Военная игра. Часть 6
— Интересное мнение… Но мне пора. Передавай привет остальным и обязательно загляни ко мне как-нибудь на тренировку, — я восстановил достаточно Магии, чтобы не потерять Разум, пока я не использую магию или дорогие команды.
Тиона машет мне рукой с ухмылкой, на что я машу в ответ, прежде чем спрыгнуть с крыши и отправиться по своим главным делам.
Деньги!
…
…
…
[От лица ?]
Я быстро забегаю в другой переулок с сумкой, прижатой к груди, ожидая увидеть кого-нибудь из них за углом, в ожидании меня, как они всегда и делают.
К своему недоверию я снова никого не нахожу. Я продолжаю бежать так быстро, как только могу, не доверяя маленькой искорке надежды, которая расцвела в моей груди.
… Это невозможно. Он не мог победить их всех. Не может быть, чтобы один только что поднявшийся Авантюрист смог одолеть всю мощь треклятой семьи Сомы!
… Но… а вдруг…?
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, я продолжаю бежать, надеясь собрать все свои ценности до того, как семья Сомы закончит свою бойню…
… или этот человек каким-то образом победит.
— Ах. Вот ты где, — я чувствую, как кровь стынет в жилах, когда чьи-то слова звучат в моих ушах, и я крепче сжимаю сумку, а мое тело замирает от страха.
Я медленно поворачиваюсь лицом к своим обидчикам, но снова застываю от отчаяния.
Вместо привычных насмешливых лиц членов моей отвратительной Семьи, меня встречает лицо единственного человека, объявившего войну всей Семье, который выглядел совершенно невредимым, без единой капли пота на лице.
— Лилирука… Арде, верно? Я искал тебя. Я победил всю семью Сомы около часа назад… ну, кроме тебя… — мое лицо становится еще бледнее, чем было при этих словах, когда я смотрю на его совершенно нечитаемое лицо.
— Я не имею никакого отношения к нападению на вашу Семью, клянусь! — я панически перебиваю его, в результате чего он делает паузу и поднимает на меня бровь, заставляя меня ещё больше испугаться из-за моей ошибки, что я перебила его.
… Каждый раз, когда я прерываю Авантюриста во время разговора, мне обычно приходится терпеть его "законное наказание" за то, что я "посмела прервать старейшин". Второй уровень, такой как он, несомненно, накажет меня за мой проступок без раздумий…
— …Я не знаю, какие фантазии ты создаешь в своей голове, но я советую тебе укротить своё воображение, — его веселый голос прорывается сквозь мои мысли, и я поднимаю глаза, смутившись. — Я пришел не для того, чтобы устраивать идиотскую месть кому-то, кто не имеет никакого отношения к людям, напавшим на мою Семью, — он отмахивается от моего беспокойства, и я расслабляюсь, насколько это возможно.
— … Понятно… И чем же этот скромный помощник может помочь вам, господин Инумаки? — я опускаю капюшон и навостряю свои фальшивые собачьи уши, чтобы казаться жалкой, пытаясь вызвать у него хоть малейшую жалость.
— … Ладно, хватит об этом. Я уже знаю, как ты ненавидишь Авантюристов до смерти и хотела бы убить их всех в одиночку, так что перестань строить из себя неженку, пожалуйста, — мои глаза широко раскрываются от удивления, когда он сообщает мне, что знает секрет, который я скрываю ото всех, несмотря ни на что. — О, и я уже знаю о твоей магии превращения. Ты хоббит, а не… эээ… собачка… Что ли, я не расист, — я не слышу последнюю часть, так как слишком занята ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫМ КРИЗИСОМ.
Откуда он так много знает обо мне? Откуда он знает мою магию?
… Ч-что он хочет от меня…?
— … Я-я извиняюсь, господин… Чем я могу… помочь вам?.. — я изо всех сил стараюсь оставаться вежливой, несмотря на его приказ говорить нормально и не желая раскрывать свои истинные мысли.
Он закатывает глаза. — Ничего серьезного. Я просто хочу принять тебя в свою Семью теперь, когда Семья Сомы распущена. Точнее, скоро будет распущена, — моё сердце замирает при этих словах, когда я осознаю весь подтекст его слов.
… Я свободна?
… Я СВОБОДНА!?
Семья Сома распускается?! Я наконец-то могу навсегда покинуть это проклятое место!?
Слезы начинают течь по моим щекам, я крепче сжимаю свою сумку и начинаю тихо всхлипывать, не в силах поверить в то, что я наконец-то выбралась из этого ада.
В какой-то момент на мою голову опускается рука, заставляя меня вздрогнуть… но вместо боли я чувствую тепло и комфорт, как будто из меня высасывают весь негатив.
— … Я сожалею обо всем, что с тобой случилось. Я обещаю тебе, что моя Семья никогда не будет относиться к тебе так же, как твоя прежняя, — голос человека, который в одиночку избавил меня от кошмара, мягко заговорил со мной, пока его рука продолжала нежно теребить мои волосы.
… Что это… Почему сейчас я не могу чувствовать ничего, кроме счастья?.. Почему я не могу злиться на этого… Авантюриста… за то, что он прикасается ко мне!
…Я… так счастлива…
Я не знаю, сколько времени я стою и рыдаю, пока герой, спасший меня, продолжает утешать меня бог знает зачем.
В конце концов, я снова обретаю способность говорить, и быстро поднимаю свои наполненные слезами глаза, чтобы встретиться с его нечитаемыми, но немного нежными глазами.
— … П-почему… п-почему вы хотите, чтобы я была в ваше с-семье? — у меня пересохло в горле, когда я задала этот страшный вопрос, уже представляя в голове тысячу плохих сценариев.
Он молчит несколько секунд, невольно заставляя мое беспокойство стремительно нарастать, а затем вздыхает. — … Дело в том, что герои обычно проповедуют о спасении всех, кого могут, невзирая на препятствия. Но… в реальной жизни?.. Это в принципе невозможно, — он вдруг объясняет, сбивая меня с толку.
— … Я к тому, что каждый раз, когда ты спасаешь одного человека, на другом конце света есть тысяча других, нуждающихся в спасении, разве нет? — он снова начинает гладить меня по голове, практически отвлекая меня от сути. — Итак… что же остается человеку, который стремится стать героем в реальном мире? — риторически спрашивает он, и я замираю от неожиданного вопроса.
… Ну… наверное, я бы просто… сдалась? Если я не смогу спасти всех, тогда нет смысла пытаться, ведь я обречена на провал.
Я не озвучиваю эти мысли, боясь разочаровать его, но он не выглядит так, будто ожидает ответа.
— Обычно люди предпочитают сдаться. Холодная, пустая реальность сильно бьет по ним и заставляет встать на колени, — мои глаза расширяются от шока, когда он озвучивает мои мысли, но он, кажется, не замечает этого, и продолжает: — Но я не могу так поступить. Вернее, не хочу. Поэтому я просто спасу всех, кого увижу перед собой, кто заслуживает спасения. В конце концов, если я не могу спасти всех, то мне остается спасти всех, кого я смогу.
Он убирает руку с моей головы (к моему разочарованию) и приседает передо мной, становясь на один уровень со мной, его глаза серьезно смотрят в мои.
— … Я знал о тебе. Знал, что тебе нужна помощь. Знал, что ты заслуживаешь помощи, а это гораздо больше, чем я знаю о многих других. Вот почему я пришел спасти тебя и принять в свою Семью, — он говорит серьезно, глядя мне в глаза, чтобы передать свою искренность, а я едва сдерживаю слезы, чтобы снова не зарыдать, и мне это удается только потому, что у меня уже закончились слезы.
— … Я… я… понимаю… — я слегка кивнула на его слова, не совсем понимая, что он имел в виду, но все же догадываясь об его намерении.
Он хочет спасти меня. Какая-то часть меня почувствовала огромную радость: наконец-то кто-то спасет меня из этого ада, как во всех фантазиях, которые я создавала в своей голове… но я не могла остановить не такую уж маленькую часть меня, которая чувствовала недоверие, страх и еще тысячу других душераздирающих чувств, за которые я ненавидела себя.