• Boosty Shared
• София Кич

• T

Изначально планировала написать небольшой мини, но, как всегда, что-то пошло не так, и работа разрастается сама по себе. Фандом Гарри Поттер. В процессе. Приятного прочтения! ❤️

Очнуться запертой в каком-то ящике или шкафу в кромешной темноте и тишине было до ужаса страшно. Частичкой паникующего разума я понимала, что формой моя клетка и близко не напоминает гроб, но ощущение были такие, будто меня погребли заживо и оставили умирать.

Мои душераздирающие крики и удары о деревянные панели вокруг меня не принесли никакого результата, я начала медленно задыхаться, попав в ловушку панической атаки. Воздуха не хватало, руки дрожали, устав бить о крепкое дерево, которое ни капельки не подавалось на мои попытки освободиться, и в какой-то момент мое тело отключилось, и пришли чужие воспоминания.

В них я видела юную девушку, подростка, Пенелопу Грей, чья жизнь была такой же серой и безрадостной, как и ее фамилия. Мать, слабая ведьма, умерла, рожая ее, и девочку воспитывала бабушка, оберегая от всех возможных бед. Жили они в Лютном, порой еле сводя концы с концами, но главное, у них была крыша над головой, чем могли похвастаться не все жители этой части магической Британии.

Юная волшебница не должна была попасть в Хогвартс, как говорила бабушка, но каким-то чудом оказалась в списках учеников. Учёба была оплачена попечителями, поэтому единственное, о чем стоило переживать — это покупка палочки, учебников и мантий. И даже эти покупки вызвали приличные трудности, из-за чего все было сильно поддержанным и потрепанным. А палочка, доставшаяся от покойной матери, слушалась из рук вон плохо, выдавая слабый результат, либо вообще никак не реагируя на попытки колдовства.

Бабушка до самого последнего момента не хотела отпускать внучку в школу, но девочка настояла. Наивная малышка, которая провела все свое детство взаперти под защитой бабки, представляла учёбу как нечто прекрасное, она надеялась, что найдёт много друзей и приятелей, и ее жизнь изменится.

Но её мечтам не суждено было сбыться. Девочку не приняли на родном факультете, как она мечтала, и она стала изгоем и грушей для битья. Когтевран — единоличники, делающие упор на учебу и свои исследования, так про них говорят, но на деле все оказалось совсем иначе.

Завистливые и жестокие дети, которые не любят тех, кто от них хоть как-то отличается. Слишком умная? Слишком красивая? Слишком скромная? Любое «слишком» было фатальным среди других учеников, из-за чего многие старались никак не выделяться и не отсвечивать, иначе становились мишенями. Мысли о Хогвартсе, как о доброй волшебной школе, исчезли в первую же неделю.

Ребенок, не знакомый с социализацией и никогда не контактирующий с другими детьми своего возраста был легкой мишенью, которая не даст отпор, и которую некому защитить в стенах замка. И так продолжалось два первых курса до сегодняшнего дня, когда ее заперли в заброшенном классе в шкафу для ингредиентов и оставили одну.

Поначалу, девочка еще слышала смех и глумление за дверцами шкафа, и это помогало ей не впадать в панику. Какими бы тварями не были подростки, заточившие ее, она надеялась, что они наиграются и выпустят ее, всю в слезах и соплях, как делали уже раньше не раз. Всё заканчивалось всегда одинаково, дрожащую, как осиновый лист, девочку провожали до гостиной, чтобы потом не было проблем у факультета. Так лицемерно после издевательств трястись над какими-то баллами.

Но в этот раз, главная зачинщица подобных издевательств над Пенелопой решила оставить девочку в шкафу на всю ночь и выпустить под утро. Ведь мальчик, который ей нравился, слишком долго пялился на эту белую пигалицу во время ужина и даже один раз улыбнулся ей. Пусть знает свое место, такие мысли были в голове у негодяйки в этот момент.

А я смотрела на эти воспоминания и понимала, что дальше будет только хуже. Дети не остановятся на этом и придумают «наказания» по изощреннее, используя магию и зелья. Отчасти я понимала, почему дети так реагируют на Пенелопу, дело в зависти и страхе. Девочки-англичанки, обделенные с рождения красотой, завидуют необычной внешности безродной сиротки, которая волей не волей притягивала к себе взгляд.

Мальчики, в силу своего юного возраста, не умели и не знали, как проявить свою симпатию и получить внимание противоположного пола, поэтому «дергали за косички», помогая другим издеваться над ни в чем не повинным ребенком. Но в ближайшие годы ситуация станет еще более напряженной. Дети перестают быть детьми, гормоны начнут брать вверх над разумом и как бы не случилось чего ужасного. Не успела додумать эту мысль, как сознание отключилось.

———

Придя в себя, обнаруживаю, что лежу на кровати в больничном крыле. Голова тяжелая и каждое движение отдается пульсирующей болью в затылке и висках. Стараюсь лишний раз не двигаться, чтобы не спровоцировать очередной приступ боли.

Поднимаю руку, чтобы закрыть глаза от солнечного света, который проникает сквозь большие окна, и вижу, что рука не моя. Передо мной зависла детская, хрупкая и бледная кисть, которая никак не могла принадлежать взрослому человеку, кем я являлась.

По телу прошла дрожь, неужели воспоминания о несчастном ребенке были неспроста?… В темноте шкафа я не могла увидеть, что я перестала быть собой, хотя и удивилась насколько тело ощущалось слабым и каким-то другим, но теперь…

Сердце начинает биться где-то в глотке. Забыв про головную боль и слабость, пытаюсь принять сидячее положение, что оказывается не так-то просто, тело будто не слушается, каждое движение совершаю через силу. Не успеваю встать на ноги, как мое пробуждение перестает быть секретом, вижу медиковедьму в старинном чепчике и фартуке, которая чуть ли не бежит в мою сторону, держа в руках пару каких-то флаконов.

— Мисс Грей, ни в коем случае не вставайте! — обеспокоено просит меня пожилая женщина, наконец оказавшись рядом, — вот, выпейте, — откупоривает флаконы один за другим и протягивает мне у руки неизвестные зелья.

Не вижу смысла спорить или сомневаться в назначенном лечении и молча выпиваю микстуры. Я пила их залпом, стараясь не обращать внимания на вкус, но он был настолько тошнотворным и омерзительным, что рвотный позыв не заставил себя ждать, но я держалась из последних сил, чтобы не выблевать это «чудо зельеварения», к тому же, повторять этот опыт не хочется. А я от чего-то не сомневаюсь, что меня заставят снова пить подобную гадость, стоит моему организму избавиться от нее.

— Вот и умничка, а теперь ложись и полежи немного, пусть зелья подействуют, милая, а потом сможешь уже встать, — женщина очень мила и добра со мной, гладит меня по волосам, успокаивая словно маленького ребенка.

Телу, в котором я оказалась, только недавно исполнилось тринадцать лет. Недавно начался третий курс и до окончания Хогвартса еще слишком много времени. Не стоит привлекать к себе внимание слишком резкой сменой поведения, будет лучше, быть тише воды, ниже травы, стараясь ни с кем не вступать в конфликт.

Спустя минут десять головная боль действительно прошла, и появились силы встать и пойти в уборную, расположение которой подсказала медиковедьма, все это время находящаяся поблизости и кидающая на меня обеспокоенные взгляды.

Стоило остаться одной за закрытой дверью, как я тяжело вздохнула перед тем, как подойти к зеркалу и взглянуть на свое новое лицо и тело.

Ох, Пенелопа, не удивительно, что тебя так не любят местные девчонки. Воспоминания не передавали всей полноты картины, либо восприятие своей внешности у девочки было совсем другое, но перед моими глазами была настоящая красавица.

Белая фарфоровая кожа без единого изъяна, чем могли похвастаться в таком возрасте единицы. Большая часть подростков покрывались прыщами и прочими недостатками, против которых работали только дорогостоящие зелья. Белые, словно снег, длинные густые волосы, служившие завистью многих девиц и со старших курсов, которые могли похвастаться разве что своими «крысиными» хвостиками.

Но самое необычное, что было во внешности девочки, это ее голубо-синие глаза, от которых было невозможно оторваться. Впервые вижу такой нереальный оттенок. Если у Лили Эванс и Гарри Поттера были такие же глаза, только зеленые, то неудивительно, почему все делали такой акцент на этом. Действительно, какие-то колдовские.

Мое разглядывание нового лица прерывается шумом за дверью. Кто-то пришел в больничное крыло и назвал мою новую фамилию. Интересно, как я вообще здесь оказалась? Судя по всему, сейчас очень ранее утро, а выпустить меня мои «тюремщики» должны были лишь перед завтраком. Что-то не сходится, но об этом подумаю потом, сейчас стоит притвориться максимально потерянной и наивной.

Последний взгляд в зеркало дал понять, что с этим проблем не будет. Из него на меня смотрела очень юная девочка-девушка в чьих больших глазах плескался страх и неуверенность. А все еще детские черты лица придавали наивный вид, да и в целом девочка напоминала напуганного невинного зверька, которого хочется пригреть и защитить. С внешностью мне определенного повезло, но использовать ее себе во благо пока я нахожусь в Хогвартсе, увы, не получится.

Собравшись с духом и покинув уборную, я оказалась приковала к месту тремя парами глаз.

— Пенелопа, твой декан и заместитель директора хотят поговорить с тобой. Ты оказалась без сознания посреди ночи у дверей больничного крыла, и необходимо выяснить, как ты там оказалась, — пытается объяснить мне происходящее медиковедьма, за что я очень ей благодарна.

Мне самой бы не помешало понять, что произошло после того, как я потеряла сознание в шкафу. И кто тот неизвестный или неизвестная, который решился помочь. Эти мысли успели промелькнуть в моей голове до того, как я подняла взгляд и увидела перед собой молодого Дамблдора и Флитвика.

Если бы моя кожа не была сама по себе бледной и болезненной после проведенной ночи, то она стала бы такой в самый короткий миг. Я понимала, что попала в выдуманный мир Гарри Поттера, но вот о времени попадания почему-то не задумалась, а стоило. Ведь судя по всему, Дамблдор еще не стал директором, да и старосты Тома Реддла в школе не наблюдается.

Начинаю копаться в доставшихся «по наследству» воспоминаниях и нахожу в голове сегодняшнюю дату. На дворе тысяча девятьсот тридцать второй год, сентябрь месяц, начался совсем недавно третий курс обучения в школе чародейства и волшебства. Видимо, мое потрясение было настолько велико, что я на какой-то миг отключилась от реальности и ушла в себя. В чувства меня привели слова медиковедьмы.

— Девочка еще слишком слаба для расспросов, ей нужно отдохнуть, может придете позже? — с надеждой спрашивает она мужчин.

— Прости, Мэри, но ты же знаешь Диппета, — Дамблдор морщится, абсолютно не скрывая своего отношения к директору, — он потребовал, как можно быстрее разобраться в этом инциденте, к обеду я обязан предоставить отчет, зря ты конечно отправила ему патронуса посреди ночи.

— Это мне решать, зря или нет, — начинает злится женщина, но все же устало вдыхает и дает разрешение, — ладно, поговорите с Пенелопой, но не долго.

Преподаватели дают мне вернуться на кровать и начинают расспрашивать меня о предыдущем дне. Не скрывая, делюсь, что после ужина отправилась в библиотеку, а затем в свою комнату из которой потом не выходила. Каким образом оказалась в больничном крыле не имею ни малейшего понятия, как и то, что со мной произошло, почему у меня было сильное магическое истощение, ссадины и синяки по всему телу.

И ведь даже ни капли не соврала. Дело даже не в том, что конкретно мое бывшее тело не выходило из комнаты, а в том, что на бедную девочку наложили силенцио и буквально вытащили за волосы и утащили в класс, находящийся недалеко от общежитий.

Мелкотня так подгадала момент, что старост не было в общей гостиной, а другим студентам глубоко плевать, что происходит у них под носом. Не то, чтобы старосты каким-то образом помогли бы Пенелопе, она имела негативный опыт, когда пыталась обратиться к ним за помощью еще на первом курсе, когда издевательства только начались, но не получив никакой поддержки, окончательно разочаровалась в людях и поняла, что никому нет до нее дела кроме бабушки.

Вот и получается, что если это и фаноный мир, где сильные волшебники могут чувствовать чужую ложь, как Реддл, я в безопасности, так как не сказала ни слова лжи. Оба декана остались явно недовольными моими ответами, но ничего не могли с этим поделать.

— Пошли, Альбус, заглянем к моим воронятам, может они что-нибудь знают, — предложил другой способ узнать информацию полугоблин.

Наконец мужчины покинули больничное крыло и оставили меня одну. Лежа на койке и глядя в потолок, думаю о том, в какую жопу я угодила. Мало того, что я сирота, благо хоть есть бабушка, которая почему-то не отправила Пенелопе с начала обучения ни одного письма, надеюсь, с ней ничего не произошло. Так еще впереди вторая мировая. А там и Том Реддл через пару десятков лет повзрослеет, если не подстроить ему несчастный случай раньше.

Боже, о чем я только думаю, пытаюсь прогнать глупые мысли об убийстве из головы. Том еще ребенок, а у меня своих проблем выше крыши, и первоочередная задача просто выжить и окончить Хогвартс. А о гипотетическом Воландеморте буду думать в последнюю очередь, если вообще решу остаться в Англии после того, как встану на ноги. А до появления второго темного лорда времени вагон и маленькая тележка.

———

В больничном крыле меня задержали на несколько дней, благо они выпали на выходные. Кто-то бы расстроился этому, желая поскорее исследовать замок, но не я. Я боялась столкнуться с новой действительностью в теле беззащитного ребенка и груши для битья в одном флаконе.

Дать отпор одному человеку, максимум двум, в моих силах, но я никто против толпы озверевших от вседозволенности детей. Поэтому в гостиную своего «родного» факультета я возвращалась как на поле боя, боясь, что издевательства начнутся сразу же, стоит мне переступить порог.

Но, видимо, что-то произошло пока меня не было, либо дети сами перепугались того, что натворили и перегнули палку, раз ведут себя тише воды и ниже травы, даже не смотря в мою сторону, либо, что вероятнее всего, Флитвик понял, чьих это рук дело и провел «воспитательную» беседу, давая понять, что будет, если подобное «происшествие» повторится.

Мне это было как нельзя на руку. Хотя бы на первое время зачинщики издевательств притихнут и не будут ко мне лезть. А я за это время подолью масла в огонь и сыграю свою роль — «девочка очень изменилась после той роковой ночи». Больше не будет наивной, тихой Пенелопы Грей, которая молча терпела издевательства, а потом плакала под одеялом до глубокой ночи. Вы ее убили, ублюдки.

У меня остались ее воспоминания, но я не воспринимала себя ею, значит ее личность окончательно сгинула, а для меня это сродни убийству. Надеюсь, невинная малышка найдет свое счастье по другую сторону жизни и смерти.

———

Первым делом я решила отрезать свои длинные и красивые волосы. Как бы я ими не восхищалась, смотря в зеркало, они — очень серьезный повод для зависти тех же старшекурсниц, которые закрывают на многие вещи глаза. Да и повторять сцену, когда Пенелопу тащили, намотав ее волосы на кулак, тоже не хочется. До сих пор берет дикая ярость, стоит картинкам промелькнуть перед глазами. Твари.

Второе и основное, что действительно помогло, я больше не молчала. Я не хотела быть молчаливой жертвой, которая страдает в одиночестве, нет. Прошло какое-то время, действие слов декана прошло, дети вновь почувствовали себя в безопасности, раз их не вывели на чистую воду и не наказали, и принялись за старое.

Только в этот раз, после часа, проведенного взаперти в шкафу, я не стала молча возвращаться в свою комнату и плакать в подушку, как делала настоящая Пенелопа.

А пошла в покои декана, где включив на полную весь свой артистизм, расплакалась и закатила истерику со слезами, соплями и фразами: «я боюсь, что они в следующий раз убьют меня». Кожа у девочки была очень нежная, достаточно просто взять ее крепко за руку, чтобы появились синяки, а дети не церемонились и не контролировали свою силу, поэтому и доказательства были на лицо. Усыпанные синими пятнами руки привели декана в ужас больше, чем мои слезы и слова.

Меня незамедлительно отвели в больничное крыло, а моих обидчиков хорошенько оприходовали розгами на потеху публике в большом зале. Спасибо Диппету, что все еще действуют телесные наказания. Дети получили по полной, так как в ходе повторной беседы, когда декан не церемонился, а откровенно давил на детей, выяснилось, что и прошлый инцидент со мной их рук дело.

Впервые в Хогвартсе настолько сильно наказали детей, к тому же за дело. Я дала какой-то толчок целой лавине подобных случаев. Не все, но некоторые дети, больше не боялись признаться, что над ними издеваются, показательные порки стали еженедельным «развлечением».

Говорят, насилие порождает насилие, но не в этом случае. Задиры присмирели, хоть и затаили злобу на доносчиков вроде меня. Но теперь за ними следили в оба, поэтому они никак не могли отомстить, пока все мы учились в школе. А мне большего и не нужно, лишь бы выжить у этом вашем Хогвартсе и навсегда покинуть его.

———

После того, как с издевательствами было покончено, дни полетели один за другим. Я плотно засела за учебу. Возвращаться в обычный мир на грани войны не имело никакого смысла, значит стоило зацепиться в волшебном, а для этого необходимо найти хоть сколько-нибудь оплачиваемую работу, чтобы хватало хотя бы на еду.

Единственное, что меня очень тревожило, отсутствие писем от бабушки. Я писала ей, стараясь сохранить стиль письма старой Пенелопы, ее внучки, но так и не получила ответа. Возвращение на каникулы в конце третьего курса пугало, но выбора не было, мне нужно где-то жить.

Не зря я боялась, только зайдя в маленькую квартирку из двух комнат, расположенную на втором этаже обветшалого здания, которую мы делили с бабушкой, я поняла, что ее в ней не было очень долго. Все помещения были в пыли, а продукты, на которые было необходимо накладывать каждый день чары стазиса, давно испортились и сгнили.

Все любимые вещи старушки были на месте, складывалось ощущение, что она просто вышла за хлебом и не вернулась. Но внимательно все изучив и покопавшись в своих воспоминаниях, оказалось, что нет сумки, которую обычно брала бабушка, отправляясь в запретный лес за травами и другими редкими ингредиентами.

Скорее всего, в этот раз ее опасный поход закончился печально. Сажусь на скрипучий деревянный стул, не обращая внимание на пыль, и устало вздыхаю. Теперь я совсем одна. С одной стороны мне это только на руку, не придется притворяться перед дорогим для Пенелопы человеком, а с другой, на душе скребут кошки.

Бабка очень любила внучку и заботилась о ней на максимум своих сил. И в лес пошла, скорее всего, чтобы заработать на подходящую палочку для внучки. Пенелопа никогда не жаловалась, что палочка ей не подходит, но пожилая женщина все видела и без этого.

Первый день после возвращения из Хогвартса прошел как в тумане. Я на автомате очистила от пыли свой новый дом, выкинула испортившиеся продукты, сварила макароны без ничего, поела и легла спать, решив подумать о будущих проблемах завтра.

Ранее утро встретило меня тишиной. Я лежала на небольшой кровати, укрытая тонким старым одеялом, и размышляла, как мне жить дальше. Из продуктов «выжили» только макароны и овсянка. Их хватит максимум на неделю, если питаться ими каждый день.

Отложенных денег нет, их семья из двух человек жила на то, что получалось найти в лесу и продать в аптеку или кому еще в Лютном. Все заработанные с трудом деньги моментально тратились на еду и другие вещи первой необходимости.

Что мы имеем? Несовершеннолетняя девица почти четырнадцати лет без денег, работы и какого-либо просвета на выход из этой жопы. «Супер!»

Спросите, а чем же я занималась в Хогвартсе? Так же есть чудесная выручай комната, из которой все попаданцы выносят тонны золота, старинных книг, антиквариата и прочие ценности. Но увы, это все сказки. Комнату-то я нашла, но во-первых, в ней действительно хранится один лишь хлам и мусор, который абсолютно никому не нужен. А во-вторых, что более важно, ты не можешь вынести из комнаты вещь, которая тебе не принадлежит.

Я проводила в выручайке часы, пытаясь понять, как она работает, и найти возможность из нее вынести хоть что-то ценное, но все было бесполезно. Были какие-то вещи, которые действительно могли покинуть комнату, но это были фантики от конфет, порванные пергаменты, сломанные перья и прочий хлам, которому грош цена.

Это было первое, но далеко не единственное разочарование, которое я поймала за прошедший учебный год. Кухня огорчила меня не так сильно, но все же. Ни о каких добрых домовиках, которые завалят тебя едой и вкусностями, не идет и речи. Кто-то писал, что они тебе и кофе по запросу, и торты, все это бред.

Максимум, который я получила от них, пару пирожков или кусков пирога, которые остаются с ужина. Таких «желающих» получить дополнительную порцию не один десяток, как я поняла. И зачастую, пытаясь ни с кем не столкнуться из студентов, я приходила слишком поздно, когда у домовиков уже ничего не оставалось. Вот тебе и тайна, доступная каждому.

———

В последующие дни после приезда из школы, маскируясь и незаметно покидая Лютный, я отправлялась в обычный мир на поиск работы. Пытаться устроиться куда-нибудь в волшебном мире, пока я не достигла совершеннолетия, с моей внешностью попросту опасно. А в приличные и, главное, безопасные места меня не возьмут в силу малого возраста и отсутствия образования, вот и получается замкнутый круг.

К тому же, я мало того, что не до конца освоила магию и защитные заклинания, так они и получаются не каждый раз, «спасибо» не подходящей палочке.

За последние несколько дней я пыталась устроиться телефонным оператором, в это время они были популярны, их основной обязанностью было вручную соединять звонки на коммутаторе. Но меня не взяли, опять же, в силу юного возраста. Они, имея негативный опыт с мальчиками-подростками, больше не рисковали нанимать детей, отдавая предпочтения взрослым девушкам.

Продавщицей, прислугой и няней меня также не брали из-за возраста и отсутствия рекомендаций или образования. На третий день бесполезных поисков, когда у меня желудок был готов прилипнуть к позвоночнику от голода, я решила попытать счастье в хороших кафе и ресторанах, хоть и сильно сомневалась, что меня возьмут.

В мелкие и бюджетные заведения идти устраиваться не было смысла, туда бы скорее всего взяли без вопросов, но в таких местах платили очень мало, а работать приходилось бы за пятерых. К тому же, культура чаевых в это время еще не развита. Да и контингент может оставлять желать лучшего.

Уже под вечер, получив наверное десятый отказ в очередном ресторане, я твердо решила возвращаться домой, стоит только получить еще один отворот поворот. Заходя наверное в один из самых дорогих ресторанов, который я сегодня только видела, ни на что уже не надеясь, мне каким-то чудом везет.

У них забронировано мероприятие на всю ночь, а три из семи официантов чем-то отравились и не явились на работу. Рук катастрофически не хватало, поэтому осмотрев меня на видимые физические дефекты и не найдя оных, меня приняли, не смотря на мой юный возраст, по крайней мере на ближайшую ночь.

Переодевшись в чужую форму, понимаю, что она мне явно большая. Закрываю глаза и мысленно молюсь, чтобы заклинание сработало как нужно, и форма подстроилась под мой размер, а не развалилась вовсе. Раза с третьего у меня все-таки получается что-то приличное, и я устало выдыхаю.

Сил после целого дня на ногах на голодный желудок совершенно нет, надеюсь, я не упаду в обморок и не потеряю свой шанс на работу. Оказавшись на кухне и слушая инструктаж, пытаюсь заглушить звуки моего живота, который издает просто громоподобную «музыку», давая понять всем и каждому, что этот ребенок давно не ел.

Мне не стыдно, я лишь выше поднимаю подбородок, делаю вид, будто никто ничего не слышал и продолжаю вникать в слова управляющего. Мероприятие проводят представители богемы. Будет множество влиятельных персон, и обслуживание должно быть безупречным.

Стоит закончиться «напутствующей» речи, как нас зовут помочь с сервировкой столов, но меня задерживает один из поваров, молча пихая мне в руки булочку, пока никто не видит. Не знаю, что со мной, но от этого жеста бескорыстной доброты у меня наворачиваются слезы, что не остаётся не замеченным.

Видимо, я слишком устала, как физически, так и морально. Отказ за отказом в поиске работы в последние дни сильно пошатнули мою уверенность в завтрашнем дне. Все попаданцы так легко находят работу в любое время, что пора заподозрить некое «божественное» вмешательство. Но меня эта легкая участь, похоже, обошла стороной.

— Не реви, быстро поешь и за работу, перед началом приема найди меня, дам еще чего перекусить, больно уж ты худая, того гляди ветром снесет или упадешь с подносом, — мужчина вроде и ворчит, но в голосе чувствуется искреннее беспокойство, и это приятно.

Благодаря «подкормке» ночь проходит гладко, выполняю работу безупречно, благо на мне напитки, а это самые легкие подносы. Также я старалась источать максимальное дружелюбие, в надежде, что управляющий заметит мои старания и даст возможность поработать в другие дни.

Многие из гостей являются художниками, фотографами или скульптурами, и их взгляд порой подолгу задерживается на моем лице, стоит мне оказаться рядом с ними. Еще бы, я сама, смотря на себя в зеркале, порой не верю, что это мое новое лицо, уж слишком оно отличается от моего прошлого.

Чувствую, что лишь сословные границы, которые все еще сильны в это время, не позволяют многим из них заговорить со мной. Я обслуживающий персонал, до которого никто не хочет опускаться, насколько бы необычна не была моя внешность.

В итоге всего одна ночь работы позволит мне нормально питаться целую неделю, заплатили действительно очень щедро, но и это не главное. Важнее то, что оставшуюся еду не выкинули, как я предполагала, а раздали нам, официантам и другим работникам кухни, обычно такое не практикуется.

На мое счастье, управляющий оценил мои потуги получить возможность еще раз поработать и предложил придти к ним через день. Мои эмоции в этот момент не передать словами, если бы не рамки приличия, я бы кричала от радости, настолько я была в отчаянии после последних дней.

———

Благодаря этой работе я хорошо провела лето, еды было всегда впрок, а это для меня было главным на данном этапе жизни. Также получилось накопить денег на новую палочку, больше не придется гадать получится ли заклинание в этот раз или нет. Надеюсь, что и учеба благодаря этому не будет вызывать трудностей, и оценки пойдут вверх.

Не то, чтобы я сильно переживала из-за них, но вот на будущее трудоустройство в министерство они повлияют. Да, я решила идти туда, а не в мунго. Выбор-то был и так не особо велик, но после тщательного размышления, я поняла, что не хочу возиться с больными. Да и в министерстве в разы проще найти покровителя или мужчину.

Впереди война, хоть в магическом мире и нет сильного разделения на пол, как в магловском, так как магия уравнивает силы, но за мужчинами все еще стоит власть. А где власть, там и защита. И как бы мне не хотелось «поиграть» в сильную и независимую, я тупо не вывезу ближайшие годы в одиночку.

С такими мыслями и прошли последующие годы моего обучения. Учеба в Хогвартсе не вызывала никакого затруднения у человека, который привык к гораздо большему объему информации каждый день. Цифровой голод ударил по мне спустя время, из-за чего я стала проводить все свободные от учебы часы в библиотеке, поглощая одну книгу за другой.

Друзьями или приятелями я так и не обзавелась, хотя школа идеальное место для создания полезных связей. Это стоило делать на первых курсах, но Пенелопа увы, заработала себе лишь врагов. На последних курсах ко мне пытались подкатить свои шары мальчики-подростки, приглашали на свидания, но все это мне не было от них нужно. Мало того, что я воспринимаю их малыми детьми, так и в перспективе от них могут быть лишь проблемы, а не польза.

———

Начало лета проходило по старому сценарию: приезжая со школы, я шла в тот самый ресторан, где когда-то получила свою первую работу в этом мире, и узнавала, нужен ли им персонал. Благо за прошедшие годы управляющий так и не поменялся, и каждый раз со снисходительной улыбкой он заверял меня, что они не против меня снова принять в свой коллектив. Вроде такая мелочь, но каждый раз меня это так трогало, и я чувствовала незримую поддержку от этих незнакомых мне по сути людей.

Только это лето у них должно стать последним, я дождусь результатов СОВ и буду пытаться устроиться в министерство. За оценки я не переживала, они будут высокие. Но вот отсутствие связей и поддержки семьи закроет передо мной многие двери, я была бы рада получить любую должность, хоть помощницей помощника.

Как я и предполагала, никакой нормальной должности мне не светит. Мои однокурсники с гораздо худшими оценками и знаниями заняли все более-менее приличные вакансии, благодаря протекторату своих семей и других родственников. Было неприятно, но выбора не было, пришлось идти куда брали, а именно в архивариусы. А точнее, помощником оного.

Главной по архивам была очень пожилая ведьма, которая в последнее время совсем сдала, путая записи и ошибаясь в датах, поэтому ей решили нанять помощницу с перспективой замены в дальнейшем. Не сказать, что меня радовала моя новая должность без возможности карьерного роста, но нужно с чего-то начинать.

После вроде бы и приятных новостей — меня-таки взяли в министерство, и неприятных одновременно — на архивариуса, спасибо, что не уборщицей, блин. Иду по улицам Лондона и с какой-то детской обидой пинаю камешек по дороге. Задевает ли меня такое положение дел? Отчасти да, но я понимаю, что подобное кумовство и непотизм вполне обычное явление, что в прошлом, что в будущем. Тем более я и сама надеюсь в будущем воспользоваться чем-то подобным, если все пойдет, как я хочу.

Не ориентируясь по карте, а просто прогуливаясь куда глаза глядят, забредаю в незнакомый для себя район. Не сказать, что он выглядит неблагополучным, но какая-то неприятная и давящая атмосфера присутствует. Натягиваю шляпку ниже на глаза, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, и хочу быстрее перейти улицу, как слышу детские крики. Какой-то миг сомневаюсь, стоит ли остановиться и посмотреть в чем дело, но любопытство берет вверх. Поднимаю глаза и вижу, как через забор толпа детей пинает беззащитного мальчика.

— Эй, а ну прекратили! — не могу смотреть на подобное поведение, в памяти всплывают похожие картины из жизни Пенелопы в Хогвартсе.

Дети на мой крик никак не реагируют, продолжая избивать ребенка. На такое я уже никак не могу закрыть глаза, нахожу дверь и захожу во двор какого-то учреждения, судя по виду здания. Снова кричу на детей и требую прекратить, на этот раз мои слова явно услышали и и от удивления перестали пинать человека перед собой.

Я со своим невысоким ростом и худым телосложением выгляжу не особо презентабельно, но для детей и этого хватает, распихиваю хулиганов и подхожу к избитому ребенку. Опускаюсь на колени, не обращая внимания ни на что, кроме мальчика передо мной, аккуратно, чтобы не спугнуть, легко дотрагиваюсь до руки ребенка, который до сих пор продолжает закрывать свою голову, хотя обидчики отошли на приличное расстояние.

— Позволишь осмотреть себя? — не давлю и не убираю насильно его руки от лица, ожидая, пока он сам это сделает.

Мальчик не торопясь убирает сначала одну ладонь, потом вторую, смотрит на меня из под челки зло и не добро, настороженно, словно дикий зверь. Смотрю на его лицо и хмурюсь, губа разбита, вокруг глаза покраснение, и, скорее всего, к вечеру будет фингал.

Хочу встать и отвести его внутрь здания, чтобы узнать, что вообще происходит, почему никто не остановил подобное, как меня опережают. На крыльцо выходит сухопарая женщина неприятной наружности, окидывая картину перед собой тяжелым взглядом, делает для себя какие-то выводы.

— Паршивец, ты опять что-то учудил? Отвечай, Том! — всё ее негодование и злость сосредоточены на избитом ребенке передо мной, который продолжает молча сидеть и не двигаться.

Ничего не понимаю, но стоит разобраться. Встаю, отряхиваюсь от прилипшего к коленям мусора и иду в сторону женщины. Уже подойдя почти к ней вплотную, замечаю сбоку от двери небольшую вывеску с названием: «Приют Вула». Нет, только не говорите мне… Поворачиваюсь и растеряно смотрю на раненого ребенка, который до сих пор так и не встал с земли.

Замечая мой потерянный и испуганный взгляд, мальчик отворачивается и еще ниже опускает свою голову. Не знаю, о чем он подумал, но точно ни о чем хорошем. Как ни странно, это помогает мне взять себя в руки и забыть на какое-то время, кем является этот ребенок.

— Могу я узнать, почему эти дети избивали беззащитного мальчика?

— Беззащитный он, конечно, — негромко себе под нос бубнит женщина, но я все равно ее прекрасно слышу, — какое вам до этого дело? Это частная собственность! Если не планируете вносить пожертвование, то покиньте территорию!

— Планирую, — максимально спокойно отвечаю, — в таком случае я могу пройти в здание и поговорить об этом мальчике? — запихиваю всю свою злость и негодование поглубже и мило улыбаюсь, будто произошедшее ранее какой-то пустяк.

Женщина бросает короткий взгляд на детей и Тома, неуверенно кивает и приглашает меня войти в приют. Стоит мне войти внутрь, как на меня устремляется множество детских взглядов, и становится крайне неуютно. Кто-то смотрит с надеждой, кто-то со страхом, кто-то с любопытством, но ни одного с безразличием.

Поднявшись в небольшой кабинет, женщина не церемонится и сразу приступает к делу.

— Сколько вы планируете пожертвовать? — смотрит с сомнением, гадая, не были ли мои слова блефом.

— К сожалению, я не обладаю большими финансами, но надеюсь, что даже такой небольшой вклад принесёт пользу вашему приюту, — достаю из сумочки пару крупных купюр, зарплату за несколько рабочих смен в ресторане, и кладу на стол.

Женщина подобного явно не ожидала и на какой-то момент растерялась, но быстро взяла себя в руки, забирая деньги и пряча в стол.

— Вы хотели что-то знать о мальчишке? Это Том Реддл, девяти лет отроду. Полный сирота. У него часто случаются конфликты с другими детьми, вы не подумайте, дети просто защищаются, — делает паузу и наливает себе выпить, мне даже не предлагая, а я просто в шоке с ее слов, неплохо так дети «защищаются», избивая ребенка толпой, — были бы вы старше, я могла подумать, что вы планируете его усыновить, но не советую, в приюте масса других хороших детей, но не Том, нет, — так, выпивая один за другим стаканы с выпивкой, женщина делится со мной «инцидентами», которые произошли по вине Тома.

Не знаю, что так повлияло на нее, но она вывалила на меня все и даже больше. Каноничная история сильно умалчивает о том, как жилось Тому в приюте, либо Дамблдор показал Гарри самый минимум из того, что ему поведала миссис Коул.

Я сидела, слушала и понимала, что я уже не смогу просто уйти из приюта и бросить Тома на произвол судьбы. Это глупо, импульсивно и абсолютно иррационально, но я должна хотя бы попытаться.

— Я могу поговорить с Томом наедине? — перебиваю очередной рассказ о том, какой Том плохой ребенок.А, да, он наверное уже поднялся к себе. С ним никто не хочет жить, поэтому он живет один на чердаке, я провожу вас.

Как и говорила миссис Коул, Том был у себя. Женщина даже не удосужилась постучаться, а просто открыла дверь и вошла. Мальчик лежал на маленькой кровати свернувшись в клубок, чем вызвал в моей душе еще больше жалости в этот момент, но стоило нам войти, как быстро встал и напрягся.

— С тобой хотят поговорить, Том, веди себя прилично, — строго предупредила мальчика воспитательница. — Я подожду вас в своем кабинете, — добавила уже мне гораздо более дружелюбным голосом.

Оставшись наедине с этим ребенком, я не знала с чего начать диалог. Но думаю, не помешает узнать в первую очередь, как он себя чувствует. Это меня действительно беспокоит.

— У тебя ничего не болит? — спрашиваю без особой надежды на правдивый ответ и оказываюсь права.

— Зачем вы хотели со мной поговорить наедине? Отвечайте! — игнорирует мой вопрос и приказным тоном буквально требует этот ребенок ответить.

Морщусь на его слова, голову будто на миг сжали и отпустили. Силен, засранец. Не удивительно, что его так тут не любят.

— Во-первых, будь повежливее! — от моего дружелюбия не осталось ни капли, только раздражение и зарождающаяся злость. Мы еще не начали диалог, а он уже начал на меня давить, — а во-вторых, я хотела тебя забрать из этого приюта, но уже не уверена, что это хорошее решение, если ты так себя ведешь с людьми, которые пытаются тебе помочь, то здесь тебе и место, — я не хотела добавлять последние слова, но его поведение и недоверчивый взгляд меня буквально выбесили. Вот и пытайся творить добро!

После моих последних слов, этого ребенка будто резко подменили, он вдруг подобрался, лицо озарила наивная улыбка, черты лица смягчились и добавили ему детской невинности. Из глаз исчезла настороженность, но появилось что-то еще. Вот же жук, как быстро умудряется перестраивать свое поведение в зависимости от обстоятельств. Очень надеюсь, что он не социопат, а просто травмированный ребенок.

Прищуриваюсь и приподнимаю бровь на подобные «метаморфозы», что не остаётся незамеченным Томом. Он понимает, что меня не так просто провести и перестает изображать из себя не пойми что и просто спрашивает.

— Вы правда можете забрать меня отсюда?.. — он старается говорить непринужденно, будто для него это не важно, но в его голосе слышится такая надежда, что ее невозможно скрыть.

— Если ты сам этого захочешь, я могу забрать тебя. Но хочу предупредить, я живу не богато и не в самом благополучном районе, — учитывая контингент Лютного, это я еще сильно приуменьшила, — в моей квартире всего две комнаты, кухня и спальня, у тебя не будет отдельной комнаты, как в приюте, а эта одежда даже не моя, — показываю на свое довольно дорогое по нынешним меркам платье, его мне подарил тот самый повар, что когда-то угостил меня булочкой.

Платье принадлежало его дочери, которая вышла замуж и уехала из Англии.

— Но обещаю, что ты всегда будешь сыто накормлен и никто тебя больше не будет бить, нужно только следовать нескольким правилам.

— Каким? — хмурится, того и гляди, сейчас недовольно запыхтит, как испуганный котенок.

— Если тебе что-то нужно, ты говоришь мне, если тебе что-то не нравится, ты также говоришь мне, и мы находим компромисс или решаем возникшую проблему. Взамен, если я тебе скажу что-то сделать, ты сделаешь это без вопросов и детского нытья, — вижу, что Том хочет что-то добавить или возмутиться, но не даю ему и слова сказать, продолжаю, — Обещаю, что ничего, что принесёт тебе вред, просить не буду.

Ребенок хочет что-то сказать или спросить, но замолкает, так и не произнеся ни слова, вижу, что он не готов так просто уйти из приюта, да и сама понимаю, что погорячилась со своим предложением. Зачем мне эта головная боль? Это было слишком импульсивно, уверена, покинув приют без Тома, я больше сюда никогда не вернусь.

— Ты можешь остаться сегодня здесь и подумать. Никто не заставляет тебя уходить прямо сейчас, — даю и ему, и себе шанс отказаться, но, видимо, он что-то чувствует в моем голосе, сомнение.

— Нет, я готов, нам нужно идти к миссис Коул, чтобы она дала согласие?

— Собери свои вещи, к ней я зайду без тебя. Жди меня здесь, я вернусь, договорились? — первая проверка, послушается или нет?

Тому явно не понравилось, что я пойду без него, он нехотя кивнул и демонстративно пошел к шкафу, чтобы достать свои вещи. Я же отправилась в кабинет к начальнице приюта. Хорошо, что на шестом курсе я додумалась сделать себе магловские документы, о таком развитии событий я и подумать не могла в тот момент, но теперь если кто заинтересуется, Тома я усыновила официально, благо возраст по документам позволяет.

Если честно, я предполагала, что на миссис Коул придется накладывать конфундус или другие чары помутнения рассудка, но все оказалось гораздо проще. Она так хотела от него избавиться, что заверила меня, что со всеми документами разберётся самостоятельно, мне стоит лишь зайти за ними через неделю.

Единственное, что от меня требуется, не возвращать его конкретно в ее приют, если вдруг я передумаю, в чем она не сомневалась.

— Могу я попросить об еще одном одолжении? — я долго сомневалась насчет этого, но решила разрешить себе эту прихоть.

— Каком? — женщина явно не хочет ничего делать, но избавиться от ненормального мальчика у нее в приоритете.

— Поменяйте Тому фамилию, я хочу дать ему свою, пусть будет Грей.

— Вы уверены? — она явно не ожидала чего-то подобного и сомневается в моем здравомыслии.

— Да, уверена, зайду за документами через неделю, спасибо большое, что пошли навстречу и так быстро все организуете. Я могу забрать мальчика уже сегодня?

— Конечно, конечно, пусть собирается.

Стоило нам выйти за ворота приюта, как десятки глаз провожали и прожигали нам спины. Кто-то из девочек плакал, они не понимали, почему красивая и милая женщина забрала именно Реддла.

Мальчишки, избивавшие Тома, злились и зло смотрели нам вслед. Хотя я прекрасно понимаю, что в душе они очень расстроены, что остаются в приюте. И если бы не мое попадание, Том тоже остался бы с ними.

До дырявого котла мы ехали молча, Том нервничал, хоть и старался этого не показывать. Он еще понятия не имеет, куда на самом деле я его приведу и какой мир открою. Невольно возникает улыбка на губах, у мальчика явно будет шок. В моих глазах смешинки, когда мы выходим из автобуса, и я прошу Тома дать мне свою руку. Сажусь перед ним на корточки в стороне от мимо проходящих людей и пытаюсь сделать серьезное лицо, но получается у меня из вон рук плохо.

— Том, сейчас я открою для тебя мир, к которому ты принадлежишь, прошу, крепко держи меня за руку и ни при каких обстоятельствах не отпускай. Ты меня понял?

— Да… — голос звучит неуверенно.

— Все вопросы задашь дома, договорились?

Мальчик молча кивает и уверено сжимает мою руку. Стоит нам зайти в паб, как мальчик прижимается ко мне, опасаясь окружающих людей. Согласна, дорогой, контингент тут не очень приличный, и это даже не Лютный. Стоит нам выйти к проходу на Косую Аллею и мне открыть палочкой вход, как Том так сильно сжимает мою руку, что мне становится больно.

— Том, аккуратнее, мне неприятно.

Мальчик молчит, но хватку ослабевает. Не доходя до Лютного, заходим в соседний переулок, где я достаю из своей маленькой сумочки мантию, чем подвергаю ребенка в очередной шок. Он еще не пришел в себя после гоблинов, когда мы проходили мимо банка.

Том кусает губы и еле сдерживается, чтобы не задать миллион вопросов, но молчит и ждёт, когда мы доберемся до дома.

В квартиру мы попадаем быстро, я чуть ли не бегом тащу Тома на буксире, стоит нам только переступить порог Лютного. Он удивляется, но никак не комментирует, что ему не удобно или, он не успевает. Лишь оказавшись в квартире, закрываю дверь и устало выдыхаю. Теперь мы в относительной безопасности. Прежде, чем Том успевает открыть рот и задать хоть один вопрос, я опережаю его.

— Ты волшебник, Том, — говоря это, чувствую себя Хагридом на минималках, из-за чего на губах непроизвольно возникает улыбка.

— Ты знала обо мне? — вот ведь умный ребенок, задает правильные вопросы.

— Когда увидела, как тебя избивают, нет, понятия не имела. Просто хотела защитить беззащитного ребенка. Но узнав твое имя и поговорив с миссис Коул, убедилась в этом. Скажи, с тобой происходило что-то странное? — пытаюсь перетянуть одеяло на себя и перевести разговор с неудобных для меня вопросов.

И я выбрала правильную тактику, мальчик начинает рассказывать, что с ним случалось за годы в приюте, что он понимает змей и может отдавать приказы некоторым животным.

— Все маги так умеют? — все-таки задает каноный вопрос.

— Нет, Том, у каждого свои таланты, — даю обтекаемый ответ, чтобы ребенок не загордился.

— А какие у тебя способности? — любопытствует мальчик.

— Я красивая! — смеюсь и ухожу от ответа, вороша мальчишке волосы.

Иду на кухню, чтобы посмотреть, что осталось от еды и слышу из другой комнаты вопрос.

— А как тебя зовут? — заглядывает ко мне любопытный нос.

Очень вовремя Том, ты ушел из приюта с абсолютно незнакомой девушкой, провел с ней несколько часов и только сейчас удосужился спросить мое имя. Конечно и моя вина в этом отчасти есть, мне как-то не довелось нормально представиться, но ничего страшного. Меня больше беспокоит, насколько же тебе было там плохо, что ты пошел с первым попавшимся человеком, который проявил к тебе каплю доброты.

— Меня зовут Пенелопа Грей, но для тебя просто Пени или Пен, как тебе удобнее. Договорились?

— Хорошо, Пен.

— Вот и славно. Хочешь кушать?

Непринужденно и легко прошел наш первый совместный вечер. У мальчика был целый вагон вопросов про волшебный мир. На что-то я знала ответы, на что-то нет. Обещала сходить с ним в ближайшие дни на Косую Аллею и зайти в книжный, чтобы он выбрал себе подарок в честь начала новой жизни.

Хорошо, что мой «момент альтруизма» выпал на выходные, у нас есть пара дней, чтобы хоть немного адаптироваться друг к другу, а потом мне придется выйти на работу, о чем я сразу предупредила Тома. Он был не против сидеть один в квартире, тем более я показала ему, где он может достать все мои старые учебники с первого по седьмой курс.

Как минимум, на ближайшие полгода ему некогда будет скучать. Я не хотела запирать его в четырех стенах, поэтому предупредила и подробно рассказала в каком районе мы обитаем.

— К сожалению, пока у нас нет возможности переехать, но я приложу все силы, чтобы это сделать. Как может заметил, еще вчера я даже не предполагала, что сегодня буду жить не одна, — легко смеюсь, указывая на единственную одноместную кровать и небольшой диван, на котором поместится разве что ребенок.Мне все нравится, тут лучше, чем в приюте.

Том такой милый в этот момент, что хочется обнять этого ребенка, но я сдерживаю себя, понимая, что он навряд ли обрадуется такому явному проявлению чувств.

———

в папке сгенерированные нейросетью образы Пенелопы разного возраста. Выбирайте, какой вам ближе)

https://cloud.mail.ru/public/KUHM/dVfcVTZrj