Высоко в Башне Солнца, прекрасного города Солнечного Копья, Джон Старк застыл на месте в легком шоке, уставившись на письмо в своих руках.
Будучи бастардом, — пусть и являясь таковым исключительно ради собственной защиты, — Джон уже в раннем возрасте понял, что многие из возможностей, которые будут предоставлены на блюдечке его братьям и сестрам, для него останутся навсегда под замком, независимо от его усердия. Одной из таких вещей был брак. Как бастард, он мог надеяться разве что на брак с другим бастардом или вообще не жениться. Даже когда он был с Арианной, он наполовину ожидал, что придет весть о том, что она обручена, и что ничего нельзя сделать, ибо такова воля её отца.
В конце концов, как часто говорил Нед ему и его братьям, и сестрам, на благородных людей возлагались такие ожидания и чаянья, которые людям ниже по положению и в страшном сне не приснятся.
Например, возможность выбора будущего мужа или жены. А Арианна, как принцесса Дорна и его будущая правительница… ее рука была очень желанной.
А теперь…
— Джон? Ты собираешься стоять здесь и собирать мух весь день? Или соизволишь что-нибудь сказать?
Встряхнув головой, Джон попытался взять себя в руки и перевел взгляд с маленького, но судьбоносного свитка в своих руках на темноволосую красавицу, стоящую перед ним. Арианна, принцесса Дорна и будущая правительница этой страны, смотрела на него, сложив руки перед собой. Внешне она была спокойна, но он знал ее достаточно давно и хорошо, чтобы понять, что она нервничает. По напряжению вокруг глаз. По легкому, едва заметному потиранию ладоней. Боги, почему она настолько неуверенна? Если уж на то пошло, то это он должен нервничать и волноваться, а не она.
— Арианна… это… — Несколько недоумённо, радостно и, прямо скажем, охреневше вздохнул он, не совсем понимая, как озвучить свои мысли. Как часто бывает, вырвалось совсем неуместное и глупое: — Это… Это то, чего ты действительно желаешь?
Лицо Арианны исказилось, когда она бросила на него скептический взгляд, словно пытаясь понять, шутка это, или он серьёзно.
— Ты действительно сомневаешься, что я этого хочу? — Сделав шаг вперёд, она грубо схватила его за тунику и притянула к себе, впившись в его губы обжигающим поцелуем. — Это… достаточный ответ на твой вопрос, Джон Старк из Винтерфелла?
— Весьма. — Парень усмехнулся, и приобнял свою де… жену, за талию. — Это ведь не сон? Мы… наши семьи… мы обручены.
Арианна улыбнулась в его объятиях.
— Нет, Джон, это не сон.
Улыбнувшись вместе с ней, Джон опустил голову и собирался было продолжить начатое ею, но остановился из-за стона, раздавшегося с кровати рядом.
— Клянусь богами… Если вы двое собираетесь потрахаться на радостях — флаг вам в руки! Но где-нибудь в другом месте, потому что здесь — я, и я пытаюсь поспать!
Наклонив голову так, что они с Арианной соприкоснулись лбами, Джон посмотрел в сторону Игритт, которая лежала обнаженная на кровати.
— Так присоединяйся? — Соблазнительно ухмыльнулась Арианна, но Игритт лишь отмахнулась от нее.
— Слишком жарко, чтобы трахаться. — Пробормотала она, опуская голову на шелковистые простыни. — Вы двое измотали меня прошлой ночью. И я вообще не понимаю, чего вы радуетесь. Мы уже украли друг друга. Что такого важного в каких-то словах, которые пробормотал какой-то старый хрен?
— Это традиция, Игритт. — Ответил Джон, а Арианна подхватила:
— Традиции, которые тебе придется начать изучать. — Довольно резко произнесла жена, высвобождаясь из объятий Джона, но продолжая крепко держать его за руку. — В конце концов, не пристало фаворитке принцессы и принца-консорта Дорна не следовать традициям и местным обычаям.
Игритт вздохнула, тяжело опустив голову на подушку.
— Бля… значит, теперь я должна выучить все ваши благородные обычаи, чтобы остаться с вами?
— Какое-то их количество — однозначно. — С лисьей улыбочкой кивнула Арианна. — Ты не будешь… соответствовать тем же стандартам, что и мы с Джоном. Но от тебя всё же будут требовать определенный уровень приличий. И не спеши расстраиваться, ведь это даст тебе… определённые бонусы.
Игритт подняла голову с шелковых простыней и посмотрела на Арианну из-под занавеса рыжих волос.
— Например?
— Для начала, возможность приказывать другим людям. И возможность продолжать делить нашу с Джоном постель.
Игритт долго смотрела на них двоих.
— Хорошо. — Вздохнула она, поднимаясь на ноги. — Полагаю, я могу кое-чему научиться. Проклятье… если бы не его хер и твой язык, я бы даже не думала о том, чтобы учиться вашим благородным штучкам… Так что, надеюсь, вы двое цените то, на какие жертвы я ради вас иду.
— О, будь уверена, мы ценим твою ужасную жертву. — С ухмылкой согласился Джон.
— Пф! Хотели трахаться? Ну так начинайте. А я пойду поищу холодную ванную. Клянусь, я не знаю, как буду жить в этой гребаной жаре!
— Игритт! — Запоздало крикнул Джон, когда его одичалая возлюбленная уже открыла дверь и вышла наружу. — Ты про одежду забыла!
Послышался щелчок захлопнувшейся двери, а затем удивленный возглас стражников снаружи и топот. Наверное, бедолаги разбежались в поисках одежды, которой можно было бы прикрыть наготу Игритт.
Рядом с ним Арианна начала тихонько смеяться, прикрывая рот тыльной стороной ладони.
— А я-то думала, что мой дядя делает жизнь в Солнечном Копье интересной. Представляю, как «весело» станет стражникам и слугам, которые будут пытаться уследить за выходками дяди и Игритт одновременно. Или как быстро мой отец потеряет то, что осталось от его волос.
— Да уж. — Кивнул Джон, хотя мысли о ее отце немного сбили его радостное настроение. — Арианна… Твой отец… знает ли он о… ну, обо мне?
Настроение Арианны тоже почти сразу же сменилось.
— Знает. — Честно ответила она, прежде чем поднести руку к его лицу и погладить по щеке. — Но также он знает, что я на твоей стороне. Я много раз говорила тебе: останешься ли ты Джоном или превратишься в Джехейриса, мое место рядом с тобой. Будь то в роли принцессы или королевы.
Наклонившись к ней, Джон ощутил прикосновение ее прохладной ладони к своему лицу.
— Я не хочу становиться королем, и никогда не хотел. Даже после того, как я узнал правду о моей матери и моем… моем отце. Боги, даже просто думать о том, чтобы сидеть на Железном Троне… Это не то, чего я хочу.
— Некоторые скажут, что твое нежелание власти как раз и является прекрасным показателем того, что ты стал бы хорошим правителем. — Слова Арианны, заставили его вздрогнуть. — Но эти люди — идиоты. Лучшие короли — это не те, кто изначально не хотел трона, а те, кто чтит и уважает полученную власть, и кто правит мудро.
Кивнув, Джон физически хотел только одного — погрузиться в нее. Но увы, разум его все еще был во власти беспокойства о будущем. Он знал, что у Дорна хватает причин ненавидеть Баратеонов и Ланнистеров за то, что произошло в конце Восстания, но они не могли действовать, потому что не имели для этого поддержки. А теперь, когда он обручился с Арианной, они могли заручиться этой поддержкой. Не только Севера, но и от тех, кто готов был вступить в войну, чтобы увидеть Таргариена, даже не желающего возвращаться на трон, на оном троне восседающим. Одно неверное слово, сказанное в ухо оппортуниста… и одним богам ведомо, что произойдет.
Прохладная ладонь Арианны на его щеке вырвала его из раздумий, когда ее темные глаза впились в его.
— Успокойся, Джон. Это не твоя битва, а моя. Помнишь? Я пообещала, что защищу тебя от тех, кого ты не видишь, кто хочет использовать тебя в корыстных целях или убить ядом. Если понадобится, выступлю даже против собственной семьи. Потому что ты этого стоишь. Не знаю, сколько еще потребуется времени, чтобы вбить это в твой толстый северный череп…
— Я думаю… я думаю, что, возможно, начинаю верить тебе, Арианна. — Прошептал Джон.
Он любил Арианну всем сердцем. Но уроки Нокса требовали сохранять бдительность даже тогда, когда, казалось бы, никаких угроз нет. Аколит Ситха всё ещё помнил, и, пожалуй, никогда не забудет, как его мастера чуть не убили на его же свадьбе. А он — не Нокс, и такого точно не переживет.
— Хорошо. — Довольно произнесла Арианна, одарив его улыбкой. Совсем другой улыбкой, которая намекала, что отдыха ему в ближайший час не видать. А он и не возражал. — Теперь, я полагаю, нам предстоит отпраздновать, мой суженый. И если на этот раз с нами не будет нашей спутницы, я ожидаю вашего полного и безраздельного внимания.
Ухмыльнувшись, Джон быстро двинулся вперед, обхватив рукой ее колени, а другой придерживая за плечи. Он пронес ее через всю комнату к ее просторной и мягкой кровати.
— Как прикажет моя принцесса. Но не проси пощады, когда устанешь.
* * *
Глава 422
Доран Мартелл не из тех, кто легкомысленно относится к похвале, поэтому, когда он чувствовал необходимость похвалить кого-то, то делал так не потому, что человек выполнил возложенные на него ожидания, а скорее потому, что превзошел оные.
Его дочь, его наследница, — если всё пойдет по плану, — сегодня вполне заслужила такую похвалу.
Чтобы углубить ее опыт и привить способность править, он дал ей задание судить "Темную звезду", сира Герольда Дейна, а сам сидел на уединенном балконе и наблюдал за процессом.
Когда Арианна вошла в зал аудиенций Башни Солнца, Доран буквально протер глаза, дабы убедиться, что они его не обманывают.
Его дочь словно… расцвела? Причем меньше, чем за день.
Ее выделяло из толпы не темно-фиолетовое платье, не циркуль с изображением солнца и копья на лбу, и не витиеватые кольца, которые она носила на правой руке. Скорее это было… просто она. Само ее присутствие. Вся ее сущность изменилась. Исчезла его маленькая девочка. На ее месте появилась женщина, которая чтила их предка — принцессу Нимерию из Ни-Сара.
Впрочем, одного ее присутствия и манеры держаться оказалось недостаточно для того, чтобы в главном зале зашевелились языки, но сопровождавшие ее люди завершили образ и дали нужный толчок:
Дочери его брата, Тиен и Нимерия, выступали в роли приближенных подружек, и шли в изысканных платьях, как и подобает их статусу внебрачных дочерей принца Дорна. А сразу за ними шла троица, которая привлекала, пожалуй, больше всего внимания.
Обара шагала гордо; ее меч-копье из валирийской стали был прикреплен к спине. Рядом с ней шли два северянина: Джон Старк и Игритт из Одичалых. Все трое были одеты в тонкую кожу и кольчугу, а их оружие, хотя и не покоилось в руках, было демонстративно на виду.
Последним штрихом выступал огромный волк-альбинос — Призрак, который тихой поступью шел рядом с его дочерью, прямо у ее бедра. В этот день суровый зверь относился к своей работе столь же ответственно, как самый опытный и благочестивый гвардеец королевской семьи.
Когда Арианна заняла свое место на помосте, ее маленькая свита немедленно заняла позиции вокруг, кроме огромного волка, которому полагалось особое место — возле её руки. Так у девушки была возможность сделать весьма эффектный жест в виде безнаказанного поглаживания лютоволка.
Как только будущая принцесса села, герольд быстро призвал собрание к порядку, а сира Герольда в цепях притащили к Арианне и заставили встать перед ней на колени. Она не стала терять временя даром, назвала имя мужчины и перечислила обвинения, выдвинутые против него. Разбойничество. Убийства. Нарушение присяги своему сеньору и даже собственному Дому. Изложив обвинения, Арианна потребовала объяснений.
К удивлению всех, — по крайней мере тех, кто знал опального рыцаря, — Герольд Дейн сплюнул на пол и принялся извергать череду гнусных обвинений в адрес Арианны и Дома Мартелл. Нес околесицу о том, как они опозорились, не отомстив за то, что произошло во время войны Узурпатора. Что все они слабые и жалкие. И что Арианна — не более чем шлюха, раз легла под «язычника с Севера». В его словах было столько яда и ненависти, столько мерзости, что даже Дорану было трудно усидеть на месте, поскольку желание убить этого человека росло с каждым словом, слетавшим с его губ.
Правитель Дорна был искренне рад собственной предусмотрительности и тому, что отослал брата на день в город. Иначе, он был уверен, Оберин уже насадил бы этого человека на свое копье. Буквально. Но, к его огромному удивлению, Арианна и те, кого она выбрала в качестве сторонников, пассивно стояли в стороне, позволяя Герольду изрыгать свои мерзкие бредни. А когда он наконец прекратил, единственным ответом Арианны было простое: И это все?
Герольду было нечего на такое ответить. Он с виду и вовсе изрядно опешил, не ожидая настолько… наплевательского отношения ко всей той грязи, что исторг. Арианна тоже не торопилась брать слово, лениво перебирая пальцами шерсть огромного лютоволка, а когда наконец заговорила, то сделала это тоном спокойным, рассудительным, в какой-то мере даже снисходительны, будто обращается к глупому ребёнку.
Она уверила в том, что произошедшее во время Войны Узурпатора — это ужасная трагедия, и любой, кто думает, что Дом Мартелл забыл или простил случившееся — глупец. Но Дорн не сможет двигаться вперед, если будет постоянно оглядываться назад. Несмотря на боль прошлого, Дом Мартелл и Дорн останутся непоколебимыми, несгибаемыми и несломленными. Неважно, какие трагедии выпали на их долю. Затем она заявила, что все его гнусные слова — лишь прикрытие истинной причины, по которой он стал разбойником. Он сделал это не для того, чтобы укрепить Дорн или из чувства мести. Нет, его действия продиктованы всего одним простым чувством. Ревностью. Он хотел Арианну, а она отвергла его ухаживания в пользу другого.
После того как Герольда Дейна вывели из зала, Доран ожидал, что его дочь распустит суд, но она вновь удивила его, громко и четко объявив всем присутствующим, что Джон Старк, сын лорда Эддарда Старка и ученик Северного Колдуна, лорда Алима Нокса, с этого дня является ее суженым и будущим принцем-консортом Дорна. Также она добавила, что любые действия, предпринятые против будущего принца-консорта или их общей любовницы Игритт из Вольного народа, будут рассматриваться как действия, предпринятые против дома Мартеллов.
Вероятно многие, если даже не большинство в этот миг подумало, что ее слова — это предупреждение жителям Дорна, которые посмеют возразить против помолвки. Однако Доран точно знал, к кому она обращается. К нему самому. Арианна только что громко и публично объявила Джона и Игритт частью дома Мартеллов. Они стали семьей. А семья не подвергает семью опасности.
«Умная девочка»
— Принц Доран. К вам прибыл лорд Ансель Дэйн.
— Пусть войдет. — Обратился Доран к своему верному стражу Арео Хотаху, наливая две чашки отличного дорнийского красного для себя и своего гостя.
Доран невольно оценил постаревшего лорда Дома Дэйнов, который вошел в его личный соляр.
Ансель носил на себе гораздо больше, чем вес ответственности лорда, и это было заметно невооруженным глазом. Что, впрочем, весьма ожидаемо. Его младший брат, знаменитый сир Артур Дэйн, считался, возможно, величайшим мечником и воином, которого когда-либо видел Вестерос. А его младшая сестра, Ашара Дэйн, некогда слыла одной из величайших красавиц страны. Несмотря на то, что Ансель был старшим из них, он всегда жил в тени младших родственников. И с их смертью эти тени только сгустились.
— Принц Доран. — Ровно произнес лорд Дома Дэйн, тут же опустившись перед ним на колено.
— Встаньте, лорд Дэйн, здесь в этом нет необходимости. — Сказал он, давая знак Арео, чтобы тот тоже поднялся, а также давая понять, чтобы их не беспокоили.
— Благодарю, мой принц. — Кивнул лорд Ансель, медленно вставая. — Простите меня, мой принц. Боюсь, нещадное время начинает брать своё.
— Это относится ко всем нам. — Доран указал на два бокала с вином. — Присаживайтесь и утолите жажду.
Кивнув, Ансель сел напротив и взял предложенный кубок. Доран симметрично повторил жест и посмотрел на мужчину, который был одного возраста с ним самим
— Я хочу начать с того, что я и Дом Мартелл не находим причин возлагать на Дом Дэйн ответственность за действия Герольда. Поступок этого человека нёс личный характер и останется таковым. При условии, что от вас и ваших вассалов не последует… повторных высказываний.
— Разумеется, — кивнул Ансель, делая глоток вина, — Герольд отправился в самостоятельное плавание некоторое время назад. Его исчезновение не стало для нас чем-то необычным, поэтому я и не придал этому значения. Если бы я знал, что он задумал, мой принц…
— Как я уже сказал, его действия — только его, и ничьи более. Ответственность за них не будет направлена против вас или вашего Дома, лорд Дэйн. И я призвал вас не для того, чтобы говорить о Герольде.
Ансель наклонил голову.
— О чем же вы тогда хотите поговорить, мой принц?
— Об истине.