Удачная сделка. Глава 46
Наступила суббота. Рабастан никак не мог дождаться, когда за ним придут и проводят к отцу, брату и жениху. Фотография отца и Гарри была надежно спрятана среди страниц самой первой книге по рунам, которую он получил в качестве подарка ухаживания. Фотография и глобус, который защищал от дементоров, были самым заветным достоянием Рабастана. Ценными были еще ониксы из набора рунного мастера, которые Гарри превратил в руны очистки воздуха. Больше никакого смрада и сырости. Теперь в камере Рабастана пахло попеременно то сандалом, то гранатом, то адским апельсином. В один из дней Басти был уверен, что даже почувствовал запах кофе. Никто не мог забрать у него подарки ухаживания. С ними жизнь в камере стала намного комфортнее.
Рабастан смотрел на фото. Его отец помолодел и выглядел счастливым, а Гарри… он уже сейчас был милым и обещал превратиться в потрясающе красивого молодого человека. Носители, как правило, были изящными, более андрогинными по внешности. Гарри уже сейчас был очень похож на Дорею Блэк-Поттер. Лестрейндж завидовал тому, на кого его нынешний фиктивный жених обратит настоящее внимание. Кто бы он ни был, Лестрейнджи сначала убедятся, что он или она достойны Гарри, чтобы одобрить такой брак.
На самом деле Рабастан хотел Гарри для себя. Его никогда особо не заботила женитьба. Он не был наследником и потому никто не подгонял его с женитьбой. А теперь? Идея заключить брак с Гарри не давала ему покоя. Это был бы идеальный союз: красивый, умный, магически сильный, чрезвычайно богатый. Чего еще можно желать от брака? Любви? Да, но Рабастан чувствовал, что мог легко полюбить Гарри. На самом деле, даже слишком легко, потому что на каком-то уровне он уже его любил. Конечно, в силу возраста, это еще не была любовь к партнеру. Это была нежность, благодарность, встречи с Гарри волновали его. Басти смотрел на своего жениха с восхищением. Он был таким умным, бесстрашным и, в то же время, хитрым и вдумчивым. Были ли его чувства вызваны благодарностью мага, который провел десять лет в одиночестве до того, как Гарри ворвался в жизнь его и Родольфуса, как вихрь, и все изменил, сделав их жизнь гораздо лучше? Тихо вздохнув, Басти провел большим пальцем по изображению, прежде чем закрыть книгу и сразу же припрятал ее среди своих вещей, чтобы если кто-то будет обыскивать камеру не нашел ее.
Наконец дверь распахнулась, и вошел охранник, который вывел его в коридор, где его уже ждал брат. Они направились уже привычной дорогой, и, вскоре, уже сидели с бумажными стаканчиками, наполненными горячим шоколадом в комнате для свиданий.
— Ты в порядке? — спросил Рабастан брата.
— Да, — подтвердил Родольфус. — Не могу дождаться, когда мы выйдем отсюда.
Одной частью ума, Родольфус понимал, что правильнее будет дождаться законного освобождения, над которым работал Гарри, но другая часть ненавидела это. Она готова была на побег, хотя первая убеждала вторую, что последующая за побегом жизнь в тени, постоянно скрываясь ото всех ему не понравится. Особенно с угрозой, что если их поймают, то точно вернут навсегда обратно, если не подвергнут поцелую дементора.
— Нужно еще подождать, — кивнул Рабастан, который понимал, что пока его отец и Гарри еще не добились прогресса в назначении повторного судебного разбирательства. Они бы сказали об этом в первую очередь.
— Надеюсь, в итоге это произойдет, — пробормотал Родольфус.
Как раз в тот момент, двери открылись и вошли их отец и Гарри, держащий в руках привычную картонную коробку, наполненную обычными вкусностями и подарками для Рабастана. Оба брата тут же встали, принимая объятия отца, замечая, что он перестал стареть. Они были так благодарны Гарри за это, и за то, что они оба были рядом с ними.
Гарри деловито накрыл на стол, расставляя тарелки с едой для общего семейного обеда.
— Как тут с едой сейчас? Что-нибудь изменилось уже? — спросил Корвус, занимая свое место. Сыновья последовали его примеру.
— Пока ничего, — покачал головой Рабастан, который ел, постанывая от восторга.
— Что у нас на законодательной ниве? — поинтересовался Родольфус, тоже с аппетитом поглощая еду.
— Я подал свой первый законопроект! — сказал Гарри, пытаясь внешне не показать своей радости и гордости.
— Кого ты выбрал своим представителем? — уточнил Родольфус, продолжая смаковать вкуснейшие блюда, что приготовил им Гарри. Старший из братьев горячо поклялся, что никогда больше не будет воспринимать еду как должное, а будет относиться к ней с уважением.
— Я выбрал лорда Эббота! — ответил Гарри.
— Наш адвокат? Рабастан удивленно изогнул бровь: — Думаю, это хороший выбор. — Эбботы всегда были или нейтральными, несмотря на то, что они склонялись к тьме. Их можно условно назвать темно-нейтральными. В любом случае, как юрист, Эббот обязан быть беспристрастным.
— Да, это действительно был идеальный выбор, — согласился Корвус. — Есть одна проблема. Многие удивлены выбором Гарри, потому, что между родами Поттеров или Эбботтов ранее не было никаких связей. Общественность может потребовать у Антонио объяснений получил ли законопроект и такая деятельность Гарри одобрения кого-то по имени Дамблдор, кто до сих пор делает вид, что является твоим опекуном.
— Когда новости дойдут до Дамблдора, держу пари, он подумает, что я обручен с Ханной, — сказал Гарри, усмехаясь и представляя, как его бывший опекун кружит вокруг Эбботов, пытаясь произвести на них впечатление, чтобы манипулировать Ханной и через нее добраться до него самого.
— Да, — медленно согласился Корвус, вздрогнув от таких слов. — Ты совершенно прав, Гарри.
Корвус не думал об этом с такой стороны. Видимо поэтому Антонио не горел желанием браться за представление законопроекта авторства Гарри Поттера. Ведь совсем недавно Эббот уже пострадал от рук Дамблдора, и дело так и не было нормально расследовано.
— Это было в газете, общественность узнала днем позже в политическом разделе газеты. — Но широкая общественность, скорее всего, предположит, что я делаю это из-за Сириуса, — прокомментировал Гарри и с извинением во взгляде добавил: — Даже сам Сириус думает, что я хочу улучшить положение заключенных в Азкабане из-за него.
Все здесь присутствующие понимали, что в первую очередь он делал это для Рабастана и Родольфуса, а потом уже для всех остальных заключенных, кто страдал в Азкабане от бесчеловечных условий и обращения. Волшебники не обращались так даже с животными или магическими существами. Кто дал им право поступать так с другими магами и ведьмами?
— Никто из здешних охранников не может проболтаться о Гарри? — нахмурился Родольфус.
— Никто не был бы настолько глуп, чтобы раскрыть эту информацию, — сказал Корвус. — Мы пытаемся выявить круг сочувствующих Дамблдору в Азкабане, чтобы избавиться от них.
Если кто-то, кто не посвящен в природу связи Гарри с Лестрейнджами, увидит, что он посещает их в тюрьме, все сильно осложнится. Чтобы они случайно не увидели то, чего Корвус определенно не хотел, чтобы они видели. Сам Дамблдор, вероятно, задержится в Азкабане, но это не значит, что у него нет преданных сторонников, которые ждали своего часа.
— В конце концов, пусть все узнают, — заверил Гарри. — Мне все равно придется привыкнуть к тому, что отношение волшебников ко мне изменится. Надеюсь, со временем им станет скучно пересказывать друг другу новости обо мне.
Пока Гарри не жил в волшебном мире, маги стали считать его легендой, мифом. Они полагали, что знают о нем все. Пусть теперь они узнают, какой он на самом деле и перестанут интересоваться новостями о Мальчике-который-выжил-и-оказался-совсем-другим. В душе Гарри слабо в это верил, но надеялся, что когда вся правда выйдет наружу большинство волшебников не захотят иметь с ним ничего общего.
Родольфус и Рабастан скептически фыркнули на наивную надежду Гарри, зная, что этого никогда не произойдет. Рабастан встречу посматривал на своего жениха, когда тот не видел этого. Он вдруг ясно осознал, что будет защищать его изо всех сил до конца своей проклятой жизни только за то, что он сделал для него и для брата.
— Жаль, что камера Дамблдора далеко от наших. Было бы забавно увидеть его за решеткой, проходя мимо, или услышать его реакцию на дементоров, — горько усмехнулся Рабастан. — Есть информация о дате его суда?
— Он состоится через две недели, — сообщил им Корвус. — Минерву МакГонагалл уже судили.
— И каков вердикт? Что именно ей вменяли и какое наказание назначили? — спросил Родольфус.
— Ее осудили за ненадлежащее выполнение обязанностей заместителя директора Хогвартса, которое привело к опасной ситуации. Срок, что она уже пробыла в Азкабане, зачли за срок воспрепятствование правосудию, — объяснил Корвус. — Она была в Азкабане почти девять месяцев в ожидании суда. Кроме этого, за пренебрежение служебным положением декана, она потеряла права на преподавательскую работу. Она даже не может брать учеников, как мастер Трансфигурации. Ей очень повезло, что она не лишилась звания мастера.
— Авроры не выдвинули обвинения? Родольфус задавался вопросом, он не был бы таким щедрым.
— Они решили этого не делать, — подтвердил Корвус то, что они уже подозревали. — Она никому не причинила вреда. Максимум, что ей светило за сопротивление аврорам — это получить дополнительный месяц к уже отбытому сроку.
— Тогда ей повезло, — проворчал Родольфус. — Спасибо, — добавил он, когда Гарри, когда подросток подставил под его руку чашку горячего кофе. Рабастан и его отец получили то же самое, а сам Гарри — стакан с апельсиновым соком.
— Перемены в школе понравились? — поинтересовался Рабастан, зная, что Темный Лорд возглавил Хогвартс и, несомненно, внес многочисленные изменения.
— Я в полном восторге от новых изменений, — воодушевился и приободрился Гарри: — Я бы мог взять для изучения руны, арифмантику и прорицания уже с этого года! Профессор Бабблинг — потрясающая! И она была очень удивлена моим продвинутым уровнем в рунах и предложила обучать меня индивидуально. Но я не хочу, чтобы мне было скучно. Я не единственный, кто ушел вперед по программе. Семь человек в группе тоже продвинуты.
— Ты начал изучать Прорицания? — фыркнул Родольфус.
Гарри энергично покачал головой: — Нет, я мог бы, но не взял. Мне неинтересно смотреть на чайные листья и кофейную гущу. Я не думаю, что у меня это хорошо получится.
— В прорицаниях нужен дар, — согласился Родольфус. — А он редко у кого встречается.
— Поэтому я выбрал руны и арифмантику. Еще у нас есть четыре новых основных магловских предмета: естествознание, математика, английский язык и физкультура, — продолжил Гарри. — Драко это совсем не нравится.
— Почему это? — спросил Рабастан. — Слишком магловское, на его вкус?
— Нет, потому, что в кои-то веки, те, кого вырастили маглы, оказались более сведущи в этих дисциплинах, чем чистокровные волшебники. Но и для нас есть польза. На английском языке теперь учат пользоваться перьями. Было бы неплохо, если бы это было доступно с первого дня первого курса, — заметил мальчик.
— Магия важнее для волшебника! — высказался Родольфус.
— Теперь все изучают и магически и магловские предметы, — прокомментировал Гарри.
— Это действительно Лорд ввел магловские предметы в Хогвартсе? — спросил ошеломленный Рабастан.
— Да, это он. Мне очень нравятся изменения, особенно в истории магии. Впервые на уроках нет никаких гоблинских войн!
— А что вы проходите? — поинтересовался Корвус.
— Сейчас мы изучаем войну с Грин-де-Вальдом, в конце семестра у нас будет большая дискуссия и сочинение по ней.
— Тебе не слишком сложно справляться с таким количеством предметов? — тревожно спросил Рабастан, представляя, сколько теперь Гарри проходится перемещаться по замку.
— Не так уж плохо, — медленно сказал Гарри. Он не хотел, чтобы его слова прозвучало так, будто он жалуется.
— Но все же тебе трудно? — подтолкнул его к точному ответу Корвус.
— Да, это немного утомительно, но я привыкну, — ответил Гарри. — Зелья помогают мне.
— А ты хорошо спишь? — разволновался Корвус, ругая себя, что сам не догадался об этом всём спросить Гарри. Если внимательно присмотреться к мальчику, то можно было увидеть, что он выглядит уставшим.
— Сплю хорошо, — сообщил Гарри. — Мое расписание заполнено под завязку, но меня это только радует. Это же здорово! Я не от чего не могу отказаться, даже от занятий живописью.
— Какие новые предметы доступны для третьих курсов и старше? — поинтересовался Родольфус.
— Беспалочковая магия, алхимия… Увы, я просто не могу вспомнить многих названий, точно знаю, что есть факультатив темных искусств на пятом курсе, — сообщил Гарри, нахмурив брови, пытаясь вспомнить все.
— Никто тебя не беспокоит? — ненавязчиво спросил Рабастан, желая удостовериться, что его жениху комфортно в школе.
Гарри не ответил сразу, раздумывая, стоит сказать…
— Гарри? — произнес его имя Корвус, полностью повернувшись лицом к мальчику, встревоженный его молчанием.
— Есть кое-что. Возможно, в этом нет ничего плохого. Один мальчик гриффиндорец все время преследует меня и делает снимки без моего разрешения.
— Это неприемлемое поведение, — серьезно заявил Рабастан, прежде чем его отец успел открыть рот. — Ты говорил с ним?
— Да! Я сказал ему, что то, что он делает — незаконно. И если он не прекратит этого, у него будут большие проблемы, — объяснил Гарри. — Я не был с ним суров и даже согласился сделать одну общую с ним колдографию. Он пообещал прекратить все это.
— И как? Прекратил? — серьезно уточнил Корвус. Если он этого не сделал, то ему нужно сообщить Тому, чтобы тот убедился, что этот мальчик действительно оставит Гарри в покое.
— Это было только вчера. Не знаю, как он поступит, — сказал Гарри. — Мне очень неудобно от этого всего. Я недостаточно быстр, чтобы убегать от него или успевать спрятаться.
— Ты не должен с этим мириться, — проворчал Родольфус. — Как имя этого мальчика?
— Колин Криви, — ответил Гарри. — Я пока надеюсь, что он понял меня и остановится.
Корвус запомнил имя, решив, что он сразу обратится к Тому, чтобы тот проследил, как будет развиваться ситуация.
— Я знаю, насколько ты независим, Гарри, но я бы предпочел знать обо всем, что тебя беспокоит. Особенно если тебя беспокоят другие волшебники. Я не хочу вмешиваться, но ты должен понимать, что в семье нормально беспокоиться друг о друге и делиться своими проблемами, — мягко упрекнул мальчика Корвус.
— Хорошо, это еще не все, — сказал Гарри, выпрямляясь, решив быть откровенным.
— Так? — проговорил Рабастан.
— Есть еще девушка. Она тоже гриффиндорка. Её зовут Джиневра Уизли, но все называют ее Джинни, — сказал Гарри, и на лицах Родольфуса и Корвуса отобразилась смесь отвращения и пренебрежения, а Рабастан побледнел от ярости. Почему никто не помогает его Гарри, которого преследуют какие-то сукины дети. Где его хваленые друзья? Чем был занят Драко, когда это происходило? Куда смотрела Дафна?
— Что она делает? — потребовал он ответа у Гарри.
— Когда мы не на занятиях, она всегда оказывается рядом со мной и всегда, всегда, всегда смотрит на меня, это жутко. Даже в Большом зале, когда я ем. Она откуда-то разузнала мое расписание и ходит постоянно за спиной как тень. Я останавливался несколько раз, поворачивался и спрашивал, что ей нужно от меня? Но так и не узнал: она очень, очень краснела и убегала прочь, — рассказал Гарри.
— Кто-то влюбился в тебя, — усмехнулся Родольфус, а Рабастан сжал руку в кулак под столом, пытаясь сдержать эмоции.
— Одиннадцать — слишком малый возраст для влюбленности, — обеспокоенно произнес Корвус. — Хотя это выглядит безобидно, но тебе придется следить за тем, чтобы в будущем это не стало проблемой.
— Скажи ей, что у тебя есть жених, — заявил Рабастан. — Это избавит тебя от ее навязчивого внимания.
— Но это же и так понятно, достаточно взглянуть на мою руку. Конечно, мы не объявляли о помолвке, но мне казалось, что все знают, что я несвободен, — удивленно моргнул Гарри.
— Не обязательно, — фыркнул Родольфус, — сомневаюсь, что Уизли учат своих детей традициям.
— Может быть, она не заметила помолвочного кольца? Или не знает, что кольцо, что ты носишь — помолвочное? — сказал Рабастан со всей серьезностью.
— Хорошо, я с ней попытаюсь поговорить, — ответил Гарри.
— А кто заменил Макгонагалл? — сменил тему Родольфус.
— Профессор Корбин Яксли ведет трансфигурацию, но нас обучает мистер Гиббон, его ассистент, который ведет занятия у младших курсов. Заместитель директора больше не относится к профессорам, а только к администрации. Им стал Эймон Каллен.
— О, я готовлю новый закон! — вдруг вспомнил Гарри.
— Я уже не знаю, что еще тут можно придумать, — прокомментировал Рабастан, пораженный энергией и настойчивой непреклонностью Гарри в отношении улучшения условий содержания узников Азкабана. Теперь дементоров допускали к ним только на несколько часов в день, камеры отремонтировали, у них были настоящие душевые, новая одежда, к заключенным начали пускать посетителей. Он даже не мог представить, что еще придумал его жених?
— Он не касается Азкабана. Это законопроект о праве на справедливый суд. Я получил у гоблинов информацию о нескольких десятках дел, подобных вашему. Чем больше у меня будет доказательств, тем выше шанс добиться согласия Визенгамота, — сказал Гарри.
— Несколько десятков? Сколько же это тебе стоило? — тихо спросил встревоженный Корвус. Гоблины могли содрать с мальчика огромные деньги за такой объем информации.
— Это неважно. Если этот закон освободит вас, оно того стоит, — возразил Гарри.
— Ты забываешь самое главное. Мы виновны, наши палочки, наши показания с веритасерумом не сделают нас безвинно осужденными, — вздохнул Родольфус.
— Корвус придумает, как очистить ваши палочки, а я знаю, как обойти сыворотку правды. Вы сможете спокойно пить веритасерум. Мне только нужно поговорить с Томом об этом поподробнее. Я уже делился с ним своей идеей, и он сказал, что она стоящая, — рассказал Гарри.
— Что именно ты собираешься делать? — встревожился Родольфус.
— Если ты мне не доверяешь, по крайней мере, доверяй своему Лорду, — заметил Гарри.
— Я доверяю тебе, — сказал Родольфус. — Я также доверяю Темному Лорду. Мне просто очень трудно поверить, что я стал на один шаг ближе к свободе.