Ведьмак: Чернокнижник. Глава 88
Спуск в холодное, тёмное и вечно сырое подземелье, спрятанное в глубинах приличной с виду усадьбы. Мы спускались по крутой и витиеватой лестнице, тихо и мирно, без единого комментария от моего спутника. Путь только вниз без всяких сомнений.
Переживания у претендента на престол появились позже, когда мы достигли сети коридоров, ведущих в места, где обычно происходили пытки и ужасные вещи, способные пробудить боль и жалость в каждом, кто о них услышит.
— Это твой дом? — спросил Эмгыр, с отвращением заглядывая в щель железной двери. По выражению его лица было ясно, что он увидел омерзительную до глубины души картину, вероятно, останки растерзанных врагов Нильфгаарда.
— Отнюдь, — покачал я головой, неспешно двигаясь вперёд. — Но место вполне располагает к различного рода извращениям, совсем как в моем арендованном подвале. Всё же этот дом принадлежит чародею, служащему Империи. В его обязанности входит поиск, отлов, допрос и организация процесса морального и физического ломания всех неугодных режиму. Не только виновных, но и членов их семей.
— Неэффективно, — нахмурив брови, высказался он, выражая всё своё неодобрение.
— И да, и нет, — рассудил я. — Твой отец не поддался давлению, не отрёкся от трона, даже когда его ребёнка превращали в потешного зверька. Этот подвиг имел последствия. Большая часть знати не признала власть узурпатора, видя в новом правителе угрозу. Если можно свергнуть верховного правителя, то их более скромное положение герцогов и графов тоже ничего не стоит. В результате по Империи вспыхнули многочисленные бунты, поднялись мятежи, деньги потекли рекой в гильдии убийц. Знать жаждала покарать выскочку, а затем на совете выбрать нового вождя. Проще говоря, они хотели сохранить своё лицо перед низшим обществом.
— Пытки, как инструмент запугивания? Чтобы не бунтовали?
— Почти так. Попытки свергнуть узурпатора провалились. Самых активных казнили или тайно устранили ещё в самом начале. Но остались затаившиеся враги нового режима. Их поиски до сих пор продолжаются, — припоминал я. — Кого ловили, тех пытали, ставя результат в пример для менее активных участников — кто только хотел попробовать, но всё ещё не заимел решимости. Всем этим занимался чародей, который превратил вас в зверька, — я кивнул. — Теперь он этим не занимается. Я нашел его, немного покопался в его голове. Не беспокойтесь, я не лез глубоко, его здравомыслие и осознание реальности всё ещё на месте.
Дойдя до полуоткрытой двери в конце коридора, я ленивым движением ноги подтолкнул её, открывая вид на ещё живого чародея. Его глаза были плотно замотаны, тело исхудало, а часть волос на лице выпала от стресса.
Когда я его впервые встретил, он выглядел как настоящий представитель высшего света: шикарные усы, тёмная и ухоженная бородка, волосы чуть ли не до плеч. Его тёмная мантия благородного мага украшалась вышивкой золотыми и белыми нитями. Белоснежно-золотое солнце на тёмном фоне подчёркивало его статус.
— Итак, — медленно начал я, подходя к мужчине и срывая повязку с его глаз. Он был подвешен на металлических цепях, руки подняты вверх, ноги не касались земли, но шансов сбежать не было — двимеритовые кандалы надёжно блокировали магию и ограничивали ловкость. — Долгожданная встреча.
Я отошёл к краю комнаты, становясь своего рода диктором.
— Кто бы мог подумать, что чародей, посмевший наложить проклятие на будущее Империи, окажется в одной комнате со своей жертвой спустя много лет? И поменяется с ней местами. Без магии и сил, даже дышать нормально, уже достижение, — я приподнял руки как мессия.
— Он может говорить?
— Верно, — улыбнулся я под маской. — Мы его отыскали. Как я и обещал, он может говорить, даже молить о смерти всех богов. Если на то будет твоя воля.
— Отвечай, маг, — обратился Эмгыр к своему врагу. Он прокручивал мысли о мести годами, представлял её кровавой и жестокой, но решил начать с разговора. Наверное, задаст очевидные вопросы. — Когда ты смеялся… той ночью, мог ли ты представить последствия?
— А ты… Можешь? — хриплым тоном спросил маг.
— Отвечает вопросом на вопрос. Но даже будь он перед тобой искренним и готовым развеять все твои душевные тягости… В переговорах нет нужды, — взмахом руки я изменил пространство в комнате, с долей искусства создавая нужную атмосферу. Слева от чародея появилось ледяное пламя, справа — огненное. Кроме того, я трансфигурировал частицы пыли в деревянный стол и инструменты для пыток.
— Проклятый… — прошипел маг, собрав последние силы.
— Помолчи, — я шевельнул пальцем, и его голос исчез. Мощное проклятие лишило его дара речи. — А теперь послушай вердикт истинного хозяина Нильфгаардской Империи. Слушай внимательно, ведь от его выбора будут зависеть судьбы целых народов, — коротко рассмеялся. — Новый Император стоит на перепутье, — продолжил я, обращаясь непосредственно к Эмгыру, глядя в его выразительные глаза. — Перед ним три дороги: милосердие, эффективность и жажда крови. То, как он поступит с жертвой, определит его путь к трону.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, сильно побледнев, но, несмотря на это, продолжал твердо стоять на залитом кровью камне.
— Я не вправе раскрывать все карты, иначе испытание, которое покажет, из какого теста сделано его величество, потеряет смысл, — бросил я провокацию, лениво прислонившись спиной и левой ногой к стене, как обычный разбойник, выискивающий легкую добычу на улицах Новиграда. — Но дам тебе подсказку: твои действия будут отражаться в моих. Как зеркало.
Проявит ли жертва симпатию к своему мучителю?
Стокгольмский синдром или беспощадная кастрация.
Эмгыр нахмурился и медленно начал осматривать комнату. Ледяное пламя, маленькое, как костер, который разжигают под веселые истории, он проигнорировал. Он посмотрел на что-то более горячее и знакомое, но тоже отверг. Значит, экзотика не для него, но она была важной частью испытания.
Оранжевые и голубые огни неплохо освещали комнату, подсвечивая инструменты для пыток. Эмгыр подошел к ним и взял самый обычный нож. С этим инструментом можно сделать многое, и хотя я небольшой знаток пыток, в анатомии человека я разбираюсь. При желании можно кромсать плоть очень долго, прежде чем жертва пыток издаст последний вздох.
Ёжик подошел к чародею, но не стал играть по моим правилам. Никаких величественных речей, никаких вспышек гнева.
Чародей тоже не торопился говорить, смирившись со своей судьбой.
Никакого стокгольмского синдрома. Никаких пыток.
Лезвие блеснуло при свете магического огня и воткнулось в область сердца. Похоже, у Императора был опыт сражений. Доспехи он носил не только для красоты. Хороший удар, мне нравится. Крови, правда, много. Хлынуло так, как будто пакет с кровью разорвался под давлением. Но это терпимо.
— Ты доволен? — мрачно спросил он, оттирая щеку от брызнувшей крови.
Если судить беспристрастно, то это не милосердие. Нет сопливых прощаний, никаких просьб объединить силы, взяться за руки и сделать что-то ещё на одной кровати. Я бы такое не одобрил. Есть преступление — есть наказание. Чудовище под обличьем мага использовало свои служебные обязанности, чтобы удовлетворять извращённое восприятие мира. Множество жертв в этом подземелье не дадут соврать. С точки зрения человеческой морали его нужно устранить, как и с точки зрения жертвы, которая вправе мстить обидчику. Чем угодно, но не самоунижением.
Жажда крови? Она туманит рассудок, заставляет кромсать, упиваться кровью и страданием жертвы. Инструменты, их можно было окунуть в пламя и причинить ещё больше боли. Я стоял рядом, но при простой просьбе Императора — всегда согласен подлатать жертву, чтобы полностью насытить жажду Эмгыра. Но он не поддался этому порыву, здравомыслие восторжествовало. Или гордость — черта, часто помогающая мыслить здраво в нестандартных ситуациях. Он решил, что я могу быть заинтересован в пытках, потому закончил побыстрее.
Нет, меня интересует только оценка.
— Эффективность. Поздравляю, вы сделали правильный выбор, — нахваливал я, открывая портал в своё хранилище. Сначала снял епископский колпак, затем костяную маску, и бросил их в хранилище. Скрывать свою сущность больше не имело смысла, даже убрал магический заслон с глаз, открывая их первозданный зеленый цвет.
— Седые волосы, и яд в глазах. Я тебя знаю, — сразу отметил Император, благодаря хорошему освещению. Много картин с моим изображением бродят по миру.
— Вы, наверное, первый человек за последнее столетие, кто видит меня без маски с момента знаменитого сражения в Третогоре, — пошутил я. — Прародитель Чудовищ к вашим услугам, — сделал я элегантный поклон. — Для друзей просто Маркус.
Моё чистосердечное признание его поразило. Бедняга даже дрогнул и отшатнулся, словно я был чумой. Меня считают величайшим монстром в истории нового мира. Даже в новой карточной игре, которая только недавно распространилась в Новиграде, кажется, это гвинт, меня сделали первым лидером Фракции Чудовищ. Весьма символично, учитывая, что того же Архимагистра поставили лишь главной ударной картой.
— Зеркало… Ты сказал, что будешь отражать мои действия, что это значит? — попытался твёрдо спросить он.
— Милосердие… Если бы ты отпустил или простил свою жертву, которая когда-то была твоим мучителем, я бы расстроился. Но принял бы твою позицию мира. Отказался от своих слов, просто показал бы тебе видение трона, как ты правишь — иллюзию, чтобы завершить сделку. Да, так тоже можно, — хитро улыбнулся я. — И даже больше, твоё милосердие заключалось в возвращении к любимой Паветте. Были варианты сделать вас счастливыми, ни в чём не нуждающимися до конца ваших дней. Проще говоря, жили они долго и счастливо, как два барана в загоне, охраняемом от волков.
Я медленно приближался к нему.
— Прояви безрассудство в вопросе жестокости. Воспользуйся инструментами пыток, чтобы утолить голодную ненависть. Я бы остался под маской Архимагистра дьявольского культа, и под этой личностью мы могли направиться к силам сопротивления. Оппозиционной аристократии, собранной против нового узурпатора. Я же рассказывал тебе, что такие силы существуют? Эти люди гнилые, со своими амбициями. Их желания предсказуемы: больше власти, больше привилегий. Проще говоря, они — торговцы, только торгуют не товаром, а своим влиянием. За обещания ты получил бы армию, и мы направили бы её на столицу. Что будет дальше, можно даже не обсуждать. Гражданская война — это кошмар: брат идет на брата, отец на сына. Полномасштабная резня по всей стране. А затем исполнение обещаний, часто глупых, ведь в обмен на молчание, что ты собираешь силы сопротивления под свои знамена, ты будешь вынужден соглашаться на всё. За одной резней последует другая. Бесконечный круговорот кровопролития лет на десять.
Я шире улыбнулся, подходя к Эмгыру, и положил руки ему на плечи.
— Но ты — ты проявил эффективность! И я проявлю её. А истинная эффективность есть только у Прародителя Чудовищ, — подмигнув ему, я отступил назад и открыл хранилище.
Сначала я достал зелье в деревянном флаконе, затем зачарованную шубу из шкуры ледяного чудовища. Эти дорогие вещи я передал ему: зелье в руки, а шубу накинул ему на плечи, как верный слуга.
— Что ты собираешься делать? — его голос задрожал, словно осенний листок на ветру.
— Мы идем во дворец. И будем действовать эффективно: возьмем своё с наивысшей результативностью, а недовольных запугаем повторением сегодняшнего дня, — снова открыл хранилище, доставая Гримуар Жадности.
Во мне заключены великие силы, но для воплощения нашей задумки нужно больше.
— Кто выживет, того погубит мороз, — просмаковал я, открывая книгу на предпоследней странице. — Наступит век Меча и Топора, век Волчьей Пурги. Придет Час Безумия и Час Презрения, Tedd Deireadh. Час Конца, — с этими словами я начал зачитывать заклинание на демоническом языке, переходя на диалект, который едва ли могло произнести человеческое горло. — Открыть врата.
Мощная магическая волна ослепила меня на несколько секунд, но мой спутник ничего не почувствовал. Чем сильнее чародей, тем больше на него воздействуют такие заклинания.
— За мной, — приказал я, прикрепив гримуар к ремню. Нас тут же окружили защитные чары, образовав купол диаметром в десять метров. Его золотистый свет проник за физические предметы, скрываясь за ними, так что увидеть всю красоту барьера можно лишь снаружи.
— Эта жидкость, — начал было спрашивать Эмгыр, но замолчал, понимая, что сейчас не время возражать.
— Когда выйдем, пей по одному глотку каждую минуту. Если, конечно, не хочешь простудиться, — усмехнулся я.
Мы поднялись наверх и вышли через главную дверь.
— Бесноватый мир, — прошептал Эмгыр, поражённый увиденным.
Вместо солнечного юга — раскинулся мир, полный холода и коцитного настроения.
Ты можешь убежать от Севера, но Север ни за что не покинет тебя.
— Что ты сделал? — спросил он, с неверием смотря на небо. В небесном своде виднелся огромный портал, размером с город.
— Белый Хлад. Великие предсказатели эльфов пророчили его много десятилетий. Им пугали непослушных детей и угрожали королям как проклятием. Но вот, пожалуйста, стоило мне открыть портал в будущее на тысячу лет вперед, как из него вырвалась эта ледяная зараза. Пугалка превратилась в реальность. Ледяной ад изливается из портала, как еда из рога изобилия. Всё падает на наши головы. Масштаб пока что ограничен этим городом, а энергии на поддержание портала хватит максимум на десять минут. Потом он закроется. Белый Хлад проживет в нашем мире… два дня, не больше. Через несколько часов он потеряет свою смертоносную силу, но этого будет достаточно, чтобы ты закрепился на троне.
Я хлопнул себя по лбу.
— Ах, точно, совсем забыл про трон. Вид замороженных улиц и ледяных скульптур, напоминающих чем-то твоих безвозвратно утраченных подданных, отвлекает, согласись? — полуобернулся я к Эмгыру, заметив, как его руки дрожат, едва удерживая зелье. — Чародеи во дворце сильные, я не рискну поставить ни орена, что они мертвы. Я чувствую, маги уже создают защитные чары и используют артефакты. Но мы не можем позволить им пережить Белый Хлад, иначе какой же это ледяной ужас, если обычные чародеи продержатся два дня? Не порядок, — покачал я головой, делая первые шаги по скрипучему снегу. Судя по звукам сжатия снега позади, Эмгыр не дурак — он не собирается покидать защитный барьер.
— Мы просто войдем и, убьём всех?
— Устроим представление в Императорском Замке, ты и я, как два брата-акробата. Я отвечаю за очищение, а ты будешь гордо наблюдать и давать колкие комментарии. Как тебе?
— Мне? — его зубы скрипнули. — Плохо.
— А вот этим господам, — кивнул в сторону двух нильфгаардцев, покрытых толстым слоем льда и замерших в неестественных позах. — Гораздо хуже. Подумай о контрасте, и тебе станет намного легче.
— Что скажут мои люди?
— Боги покарали узурпатора и вернули потомка истинной династии в Час Нужды, — пожал я плечами. — Обычные люди редко говорят правдивые вещи. Суеверные, необразованные… Сам понимаешь.