Твой Добрый Сосед. Главы 45-46.epub
Твой Добрый Сосед. Главы 45-46.mobi
Твой Добрый Сосед. Главы 45-46.fb2
Виски оказался пряным на вкус, с нотками мёда и дыма. Тепло, разлившееся внутри после глотка, напомнило Рикарду тироский бренди, только крепче и менее сладкий.
Хранитель Севера отпил из бокала вновь, серые глаза задумчиво смотрели на очаг. В кабинете царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в угасающем пламени, и Охотник не торопил его с разговором.
— Весьма смелый шаг с вашей стороны, лорд Фэрчайлд.
Правильно поняв смысл его слов, гость не попытался схитрить.
— Завтрашний день отмечает не только рождение Бенджена. Ваши вассалы преподнесут вашему сыну подарки, а вам — добрые пожелания, но им не подобает большее.
Охотник безразлично вертел содержимое стакана, глядя на Хранителя неотрывным взглядом.
— Брандон помог мне понять, сколько я доставил вам неудобств, лорд Старк. — Его выражение стало задумчивым. — Вероятно есть слова, которые вы хотели бы выплеснуть в пустой комнате. Если так, то уверяю, весь мир поверит, что сегодня вечером вы были один.
В тоне Сирила мелькало извинение, то, чего Рикард не ожидал от человека, который ничем ему не обязан. Предложение доверия тоже казалось странным после всего, что между ними произошло. В Хранителе уважение боролось с обидой, в то время как Охотник вновь доказывал, что его характер соответствует силе.
Лорд Винтерфелла размышлял над бокалом, подводя итог всему, что потерял и приобрёл с прибытием Охотника. Он пришёл к тому же выводу, что и месяцы назад: дом Старков должен Сирилу Фэрчайлду, и тот не виноват в позоре Брандона. Но правда не принесла облегчения, а выпивка не склонила чашу весов его благодарности и раздражения.
— Мы выросли вместе. Здесь, в Винтерфелле. — Уступил он наконец. Зачем Сирилу Фэрчайлду знать о его демонах? Но если хочет, то пусть. У них на двоих и так тайн больше, чем сгинувших кораблей в Дымном Море, одним больше, одним меньше, ничего не изменится. — Её отец был младшим сыном Берона Старка, моего прадеда. Она была моей подругой и сообщницей во всех шалостях, что гнали моего отца к бутылке.
Охотник улыбнулся рассказу.
— Только ваших?
Воспоминания о том, как Бродячий Волк обучал их тайным ходам в Великом Чертоге, вырвали из Хранителя тихий смешок.
— Дядя Родрик поощрял нас во всём неподобающем.
Но смех быстро утих, а мысли окрасились в серый цвет зимы, когда он вспомнил, как юная Лиарра держала Винтерфелл, после того как болезнь забрала его родителей и последних родичей. Он помнил, как она правила Севером в одиночку, пока он сражался на войне, отчаянно стараясь доказать, что волчья кровь не ослабла. Она подарила жизнь их младшему сыну, здоровому и крепкому, хотя уже тогда понимала, что с её состоянием придётся заплатить непомерную цену.
— Лиарра была настоящей волчицей, и этим всё сказано. Спутницей жизни, той, на кого можно положиться. После её ухода я так и не встретил кого-то, равного ей. Хотя… я и не искал, если уж быть до конца откровенным.
Рикард удерживал взгляд Охотника и не встретил возражений. Тот лишь поднял бокал:
— За то, чтобы каждый мужчина в своей жизни встретил свою вторую половинку.
Хранитель осушил чашу, и тишина вновь воцарилась в комнате. Стало ясно, что Охотник не заведёт дальнейший разговор без побуждения.
— Как вы встретили Иветту?
Вопрос весьма смелый, поскольку Рикарду было очевидно, что Охотник не желает рассказывать о себе больше, чем необходимо. Но Хранитель Севера уже откровенно устал отдавать секреты Фэрчайлду на хранение, не получая ничего взамен. В течение полугода он хватался за слухи и догадки в тщетной попытке понять человека, перевернувшего его мир, да так и не смог.
Охотник откинулся на спинку стула, постукивая по бокалу, пока обдумывал вопрос.
— В первую ночь в Ярнаме, чудовища напали на Лечебницу Йозефки, пока я проходил лечение. Я всё ещё лежал на столе целителя, когда они выломали дверь. В лихорадке и безоружный, я бросился на улицы и прошёл через Великий Мост. Там на меня набросилось чудовище, размеры которого вы вряд ли сможете себе представить.
Улыбка озарила черты мужчины, когда воспоминания всплыли перед его глазами.
— Я очнулся в Старой Мастерской, с Иветтой, склонившейся надо мной. Она дала силы вернуться в город, где Чума туманила рассудок всех и каждого, Чума, из-за которой отцы не узнавали собственных сыновей, а матери — своих младенцев.
Охотник рассказывал так, словно седой старик вспоминает юность; голос был полон ностальгии, несмотря на ужасы, о которых шла речь.
— Иветта приветствовала моё возвращение после каждой выигранной и проигранной битвы. Хоть она заботилась обо всех учениках Германа, я позволил себе верить, что она ждёт только меня. Этого было достаточно, чтобы отбить город, который многие считали безнадёжно проклятым и потерянным для человечества.
Хранитель слушал, как его гость рассказывает историю, достойную героев ушедшей эпохи. Мысль об обороне города от врагов, способных довести до отчаяния даже Охотника, навевала образы Долгой Ночи, сражений с Иными, когда царства Людей едва не пали.
Деяния Охотника были не по силам ему, как и большинству живущих ныне мужчин. Но Рикард понимал отношение лорда Фэрчайлда к жене — воспоминания о Лиарре не раз спасали ему жизнь в битвах, когда тяготы войны давили на душу, а смерть казалась не столь плохой альтернативой сну.
Как и Охотник до него, Хранитель поднял бокал.
— За наших вторых половинок.
Младший мужчина повторил жест, хоть улыбка и померкла.
— Иветта взяла мою фамилию после смерти Германа. — Черты Охотника омрачились знакомой болью, будто по старой ране провели жесткой шерстью. — Хоть мой прежний наставник и был бесподобным воином и искусным учителем, как отец он оказался бессердечным и весьма… нехорошим человеком. С горем пришло пренебрежение, так что Иветта никогда не знала жизни за пределами Мастерской, и вообще, жизни как таковой. После смерти Герман оставил мне всё, чем владел, а о дочери даже не вспоминал.
Хранитель почувствовал, как вспыхнула злость. Лианна рассказала ему о леди Марии, матери, которую леди Иветта никогда не знала. Он понимал боль утраты жены и то, что даже самый стойкий мужчина может сломаться от подобного, и всё же считал это плохим оправданием. Стал отцом или матерью — изволь выполнять свой долг перед ребёнком. Он сам стал великим лордом, Хранителем Севера в смутные времена, лишился любимой жены из-за родов последнего сына, но оного сына не возненавидел, понимая, что тот ни в чём не виноват, и любил его, заботился, как полагается. Что за безумие толкнуло Первого Охотника на то, чтобы лишить дочь наследства и оставить нищей?
— Он знал о ваших намерениях насчёт неё?
— Знал или нет, он не оставил Иветте выбора, кроме как полюбить меня.
Слова юноши повисли между ними, тревожные и бесчеловечные. Он наполнил бокалы и продолжил:
— Иветта отвергла мои попытки вернуть ей по праву принадлежащее. Отвергла достаточное количество раз, чтобы я в конце концов перестал пытаться. Тем не менее, она согласилась выйти за меня, когда я нашёл в себе смелость сделать предложение. — Охотник взял паузу, а следующие слова были полны убеждённости: — Несмотря на обстоятельства, что свели нас, мы с Иветтой создали семью и превратили Мастерскую в дом. Я желаю ей счастья, потому что она всегда заботилась о моём.
Рикард поблагодарил Охотника за доверие. Сирил Фэрчайлд щедро делился золотом, дарами и стеклом ради Севера, но свою личность держал в секрете. Хранитель ценил эти слова.
— Я слышал, у вас есть сын. — Рикард жил ради детей, и, похоже, Сирил Фэрчайлд был таким же.
— Лука. — Подтвердил Охотник, и настроение его явственно улучшилось от одного имени. — Мальчик учится у своей прабабки Аннализы в Кёйнхерсте. Мы называем её «бабушкой» из вежливости.
— На Великих Островах принято отдавать детей на воспитание?
Младший мужчина покачал головой.
— Нет, это нераспространённый обычай, а сейчас и вовсе считается устаревшим. Обстоятельства Луки несколько особенные, поскольку Аннализа назначила его своим наследником. — Пояснил Охотник, заметив, как резко изменилось выражение Хранителя. — В главной ветви Кёйнхерста долгое время не рождалось детей, а Аннализа очень привязалась к своему «внуку».
— Это большая честь. — Проговорил Рикард, несмотря на удивление.
— Главное, что это сделало Луку счастливым. — Ответил Охотник так, будто наследование земель и титулов великого дома не было разительной переменой в судьбе его сына, а так, незначительной мелочью. — Мальчик всегда интересовался семьёй матери. Я лишь надеюсь, что Аннализа не избалует его слишком сильно. Потому что это наше с Иветой любимое занятие.
— Плохая ставка.
Охотник улыбнулся.
— Позвольте отцу помечтать, лорд Старк.
В комнате воцарилось очередное молчание. Налили ещё виски, и бутылка опустела. Ночь перевалила за половину. Мысли Рикарда обратились к детям.
— На вас когда-нибудь накатывает страх за него?
Охотник выгнул бровь.
— Конечно. — Ответил он, будто это очевидно. — Я полагаю, привилегия каждого отца — бояться, что дети унаследуют его недостатки и повторят ошибки.
Охотник постучал по краю бокала, заставляя спиртное колебаться, искажая отражение на поверхности.
— Лука славный мальчик, когда хочет таким быть. В нём много от внешности и нрава Иветты, а также упрямства и силы отца. — В словах звучали и снисходительность, и привязанность, хорошо знакомые Хранителю. — Он медленно загорается, но ещё медленнее остывает, и почти никогда не прощает. Лука склонен к историям с печальным концом.
— У вас есть другие дети? — Спросил Рикард, не уверенный, хвалил или порицал Охотник своего наследника.
Младший мужчина покачал головой.
— Рождение Луки и так выдалось непростым. Иветта и я довольствуемся одним ребёнком.
Рикард принял слова с новообретённой завистью. Север — суровый край, где родители слишком часто хоронят детей, и ни один северянин не может доверить своё наследие единственному сыну, а Хранитель Севера — тем более. Но линия Рикарда в какой-то момент была и без того прочной: у него имелось два сына, дочь и жена. Лиарра казалась такой сильной, когда они пытались зачать четвёртого ребёнка.
Трое детей… ему бы хватило и их.
Рикард закрыл глаза, выдыхая с напряжением. Он не отдал бы младшего сына ни за что на свете, но в те редкие моменты проявления слабости, — долгими ночами в одиночестве за столом, без тепла привычной руки на плече, долгими днями, когда он вёл суд в одиночку, без совета ближайшего друга, — Хранитель Севера представлял себя отцом троих детей и мужем всё ещё живой жены.
Этот сон наяву никогда не стоил последующих угрызений совести, и Рикард боялся того дня, когда увидит его без сожалений, ибо в таком случае он станет таким же, каким Сирил описал отца Иветты.
— Вы хороший отец, лорд Старк. —Слова прорезали его мысли, словно порыв ветра и холодная вода. Охотник смотрел на Хранителя понимающим взглядом, без осуждения. — Иветта и я имели удовольствие познакомиться со всеми вашими четырьмя детьми и привилегию обучать троих. У них живые умы и добрые сердца, каждый — гордость своих родителей. Как один отец другому: у вас есть все основания гордиться.
Рикард встретил похвалу Охотника молчанием, размышляя, сколько из неё он заслужил, а сколько просто хотел бы считать правдой. Он любил всех своих детей, и это никогда не менялось и не изменится. Даже проступки Брандона не поколебали его. Более того, даже их Хранитель давно простил, то, что боги не прощают.
Рикард вспомнил, как стоял между сыновьями и Охотником после того, как тот рассёк человека надвое. Лёд казался щепкой в его руках, и в тот миг он наконец понял, с чем столкнулся его старший сын на тренировочном дворе много лун назад, полагая, что защищает семью.
Сирил Фэрчайлд мог навлечь на Винтерфелл гибель, как некогда Балерион на Харренхол. Вместо этого Охотник сделал Рикарда самым могущественным правителем Севера со времён Королей Зимы. Вскоре Брандон и Эддард станут лучшими мечниками в Королевстве за всю эпоху. Даже Лианна извлекла пользу из уроков жены Охотника, проявляя больше терпения за последний месяц, чем Рикард видел всю зиму.
— Брандон рассказал мне, что вы ему предложили. — Произнёс он в тишину вечернего воздуха. — Я не могу в достаточной мере отблагодарить вас за всё, что вы сделали.
— Выбор за ним, и у него много лет, чтобы его сделать. — Охотник принял благодарность Хранителя со сдержанным благородством. — Если он выберет путь Охотника, уверяю больше никогда не будет Чумы. — Младший мужчина говорил с такой убеждённостью, будто готов весь мир согнуть и прогнуть под себя, но воплотить слова и волю в жизнь. — Какие бы чудовища ни встретились Брандону, знайте — он никогда не станет одним из них под моей опекой. Это я вам обещаю, Рикард Старк.
— Просто Рикард. — Поправил Хранитель Севера, удерживая взгляд Охотника.
— Рикард. — Исправился младший мужчина с озорными искорками в глазах; они мелькали, плясали по радужке и формировали созвездия. — В таком случае я — просто Сирил.
278 год после Завоевания
Стеффон Баратеон сдержал кашель; глаза его защипало, когда он с новообретённым уважением посмотрел на содержимое чашки.
— Во имя Семи Преисподень, вот это напиток! — Верный своему имени, голос лорда-наместника сотряс старые камни Винтерфелла. — Я-то думал, вы, северяне, пьёте ячью мочу да козье молоко!
— Мы знаем, что не стоит испытывать чувствительный желудок южанина северной кухней. — Ровным тоном ответил Хранитель Севера.
Лорд Штормового Предела расхохотался и налил себе ещё виски Рикарда.
— Большое спасибо. — Старый дубовый стул жалобно затрещал под массивной фигурой Стеффона, когда тот откинулся на спинку и осушил фляжку. — Ты давно не покидал Север.
— С тех пор, как Его Величество последний раз вызывал меня ко двору.
Сдержанность Рикарда резко контрастировала с демонстративным отсутствием самообладания гостя.
— Ах, какая жалость. — Махнул рукой Стеффон, хоть голос и говорил об обратном. — Видел твоих мальчишек, тренирующихся во дворе. Заверни их в белые плащи и сияющие доспехи — и я принял бы их за Дейна с Селми.
— Высокая похвала.
Лорд-наместник согласно промычал
— Как их прозвали?
— Волчий Рыцарь, — ответил Рикард, имея в виду среднего сына, а затем переключился на старшего: — И Северный Клинок.
В голосе Хранителя звучали и гордость, и недоверие.
Многое изменилось за последние два года. Звезда Брандона продолжала восходить после Турнира, прошедшего на празднике Жатвы, и юные воины со всего Севера совершали паломничество в Винтерфелл, надеясь бросить вызов необычайному отпрыску, победившему Большого Джона Амбера. По последним подсчётам, этих поединков насчитывалось уже семнадцать. Но Хранитель Севера давно перестал считать. Зачем? Исход всегда один — победа, решительная и полная.
«Северный Клинок»
Рикард не знал, кто придумал это прозвище, но стоило людям начать сравнивать его сына с Артуром Дейном, как к ним присоединились другие. Деяния Брандона только подкрепляли утверждение: в прошлом году, будучи приглашён на Медвежий остров на охоту, его старший сын застал прибытие двух драккаров, атакующих единственную гавань острова. Помогая защитникам, Брандон перебил налётчиков до последнего.
Недели спустя Рикард получил весть о смерти Харрена Ботли в море.
Не желая уступать старшему брату, Эддард завоевал славу, сражаясь с Обожжёнными людьми из Долины. Письма Джона Аррена подробно описывали, как Эддард убил вождя Красной Руки в единоборстве и помог спасти многих пленённых женщин, в том числе племянницу Джона, Лорру Вейнвуд. Хранитель Востока посвятил своего подопечного в рыцари за этот подвиг, делая Эддарда первым Старком за много веков, удостоенным такой чести.
Как бы ни гордился Рикард сыновьями, годы прошли не без несчастий: теперь Вейон Пуль исполнял бо́льшую часть обязанностей своего отца под предлогом обучения, но весь Винтерфелл знал, что старый стюард проводит в постели больше дней, чем на ногах. Прекрасно сознавая, что седобородый отмахнётся от беспокойства и оскорбится от заслуженной отставки, Хранитель Севера готовил себя к неизбежной кончине своего старого наставника.
— Не сочтёте ли за беспокойство, если я попрошу ещё бутылку? — Лорд-наместник потряс чашкой; звяканье стекла о перстень привлекло внимание Рикарда. — Кассана предпочитает крепкие напитки, хоть при дворе и считают это неподобающим для леди. Наше путешествие в Волантис обещает занять немало времени.
— Путешествие, которое вы уже отложили, прибыв на Север. Без предупреждения.
Напряжение наполнило кабинет Хранителя, а взгляд Рикарда похолодел. Лёгкая улыбка слетела с лица Стеффона.
— Вашему человеку, Мандерли, было велено не анонсировать моё прибытие. — Пояснил он, давая понять, что просьба имела вес королевского приказа. — Тем не менее, Кассана поклялась, что видела улетающего в этом направлении ворона, когда мы покидали Белую Гавань.
— Без сомнения, он предназначался дому Сервинов, — ровно ответил Рикард.
— Без сомнения, — хмыкнул лорд-наместник. — Хоть эти места и в дне пути отсюда?
— В половине дня.
Лорд Штормового Предела задумчиво промычал, изучая хозяина дома своими голубыми глазами, похожими на горные озёра после ливня.
— Если память мне не изменяет — а Крессен может засвидетельствовать, что изменяет нередко, — у дома Старков была всего одна стеклянная теплица, а не две.
— Строится ещё одна. Если лето затянется, через полгода будет готова.
Стеффон кивнул и вернулся к выпивке, вроде бы удовлетворив своё любопытство, к добру или худу.
— Те стёкла выглядели достаточно крепкими, чтобы выдержать удар моего молота, хотя сомневаюсь, что ваши люди дадут мне такую возможность, и неважно, лорд я или нет.
Рикард не удостоил слова ответом.
— Слухи уже какое-то время стекают вниз по Перешейку. Большинство отметают их как бредни пьяных моряков, набравшихся тухлого грога, и сплетни простолюдинов, согревающих члены в овечьей шерсти. — Лорд Штормового Предела фыркнул от собственной шутки, но черты его заострились, а следующие слова повлекли за собой вопросы и невысказанные обвинения. — Но Его Величество стал беспокоиться о происходящем в последнее время на Севере.