни прошло, чувство вины не уменьшалось.
— Что произошло? — спросил Ник, предполагая, что Лили что-то такое учинила.
— Что он сделал? — задала вопрос Рокси, заранее уверенная в том, что виноват в произошедшем Гарри.
— Гарри не сделал ничего! Это он стал жертвой нападения Лили Поттер, и я не хочу слышать ни слова, сказанного против него, это понятно? — строго сказала Минерва, серьезно глядя на Дамблдора. Было не очень понятно, к кому она обращалась: к Поттерам или директору.
— Гарри не виноват в том, что случилось, мисс Поттер. Он ваш брат, мальчик, который рос в том же доме, что и вы, с тех пор, как вы родились. Я не понимаю, как вы можете винить его во всем, что происходит в вашей жизни? Это должно прекратиться! — в голосе директора прозвучала суровость, а привычное всем мерцание в глазах отсутствовало. — Ваши мать и отец ошибаются, обвиняя его. Им просто нужно винить кого-то в своих несчастьях.
Рокси уставилась на Альбуса, не в силах поверить в то, что он говорил. Ей сразу вспомнились слова шляпы о том, что ее место в Рейвенкло, и как она выбрала Гриффиндор только потому, что боялась стать в семье таким же изгоем, как Гарри. Означает ли это, что ее родители были не правы? Тогда ей следовало прислушаться к шляпе. Она должна была пойти туда, где ей было бы хорошо. Такой могущественный волшебник, как Дамблдор не стал бы лгать детям и не мог ошибаться. Рокси чувствовала себя так, будто её ударили в живот. Кроме этого, она, наконец, поняла слова Ника, сказанные ранее. Розовые очки, которые она всегда носила, были только что разбиты на миллион осколков, реальный мир стал четким.
— Что случилось? Гарри не пострадал? — спросил Ник, с волнением ожидая новостей о своем брате. Эмансипированный он или нет, глава его семьи или нет, Гарри был его братом. Тем, кого он подвел больше, чем следовало бы любому брату. Он знал, что Гарри никогда его не простит, и не мог его винить. Но это не помешало Нику тревожиться за него.
— Он не пострадал физически, — ответил Дамблдор, тщательно подбирая слова. — Я боюсь, что он получил психологическую травму.
Минерва смотрела на директора с раздражением. Если не скажет прямо в ближайшее время, что случилось, она вмешается и расскажет им сама.
— Психологическую травму? — переспросила Рокси, не понимая, о чем говорит Дамблдор. — А где мама?
— Боюсь, вашей матери предъявили обвинение и доставили в Аврорат до завершения расследования, — продолжал избегать главного Дамблдор.
— Что случилось?! Скажите прямо! — спросил Ник, вставая, раздраженный словесными кружевами, которые плел Альбус. Его мать была арестована, а Гарри пострадал морально, как это все могло произойти?
— Вы должны знать, что ваша мать скастовала непростительное проклятие в стенах Хогвартса. Ровно тридцать пять минут назад она пыталась наложить на мистера Гарри Певерелла проклятие Круциатус. — сказала Минерва, которой надоело ждать, когда Дамблдор, наконец, доберется до сути.
— Пыталась? Её заклятие попало в Гарри или нет? — взволнованно воскликнул Ник.
— Нет, Гарри удалось уклониться от него, — ответила Минерва, заметив, что Дамблдор в обиде на нее, решил не отвечать больше на вопросы.
Ник облегченно вздохнул. Гарри не пострадал, и его мама могла отделаться легким наказанием. Ник не очень разбирался в вопросе санкций за применение непростительных заклинаний. К чему ему было этим интересоваться, когда почти всю свою жизнь он провел под мощной защитой и впервые осознал, что мир не так уж и добр, когда оказался перед Воландемортом.
— Но если мама не попала в него, почему он получил психологическую травму? — не поняла Рокси.
Ник закрыл глаза, услышав глупый вопрос своей сестры.
— Рокси, это заклинание причиняет невообразимую, нестерпимую боль. Твоего брата несколько дней пытали, в том числе Круциатусами, в плену у Воландеморта. Это делал сам Неназываемый и его Пожиратели смерти. Это заклинание слишком хорошо знакомо твоему брату, — сказал Альбус, глядя на девушку поверх своих очков-полумесяцев.
— Зачем она это сделала? Как она могла это сделать? — спросил Ник.
Он считал своих родителей приверженцами Света, ценившими великие ценности. Они всегда были против любого заклинания, которое не относилось к светлым. Ник едва мог поверить, как низко мала его мать.
— Мне очень жаль, Ник, но, к сожалению, на эти вопросы может ответить только Лили, — сказала Минерва, серьезно глядя юношу.
— Все уже знают? — уточнил Ник, у которого пробежал по спине холодок при мысли о том, что начнут сейчас говорить все вокруг. Газеты сойдут с ума от такой новости. Его снова все возненавидят. Хотя, честно говоря, ему было все равно. Он слишком поздно узнал, что люди, которых он считал своими друзьями, на самом деле просто проводили с ним время, потому, что он был знаменит.
— Я боюсь, что некоторые студенты видели происходившее. Я думаю, что это будет в газетах. Я не в силах остановить публикации, — сообщил Альбус.
Минерва снова бросила на Дамблдора взгляд, говорящий о многом. Она не позволит замять случившееся. Она больше не даст Альбусу что-либо замалчивать. Такая политика много лет назад привела Северуса на темный путь и к тому, что он стал Пожирателем смерти. Макгонагалл извлекла уроки из своих ошибок и не хотела их повторения. Она никогда не допустит, чтобы такое случилось с другим учеником. Ей нужно будет связаться с Северусом, чтобы узнать как дела у Гарри.
— Что будет с моей мамой? — спросила Рокси, чье сердце сжималось от страха и ужаса.
Альбус вздохнул, и произнес с жалостью глядя на детей: — Наказанием за использование Непростительных заклинаний является заключение в Азкабан, — оба Ник и Рокси вздрогнули, услышав это слово. Азкабан был для всех волшебников страшным пугалом. Никто не слышал, чтобы кто-то вышел оттуда в своем уме.
— НЕТ! — воскликнула Рокси, и слезы катились по ее лицу.
— Мне очень жаль, мои дорогие, — сказал Альбус. — Хочешь провести время со своим отцом? Его и близко не допустят к делу вашей матери, и он будет нужнее вам, его детям.
— Я хочу сейчас же уйти отсюда! — заявил Ник, вставая. Ему казалось, будто стены кабинета директора сжимались вокруг него, грозя раздавить. Он больше выносить своего нахождения тут.
— Конечно, — грустно проговорил Альбус, глядя, как юноша бегом покидает его кабинет. Как будто тьма наступила ему на пятки. Несомненно, обоим детям нужно будет время, чтобы смириться с таким ударом, а ему, как директору, стоит поговорить со всеми учениками и все разъяснить.
— Пойдемте, мисс Поттер, я отведу вас обратно в гостиную Гриффиндора, — печально сказала Минерва. Рокси выглядела такой потерянной и одинокой, что тронула ее сердце, но ничего не отразилось на ее лице. Макгонагалл никогда не показывала свои эмоции.
— Не стоит, — прохрипела Рокси, смахивая слезы, перед тем, как встать и уйти. — Я сама найду дорогу.
Девочка не собиралась возвращаться в свою гостиную. Она решила пойти туда, где ей было комфортнее всего, в библиотеку. Она стал для нее убежищем с тех пор, как только Рокси ступила в Хогвартс. По дороге она никого не встретила, наверное, все еще сидели в своих гостиных.
Северусу Снейпу удалось поспать всего несколько часов. Он заснул рядом с кроватью Гарри в его комнате, где раньше не проводил никогда столько времени. Лучи света, заполнившие комнату Гарри, разбудили его полчаса назад. Прямо сейчас он как раз допивал вторую чашку кофе, принесенную Добби, который так же, как и он, беспокоился о молодом человеке. Добби обожал Гарри, поклонялся земле, по которой он ходил, потому что он спас его от верной смерти и жестокого обращения.
Северус не выходил их комнаты Гарри и не знал, приходил ли кто-то из Министерства. Когда он ставил чашку на прикроватную тумбочку, Гарри, наконец, пошевелился. Вернув своего ученика домой, он дал ему Зелье сна без сновидений. Самое меньшее, что заслужил Гарри — это ночь без кошмаров. Северус был готов проклясть Лили Поттер за то, что она сделала. Как она посмела наложить такое проклятие на собственного ребенка?
— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — мягко спросил Снейп, когда зеленые глаза Гарри открылись. Сначала на лице юноши на мгновение вспыхнуло смущение, которое, затем, отчего-то сменилось стыдом. За что? — Северус не знал, но планировал выяснить.
— Мне так жаль, — сказал глухим голосом Гарри с отвращением к самому себе. Он не мог заставить себя даже взглянуть на Северуса, гадая, когда ему скажут уйти.
— О чем ты жалеешь, Гарри? — аккуратно спросил Северус, пытаясь понять, что беспокоит юношу. Он определенно не станет сдерживаться, если Гарри вздумает извиняться за действия Лили Поттер. У Гарри были проблемы с уверенностью. Он думал, что его выгонят только за то, что он поцеловал Северуса. Что ему, как и всем людям, будет противна его привязанность. Гарри не мог справиться даже с похвалой или сочувствием. Все это по-прежнему заставляло его защищаться. Снейп заметил слезы на лице юноши, он никогда раньше не видел, чтобы Гарри плакал и немедленно сел на кровать рядом с ним.
— Гарри? Скажи мне, что тебя беспокоит? — нежно прошептал Северус, повернув лицо юноши так, чтобы они могли смотреть друг на друга, вытирая его слезы.
— Мне очень жаль, что я оказался слаб, — проговорил Гарри дрожащим голосом, не в силах сдержать эмоции, как он ни старался.
— Как ты можешь даже на секунду подумать про себя такое? — спросил Северус, сдвигая одеяло и усаживая Гарри в постели. Этот мальчик был одним из самых сильных духом волшебников, которых знал Северус.
— Я замер, словно замерз. Как я смогу сражаться с Воландемортом, если со мной происходит такое, когда кто-то выкрикивает Круцио? — ответил Гарри, не в силах помочь себе, обращаясь к утешению, которое предлагал мужчина, которого он любил. Маг, которого, как он чувствовал, сильно подвел.
— Гарри, ты не так давно пережил то, через что никто не должен никогда проходить. Это было чрезвычайно травмирующее. И ты не слаб. Наоборот — ты очень силен, чтобы пережить это и выжить, — сказал Северус, снимая с Гарри рубашку, что заставило его напрячься и попытаться прикрыть свою обнаженную грудь. Маг отвел руки и пальцами благоговейно заскользил по шрамам.— Это не то, чего стоит стыдиться. Когда я вижу эти шрамы, я вспоминаю, насколько ты находчивы и силен. Гарри, я люблю тебя вместе со всеми ними. В тебе нет ничего постыдного или слабого.
Гарри закусил губу, стараясь не оттолкнуть руки Северуса. Никто не касался его шрамов, даже он сам. Ему было так стыдно за них. Это было постоянным напоминанием о произошедшем. Но Северус открыл ему то, что видит их в другом свете. Сдавленный стон вырвался изо рта Гарри, когда губы Северуса стали целовать его шрамы, давая понять, что они значат для него не только на словах. Гарри потянулся, обнял Северуса, сближая их тела вместе, и отчаянно поцеловал его, нуждался в этом больше, чем в воздухе для дыхания.
— Гарри, Гарри, перестань, — сказал Северус, пытаясь отстраниться, но сам не мог оторваться от Гарри. — Ты только что прошел через очень тяжелое испытание, и не можешь рассуждать здраво. Ты очень уязвим сейчас, я никогда не смогу простить себя, если мы перейдем черту.
Маг едва удержал себя, когда Гарри выгнулся под ним, сжимая их твердость вместе.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не оставляй меня, пожалуйста, — пробормотал Гарри, его зеленые глаза были полны отчаяния. Ему так нужно было хоть раз в жизни почувствовать себя желанным. Он просто хотел, чтобы о нем заботились. Впервые с детства он заплакал, а Северус сказал, что не считает его слабым.
Гарри заметил, что решимость Северуса ослабевает, поэтому он добавил:
— Нам не нужно идти до конца, просто люби меня, пожалуйста.
После этих слов и такого бушующего отчаяния в обожаемых зеленых глазах, Северус понял, что не сможет отказать Гарри, и что не в силах отказать и себе в сближении с ним. Поцелуй отчаянный, жесткий, требующий, заглатывающий стоны и движение тел, доставляющее удовольствие друг другу. Гарри воспарил на небеса от осознания себя желанным и любимым — все то, что он так отчаянно хотел почувствовать. Он обвил ногами Северуса, когда они оба разорвали поцелуй, чтобы восстановить дыхание. Гарри так хотел коснуться кожи любимого, почувствовать его. Но времени снять с Северуса одежду не было, и его руки просто забрались под нее. Услышав последовавший за этим стон Северуса, он подумал, что готов за это на все, что угодно. Хоть полететь на Луну без метлы и достать для него звезду. Гарри поцеловал Северуса в шею, а затем укусил его за плечо, заглушая собственный стон экстаза, теряя себя с мужчиной, которого любил, но, даже пребывая в состоянии изнеможения, он не хотел упустить выражение лица Северуса, когда тот тоже достигнет пика наслаждения. Он дотронулся до сосков своего любимого, заставив Северуса снова стонать и искать его губы. На этот раз их поцелуй был неистовым, собственническим, а затем Северус громко вскрикнул и замер. Их лбы соединились, и Гарри увидел выражение блаженства на лице своего возлюбленного зельевара.
Северус откатился на свободную сторону кровати Гарри, возвращая самоконтроль. Он наложил на них очищающие чары, после чего Гарри, не теряя времени, обвился вокруг Северуса, все еще отчаянно нуждаясь в тесном контакте. Сейчас Северус не мог ему ни в чем отказать.
— Ты не стал разбирался с тем, что случилось, не так ли, Гарри? Ты просто подавил свои эмоции, — сказал Северус, перебирая его волосы, которые были длиннее его собственных и менее послушны, но Гарри с ним выглядел потрясающе. Сейчас Северусу, наконец, стало легко. Он так устал бороться со своими чувствами и сомнениями о своей внешности и возрасте. Возможно, это произошло потому, что Гарри тоже так сильно желал его.
— Да, это было так, — тихо признался Гарри. Он был так счастлив, несмотря на тему этого разговора. У него был любимый, и надежда, что Северус не пожалеет о произошедшем между ними.
Северус молча кивнул. Он так и думал, что Гарри не знал, что делать с тем, что случилось, поэтому он просто закрыл это, запер в глубине своего разума, отказываясь думать об этом. Это было плохо. Ему нужно было поговорить с кем-то, с кем-то, кто мог бы его выслушать и дать совет. Гарри нужен был целитель разума, но Северус не знал, как поднять эту тему. Его мальчик может подумать, что он думает, что с ним что-то не так.
— Гарри, ты вернул обратно свои воспоминания после суда?
— Нет, — сонно ответил юноша.
Северус в раздражении закрыл глаза, неудивительно, что он не смог с этим справиться. Он не вернул те воспоминания. В его разуме существовали только призрачные эмоции и чувства, связанные с отсутствующими воспоминаниями. Неудивительно, что он замер, когда Лили прокляла его.
— Спи, Гарри, — сказал Северус, глядя юношу, который выглядел сейчас таким невинным, нисколько не разбитым и не обиженным окружающим миром. Гарри был похож на ангела и Северус понял, что всегда будет рядом с ним, пока он будет ему нужен, столько, сколько он захочет.
Северус собственнически прижал Гарри к себе, желая закрыть его собой от всех ужасов мира, но понимая, что, увы, не способен сделать это. Он смотрел и смотрел на юношу, пока его самого не сморил сон. Гарри же мирно спал, чувствуя себя в безопасности в объятиях человека, которого он любил больше всего на свете.