— Мы не можем казнить его, принц Оберин. — Прозвучал усталый голос Рейгара. Принц устал как от боя, так и от необходимости повторять одно и то же снова и снова. — По крайней мере, пока что.
— А почему бы и нет? — Настаивал худощавый Оберин Мартелл, Красный Змей Дорна.
Экзотический голос мужчины был наполовину так же чувственен, как и голос юной девушки, сидящей у него на коленях. Эллария Сэнд, как он ее представил, — самая новая фаворитка из длинного списка Змея, — не была столь уж красива в общепринятом смысле этого слова, но, безусловно, привлекала внимание.
Принц Оберин казался ею особенно увлеченным, что странно.
Эйлор знал, что дорнийцам в общем и Оберину, в частности, быстро всё приедается, будь то баллады или партнеры в постели. Похоже, что эта девушка стала исключением. Ей было не больше шестнадцати именных дней, и, несмотря на то что вкус Красного Змея по всеобщему признанию был весьма специфичен, Сумеречный Дракон сомневался, что они долго находятся в близких отношениях просто из-за разницы возраста. Тем не менее, даже короткого срока хватило, чтобы Оберин влюбился в незаконнорождённую дочь лорда Уллера.
Влюбился настолько, что настоял, несмотря на протесты Рейгара, пустить ее в палаты Малого Совета на военное собрание. Хотя, может быть его настойчивость была продиктована именно недовольством Рейгара. Одни боги ведают о злости, которую Эйлор испытывал к своему брату за то, как тот обошелся с Элией, но эта злость не могла сравниться с гневом, который брат Элии питал к королю.
Сумеречному Дракону придется приглядывать за Змеем, чтобы тот ненароком не убил короля.
— Потому что нам нужна армия Западных Земель. — Король сидел во главе стола; рядом с ним стоял нетронутый бочонок с элем. — Более трех тысяч из них всё ещё живы. Мне нужны эти три тысячи, чтобы противостоять предателям.
— Эти воины и сами предатели. — Возразил Оберин. — Их поймали при разграблении вашего города, они насиловали ваших женщин. Они послали убийцу, чтобы сделать то же самое с моей сестрой и ее детьми.
— Им это не удалось.
— Не благодаря вам. — Прошипел Оберин, ярость которого сквозила в голосе и взгляде.
Внезапно Эллария Сэнд положила ладонь ему на грудь и начала успокаивающе выписывать пальчиком какие-то круги и символы, затем наклонился к его лицу и что-то прошептала на ухо. Напряжение в плечах принца Дорна заметно ослабло. Однако взгляд остался убийственным. Стало ясно, что, возможно, Оберин так настойчиво затягивал на совет спутницу не для того, чтобы позлить короля, а чтобы она погасила его гнев. Весьма разумно.
— Но благодаря мне и помощи лорда Вариса, — вклинился с другого конца стола Дракон Сумеречного Дола, кивнув на Паука. — И как бы сильно я ни хотел перерезать горло каждому Ланнистеру, находящемуся под нашей стражей, король прав. У Баратеона сорок тысяч человек. С этими воинами Западных Земель, наша численность почти сравняется.
— Числом войны не выигрываются. — Задумчиво проговорил Рэндилл Тарли, после чего добавил: — Υо оно, конечно, имеет свой вес.
Оберин оглядел остальных за столом: Вариса, Тарли, Джона Коннингтона, сира Барристана и Таргариенов. Принц Дорна въехал в город во время начала штурма септы и, услышав звуки битвы, тут же присоединился к ним.
— Каковы наши планы? — Прошелестело тихо, мягко, словно паук медленно ткал паутину. — Баратеон и другие мятежные лорды медленно продвигаются от Риверрана, хотя ясно, что они не намерены идти на Королевскую Гавань.
— Мудро с их стороны. — Коннингтон, кивнув. — У них нет шансов взять стены с таким количеством лоялистов в городе. Они будут ждать, пока мы их встретим.
— Что ваша милость и обязана сделать. — Вновь взял слово Варис. — Мои пташки щебечут, что уже поговаривают о слабости Таргариенов, позволяющих мятежникам так долго… существовать.
Рейгар недовольно кивнул. К сожалению, время играет против них, так что играть от обороны не получится.
— Джон и Варис правы; мы должны встретить их в поле.
— Вы не сможете доверять Ланнистерам. — Повторил Оберин; его глаза всё ещё были полны гнева, который ему удавалось сдерживать с помощью Элларии.
— Именно поэтому мы не берем с собой Тайвина.
«Или Джейме»
Очевидно, двум Таргариенам пришла мысль одновременно, поскольку они едва заметно переглянулись.
До собрания, Рейгар, как и предупреждал, отправился в камеры выяснять, почему Джейме нарушил клятву Королевского Гвардейца и убил их отца. С одной стороны, ответ казался очевидным — он действовал по приказу Тайвина. Но с другой… это глупо. Какой смысл собственноручно убивать того, кто и так вроде бы должен был умереть и рисковать, в случае если переворот всё же не удастся? А даже если бы всё удалось, то Джейме в любом случае получил бы клеймо позора на всю жизнь. Это глупо.
Именно такие вопросы засели в голове нового Короля и сподвигли его устроить допрос. Впрочем, это оказался не столько допрос, сколько разговор, по окончанию которого Рейгар заставил Эйлора, Барристана и Аларика Лонгварда поклясться хранить в тайне истинную причину, по которой Джейме пошел на клятвопреступление и убил Безумного Короля.
Сумеречный Дракон был в полном замешательстве. Он понятия не имел, как реагировать на то, что узнал. Им повезло, что они не стали рубить с горяча и не успели обвинить Джейме до того, как всё выяснили, поэтому скормили всем примитивную ложь: люди думали, что Ланнистер не убивал Эйриса, а пытался защитить его, получил серьёзную рану и сейчас выздоравливал где-то в Красном Замке. Истина же заключалась в том, что Джейме и правда убил Безумного Короля, но по очень веской причине — он потребовал сжечь к черту весь город.
Да, это значительно усложняло ситуацию.
«Полагаю, мы разберемся с этим, когда выиграем войну. Хотя… нет, даже когда выиграем, непонятно, что с ним делать»
— Сир Киван Ланнистер был захвачен вместе со своим братом. — Продолжил Эйлор, возвращаясь к обсуждаемой теме. — Он глубоко предан своему брату. И именно поэтому будет больше беспокоиться не о выполнении его приказов, а об его сохранности. Если будем держать Тайвина под угрозой смерти, Киван, в свою очередь, будет держать воинов Западных Земель.
— Вы не можете всерьез рассматривать возможность оставить Тайвина в живых. — Почти прорычал Оберин. — Этот человек — бесчестный предатель!
— Да, всё так. — Сказал король. — Но он Ланнистер. Этот дом боятся и уважают его вассалы. Нам нужны эти люди для этой войны. А когда она закончится… тогда мы сможем поступить с Тайвином так же, как и со всеми мятежными лордами.
— Имя имеет огромную власть. — Согласился Эйлор. — Вот почему у нас вообще есть армия. Они остались верны нашему отцу не из-за любви к нему, уж это мы все знаем; а потому, что он принадлежит к роду Таргариенов. По этой причине именно сир Киван возглавит Вестерлендцев, когда мы пойдем на других мятежников. Потому что он Ланнистер, и за ним пойдут.
Оберин был явно недоволен, хотя и держал свое недовольство в узде. Он выдержал долгую паузу, прежде чем кивнуть.
— Я и мои люди с вами.
Принц Дорна сказал это Эйлору, а не к королю, который, разумеется, заметил это едва ли не демонстративное проявление неуважения. Однако не стал делать замечание. Ситуация сейчас сложная, да и Оберина понять можно, так что Рейгар лишь едва заметно усмехнулся и встал с места, побуждая остальных сделать то же самое.
— Хорошо. Мы выступим в поход на Речные земли на следующий день.
Эйлор повернулся и вышел из зала, чтобы начать бесконечные приготовления, необходимые для переброски войска размером с город.
«Похоже, на горизонте маячит еще больше смерти и разрушений. — Эйлор не испытывал ужаса от этой мысли. Когда-то она его пугала, но теперь… нет. — Надеюсь, хуже не станет»
Поразмыслив над этим ещё немного, Сумеречный Дракон пришел к выводу, что не имеет значения, станет ли он хуже, или нет. Ему предстояло выиграть войну. Хорошему человеку трудно делать то, что до́лжно быть сделано, когда речь идет о сражениях, а вот такому, в кого превращается Эйлор — совсем нет. Напротив, то, во что превращается принц, будет наслаждаться процессом.
***
Она стала королевой.
Вести дошли до них всего через несколько дней после того, как они достигли Драконьего Камня. Люди принца Эйлора вместе с воинами Простора под командованием Рэндилла Тарли атаковали в тыл вероломных львов Ланнистеров, уничтожив или взяв в плен почти все их войска. Король Эйрис убит, как именно — неясно, но то, что мёртв — однозначно. Таким образом, Эйгон, еще совсем младенец, стал наследником королевства. А его отец, меланхоличный предатель, стал королем. Король, который прибыл, казалось бы, в самый нужный момент, чтобы помочь спасти свой город.
Рейгар вернулся.
Короткое письмо Эйлора, полученное утром, едва скрывало гнев второго принца на старшего брата. К счастью, — или сожалению, — этот гнев слегка смягчался припиской о том, что Рейгар успел вовремя и спас Эйлора от убийцы. Убийцы, который жестоко убил служанку и подругу Элии Талану Вейт, а также сира Джонотора Дарри из Королевской гвардии. Убийцы, который должен был сделать то же самое с ее детьми.
Прочитав это, Элия надолго прижалась к Рейнис и Эйгону.
Королева Рейлла, — ныне вдовствующая, — приняла известие о смерти мужа в полном молчании и долго смотрела на Узкое море. Она не сказала ни слова ни Элии, ни сиру Манфреду, ни принцу Льюину, никому. Это было негласное соглашение всех участников процесса — ничего не говорить Визерису, который неплохо устроился на острове своих предков, хотя и избегал сира Манфреда, как серой хвори. Вдовствующая королева лучше всех справится с эксцентричным ребенком, и Элия не завидовала ей в этом.
Рейгар, в отличии от своего младшего брата, не прислал ей ничего — ни извинений, ни стихов, которые ему так нравилось сочинять, или хоть чего-нибудь. Элия предполагала, что Эйлор может быть как-то связан с этим, ибо его собственное письмо ясно намекало на это, и Элия не была уверена, благодарить его или ругать за это.
Предательство Рейгара, — внезапное и совершенно непонятное, — оставило глубокую рану, которая и не думала заживать. Дорнийская принцесса сомневалась, простит ли она когда-нибудь своего мужа-лорда. Однако она хотела бы узнать… узнать причину его поступка. Почему и за что? Банальная похоть? Хорошо, если да. Это можно понять. Но если дело в безумии… об этом Элия даже думать не хотела и молилась всем богам, чтобы это страшное проклятие никак ни её, ни близких к ней не затронуло.
Девушка Старков не приехала с ним в Королевскую Гавань, как и трое рыцарей Королевской гвардии, которые исчезли вместе с ним. Эйлор не упоминал о ней. Складывалось впечатление, будто он решил, что если о ней никто не будет говорить, то её как бы и не существует.
Полная чушь.
Девушка имела огромное значение. Пошла ли она с ним добровольно? Элия сомневалась, что её муж способен взять женщину против её воли, а мужа своего она знает хорошо, едва ли не лучше, чем кто-либо другой в Вестеросе или Эссосе. По крайней мере раньше думала, что знает. Оказалось же, что меланхоличный, но, в целом, разумный Рейгар может внезапно лишиться рассудка и погрузить королевство, которое ему предстояло унаследовать, в гражданскую войну, а если он на подобное способен, то и взять девушку силой — вполне.
И вот они здесь, втянутые в конфликт, затронувший все регионы Семи Королевств, за исключением Железных островов.
У Элии были свои догадки о причинах поступка Рейгара, которые гнала прочь. Она знала о пророчестве. Знала о «Принце, который был обещан». Знала про лесную ведьму, которая рассказала деду ее мужа, королю Джехейрису о том, что принц родится от рода Эйриса и Рейллы.
Однажды Рейгар признался ей, что ранее считал себя принцем из пророчества, однако, когда в ночь зачатия Эйгона над Королевской Гаванью появилась кровоточащая звезда, он поменял своё мнение и стал верить, что таковым является их сын.
Сына он назвал Эйгоном. Их дочь — Рейнис. Значение этих имен не осталось незамеченным для Элии, и, если муж действительно верил, что их сын тот самый из пророчества, то, судя по всему он также верил и в то, что ему нужны две жены-сестры, который были у его тезки.
Есть Эйгон, есть Рейнис. Не хватало только Висеньи. Которую Элия дать не могла.
Почти каждую ночь она переживала страшный позор, раз за разом выслушивая мейстера и осознавая, что неспособна исполнить свой женский долг. Для любой женщины, и тем более королевы, невозможность дать наследников — смерти подобно. Разумеется, многие возразят и скажут, что она вообще-то уже выполнила свой долг, подарив Рейгару здорового, растущего сына, но Элия продолжала винить во всем себя. Если бы только она могла подарить мужу еще одну дочь… столько горя удалось бы избежать.
Мысль о том, что ее муж женит сына не только на его сестре Рейнис, но и на этой мифической Висеньи, приводила королеву в ужас. Практику браков Таргариенов не принимали даже в весьма пустынях Дорна, которые славились своим… открытым характером, когда дело касалось секса. Тем не менее, у неё оставались бы годы, чтобы убедить мужа отказаться от этой идеи.
Но она не могла дать ему Висенью, согласно словам мейстера.
И вот она здесь, торчит на Драконьем Камне и пытается оставить всё это в прошлом, убедить себя, что будет делать всё возможное, ради собственного душевного спокойствия, детей и всего Королевства, но если не получится… она не всесильна и выполнить невыполнимую задачу неспособна, следовательно, её вины в этом нет.
Недавно Рейгар, — король Рейегар, первый своего имени, — прислал кусок пергамента, которым оказался королевский указ. Что бы она ни думала о своем муже и его эксцентричных решениях в последнее время, содержащаяся в нем декларация показалась ей более чем разумной.
В ней буквально сквозило Эйлором. И это логично, поскольку Дракон из Сумеречного Дола стал новым десницей короля; ещё один мудрый шаг за короткое правление Рейгара.
Сир Манфред стоял на страже у детской комнаты. Как всегда — верный. Этот крупный рыцарь, суровый и неотесанный, выглядел так, словно никогда ни о чем и ни о ком не волнуется, и уж тем более не заботится. Однако, он по-своему, неловко заботился о Рейнис и Эйгоне, хотя Семеро знают, что мужчина никогда в жизни в этом не признается.
Драконий Камень — самое безопасное место во всех Семи Королевствах, на данный момент. У него не было особо большой охраны, но, так как он являлся островом, штурмовать его могли только по морю. Для этого требовался флот, которого у мятежных лордов не было. Именно из-за относительной безопасности этого уединенного места, Эйлор потребовал, чтобы королевская семья пробыла там до конца войны.
Однако для сира Манфреда Дарка это чувство безопасности не имело ни малейшего значения. После прибытия в убежище Таргариенов он был еще более бдителен, чем в Королевской Гавани, что весьма немаловажно.
— Манфред. — Позвала Элия, приближаясь к мужчине. По её едва заметному жесту, дядя Льюин встал позади нее.
— Ваша светлость. — Поприветствовал Манфред, как всегда хмурый,
сосредоточенный.
Элия больше не принимала это суровое выражение на свой счет: Манфред всегда хмурился. Дорнийская принцесса улыбнулась, остановившись рядом с дверью, которую он охранял: смех Рейнис проникал сквозь массивный дуб с той стороны, где она играла с Ашарой.
— У вас есть семья, сир Манфред? Я не говорю о кузенах, дядях и тому подобном; я имею в виду жену или детей. — Он покачал своей уродливой головой. — Есть ли у вас намерение завести ее?
Сир Манфред фыркнул.
— Вряд ли. У меня нет для этого подходящего лица. А даже если бы и было — нет желания.
Элия кивнула.
«Вот и хорошо»
— Это прекрасно, потому что с этого дня, завести семью вы не сможете. — Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Складывалось впечатление, будто он не удивился бы даже внезапной кастрации. — Сир Джонотор Дарри из Королевской гвардии погиб во время битвы за Королевскую Гавань.
Наконец-то, минимальное проявление эмоций — слегка дёрнулась щека. Большей реакции дорнийской принцессе и не требовалось. Она тепло улыбнулась человеку, который вывел ее семью из столицы.
— Если у вас есть какие-либо возражения, сейчас самое время их озвучить. — Сир Манфред ничего не ответил, решив вместо этого опуститься на колено. Принц Льюин шагнул вперед, достал свой меч и положил его на массивное плечо Манфреда.
Элия не могла сдержать ликования и засияла.
«О твоем благородстве никогда не напишут историй, не сложат баллад… но ты как никто другой, достоен этого. Такие люди, как ты, служат опорой всему миру, не дают разваливаться королевствам. Жаль, что вас мало»
— В таком случае, я, королева Элия из дома Мартеллов, назначаю вас, сир Манфред из дома Дарков, в королевскую гвардию короля Рейгара Таргариена, первого из его рода, короля андалов, ройнаров и первых людей, лорда Семи Королевств и защитника королевства. Я не знаю, правильные ли это слова, но полагаю, что они достаточно близки к верным.
Манфред поднялся; лицо бесстрастное, словно у валуна.
— Значит ли это, что я должен прекратить ругаться и проклинать врагов. Вслух?
Элия не могла удержаться от смеха.
— Нет, сир Мандред. Нет, не значит.
— Это хорошо. — Раздался тихий голос с другого конца коридора. Рэйлла Таргариен стояла там, с круглым животом от ещё нерожденного ребенка и спокойным лицом. — Потому что выругаться ты вскоре захочешь.
— Ваша милость? — Спросил принц Льюин, обеспокоенно подходя к ней.
Вдовствующая бывшая королева пристально посмотрела в глаза Элии.
— На горизонте появились корабли.