Дракон из Сумеречного Дола. Главы 85-86.fb2
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 85-86.mobi
Дракон из Сумеречного Дола. Главы 85-86.epub
Эймон Таргариен понимал, что ему не следовало бы здесь находиться, но он просто не смог удержаться.
Второй сын Эйлора не любил людей. Ну, не совсем так — ему не нравилось находиться среди них. Вот его старший брат, тот мог болтать с кем угодно, даже с девушками, и сколько угодно, а Эймон — нет. Он сильно отличался от Ренлора. Он никогда не чувствовал себя комфортно в окружении посторонних, да и в кругу семьи ему было не всегда уютно. Люди слишком непредсказуемы, движимые целями, которые Эймон часто не понимал.
А ещё они так много болтали…
С книгами всё иначе. Они маленькие, неподвижные. Тихие. Они всегда находились там, где ты их оставил. Их можно бросить без объяснений — что вполне устраивало Эймона. И при этом они были гораздо большим, чем просто развлечением. Книги рассказывали о давно минувших временах, о героях и злодеях, о их великих и ужасных деяниях. Они повествовали о давних сражениях и одержанных там победах. Они несли истории о доблести и отваге, о жестокости и коварстве. Они позволяли на время стать другим человеком, а с годами — впитать частичку описанных людей в себя, вобрав их качества. Эймон покорил мир вместе с Эйгоном Таргариеном, грабил вместе с Харвином Жестокоруким и брёл сквозь кровь и грязь Трезубца вместе со своим отцом — и всё это, не выходя за пределы Красного Замка.
Человек начитанный, умрёт, прожив тысячу жизней. Тот же, кто к книгам не притрагивался, умрёт, прожив всего одну жизнь.
Эймон обнаружил любовь к книгам ещё тогда, когда мейстер Колмар, — пожалуй, единственный не-Таргариен, который нравился Эймону, — только-только начал учить его читать. Вскоре после этого он открыл для себя и секретные ходы Красного Замка. Там отлично получалось скрываться наедине с собой и книгами, сворачиваться калачиком в одной из многочисленных ниш и на несколько часов окунаться в чужую жизнь. Ходами пользовались и другие люди, — дети его возраста и помладше, маленькие птички Вариса, — но они не трогали Эймона, и он отвечал им тем же.
Наличие туннелей, безусловно, дарило интересные возможности. Он мог подслушать любые разговоры, если бы захотел. Но Эймон не хотел. Всё, что ему нужно было, это чтобы его оставили в покое, поэтому он и сам старался не тревожить других.
За исключением сегодняшнего дня. Сегодня он просто не мог не подслушать.
История о Долгой Ночи завораживала его. Рассказы о людях, Белых Ходоках и их войне за Рассвет воспринимались не более чем легенды — о них говорили в сказках, но по-настоящему им не верил никто южнее Перешейка, да и среди северян, многие не верили. Эти истории упоминали в одном ряду с Ланном Хитрецом и Брандоном Строителем — персонажами, что ближе к мифам, нежели живым людям. Эймон не знал водились ли когда-то Иные на севере Вестероса или бродят и по сей день, но истории ужасов того времени и героизма в сказаниях о них, завораживали.
И вот, похоже, чудовища из легенд могут вернуться. Он знал, что должен быть напуган, и частично так оно и было. Но другая часть его души ликовала от этой перспективы. Совершенно абсурдное ощущение, учитывая потенциальный конец света. Но от него не получалось избавиться.
В любом случае, он вряд ли станет героем, сражающимся с Иными, если действительно разразится Вторая Битва за Рассвет. Эймон не воин, и даже не пытался притворяться им. У него нет навыков владения мечом, да и желания их развивать, тоже. Когда-то он стыдился этого факта. Рен был неплохим фехтовальщиком, а его младший брат, Бейлон, хоть и несколько… нестабильный, как человек, уже обрёл смертоносное мастерство в обращении с оружием. И, конечно же, было ещё одно обстоятельство — его происхождение. Эйлора Таргариена считали одним из лучших фехтовальщиком континента, если не самым смертоносным. Вполне естественно предположить, что и его сыновья тоже должны быть искусны с оружием.
«Пока что двое из троих — неплохой результат. Уверен, Деймон доведёт соотношение до трёх из четырёх, когда подрастёт»
Мысли Эймона оборвались, когда он услышал, как Эйгон объявляет заседание Малого Совета открытым. Голос доносился приглушённо и казалось, отовсюду сразу, — Эймон никогда точно не знал, где именно находится его укрытие по отношению к палате Малого Совета, — но он вполне разбирал слова кузена.
— Доброе утро, лорды.
Последовало ворчливое приветствие в ответ — от щебетания Вариса до низкого баса Колмара Серого.
— Уверен, все мы прекрасно знаем, зачем здесь собрались.
— Ещё один ворон прибыл сегодня на рассвете от лорда Старка. — Сказал Верховный Мейстер. — Север всерьёз воспринял предупреждения лорда-командующего Мормонта. Эддард Старк и его сын собирают десять тысяч северян, чтобы выдвинуться на помощь Ночному Дозору.
Последовала небольшая пауза, и когда великан с изуродованным лицом заговорил вновь, его голос прозвучал тише:
— Принц Джехейрис отправится с ними.
Эймон напряг слух, не скажет ли что-нибудь его отец по этому поводу, но Дракон Сумеречного Дола хранил молчание. Между ними явно что-то произошло, хоть Эйлор и отказывался это обсуждать, да и Джехейрис в своих письмах ни разу не упомянул. Тем не менее, всем было очевидно — в династии Таргариенов назрел некий разлад, нечто большее, чем изгнание Визериса, от которого, пусть никто и не говорил этого вслух, вся семья испытала скорее облегчение, нежели огорчение.
«Впрочем, мы Таргариены. В нашем роду всегда царит некое безумие»
— А, да, зволев-е-е-ещие снежные чудища и великаны из-за Стены. — Раздался бодрый голос Тириона Ланнистера, присутствовавшего на своём первом заседании Малого Совета после того, как он сменил огромного лорда Вимана Мандерли.
Карлик Ланнистер в какой-то степени прославился за свое остроумие и готовность переспать с любой женщиной. Похоже, он смирился с жизнью вечного холостяка и признал своими наследниками дядю Кивана и его сыновей. Несмотря на то, что миниатюрный рост создавал для него немало трудностей в качестве Хранителя, а также преданность династии, уничтожившей девять десятых его собственного Дома, ум Маленького Ланнистера был просто поразительно острым.
Даже Эйлор порой это отмечал. И это о многом говорило — его отец редко хвалил что-либо, связанное с Ланнистерами. В конце концов, полтора десятка лет назад он развязал кровавый крестовый поход с целью стереть их род с лица земли, и едва не преуспел, пока что-то не остановило его руку. Эймон подозревал, что этим «чем-то» была его мать, Алисанна — единственный человек, способный утихомирить отца, когда тот впадал в ярость.
— Меня беспокоят не столько великаны, сколько сами одичалые, лорд Тирион. — Ответил король. — По последним данным, их численность превышает пятьдесят тысяч.
Заговорил ещё один голос — мрачный и неумолимый. Этими качествами обладали и главнокомандующий Рендилл Тарли, и мастер над кораблями Станнис Баратеон, но Эймон быстро опознал последнего:
— Отчёты обычно сильно расходятся с действительностью, особенно когда речь идёт о численности врага.
Лорд-Хранитель Штормового Предела был суровым человеком — сильным волей и абсолютно непреклонным. Во время восстания своего брата, он держал оборону осаждённого города, буквально ел кожаные сапоги, лишь бы не сдаться, и сложил оружие, только когда прибыл лорд Старк, чтобы засвидетельствовать милосердие Эйлора Таргариена. Ходили слухи, что и этого оказалось недостаточно — подлинной причиной капитуляции человека со стальным взглядом была забота о младшем брате Ренли.
Эймон гадал, жалел ли Станнис сейчас о своём решении. Его брат был очаровательным красавцем, умевшим вдохновлять любовь в своих сторонниках — чего Станнису никогда не удавалось. Он также был честолюбив до безумия. После рождения его наследника Стеффона, — второго из троих детей после Ширен и перед новорождённым Лионелем, — Ренли покинул двор Станниса. Он поселился в Хайгардене с Тиреллами, ухаживая за девицей Маргери и подружившись с её братом Лорасом, Рыцарем Цветов. Многие полагали, что Ренли тайно собирает поддержку для возможного переворота против Станниса, хотя как юный Ренли собирался это провернуть, когда его старший брат пользуется расположением династии Таргариенов, оставалось неясно.
— Понимаю, лорд Станнис. Отчётам нельзя доверять. — Немного раздражённо произнёс Эйгон. — Мой дядя вбивал мне это в голову с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы слушать. Но Ночной Дозор в жалком состоянии. И даже половина от заявленного числа одичалых может представлять угрозу.
— При наличии Стены высотой в семьсот футов на их пути? — С сомнением спросил Джон Ройс, Мастер над Законами из Долины.
— Да, лорд Ройс, даже со Стеной на пути. У нас есть гость, который может это подтвердить. Йорен, прошу, изложите суть проблемы.
Следующий голос Эймон услышал впервые — грубоватый, с северным акцентом. Он напряг слух, дабы разобрать его бормотание:
— Благодарю, Ваша Милость. Я и сам не видел того, о чём говорят некоторые братья. Уже тридцать лет я служу вербовщиком Ночного Дозора, с тех пор как топор одичалого отнял у меня способность сражаться. Но я знаю — в Дозоре не хватает людей даже для защиты Чёрного Замка. А одичалые нашли лазейки в Стене.
— Прошу прощения, но каким образом немытые варвары преодолевают Стену? — Голос лорда Ройса сочился презрением.
Его семья на протяжении бесчисленных поколений сражалась с горными кланами Долины — тех тоже часто называли одичалыми. Бронзовый Джон был хорошим человеком, но ненависть способна затуманить разум даже самого благородного.
Отец Эймона служил тому ярким примером.
— Множеством способов. Они могут взять каноэ в Суровом Доме и высадиться за Стеной — так они не переправятся большим числом, но смогут доставить достаточно людей для атаки на оставшихся братьев Дозора. Ещё они умеют лазить по Стене.
— Лазить по ней? — С удивлением переспросил лорд Тирион. — Вот это достойно уважения, вне зависимости от того, враги совершают такой, подвиг или друзья.
— Да, м’лорд. С помощью крючьев и верёвок. Многие гибнут в попытке, но ещё больше — выживают.
Рендилл Тарли взял слово:
— Могут ли они таким образом скопиться у самого носа Дозора?
— Нет. Но в Дозоре сейчас меньше тысячи братьев — и они разбросаны по немногим крепостям, где ещё держат оборону. Всё, что ублюдкам нужно — просочиться за нашу спину в достаточном количестве, чтобы взять Чёрный Замок, а потом пустить остальных через проход.
Эйгон заговорил вновь:
— Как я уверен, мои лорды помнят — со времён поражения Короля-за-Стеной, Ночному Дозору запрещено иметь укрепления южнее Стены. — Это имя заставило Эймона вздрогнуть. — Если Дозор падёт, ничто не встанет между одичалыми и материком всего Вестероса. Судя по отчётам, их численность огромна — они представляют угрозу, какой мы не видели уже сотню лет. — Голос Эйгона становился всё более властным, царственным. — Я намерен собрать войско и выдвинуться на помощь Ночному Дозору. Пусть эта угроза окажется пустышкой, но я не стану рисковать жизнями простых людей только потому, что проигнорировал предупреждения человека, чью компетентность мы все признаём.
Затем заговорил Эйлор — его спокойный баритон, полный естественного авторитета, был слышен очень отчётливо:
— Мы все знаем о других опасениях, упомянутых в отчётах, в которые никто не хочет верить. Я не утверждаю, что они реальны, и не поддерживаю их, но жизнь научила меня, что лишняя осторожно, лишней никогда не бывает. Король Эйгон может в полной мере рассчитывать на мою поддержку. Я предлагаю ветеранов и новобранцев из Сумеречного Дола послать на север под командование Его Величества.
Даже не видя лиц и ещё не услышав голос, Эймон понял, что кузен благодарен дяде за это. Эйгон правил неплохо в течение короткого срока после регентства, но все знали — Дракон Сумеречного Дола по-прежнему остаётся истинной властью в Семи Королевствах, вне зависимости от того, хочет того Эйлор, или нет. Это явно беспокоило Эйгона, однако король прекрасно сознавал — обещание полной поддержки от воинственного принца, — особенно если тот пошлёт своих людей служить под началом Эйгона, — склонит на его сторону остальных вассалов, всех, без исключения.
— Я принимаю ваше предложение, дядя. — Повисла пауза, поскольку Эйгон, видимо, повернулся к кому-то ещё, хотя Эймон из своего тёмного укрытия этого, разумеется, не видел. — Лорд Тарли, понимаю, в военное время вы командуете войском, однако я возглавлю эту экспедицию лично. Приглашаю вас присоединиться в качестве советника.
Ответ Тарли прозвучал незамедлительно и бесстрастно. Главнокомандующий был мрачен и неумолим, однако умел держать себя в руках в политически важных ситуациях:
— Разумеется, Ваша Милость.
— Дядя, прошу вас исполнять обязанности регента, пока меня не будет.
— Отказываюсь.
На какое-то время воцарилась полная тишина. На этот раз голос Эйгона прозвучал холодно:
— Повторите, дядя.
Голос Эйлора оставался спокойным и уверенным:
— Я еду с вами.
— Я командую экспедицией.
— Так и есть. Вы полностью командуете армией, включая мои силы. Я буду подчиняться вашим приказам во всём, как того требует долг. Но я — сильнейший меч за пределами Королевской гвардии в вашем распоряжении. У меня больше боевого опыта, чем у любого другого мужчины в Вестеросе, не считая разве что Селми. Одичалые отличаются свирепостью. Нам нужно проявить собственную.
Последовала ещё одна пауза, и Эймон мог лишь предположить, что его отец и двоюродный брат сражаются взглядами. Первым сдался Эйгон:
— Хорошо.
Его тон обещал возмездие. Эйлор прекрасно понимал, что Эйгон стремится выбраться из-под его крыла, отправившись на Север, а теперь дядя мог лишить его и этой возможности. Эйгон не забудет. Но и Дракон Сумеречного Дола, разумеется, отлично это осознавал.
Первый удар в ответ последовал незамедлительно.
— Лорд Тирион, вы будете регентом в моё отсутствие.
Эймон приподнял брови. Оставлять Ланнистера, — пусть и того, кого Эйлор сам пощадил, — у власти в родном городе Сумеречного Дракона, было острым ходом. Эймон полагал, король пытается восстановить контроль над дядей, и мог лишь надеяться, что вражда между ними не обострится. И так хватает распрей в их семье.
— Разумеется, Ваша Милость. Полурослик к вашим услугам.
Между членами совета последовали обсуждения деталей: когда кто отправится, какие силы помимо солдат Сумеречного Дола последуют с королём, какие гвардейцы останутся охранять оставшихся членов королевской семьи и так далее. Эймон слушал вполуха, хотя и порадовался, что между Эйгоном и Эйлором больше не прозвучало враждебных нот, по крайней мере пока. Его мысли метались от возбуждения предстоящей экспедиции на Север. Разумная часть его надеялась, что всё это лишь слухи, и никакой реальной угрозы ни со стороны одичалых, ни тем более, кого-то похуже — нет. Но та часть Эймона, которая жаждала приключений, несмотря на его натуру книжного червя, была иного мнения.
И в тот момент Эймон Таргариен решил, что просто обязан увидеть всё своими глазами.