Дракон из Сумеречного Дола. Главы 71-74

Старуха оказалась права — на следующее утро Лианна Старк выглядела слабой, но определенно живой, учитывая, что эта миниатюрная бледная девушка ворвалась в его покои, несмотря на протесты стражников у дверей. Она выглядела так, словно побывала во всех семи преисподних, но в глазах её полыхал огонь:

— Вы не отберёте моего ребёнка!

Эйлор выгнул бровь. Он стоял полуодетый, готовясь к свадьбе. Чёрная туника с плащом, украшенным трёхглавым драконом Таргариенов, лежали на кровати в его скромных покоях. Принц отослал прислужников и теперь махнул рукой стражнику, схватившему Лианну Старк за руку. Тот с явным облегчением вышел.

Дракон столкнулся с Волчицей.

— Я заберу вашего ребёнка, леди Старк.

Она шатко двинулась вперёд, и Эйлор даже успел испугаться, что та сейчас упадёт замертво в его покоях. Да, вероятность такого исхода была ничтожна, но Сумеречный Дракон никогда не славился везением.

— Он мой сын!

— Он мой племянник. — Эйлор выпрямился во весь рост; голос твёрдый, с нотками, которые намекали, что лучше бы замолчать и уйти отсюда.

— Джон должен быть со мной!

Эйлор склонил голову набок.

— Джон? Так вы назвали его? Боюсь, такое имя не подойдёт, леди Лианна. Джон — северное имя, а не валирийское. Он вырастет здесь, с братом и сестрой.

— Но без матери? Подумайте, что это с ним сделает!

Терпение Эйлора стремительно таяло… его и так немного осталось.

— Я как раз и думаю о нём, Лианна Старк. Кем он станет на Севере? Бастардом? Джоном Сноу? Незаконнорождённым сыном глупой эгоистичной девчонки, решившей, что она не хочет выходить за человека, за которого её выдали, и сбежавшей с другим, уже женатым, развязав войну, унёсшую тысячи жизней, в том числе его отца?

Голос Лианны Старк зазвучал куда крепче, чем выглядело её тело; глаза дикие, чуть ли не навыкате.

— Он Старк!!!

Эйлор потерял остатки самообладания. У неё не было права ничего требовать. После всего случившегося у неё вообще не должно было статься никаких прав. Но она осмелилась сюда ворваться, требовать и орать на него.

Выдохнув сквозь зубы, он гаркнув ей в лицо.

— Он Таргариен! — Это был рёв, от которого Лианна отшатнулась. — Он брат короля, кровь дракона! Он потомок старой Валирии, сын короля Рейгара Таргариена! Его место здесь, и здесь он останется.

Эйлор резко развернулся, добрался до кровати и схватил тунику; пара глубоких вдохов помогли успокоиться.

— Я больше не желаю ничего слышать по этому поводу. У меня свадьба.

Лианна выглядела всё хуже, и сострадательная часть Эйлора Таргариена всерьёз задумалась о том, не убьёт ли Волчицу это решение. Другая часть, — часть Эйриса, — не находила как такового смысла о заботиться о её судьбе.

Наконец-то Волчица поняла, что требованиями ничего не добьётся, перешла к другой тактике, по-прежнему упрямо игнорируя его отказ.

— Пожалуйста, принц Эйлор. Он всё, что у меня осталось от него.

— От кого, от Рейгара? — Выплюнул Сумеречный Дракон. — Он был моим братом задолго до того, как стал для вас кем-либо, Старк. Может, он и впрямь любил вас, как говорил, я и сам не знаю наверняка. Но ваши поступки свели его в могилу, наряду с бесчисленными другими моими друзьями и близкими. Что же мне делать — забыть всё это лишь потому, что вы женщина? Разве не вы жаловались, что к женщинам у нас иное отношение? Поздравляю, у меня оно одно для всех.

— Тогда позвольте мне остаться, принц Эйлор. Прошу вас. Я умоляю. Всё, чего я хочу — быть рядом с ним.

Дракон из Сумеречного Дола готов был сдаться. Но миг слабости продлился ровно миг, не более. Затем в памяти всплыли образы мёртвого Ренфреда Риккера на берегу реки, Элвуда Харта, вцепившегося в копьё, пронзившее его, и Балмана Берча, держащего своего младшего брата.

Слабость как рукой сняло, а сердце Эйлора, равно как и жесткие черты его лица окаменели:

— Вас любит ваша семья, Лианна Старк. В Винтерфелле вас всё равно будут чтить. В Королевской Гавани же вы навсегда останетесь шлюхой, сбежавшей с Серебряным Принцем, поскольку были слишком избалованы, чтобы понять — в Игре Престолов любви нет места. Какими бы ни были мои личные желания и мысли на вас счёт, вы заслуживаете большего. Вы вернётесь домой с братом. Если ваш сын захочет увидеть вас в будущем, я не стану этому препятствовать. Но это будет его выбор, не ваш.

Волчица разрыдалась.

— Стража! — Позвал Эйлор сквозь её всхлипы, снова поворачиваясь к зеркалу и застёгивая тунику со всё тем же бесстрастным лицом. — Проводите леди Старк обратно в её покои. У меня нет времени на её слёзы.

***

Союз Эйлора Таргариена и Алисанны Леффорд стал счастливым событием после стольких месяцев боли и страха.

Все ныне живущие Таргариены, от черноволосого младенца, названного Джехейрисом, до Маленького Короля и самого Дракона из Сумеречного Дола собрались в чертогах Великой Септы Бейлора — той самой, что месяцы назад превратилась в осаждённую крепость. Принц Валирии с серебристыми волосами и шрамами накинул плащ с трёхглавым драконом Таргариенов на наследницу из Западных Земель, смуглую красавицу. Темноглазая девочка цеплялась за его ногу, когда он это делал, а сейчас восседала у него на коленях за главным столом в Красном Замке, глядя на панораму раскинувшегося океана.

Менестрели играли, знать со всего Вестероса — танцевала. Ашара Дейн смеялась, кружась с юным Визерисом Таргариеном, что вцепился в дорнийку едва ли не сильнее, чем ранее в сестру. Большой Джон Амбер, оставшийся на юге, чтобы сопроводить Старков домой, — когда придет время, — хохотал и ревел вместе с Великим мейстером Колмаром — два великана возвышались над всеми в округе. Лианна Старк жалась к Джехейрису Таргариену в углу, дорожа последними мгновениями с сыном, которые Эйлор по прямой просьбе сочувствующей Алисанны даровал Волчице. Лео Леффорд всё больше напивался, празднуя величайший свой успех, достигнутый лишь благодаря прямолинейному характеру дочери.

Малесса Риккер и её отец скромно наслаждались торжеством; голодные вопли малыша Эйлора Риккера звучали часто и громко, но это похоже никому не мешало. Многие знали Ренфреда, и то, что здесь присутствовал его сын, служило сколь болезненным, столь и приятным напоминанием об уже мёртвом воине. Мейс Тирелл трижды пытался завести беседу с Эйлором за главным столом, каждый раз упоминая, что его недавно благословили юной дочерью, которая непременно вырастет в писанную красавицу, а также то, как хорошо будет сочетаться внешность Тиреллов и Таргариенов. Первые два раза Эйлор вежливо направлял его к другим гостям, а в третий, сама мать лорда, — Оленна Редвин, Королева Шипов, — прогнала его, точно надоедливую собачонку.

Эйлор и Алисанна тихо наблюдали за всем происходящим; они наслаждались, и они же — следили. Пиры порой бывают не менее опасны, чем поля битв. Рейнис изредка уходила к Малессе, чтобы Дракон и его невеста могли станцевать, после чего тут же возвращалась к дяде на колени. Подарки преподносили на протяжении всего празднества — от кинжалов до книг, включая роскошное кресло от лорда Тирелла, очевидно, призванное заменить простой табурет, который использовал Эйлор, когда вёл собрания и суды.

Слишком вычурная вещица. Дракон из Сумеречного Дола сел бы на него только мёртвым. Но всё равно поблагодарил лорда Простора.

Одним из последних с даром явился Варис, возникнув подобно тени, как всегда. Каким-то образом всё сложилось так, что Паук стал одним из немногих людей, кому Эйлор отчасти доверял. Щебет его пташек и паутина, что он плёл, столь же часто спасали династию Таргариенов, как и сам Эйлор.

— Лорд Варис. — Поприветствовал его лорд Сумеречного Дола.

— Лорд Десница. — Поклонился лысый евнух своим странным поклоном. — Позвольте поздравить с бракосочетанием. И вас, леди Десница — вы выглядите просто ослепительно.

Алисанна улыбнулась комплименту. Эйлор тоже — ибо это была чистая правда, а не лесть.

— Спасибо, лорд Варис. Рада знакомству.

— Осмелюсь заявить, что удовольствие от знакомства целиком принадлежит мне. — Мягко улыбнувшись, Паук перешёл к сути: — Позвольте представить старого друга. У него подарок — не только вам, но и дому Таргариен в целом.

Варис махнул рукой, и из толпы выступил огромный мужчина. Почти чудовищно тучный иноземец, с крашенными волосами в желтый цвет и раздвоенной бородой — знак того, что он родом из Вольных Городов. Судя по немалому состоянию в золоте и драгоценностях на руках и шее, дорогой одежде, Эйлор решил, что это купец. Очень успешный купец, ибо на каждом пальце красовалось кольцо с аметистом, рубином или чёрным алмазом, а то и по два.

— Принц Эйлор, позвольте поздравить со свадьбой! — Громко сказал тучный мужчина, подходя и кланяясь… точнее, пытаясь поклониться. Его брюхо затрудняло данный процесс. — Я Иллирио Мопатис из Пентоса, Вольного Города.

— И мой старый друг. — Добавил Варис.

Эйлор кивнул в знак приветствия.

— Рад знакомству, лорд Иллирио. Благодарю вас за присутствие.

Тучный мужчина радостно улыбнулся.

— Думаю, сначала мне стоит преподнести подарок, а уже после вы меня поблагодарите, если сочтёте уместным.

Купец хлопнул в ладоши и двое слуг вышли из толпы, неся резной сундук.

— Наш общий друг Варис и я потратили долгие годы, отыскивая их. Они со временем окаменели, но он того не стали менее прекрасными или значимыми для дома Таргариенов.

Слуги приподняли крышку, и сердце Эйлора подпрыгнуло к горлу, когда он увидел, что внутри.

Иллирио вновь взял слово:

— По одному для каждой головы Дракона*.

Внутри сундучка лежали три драконьих яйца: одно чёрное с прожилками алого, другое бледно-кремовое с золотистой сеткой, третье зелёное в бронзовой крапинке.

***

За прошедшие годы Таргариенов стало значительно больше.

Шестнадцать лет назад разразилась война, цель которой было искоренить род Драконов; половина Вестероса восстала против потомков Эйгона Завоевателя. Война, названная Восстанием Роберта Баратеона, едва не увенчалась успехом. К концу краткой, но кровавой битвы, от некогда могущественного Дома осталось пятеро детей, старик на Стене да один побитый жизнью принц.

Теперь же они повсюду.

Половина Вестероса вновь восстала, но в этот раз не в порыве ярости и без жажды крови. Всё куда прозаичней. Принцессе Дейнерис Таргариен на следующий день исполнялось шестнадцать, а её племяннику Джейхейрису — через несколько недель*.

Патриарх Таргариенов, — не король, но человек, фактически правивший пятнадцать лет, — объявил о грандиозном турнире в честь праздника, на который в столицу начали стекаться рыцари и знать со всего материка. Сотни лордов собрались в разросшемся городе, а где собирается столько важных особ — там плетутся интриги и паутина политики.

Предстояли интересные деньки.

Ристалища для турнира возвели настолько длинными и большими, что можно было проводить семь поединков одновременно — не блажь, а необходимость, учитывая огромное количество записавшихся рыцарей. Арены для массовых боёв едва уступали им в размерах; пока что чистые и аккуратные, можно сказать, девственные, но без сомнения обречённые в ближайшие дни окропиться кровью и потом. Возводились трибуны, несколько зон отвели для простолюдинов.

Этот турнир обещал стать непохожим ни на один другой.

Такое случается, когда принц и принцесса не обручены. Потенциальных женихов и невест для них в городе и окрестностях было столько, что Великий мейстер едва в них не тонул — все рвались заполучить себе Таргариена.

За годы правления короля Эйгона Шестого, дом Таргариенов только рос, и в числе, и в могуществе. Колмар Серый видел всё воочию, сам принимал большинство родов этой семьи. Именно поэтому он сейчас находился в Сумеречном Доле, а не в Королевской Гавани — Алисанна Леффорд на сносях; роды ожидались вот-вот. В замке, разумеется, был свой мейстер, Горольд, более чем компетентный человек, которого Колмар знал уже сорок лет и который как раз вёл с ним беседу, однако привычка есть привычка, а Алисанна привыкла к Колмару.

В конце концов, этот громадный мужчина с изуродованным лицом принимал её первых шестерых детей. Зачем менять рабочую формулу на седьмом ребёнке и идти на неоправданный риск?

По правде говоря, Колмар отправился в приморский город по настоянию мужа Алисанны. Сумеречный Дракон не допускал халатности, когда дело касалось родов, особенно после того, как его мать умерла, родив принцессу Дейнерис более десяти лет назад. Он настоял, чтобы Колмар сопровождал жену в Сумеречный Дол, и Колмар, конечно же, согласился.

Нельзя отказывать Эйлору Таргариену, особенно если тот настаивает.

Даже здесь, в чертоге, полном принцев, принцесс и даже Хранителей, Дракон из Сумеречного Дола выделялся среди всех. Колмар бросил взгляд через голову Горольда, — это было легко, учитывая, что Великий мейстер и впрямь был великим, двухметровым громилой, а тучный мейстер из Речных Земель едва дотягивал до полутора метров, — на главный стол, где Эйлор восседал рядом с почётным пустым местом.

Ему едва перевалило за тридцать пять, но выглядел Десница Короля так же, как и шестнадцать лет назад. Высокий, широкоплечий, с короткими серебристыми волосами и бородой, обрамлявшими суровое лицо, на котором всё ещё угадывались черты валирийской красоты, несмотря на уродливый извилистый шрам. Колмар не был склонен к оценкам внешности, — не с его-то собственным лицом, наполовину серым и бугристым, — просто ему нравилось отмечать детали. Лорд Сумеречного Дола по-прежнему сохранял стройность, не прекращая тренировок с мечом, хотя в Вестеросе не велись войны с того рокового дня, когда пал Утёс Кастерли. Его всё ещё считали одним из лучших фехтовальщиков королевства, несмотря на то что он не участвовал в турнирах уже почти столько же лет.

Рядом с ним восседала супруга, положив руку на округлившийся живот. Даже после шестерых детей и жизни при дворе, — что дарит как комфорт, так и ужасный стресс, — Алисанна Леффорд оставалась красавицей. Пожалуй, сейчас она была даже прекрасней чем обычно — её лицо светилось счастьем. Она стала опорой не только для собственных детей, но и других юных Таргариенов, лишившихся матерей. Все обожали её, за исключением вечно угрюмого Визериса, и уважали едва ли не так же сильно, как мужа.

Брак Эйлора и Алисанны, не стал той самой настоящей любовью из песен менестрелей, — хотя Колмар и не был в этом уверен, — зато был определённо счастливым. Эйлор ценил её советы. Очень ценил. Сумеречный Дракон, Алиссана Таргариен и Барристан Селми — три человека, что едва ли не составляли единое целое.

Жена стала ему той самой доброй, нравственной опорой, в которой нуждался жестокосердый супруг, способная достучаться до него даже в самом чёрном гневе.

По слухам, так было с самой их встречи, хотя Колмар не особенно доверял сплетням.

Сейчас Эйлора не обуревал чёрный гнев. Фиолетовые глаза принца светились весельем, пока он разговаривал с лордом Алариком Лангвордом, а его младшая дочь, — хотя скоро этот титул отберёт новый ребёнок, — хихикала на его коленях.

Великий мейстер видел, как за пиром к принцу подходило немало знати: друзья и те, кто отчаянно пытался таковым стать, а также немало других благородных особ, что напротив, старательно обходили Сумеречного Дракона стороной. За шестнадцать лет на посту Великого мейстера, Колмар Серый убедился, что такое поведение в порядке вещей. Эйлора есть за что боятся. Хотя даже те, кто сейчас его избегали, всё равно проявляли неизменное почтение.

Вы либо любите Эйлора Таргариена, либо ненавидите — золотой середины не существует. Но в любом случае, в любви или ненависти, вы его будете боятся. А если нет — он быстро даст для этого повод.

Архимейстер Гильдейн однажды написал, что Деймон Таргариен был в равной степени велик и чудовищен. То же самое Колмар Серый мог сказать об Эйлоре.

Все сходились на том, что пятнадцать лет правления второго сына Эйриса в качестве регента племянника принесли королевству мир и процветание. Беженцев из Испепелённого Ланниспорта поселили в Сумеречном Доле, из-за чего город вырос втрое; новые здания и вторая линия стен для их защиты строились на золото из сокровищниц Утёса Кастерли. Те же сокровища пошли на возведение нового Летнего Замка, дворца, почти точной копии того, что сгорел вместе со многими Таргариенами сорок лет назад. Торговля с Вольными Городами увеличилась, как и компетентность Городской Стражи Королевской Гавани, что теперь под началом лорда Джона Ройса.

Однако имелась и тёмная сторона.

В Западных землях всё ещё таилась обида — их лорды не забыли человека, стёршего бо́льшую часть их армии и позволившего железнорождённым грабить и опустошать их владения. Дважды покушались на жизнь принца, видя в нём главный источник силы Дома Таргариенов. Ещё несколько заговоров раскрыл Варис.

Первая попытка закончилась тем, что Эйлор вспорол нападавшему живот, хоть и сам получил клинок в рёбра — рана не давала ему покоя целых полгода. Нападавший не дожил до допроса. Во второй раз Барристан Смелый закрыл Эйлора от арбалетного болта на улицах Королевской Гавани. По итогу Артур Дейн зарезал того убийцу, а Барристан быстро поправился. Вот только допрашивать вновь было некого.

И наконец третье покушение — на Ренлора и беременную Алисанну. Убийце сильно не повезло и лёгкой смерти он не получил, потому что нарвался на сира Манфреда Дарка. До конца не ясно, что вообще там произошло, но… однажды Манфред не смог защитить Элию Мартелл. Ситуация едва не повторилась, и очевидно, что это всколыхнуло нечто тёмное в и без того мрачном мужчине.

Труп бедного убийцы нашли истерзанным, разбитым, от лица вообще почти ничего не осталось, — какое-то кровавое месиво, даже черты не разобрать, — часть внутренностей было вырвано, словно он перед смертью дрался не с человеком, а каким-то диким зверем. Всё продлилось не более пары минут, но Манфред за этот короткий срок успел не только выпотрошить мужчину, но и вытянуть из него имя.

Роджерс.

Во время войны, Эйлор перебил половину членов дома Роджерсов во время Битвы у Бронзовых Врат, в том числе наследника.

Ослеплённый яростью, через годы лорд Брис решил отомстить.

Каждого Роджерса, от младенца до старухи, предали мечу, многих лично Эйлор. Даже Алисанна не смогла отговорить его от этой резни. Головы уничтоженного Дома украшали Мейгоров Форпост почти год, а их замок сожгли дотла диким огнём. Никто не выжил, как никто не пережил Испепелённый Ланниспорт.

Разумеется, Роджерсы были не единственными заговорщиками, и вряд ли стояли за всеми тремя покушениями. Однако после их гибели попытки резко прекратились, равно как и большинство заговоров свернули, которые отслеживал Варис. Обида, тем не менее, никуда не делась. Многие сомневались в здравомыслии Эйлора, и ответ для них был очевиден. Самого же Эйлора эти разговоры не волновали, но Колмар знал — под вопрос ставили Таргариенов в целом, когда сомневались в человеке, спасшем их династию.

Несмотря на все заслуги Эйлора как мудрого правителя, его порой чрезмерная беспощадность и жестокость в разрешении некоторых конфликтов, — будь то уничтожение Роджерсов, сожжённый Ланниспорт или иные вопросы, — за эти годы могли нанести немалый урон репутации дома. И тут на арену выступали дети Дракона из Сумеречного Дола, которые успешно боролись с этим мнением, и, хоть они Колмару не родня, он искренне любил каждого как родного

Старший сын Эйлора был почти точной его копией. Вот только его, в отличие от отца, все любили. Ренлор Таргариен, — прозванный Реном в честь давно умершего друга Эйлора, Ренфреда Риккера, — прямо сейчас вёл Мирцеллу Лангворд в танце по залу, громко смеясь.

Наследник Сумеречного Дола воистину был младшей версией отца, такой же высокий и широкоплечий, с серебристо-золотыми волосами и фиолетовыми глазами. Правда, пока что он выглядел малость худощавым и тонкокостным, но в пятнадцать обещал раздаться в плечах, как некогда Эйлор. Ренлор обладал природным обаянием и врождённой красотой своей крови, а будучи оруженосцем лорда-командующего Барристана Смелого, также слыл многообещающим фехтовальщиком и наездником.

Никто не удивился, когда выяснилось, что он тоже будет выступать на завтрашнем турнире.

Его ближайший родственник, Эймон — полная противоположность. Родившийся менее чем через год после Рена, он был тонкокостным, со смуглой кожей и золотисто-каштановыми волосами матери, хотя глаза у него были фиолетовые, как у отца.

Юношу нигде не было видно, что Колмара не удивило. Эймон был так называемым книжным червем, который предпочтёт перо мечу, и библиотеку бальному залу. Тихий и мягкий, он был любимцем Великого мейстера среди детей Десницы Короля, хотя Колмар не посмел бы этого признать при Раэлле.

Раэлла Таргариен всего двенадцать, а уже признана красавицей. Её волосы сверкали белизной плаща Королевской гвардии, а глаза — цвета индиго. Так же очаровательна, как Ренлор, и мягка́, как Эймон, она с детства была обручена с кузеном Эйгоном. Это не мешало каждой знатной девице пытаться заполучить сердце короля, пока Раэлла не достигла совершеннолетия.

Колмар надеялся, Эйгон не поддастся ни одной из них, ибо Раэлла станет такой же великолепной королевой, как некогда Алисанна Таргариен.

Сейчас она танцевала в объятиях третьего брата, Бейлона, родившегося ровно через год после неё. Из всех детей Эйлора именно Бейлон больше всего походил на отца. Хоть ему было только одиннадцать, в нём уже чувствовалась жёсткость, та же, что делала Эйлора блестящим полководцем, но и порой опасным правителем.

Уже высокий, — хотя вряд ли станет таким же плечистым, как Эйлор и Рен, — Бейлон унаследовал серебристо-золотые волосы и тёмные глаза Леффордов. Он настоящий гений в фехтовании, он живёт и дышит тренировками, и он абсолютно равнодушный ко всему прочему. Эйлор не раз говорил Колмару, что из всех сыновей именно Бейлон станет самым смертоносным бойцом, ибо это даётся ему так же естественно, как Ренлору — обаяние.

После первоначального наплыва детей у Алисанны Леффорд и Эйлора Таргариена наступило затишье, но пять лет назад появился юный Деймон, а за ним, два года назад, маленькая Сэра, что сейчас сидела на коленях отца, заворожённая танцами.

Переводя взгляд с одного потомка Десницы Короля на другого, Колмар Серый не мог не заметить и остальных представителей крови Дракона.

Принцесса Дейнерис, фиолетовоглазая и сереброволосая, была, пожалуй, прекраснейшей женщиной из всех, кого встречал в своей жизни Великий Мейстар. Она держала на коленях близняшек Дейну и Дейнеллу Уотерс, дочерей её брата Визериса, принца недавно отстроенного Летнего Замка, и Аллы Рокстон.

Их рождение — ещё одно тёмное пятно на новом веку, что вызвало немалый скандал.

Алла Рокстон — не более чем последняя из длинного списка любовниц эксцентричного Визериса, который, разумеется, не воспринимал её всерьёз. Лорд Корлисс Рокстон же потребовал, чтобы Визерис женился на Алле, едва стало известно о её положении. На это от Визериса последовал отказ. Он вообще быстро терял интерес к женщинам и жениться не собирался — странное поведение, для которого имелась причина, о которой, в свою очередь, знал и Колмар и Эйлор… но это проблема будущего, а в настоящем, ей нет места.

Ни Эйлор, ни Эйгон не заставили Визериса уступить требованиям Корлисса, из-за чего оскорблённый лорд едва не поднял восстание. Тогда принц Эйлор, Десница Короля и лорд Сумеречного Дола явился в замок мужчины лично. Один, под флагом перемирия. Что он сказал лорду Речных Земель — неизвестно, но это сильно напугало Корлисса Рокстона.

Все планы о мятеже мигом сожгли, а дочь в позоре выдали замуж за какого-то безродного рыцаря.

Рейнис Таргариен, почти девятнадцати лет от роду, с каждым годом всё больше походила на Элию Мартелл по словам тех, кому довелось знать дорнийскую принцессу до её трагической кончины. Сейчас она восседала со своим супругом, — уже как три года женаты, — Уиллисом Тиреллом, наследником Хайгардена и Простора. Какие бы недуги ни преследовали её мать и бабку в родах, Рейнис их не унаследовала — чета уже благословлена двумя детьми, мальчиками Алистером и Осмундом, явно пошедшими в отца. Уиллис и Рейнис сильно привязались друг к другу. Ничего не изменилось даже после того, как Уиллиса искалечили на турнире в поединке с дядей Рейнис — Оберином. Колмар был уверен, что только истинная привязанность, вполне возможно, даже любовь, заставила двух дядей принцессы, — Красного Змея и Сумеречного Дракона, — позволить этому браку свершиться.

Всё потому, что они оба до сих пор чрезмерно опекали юную девушку. Она для них — самое явное напоминание об Элии, и даже когда она выросла, и сама стала матерью, ничего не поменялось, и ей продолжили потакать. В разумных пределах, разумеется.

Её младший брат Джехэйрис Таргариен, больше похожий на Волка, чем на Дракона, привычно ошивался на краю торжества. Многие знатные дамы, кто тонко, а кто откровенно флиртовали с черноволосым сероглазым принцем, однако он позволял увлечь себя на танец лишь Раэлле и сестре Рейнис, после чего возвращался к толстяку Сэмвеллу Тарли, наследнику Рогова Холма, и время от времени к Рену, если того получалось вырвать из лап очередной девицы.

Это положение дел весьма кстати, ибо король компенсировал застенчивость брата.

Эйгон Таргариен вполне соответствовал образу короля — высокий и привлекательный, с воинственной короной Мейкара Первого и Джехэйриса Второго на голове: из чёрного железа с золотом, обрамлённой восемью острыми шипами. Он носил её с достоинством, кружа по залу знатных девушек, — от невесты Раэллы до кокетливой Маргери Тирелл, — с грацией, какой обладали немногие мужчины.

Он правил самостоятельно уже почти год, ибо регентство Эйлора завершилось, когда король достиг шестнадцати лет. Правил, к слову, весьма неплохо, хотя иначе и быть не могло — регент оставил королевство в прекрасном состоянии и нужно было бы очень сильно постараться, чтобы всё за один год испортить.

Король получил рыцарский титул в семнадцать лет, и был посвящён в рыцари тем самым дядей, который все эти годы мог легко отобрать трон. Очаровательный и красноречивый, Эйгон обладал потенциалом превратиться во второго Джехэйриса Примирителя, и уже сделал для этого первый шаг — догадался оставить дядю десницей и советников, которых тот набрал, вместо того чтобы в порыве юношеского упрямства избавиться от всех, кто столько лет принимал решения за него.

Хотя конфликты, конечно, были. Куда уж без них.

Эйгон жил в огромной тени, отбрасываемой Эйлором, и прекрасно это осознавал. Он явно стремился выбраться из неё и превзойти дядю. Король всё ещё доверял советам Эйлора, но Колмар видел ревность в глазах юноши из-за авторитета, которым обладал Эйлор. Пока проблем не возникало, но Великий Мейстер был уверен — они не за горами.

Впрочем, это тоже забота из той категории, которые можно оставить на потом.

Сейчас царили радость и веселье. Знать пила, ела, играла в кости и танцевала. Юные дворяне флиртовали, а иные ускользали для… свиданий, которые Верховный Септон глубоко бы осудил. Брачные соглашения заключались за лишним бокалом вина, небольшие состояния выигрывались и проигрывались в зардыс, а многих юношей и девушек окрыляла любовь, пусть и скоротечная — всего лишь на ночь.

Колмар Серый обожал такие моменты — даже мейстер мог повеселиться.

Он как раз повествовал Горольду и окружающим лордам историю о воронах и избытке вина, когда заметил, как юный мальчик пробрался к столу Эйлора, где Дракон из Сумеречного Дола всё ещё беседовал со старым другом Алариком.

Мальчик, сын конюшего, прошептал что-то принцу на ухо.

Улыбка моментально исчезла с лица Эйлора; Колмар почувствовал тревогу.

Принц встал из-за стола, прервав рассказ на полуслове, и длинным шагом направился к выходу из чертога. Великий Мейстер перехватил отступающего мальчишку у края зала. Ребёнок едва не закричал, увидев перед собой гиганта с изувеченным лицом. Он испуганно замер, задрав голову.

— Спокойно, парень, мне нужен лишь ответ. Что ты сказал принцу Эйлору? Ну же, мальчик, расскажи.

Крохотный простолюдин от шока начал заикаться:

— С-с-старки з-з-здесь.

Ну, ничего страшного? Их и так ожидали на празднике. Юный Робб Старк, наследник Винтерфелла, часто бывал в столице ребёнком согласно мирному договору после войны, подружившись с Джехэйрисом, Эйгоном и Ренлором.

— И всё? — Вточнил Колмар.

— Л-л-лианна Старк с н-н-ними.

«О. Это всё меняет» — Великий мейстер взглянул на Джехэйриса.

Тот знал, кто его мать, и знал, что Эйлор выгнал её, когда он был ещё грудным ребёнком. Сумеречный Дракон никогда не скрывал этого факта и не пытался повлиять на мнение Джехэйриса, вообще ничего не делал и не говорил больше необходимого. Повзрослев, юноша порой выражал желание увидеть Лианну, чему Эйлор не препятствовал, однако что-то, — вероятно страх, и слухи о матери, долетевшие до сероглазого принца, — удерживало его от встречи.

Теперь же встреча неминуема.

Увы, это проблема не из категории тех, которую можно отложить.

Её придётся решать сейчас.

Примечания переводчика

По одному для каждой головы Дракона* — Речь о знамени Таргариенов, а не о живых членах.

через несколько недель* — разве Джон не старше Дейнерис?

Боги Старые и Новые, это было тяжело… зачем же столько имён и названий?

Предыдущий фрагмент

Следующий фрагмент

Оглавление