Идя по набитой грунтовой дороге с сиром Джорахом и своими подручными, Дэни изо всех сил старалась абстрагироваться от стонов, криков и предсмертных хрипов умирающих, пробираясь через маленький городок, который только что захватил ее муж.
Прошло уже несколько лун с тех пор, как ее брат погиб от рук Дрого. Она думала, что после его смерти, в жизни наступит долгожданный покой. Серьёзное заблуждение. С того дня, всё становилось лишь сложнее и сложнее.
Всего за один день после смерти брата она перешла от ужаса того, что осталась последним драконом, к откровению: она не только не последняя, но у нее есть двоюродные дед и племянник, которые живы и здравствуют на Севере!
Какая-то ее часть, совсем маленькая, испытывала горечь от того, что ее племянник, — боги, как же странно было так говорить по отношению к Джону, — прожила относительно спокойную, счастливую жизнь, в то время как она — в вечном бегстве от убийц.
Однако эта маленькая частичка её Я, была полностью подавлена осознанием того, что она не последняя из своей семьи. От этого факта, жизнь стала казаться ярче и светлее.
Дрого, её солнце и звезды, был едва ли не самым лучшим мужем на свете! Он был внимателен к её желаниям и стремлением, и яростно её оберегал. Также, к неудовольствию многих дотракийцев, он начал вовлекать её в разговоры, которые предназначались только для мужчин.
И вот настал миг, когда Дэни едва ли не поверила в то, что жизнь и правда изменилась к лучшему. В тот же миг всё чуть не рухнуло в бездну.
Очередной светлый день начинался как любой другой. Поскольку приближалось рождение сына, Дэни по предложению Дош Кхалина отправилась на утреннюю прогулку по рынку Ваэс Дотрака. Во время этой прогулки, Дэни перехватил виноторговец, который клялся и божился, что у него самое лучшее вино во всем мире, и умолял ее отнести немного мужу, на пробу. Дабы уверить её в этом, он предложил полный кубок своего лучшего вина и ей самой.
Она была готова принять предложение, но вмешался сир Джорах.
Сначала Дейнерис не поняла беспокойство рыцаря и причин, по которой он остановил торговца, равно как и странных вопросов, один из которых звучал примерно так: почему человек, который зарабатывает на продаже вина, предлагает полный кубок своего лучшего напитка бесплатно? Самой Дэни ответ казался очевидным — чтобы получить влиятельного клиента в лице Кхала Дрого. Однако она не стала останавливать Джораха. Что-то внутри неё подсказывало, что лучше помолчать и посмотреть, что будет дальше; Дэни так и поступила, давно научившись доверять «интуиции», или же Силе.
По мере расспросов, торговец нервничал всё сильнее, отчего и у Кхалиси резко испортилось настроение. По итогу сначала сир Джорах, а затем и она сама, потребовали, чтобы виноторговец сначала сам попробовал вино… всё стало на свои места: мужчина бросился бежать.
Далеко убежать не успел, едва ли дюжину шагов успел пройти, как был схвачен и связан верным Ракхаро.
Это покушение, на которое она едва не попалась, стало грубым напоминанием о том, что, пусть ее жизнь и изменилась к лучшему, она всё ещё Таргариен. Узурпатор по-прежнему жаждет ее смерти.
Когда Дрого узнал об этом инциденте, сказать, что он был вне себя от бешенства, это ничего не сказать. Он со своей ледяной яростью ворвался в палатку, где за ней присматривали, убедился, что жена безопасности, предложил Джораху на выбор любую награду за его поступок, а затем превратил убийцу в пример для всех, кто попробует провернуть нечто подобное.
Сначала его раздели догола, обвязали голову куском кожи и засунули второй кусок в рот, чтобы он не смог откусить себе язык. Затем его привязали к столбу посреди Ваэс Дотрака и оставили на милость солнца и жары.
Через два дня, когда в его горло вливали молоко и мед, чтобы сохранить жизнь, ее муж объявил, что возглавит набег на юг. К вящему удивлению Дэни, Дрого также объявил, что она, несмотря на то что уже почти готова разродится, поедет с ним.
После того как ей помогли сесть в седло, Кхалиси увидела, что убийце отрезали руки, которые привязали к спине лошади, но сам убийца оставался жив. По словам сира Джораха, его заставят идти пешком за колонной, пока он не сможет больше идти. На очевидный вопрос “что будет после того, как он упадёт”, последовал не менее очевидный ответ: его привяжут за ноги к седлу и будут волочить по земле, пока он не испустит дух.
Не удавшийся убийца прошел всего три мили, прежде чем ноги отказали. Прогноз рыцаря сбылся: виноторговца стали тащить по земле; песок, камни и трава счёсывали, разрывали его плоть, пока всё тело не превратилось в изуродованное подобие трупа.
Ужасная кончина. Мучительная, долгая, уродливая. Но Дэни не находила в себе силы жалеть мужчину или волноваться о его судьбе. Он пытался убить её мужа, ее саму и их нерожденного ребёнка. Расплата за это может быть лишь одна — смерть, а как именно — неважно.
Однако открывшееся перед ней зрелище легко пробило флер отчужденности.
Последствия набега ее мужа на маленький городок.
Она знала, что ее муж, а теперь и ее собственный народ — налетчики и жестокие люди. Но до сих пор она никогда не видела их жестокости воочию. Теперь увидела. Она шла по залитым кровью грунтовым дорогам того, что когда-то было деревней, среди трупов мужчин, женщин и… даже нескольких детей. Истинная жестокость ее народа начала проступать. И с каждым трупом, мимо которого она проходила, истинные масштабы того, что здесь произошло, становились всё более очевидными.
Среди мертвых нашлось и несколько дотракийцев, но ключевое слово — несколько. По её примерным оценкам, только одно из двадцати тел, которые она увидела среди мертвых, принадлежало дотракийцам.
«Это была не битва. — Подумала Дэни, стараясь сохранить самообладание. — А резня»
Углубляясь в деревню, она заметила детей и женщин, привязанных к столбам. Мертвых обшаривали на предмет чего-нибудь ценного женщины из халасара ее мужа. А тех, кто еще умирал, быстро настигала смерть от арахе.
— Что… что они сделали? — Дэни старалась не смотреть на смерть и разрушения вокруг себя. А если и смотреть, то не видеть.
Ракхаро ответил:
— Эти люди — слабые, как дичь. Хорошие жертвы для налёта. У них есть золото, еда, женщины. И хотя в драке они обычно ни черта не стоят, иногда они всё же могут удивить.
— А что будет с мужчинами, женщинами и детьми, которые не встретили свой конец? — Спросила Дэни, глядя на детей, которых либо привязывали к столбам, либо загоняли в загоны, как скот.
Ракхаро пожал плечами.
— Если мальчик проявит себя хоть как-нибудь, его возьмут в кхалсар. Если нет — оставят. Возможно, он даже вырастет в мужчину, который однажды сможет бросить нам достойный вызов. Хотя это редкость. Девушек, если они слишком молоды, чтобы быть полезными, оставляют. Если они детородного возраста и достаточно красивы, то могут получить честь носить в своем чреве достойного ребенка.
Дэни почувствовала, как в горле поднялась волна желчи.
Мальчика либо оставят в покое, либо заберут в халасар… а любую красивую девушку изнасилуют. Судьба невинных детей её тревожила, это так. Но ещё сильнее тревожило и даже злило её то, как бессердечно и даже буднично всё описал Ракхаро.
«Ты знала, что они налетчики, Дэни. Ты знала, что рано или поздно это случится. Но ты не хотела в это верить»
Кхалиси пыталась удержать выражение отвращения, что рвалось наружу, а вместе с тем — удержать гнев.
«Я смогу изменить их. — Возразила она сама себе. — Да, смогу. Возможно. Но перемены не приходят быстро… и не безболезненно. И пока это не произойдет, я должна принять тот факт, что такова реальность этих людей, моего народа. Откладывать ничего не стану, и начну с сего дня»
— У вас доброе сердце, кхалиси. — Произнес Джорах рядом с ней, не догадываясь или попросту не обращая внимания на спор, который она вела сама с собой.
Ей было не по себе от этих слов. Обладать добрым сердцем… среди дотракийцев, это сравни оскорблению. А для неё, человека, который хочет изменить их к лучшему, так и вовсе приговор, поскольку людей придется ломать.
Услышав крик девушки, нескольких девушек, Дэни перевела внимание на загон, в который зашёл один из халассаров ее мужа. Найдя понравившуюся, он перекинул «добычу» через плечо, словно мешок пшеницы, и вышел из загона.
Чувствуя, как в ней разгорается ярость, и не делая ничего, чтобы остановить ее, Дэни целеустремленно направилась к мужчине, преграждая ему пусть и вынуждая остановиться.
— Кхалиси. — Всадник вежливо поприветствовал ее. Впрочем, едва заметная ухмылка не укрылась от внимания Дэни.
— Опусти ее на землю. Хочу оценить.
Всадник нахмурился, но, понимая, что не имеет права отказать ей в такой простой просьбе, опустил женщину… нет… девушку на землю и заставил ее встать лицом к Дэни. Она оказалась не старше самой Кхалиси. Красивая. Очень красивая. Однако страх, настолько сильный, что Дэни почти чувствовал его вкус, заглушал эту красоту.
— Хорошенькая. — Прокомментировала Кхалиси, изо всех сил стараясь сохранить ровный тон и спокойствие. — Ты намерен выйти за неё замуж?
И девушка, и всадник удивленно переглянулись.
— Зачем мне жениться на овце? — Спросил всадник, как будто сама эта идея вызывала у него отвращение. — Она красива, и я хочу взять ее в качестве части моей добычи. Ничего больше.
Удивление быстро исчезло с лица девушки, сменившись страхом.
— Значит, ты намерен овладеть ею… очень хорошо. Но сначала ты женишься на ней.
Всадник окончательно растерялся. Складывалось впечатление, будто он одновременно злится и переживает: уж не сошла ли с ума кхалиси?
— Почему? — Хмуро и медленно переспросил он. — Я не буду жениться на добыче, это глупо.
— Тогда ты не будешь её седлать. — Так же медленно и спокойно ответила Дэни, словно объясняя ребёнку прописные истины. Повернувшись и убедившись, что внимание приковано к ней, она продолжила: — Пусть остальные кхаласары знают об этом. Как кхалисси кхала Дрого, я заявляю права на всех дочерей, захваченных во время наших набегов. Если всадник намерен оседлать дочь, на которую я претендую, то он должен сначала жениться на ней. Или, если ты настолько слаб волей, что даже не можешь удержать хер в штанах при виде красивой девушки… тогда я твой хер отрежу.
Переживание всадника вмиг улетучилось, сменившись жгучим гневом. Он стал почти бордовым. Когда-то Дэни струсила бы перед этим свирепым взглядом и жгутами мышц… когда-то, когда ещё не встретила Джона, лорда Нокса и своего мужа Дрого, каждый из которых оставил на ней свой отпечаток. Да, маленькая девочка Дэни точно сбежала бы. Кхалиси — скрутит наглеца в бараний рог Силой, а затер вырвет хер, как и обещала, если подчиненный посмеет сопротивляться.
— Ты намерена отобрать у меня мои трофеи?
— Вовсе нет. Просто ты должен взять эту девушку в жены, а потом — седлай сколько хочешь.
Всадник вновь перевел взгляд с девушки на Дэни, злобно рыкнул, повернулся на пятках и ушел прочь. Освобожденная «овца» тут же опустилась на колени перед освободительницей, целуя ее ноги и что-то невнятно тороторя.
— Ирри, Дорея. Позаботьтесь о том, чтобы захваченные дочери перешли под мою власть. — Сказала она, заставив девушку успокоиться. — Ракхаро, проследи, чтобы мои слова распространились среди кхаласар. Сир Джорах за мной. У меня такое чувство, что всадник скоро пойдет жаловаться моему мужу, если уже не пошел.
Предположение Дэни, к сожалению, сбылось. Вернувшись к мужу, она увидела перед ним того самого мужчину, с которым вступила в конфликт интересов. Когда Кхалиси вошла в павильон, под которым сидел ее муж, не обращая внимания на груду мертвецов, лежащую снаружи, оба мужчины замолчали; Дрого пристально на неё взглянул.
— Луна моей жизни. Маго сказал, что ты отняла его трофеи. Дочь женщины-овцы, которую он собирался оседлать. Я хотел бы узнать, правда ли это?
Повернувшись, она бросила взгляд на всадника, Маго, который с ухмылкой глядел на нее.
— Он говорит правду, мое солнце и звезды. Хотя правду оную искажает в угоду своим целям. Кхалиси встретилась взглядом со своим мужем. — Я забрала дочерей этого поселения, чтобы поступить с ними по своему усмотрению.
Ожидаемо, это заявление не вызвало у Дрого гнева или схожих негативных эмоций. Отнюдь. Он выглядел… заинтересованным, и… забавляющимся? Словно нашёл невиданную ранее зверюшку. И всё же, ответил он так, как подобало Кхалу:
— Таков путь войны. Эти дочери — трофеи, с которыми мы поступаем так, как захотим.
Кхалиси тоже не пристало отступать, так что она продолжила гнуть свою линию:
— Если всадник захочет оседлать дочь, на которую я претендую как кхалиси этого кхаласара, то он женится на ней. Если же всадник настолько слаб волей, что не может сдержать желание намочить свой член, не женившись предварительно на дочери и не исполнив мою волю, то я его хер оторву.
Дрого сохранял нейтральное выражение лица. Но Дэни уже знала его достаточно хорошо, чтобы видеть едва-едва заметные проблески эмоций. Муж был весел. И заинтригован. Вероятно, ему было интересно посмотреть, к чему всё это приведёт.
— Ни одна чужеземная девушка не будет мной командовать!
Резко вздёрнув руку, Дейнерис потянулась к Силе и мысленным приказом отбросила мужчину к одной из каменных колонн павильона, удерживая его так, чтобы ноги не могли коснуться земли. К вящему удивлению Кхалиси, этот простой в общем-то трюк, потребовал изрядной концентрации. По мере того, как протекала её беременность, становилось всё труднее и труднее манипулировать Силой, в основном потому, что она не могла сосредоточиться, когда внутри неё двигался сын. Сейчас, когда рождение уже не за горами, вообще любые действия с Силой, независимо от того, насколько они незначительным, стали невероятно обременительными.
— Я кхалиси кхала Дрого. И этот кхаласар, частью которого ты являешься, будет следовать моим приказам и приказам моего мужа. Единственный, кто может отменить мой приказ — это Кхал Дрого. Ты — нет. И покуда мой приказ не отменен, ты будешь его выполнять.
Позволив мужчине упасть на землю, Дэни изо всех сил старалась сохранить самообладание, дабы скрыть то, как дорого ей обошлась эта простая демонстрация силы. Вмиг поднявшийся Маго взглянул на неё исподлобья и шагнул вперёд. В ответ выступили сир Джорах и Ракхаро, держа оружие наготове.
— Ха! Узрите огонь в моей жене! Это огонь древних Повелителей Драконов горит в ней! Огонь, который будет нести мой сын, тот, кто покроет весь мир! Маго, я больше не желаю ничего слушать. Иди найди себе другое место, куда сможешь засунуть свой член. А если ты и правда настолько слаб волей, чтобы выполнить простой приказ — отрежу его.
Дэни была рада, — искренне рада, — что муж удовлетворил ее просьбу. Но то же самое нельзя было сказать о Маго. Вместо того чтобы принять всё как есть, он плюнул на землю между собой и ее мужем.
— Кхал, который подчиняется воле чужеземной шлюхи — не кхал!
Кровные всадники ее мужа тут же сделали шаг вперед, приготовив свои аракхи к удару, и… тут же отступили назад. Дрого не издал ни звука. Удивившись отсутствию приказа убить наглеца, Дэни взглянула в сторону своего возлюбленного дикаря, и сама невольно отступила на шаг назад.
Какой бы силой и уверенностью Кхалиси не обладала, но проявление истинной ярости и дикости по-прежнему её пугали, а взгляд Дрого в этот момент был как раз таким.
— Маго. — Голос её мужа звучал низко, зло, с примесью железа и яда. — Я был готов закрыть глаза на твои слова и попытку выставить мою кхалиси обманщицей… но называть её, луну моей жизни и мать моего сына шлюхой… оспаривать мой окончательный приказ… этого я не потерплю. Я не позволю сжечь твое тело. Я не окажу тебе такой чести. Нет. Я оставлю твой труп гнить на земле.
Даже не притронувшись к своему аракху, Дрого начал подниматься. Сир Джорах попросил её отойти ещё на пару шагов назад, что она с готовностью сделала. Тем временем, Маго приготовился к бою и сразу же приставил острие своего аракха к груди Кхала, едва тот встал на ноги. Однако Кхала это не смутило. Он подался плечом вперёд, позволяя лезвию вгрызться в его плоть, а Маго — отступить назад.
— Жуки будут пировать на твоей плоти, а черви — в твоем черепе.
Отведя назад свой аракх, Маго сделал несколько взмахов в сторону Дрого, от каждого из которых ее солнце и звезды уклонялся, ловко перемещаясь и уходя с пути клинка за секунду до того, как становилось бы слишком поздно. После очередного дикого взмаха, Дрого удалось зайти за спину Маго, и, прежде чем тот успел среагировать, Кхал ударил ногой его в спину и повалил на землю.
Повернувшись спиной к упавшему Маго, солнце и звезда снял кинжалы с своего пояса.
— Дождь прольется на твою гниющую плоть! — Маго поднялся, обернулся, и увидел подтверждение того, что Дрого даже за война его не считает. Он отбросил оба кинжала. — Пока не останется ничего, кроме костей.
Маго снова пошел в атаку, но, как и прежде, ее муж умело уклонялся от каждого удара. С каждым промахом и насмешками Дрого, непокорный мужчина злился всё сильнее, пока наконец не сорвался и не прокричал:
— Сначала ты должен убить меня!
Вместо того чтобы уклониться от следующей атаки, ее солнце и звезды шагнул вперед, поймал руки Маго у груди и прижал их своими ладонями. Дрого приблизился почти вплотную к лицу противника. Он едва заметно ухмыльнулся и проговорил так, словно обращался к полному идиоту:
— Я уже тебя убил.
То, что произошло дальше, случилось так быстро, что Дэни едва успела уследить за происходящим. Одним движением ее муж вырвал аракх из хватки Маго и крутанул его в сторону всадника. В следующее мгновение она увидела, что на груди и лице ее мужа появилась кровь — аракх пробил горло Маго. Но, несмотря на смертельный удар, ее муж не остановился. Бросив аракх, Дрого схватил Маго за плечо левой рукой, а правой ударил в открытое горло.
Дэни едва не лишилась чувств при звуке мокрой, рвущейся плоти и булькающего крика агонии, но сдержалась.
Маго замертво упал на землю, а ее муж замер над мертвецом, держа в руке язык и часть горла. Что-то недовольно проворчав, ее солнце и звезды развернулся и небрежно бросил вырванный кусок плоти на тело, а затем снова занял место, на котором сидел немногим ранее.
Перешагнув через свежий труп, Дэни изо всех сил постаралась спокойно и медленно подойти к мужу. Она понимала, что не имеет права проявить слабость. Только не сейчас, когда её муж убил одного из своих всадников ради неё. Встав перед ним, она медленно опустилась на колени, осматривая рану.
— Мое солнце и звезды, ты ранен.
— Царапина, не более.
Отвернувшись от пореза, она посмотрела в глаза своему мужу.
— Даже самый могучий воин может упасть от «царапины», если та загноится. — Поднявшись, она обратилась ко всем собравшимся. — Есть ли среди вас целитель?
Никто не вышел вперед. Никто, кроме пожилой женщины — одной из тех, кого Дэни потребовала «себе».
— Я немного умею лечить… кхалиси. Я сделаю всё, что в моих силах в обмен на то, что ты убережешь нас от… них.
Дэни и не подозревала, что среди тех, кого держали в загоне, был кто-то ее возраста. Решив проявить осторожность, Дэни пустила волну Силы, пытаясь понять намерения женщины, как учили ее Джон и Лорд Нокс. Она чувствовала страх окружающих ее девушек. Она чувствовала жажду крови и желание всадников. Но от женщины она не чувствовала… ничего. Тревогу — да. Но… никакого страха, как у других.
Оглянувшись на мужа, она увидела красноречивый взгляд Дрого, который как бы говорил, что в этом нет необходимости. И всё же, он в конце концов кивнул.
— Позаботься о ранах моего мужа. — Приказала Дэни и уступила место пожилой женщине. Как только каждый занял своё место, Кхалиси обратилась к Дорее, заговорив на общем языке, дабы скрыть их разговор. — Ты владеешь искусством врачевания лучше всех, кого я знаю. И я тебе полностью доверяю. Присмотри за ней.
Дорея бросила на нее обеспокоенный взгляд, но кивнула и двинулась мимо Дэни к старухе, чтобы предложить ей помощь.
«Что-то не так. — Дэни, прикусила губу. — Я не могу позволить этой ране загноиться. Не знаю почему, но этого ни в коем случае нельзя допустить»