Не опуская взгляда. Глава 11
— Тролль! В подземелье! Спешил вам сообщить…
Сказав это, профессор Квиррелл грохнулся в обморок. Миг — и Большой Зал захлестнула волна паники.
Падма не кричала только потому, что потеряла дар речи.
Тролль. В подземелье. Монстр в школе! В самом, мать его, защищенном месте этой тысячи раз проклятой Британии!
Директор встал с кресла, отпуская ауру.
— ТИХО!!! — проревел усиленный магией голос. Ледяная волна энергии накрыла студентов с головой, в один миг прекращая суету.
Падма села: ноги вдруг подломились. По всему залу почти разом грохнули скамьи — то все студенты заняли свои места. Только профессор Квиррелл остался лежать на полу, да Дамблдор продолжил возвышаться над трибуной.
Девочка ни разу не замечала, насколько он высокий… ни разу не видела такого ореола мощи и властности.
— Старосты, отведите детей в гостиные, — распорядился Дамблдор. — Деканам — обеспечить безопасность гостиных. Слизеринцы остаются в Большом Зале. Все остальные — за мной.
Сказав это, директор эффектно развернулся и вышел в боковую дверь, а за ним потянулись учителя. В Большом Зале остались только деканы, а новая волна суеты приняла упорядоченный характер.
Дети встали, беспомощно топчась на месте. Немногие оставшиеся в замке старшекурсники помогали старостам как-то их организовать.
Падма задумалась: почему их так мало? И мысленно обругала себя дурой: конечно же, старшие курсы проводили обряды под контролем учителей! Собственно, из учителей, не считая директора и декана, к началу пира были только профессор Лакруа и профессор де Монфор. Остальные страховали старшекурсников.
— Проверьте наличие своих одноклассников и соседей по комнате! — прокричал староста, Дрейк. — Оглянитесь вокруг: все ли рядом?
Падма начала оглядываться. Тут и там раздавались тревожные восклицания, но вроде все одноклассники были на месте.
Только Гарри говорил, что не придет на ужин. Но он ведь в библиотеке. В библиотеке, правда?
Индианка была твердо намерена заполучить его себе. Теперь, когда все разом выпало из-под контроля, Падма откровенно запаниковала, но быстро взяла себя в руки.
— Староста! — девочка дернула Пенни Клиуотер. — Гарри нет!
Старшекурсница тяжко застонала и неразборчиво пробормотала что-то. Вроде прозвучало «Поттер» и пара матерных эпитетов.
— Он куда-то собирался? — девушка тут же уставилась на его соседей по комнате. Мальчики съежились. Терри Бут оглянулся и неуверенно заговорил.
— Ну, он в библиотеку собирался, и потом хотел… о, черт…
Мальчик побледнел.
— В чем дело? — вместе с ним побледнела и Пенни.
— Он собирался заняться зельями в классной лаборатории. Сегодня ведь все на праздничном ужине, а он… не любит Хэллоуин и шум.
Клиуотер и Блэквуд переглянулись. А он тут что делал?
— Пиздец, — резюмировал парень и заорал. — Флинт! Никс! Эндрю!
Слизеринцы не слышали ровным счетом ничего. Их строил декан и, судя по всему, на Слизерине тоже были ушедшие.
— Что случилось? — рядом оказался собранный и спокойный Флитвик.
— Поттер в подземельях.
Декан неожиданно улыбнулся:
— Все будет в порядке, дети. Мистера Поттера не бросят на произвол судьбы. Профессор Блэквуд в курсе, что мистер Поттер использует классную лабораторию.
В это самое время Гарри Поттер с усталой, но вполне довольной физиономией топал обратно к башне Рейвенкло.
С работой по зельям он разобрался, укрепляющий состав освоил. Пробовать, правда, не рисковал, но цвет и запах вроде как совпадали с учебником. Завтра обязательно покажет профессору Блэквуду, а пока что можно отправиться в спальню и, пока там тихо, обновить артефакты.
Если и был плюс от Хэллоуина — это тишина во всей школе. Младшие собирались в большом Зале на праздничный ужин, старшие проводили ритуалы. Самайн, как-никак. Ночь, когда граница с миром духов истончена до предела.
Кстати, забавное наблюдение. Поттер ожидал, что маги и христианство не совместимы. Оказывается — прекрасно совместимы. Учитель истории магии, профессор Лакруа, довольно убедительно подводил к тому, что Исса, или Джезус, или Езус (в разных языках по-своему) был не абы кем, а вполне себе магом. Причем магом из высших.
Превратить воду в вино? Накормить толпу, размножив хлеб и рыбу? Исцелить слепого? Воскреснуть? С позиции средневекового мага и ежу понятно: из наших. Так что христианство вполне было распространено, хотя среди магов религиозных не было. Вот отметить христианские праздники — да. Возносить молитвы (про себя) — да. А всякие там костелы, каппеланы, церковные подати и прочее — ага, щас.
Наверное, именно из-за этого отношения с Церковью всегда были натянутыми, а в шестнадцатом веке маги и Церковь рассорились окончательно. К чему это привело не было сказано вслух, но понятно любому, кто умел думать: Статут Секретности. А значит, в той проигранной горячей войне, о которой очень не любили вспоминать, магам надавали так, что им оставалось только принять все условия.
Мальчик остановился и принюхался. Что-то воняло. Слабо, но довольно мерзко. От него, что ли? Три часа возни с реагентами, конечно, не добавляли изысканных ароматов волосам и одежде, но вроде сегодня ничего не воняло… да и носки он всегда надевал свежие… и после последнего скачка не только поспал, но и принял душ. А как иначе, если он почти час провел на турнике и брусьях?
Поттер понюхал рукав мантии. Вроде все нормально, а вонь… это что, шаги?
До ушей донеслись тяжелые, редкие, грузные шаги чего-то очень большого. И какой-то странный скрежет, словно по каменному полу тащили что-то… деревянное и тяжелое.
Здоровый, вонючий и со здоровенной деревяшкой. Гарри, помнится, что-то такое недавно мельком видел в книге про…
Твою мать.
Нет, этого быть не может. У замка же система безопасности пусть и через одно место, но исправно отлавливала даже мелких духов. Уж тролля она не должна была пропустить!
«Только если кто-то с ней не поработал», — тут же проснулся Джейк.
Вонь усиливалась, медленные шаги как-то быстро приближались.
За спиной — классы зельеварения, лаборатории и тупик, который заканчивался школьным складом. Впереди — развилка, к которой приближалась здоровенная херня размером со слона, но немного тупее и куда злобнее, шустрее и опаснее. Причем приближалась так быстро, что добежать до спасительной лестницы шансов просто нет.
О, уже и тень показалась.
Ну, просто блеск. Жизнь себя оправдывает: каждый Хэллоуин через жопу. В позапрошлом году его пырнули в селезенку цыгане, чуть не сдох, но заштопать успели. Остальные Поттер даже вспоминать очень не любил.
«Мы в жопе», — констатировал его персональный Капитан Очевидность.
Тролли. Тупые, адски сильные, шустрые и здоровые твари. Шкура очень прочная, даже топор не вдруг возьмет. Устойчивость к магии, конечно, не великанья, но для первака — без шансов. Плохое зрение, но хорошее обоняние и слух. Добычу ищут по запаху. Добавить дубину — и готова машина смерти.
«Лучше придумай, что делать», — Поттер нервно сжал палочку.
«А что тут думать? Съебывать надо!»
«И куда, умник?»
«Нехер было жвалами тут щелкать и плестись нога за ногу. Теперь нам обоим пиздец».
Какие у троллей слабые места? Гарри мог вспомнить только глаза, некоторые специальные чары и магию огня. Глаза у тролля маленькие, как у человека, только утоплены глубоко в череп и под толстой и выдающейся вперед надбровной дугой. А еще они жуть как не любят магию.
Тролль остановился. С шумом засопел, взрыкнул…
И пошел прямо сюда. Учуял, падла.
Гарри быстро огляделся. Все двери в классы заперты, причем, как и положено в Хогвартсе, заперты очень хорошо. Алохоморой не открыть, даже Бомбардой не пробить (которую так толком и не освоил). Бежать к лаборатории? Поздно — отведенное время вышло, и как только он покинул лабораторию, чары немедленно отрезали ее. Теперь дверь закрыта и запечатана точно так же.
— Блять.
На развилке появилась тень, и спустя пару секунд появилась здоровенная пятиметровая толстая хрень. Хрень волокла за собой дубину и злобно уставилась на него. Принюхалась.
Гарри не верил, что тролль возьмет и отпустит его.
Соображай, голова. Хроноворот у декана: не спрыгнуть. Магия бесполезна. Что можно использовать как оружие?
Тролль подходил все ближе и ближе. И протянул к нему лапу.
Поттер отпрыгнул. Тролль недовольно зарычал, и вдруг у него над головой оказалась дубина.
Фига он шустрый! Один удар — и его будут смывать тряпочкой.
Тем временем тролль только с виду двигался неуклюже. Каждый взмах дубины отгонял Поттера на пару шагов назад — туда, где его просто зажмут в угол. Улучив момент, мальчик попытался проскользнуть между монстром и стеной.
Ага. Горный тролль только выглядел тупым. Дубина самую малость не раздробила ему ступню, вспоров воздух в каком-то дюйме от лица.
Замысел монстра вполне понятен. Ни к чему превращать ужин в унылое и невкусное пятно, которое придется слизывать или отскребать. И хватать сразу нельзя — придется с говном есть. Вот только не вышло у тролля — Гарри Поттер был не из тех, кто ходил под себя в момент стресса или впадал в ступор.
Эмоции отступали куда-то на край сознания. Сердце бешено колотилось, разогнав кровь по телу, и вслед за кровью его переполняла энергия. Не было никакого ступора — наоборот, мысли стали кристально ясными и четкими.
В противном случае Поттер не выжил бы на улицах Лондона.
— Пиро!
Огненные чары — самое универсальное в борьбе с любыми монстрами. Не отгонит, так хотя бы отвлечет. И, к сожалению, если не убьет сразу — гарантированно взбесит.
Тролль не стал исключением. Плотная струя пламени, цветом и формой напоминая автоген, угодила прямиком в глаза. Монстр взревел, отшатнулся и сильно взмахнул дубиной.
Мальчик выставил щит и тут же осознал глубину совершенной глупости. Магия при всех своих попытках не могла напрочь игнорировать физику. Закон сохранения массы и энергии, и все такое.
Специального физического щита Поттер не знал, выставив универсальный — Протего. Все равно деваться некуда. Оставалось надеяться, что силы в щите хватит.
И вот, энергии в дубине оказалось немного больше, чем в щите, и грубо обтесанный сосновый ствол врезался ему в правый бок. Гарри не успел почувствовать боль, как ощутил новый сильный удар — уже левым боком — и перед глазами все померкло.
Лишь на долю секунды. Боль раскаленным штопором ввинтилась в мозг, в одно мгновение наполнила грудь и правую ногу раскаленными черепками и прояснила сознание.
Очень вовремя. Гарри осознал себя лежавшим у стены. Тролль с ревом замахивался дубиной, второй рукой прикрывая рожу. Мальчик схватил мыслью каменную скамейку и всеми силами рванул себя в сторону, ослепнув и оглохнув от боли, но тело все же ускользнуло из-под удара. С громовым треском дубина сломалась пополам, тролль покачнулся и широко взмахнул обломком.
Мальчик попытался вдохнуть — и тихо-тихо, но очень выразительно застонал, поняв, что слева у него вряд ли осталось хоть одно целое ребро. Рот наполнила кровь из прокушенной щеки, правая нога согнута в бедре, и кость торчала наружу, прорвав мантию и заливая пол кровью. Вроде не струей била, но и из бедренной кости кровопотеря такая, что можно ласты склеить.
Адреналин еще не схлынул, и мысли работали четко. Раз тролль так бестолково метался, он дезориентирован. Похоже, Гарри удалось его ослепить. Но нельзя ждать, пока монстр оклемается или случайно его раздавит. Нужно действовать.
Взгляд упал на обломок ствола. Это, конечно, плохая идея, но намного лучше, чем сдохнуть.
Палочка оказалась в руке. Мальчик мельком удивился тому, как сумел не выронить ее во всей этой канители, но направил на большой, метра два с половиной, обломок дубины.
— Трансформэ.
Дерево расплылось и превратилось в облако дыма. Дым пытался рассеяться, но каким-то нечеловеческим усилием мальчик сумел его удержать и направил к троллю. Тот как раз отнял руку от лица, демонстрируя черный струп на месте глаз.
Повинуясь воле мага, дым вытянулся двумя струйками и проскользнул ему в ноздри.
Монстр дернулся и начал мотать головой, одной рукой хватаясь за морду, а другой размахивая по сторонам.
Что, сука, неудобно? Дышать нечем? Щас все будет, как надо!
— Фините.
Клуб дыма высунулся из ноздрей и превратился в дерево. Дерево тут же вылезло изо рта, грудную клетку раздуло. Потекла кровь, тролль молча грохнулся на пол, корчась и суча всеми четырьмя конечностями.
Получилось. Он издыхал.
Гарри упал на пол и тихо застонал. Адреналин схлынул, боль становилась невыносимой, сдерживать слезы не получалось — да и не хотелось. Все, что ему удалось — не разреветься, как девчонка.
Сквозь слезы он заметил черное пятно в конце коридора. Ровно один стук сердца спустя пятно уже было рядом с ним, оказавшись профессором Блэквудом.
Учитель даже не посмотрел на тролля — сразу подошел к нему, присел и сунул к губам какой-то флакон, второй рукой приподняв ему голову.
— Пейте.
Безвкусная густая жижа потекла ему в горло. Гарри рефлекторно глотнув, чувствуя, как от желудка по всему телу хлынула обжигающе холодная волна.
Боль ушла, словно ее и не было. В голове прояснилось — и что-то жгучее полилось на ногу. Словно кипяток — только совсем не больно.
— Не шевелитесь и помолчите, — строго велел профессор. — Это только обезболивающее и противошоковое.
Быстрый взмах палочкой — Гарри закричал больше от удивления и страха, чем от боли — совсем легкой. Ногу сильно дернуло, с неприятным хрустом выпрямив бедро, и сдавило чем-то, больше всего напоминавшим корсет из черной изоленты.
Гарри старался дышать через раз, пока его на носилках левитировали в больничное крыло. Мадам Помфри перекинулась с профессором парой негромких фраз и взмахом палочки переложила его на кровать, тут же окутав мальчика целым ворохом чар.
— Не бойтесь, мистер Поттер, — ободряюще улыбнулась женщина. — Все будет хорошо. Сейчас я вас усыплю и займусь вашими ребрами.
Мальчик только кивнул, не сопротивляясь сонным чарам. Уже проваливаясь в черноту, Гарри заметил, как в палату вошел знакомый силуэт.
Что здесь делал профессор Франкенштейн?
Подумать над этим Поттер не успел, провалившись в сон.
* * *
Мадам Помфри выпрямилась, поджав губы. Глаза женщины метали молнии, но на ауре это не отражалось: целитель контролировала астральное тело от и до, ведь от ее выдержки напрямую зависел результат лечения.
— Узнаю, кто это сделал — повешу на собственных кишках, — хмуро пообещал Франкенштейн.
— Кто бы мог подумать, что такое произойдет, — вздохнула мадам Помфри. — Тролль. Просто так он не мог здесь появиться. Однако, выбора у нас нет. Ты тоже видишь, Виктор. Хроноворот не справляется до конца.
Выбора нет. Мальчик будет серьезно истощен, и лечение затянется. Целитель украдкой оглянулась на Архимага.
— Лучше, чем я думал, но хуже, чем надеялся, — кивнул темный маг. — Я уже все приготовил, но мне понадобится твоя помощь.
За искренние сожаление и сострадание мальчику она была готова простить ему не только фамильярное обращение.
— Надеюсь, поступлений больше не будет, — слабо улыбнулась целитель. — Сейчас стабилизирую ему ребра, и можно будет перемещать. Снова бессонная ночь?
Виктор ухмыльнулся, в глазах вспыхнуло лукавство:
— А это зависит от тебя.
Мадам Помфри закатила глаза. Давно ее уже не клеили таким грубым способом.
* * *
Утро встретило Гарри сухостью во рту, легкой тошнотой и ослепительной болью в груди слева при попытке сесть.
Мальчик вжался затылком в подушку, мелко и часто дыша. Невольно выступившие слезы скатились по щекам. Воспоминания о вечере Хэллоуина вспыхнули с болезненной яркостью.
Тролль. В подземельях школы. Как он вообще здесь оказался?
Его кто-то впустил. Кто-то, кто имел доступ к защите замка. Причем заранее. Иначе как объяснить то, что эту вонючую образину протащили мимо костров и алтарей, во множестве рассыпанных вокруг замка этой ночью?
Самайн — благоприятное время для магических ритуалов, потому в Большом Зале праздновали только младшекурсники, старосты да горстка учителей. Остальные помогали старшекурсникам с магическими обрядами, помогая и направляя молодежь в нужное русло.
К надалке не ходи — спланированная акция. Неужели кто-то пытался его убить?
Эта версия имела право на жизнь. Вряд ли праздно шатавшийся тролль стал бы отвлекающим маневром. От чего тут отвлекать? От башен, что ли? От Выручай-Комнаты? От библиотеки, защищенной похлеще, чем форт Нокс?
А хотя… на празднике, кроме Дамблдора и Блэквуда, были только пара молодых учителей. И…
Профессор Квиринус Квирелл. Насколько Гарри сумел понять, именно он в эту ночь контролировал систему безопасности замка. Но почему он побежал в Большой Зал, а не на перехват тролля? Горные тролли, конечно, опасны, но ничего такого, с чем не справился бы уважающий себя боевой маг.
Впрочем, про Квирелла ходили слухи, будто бы он этим летом влип в серьезную передрягу с албанскими вампирами и заработал нервный срыв. Гарри не понаслышке знал, что такое посттравматическое стрессовое расстройство — в трущобах полно несчастных, чей рассудок навсегда застрял в плену кошмаров. Опустившиеся ветераны отмачивали и куда более странные вещи, сталкиваясь с опасностью.
В стороне открылась дверь, раздались голоса. Гарри узнал Дамблдора, Помфри и Блэквуда, а также шаги декана. Был еще кто-то пятый, незнакомый. Он молчал, шел твердо и тяжело, и распространял довольно внушительную ауру.
Повернув голову, мальчик увидел директора, учителей и смутно знакомого человека в аврорской мантии. Подходя к нему, взрослые замолчали и встали полукругом. Аврор держался чуть в стороне, внимательно на него посмотрев и достав в руки блокнот и карандаш.
— Гарри Поттер, первый курс Рейвенкло, поступил тридцать первого октября около восьми-двадцати после полудня, — сухим официальным тоном начала мадам Помфри. — Доставлен Чарльзом Блэквудом, с его слов пострадал, столкнувшись с троллем. Диагноз: Политравма: открытый перелом средней трети диафиза правой бедренной кости со смещением, травматическим разрывом медиального пучка квадрицепса бедра; закрытая травма грудной клетки: перелом с четвертого по десятое ребер слева со смещением, посттравматический гемоторакс слева; закрытый перелом крыла правой подвздошной кости со смещением; закрытый перелом средней трети диафиза левой плечевой кости со смещением; закрытая черепно-мозговая травма: сотрясение головного мозга, ушибленная рана теменно-височной области слева; ушибы и осаднения кожи области правой ноги, живота, шеи слева, обеих рук; истощение астрального тела средней степени тяжести без травматического повреждения каналов. Выполнены: открытая репозиция и остеосинтез правой бедренной кости, закрытая репозиция и остеосинтез крыла правой подвздошной кости, левой плечевой кости, ребер слева, санация и заживление раны правого бедра, теменно-затылочной области слева, ссадин и ушибов, иммобилизация правой ноги кинетическими чарами. Наутро состояние удовлетворительное, явления магического истощения разрешились.
Аврор строчил со скоростью экспресса, лицо Дамблдора после оглашения диагноза разгладилось, да и декан выглядел спокойным. Да. Травмы, которые в обычном мире стали бы для него смертным приговором, здесь вызывали беспокойства меньше, чем разбитая коленка.
Хотя, с истощением мадам Помфри поторопилась: в этом плане мальчик чувствовал себя выжатым лимоном, хотя в остальном тело наполняла удивительная бодрота.
— Как скоро мистер Поттер встанет на ноги? — задал вопрос декан.
— Вечером ему будет разрешено присаживаться, с утра завтрашнего дня — ходить, — тут же ответила целитель. — Выписка не ранее понедельника.
— Что по лечению? — Дамблдор внимательно рассматривал его астральное тело и, судя по всему,
был удовлетворен увиденным.
— Кроветворное, «Костерост», успокаивающий отвар, обезболивающие чары по требованию.
— Хорошо. Итак, Гарри, как ты себя чувствуешь?
— Неплохо, — мальчик улыбнулся. — А что произошло? Почему тролль оказался в замке и напал на меня?
— Как раз об этом с тобой хотел поговорить мистер Томпсон, — директор указал на аврора. — Профессор Флитвик будет присутствовать при вашей беседе.
Гарри напрягся, но постарался это скрыть. «Бобби» не вызывали у него ничего, кроме неприязни, и этот аврор по сути своей ничем от них не отличался.
— Мистер Поттер, — голос оказался сухим и бесстрастным. — Когда это произошло?
— В восемь я закончил с зельями, значит, где-то в пять минут девятого.
— Кто-то еще был с вами?
Гарри встретился взглядом с Блэквудом. Тот едва заметно кивнул. Значит, можно говорить, как есть.
— Профессор Блэквуд открыл мне класс и оставил меня работать.
Аврор быстро черкнул в блокноте, уставившись на профессора.
— Для вас нормально — оставлять студентов наедине с опасными реагентами?
— Абсолютно, — сухо ответил мужчина. Между ним и Томпсоном повисло ощутимое напряжение, и аврор не стал дальше развивать эту тему.
— Тролль был один?
— Да.
— Да, сэр, — поправил его «бобби».
— Можете не называть меня «сэр», мистер Томпсон, — не удержался Поттер. Глаза аврора гневно блеснули, и мальчик добавил то, о чем думал: — Ваше общество не вызывает у меня ни капли положительных эмоций. Задавайте свои вопросы поскорее и оставьте меня в покое.
— Минус пять баллов за ненадлежащее поведение, мистер Поттер, — строго произнес декан. — Мистер Томпсон, я вынужден попросить вас закончить с этим побыстрее. У меня уроки.
О как. Гарри, конечно, догадывался, что Дамблдор и все остальные будут не в восторге от присутствия здесь авроров, но чтобы открыто мешать их работе?
По меньшей мере, любопытно. Вот только раскапывать все это попросту страшно. И жутко интересно.
Аврор задал еще несколько скучных стандартных вопросов, получив на них скучные стандартные ответы. Хмурая рожа и злобное сверкание глазами ему не помогали: чувствуя поддержку декана и директора, Гарри заметно осмелел.
— Пока что на этом закончим, — заключил аврор. — Я свяжусь с вами, если мне еще что-то потребуется.
— Я вас провожу, — вызвался Блэквуд.
Их взгляды снова столкнулись, и между аурами повисло ощутимое напряжение. Профессор ухмыльнулся, указав рукой в сторону двери.
Гарри чувствовал молчаливый диалог между ними. Чувствовал бессильную ярость аврора, чувствовал провокацию Блэквуда, эдакое приглашение сплясать, только не с ножами, а магией. Мурашки по коже от этой сгустившейся, подобно грозовой туче, энергии.
Это длилось не больше секунды. Мужчины усмирили ауры и молча пошли на выход. Дамблдор строго посмотрел на своего преподавателя, и тот, словно почувствовал взгляд, оглянулся. В темных глазах было обещание сдержанности.
Потом льдисто-голубые глаза заглянули ему прямо в душу. Чрезвычайно неуютно.
— Минус тридцать баллов за нарушение техники безопасности, минус пятьдесят баллов за трансфигурацию твердого вещества в газ, минус сто баллов за действия, сопряженные с риском для жизни, — огорошил его директор. — Двести баллов за победу над троллем, пятьдесят баллов за разумное применение трансфигурации.
Декан тихо удалился, оставив их наедине. Дамблдор трансфигурировал из воздуха кресло и сел, внимательно глядя на мальчика.
— Как ты, Гарри?
Поттер хотел ответить, но горло внезапно перехватило, а сердце начало биться часто-часто. Снова нахлынула отчаянная безысходность. Снова этот удушающий страх смерти, понимание по-настоящему безвыходной ситуации, понимание, что никто не успеет ему на помощь.
Как странно. Столкнувшись с троллем лицом к лицу, Гарри даже не осознавал этих мыслей. Но они, оказывается, были, и захлестнули его с головой, закружили, уволакивая в пропасть. Тело заныло с новой силой.
Гарри видел директора, но перед глазами продолжало стоять зрелище раздувшейся грудной клетки, в ушах эхом отдавался мерзкий хруст и треск разорванных изнутри ребер.
Он снова чувствовал отголоски боли и отчаянного ужаса монстра, чувствовал угасание жизни… и бессильную ненависть, направленную на него. С такой острой ясностью, что испытывал почти физическую боль.
Гарри зажмурился, мотая головой, но не мог отвернуться от правды.
Ему это нравилось . Мальчик не мог отрицать, что чувствовал в тот момент радостное возбуждение битвы и упоение силой.
Быть убийцей.
Это как яд. Это проникало в глубину разума и души, оплетало, словно липкая холодная паутина, поглощало его суть. И что-то в глубине души нашептывало ему, что все в порядке, так и должно быть. Сильные довлеют над слабыми. И, что самое страшное, это будило внутри его силу — такую желанную, такую притягательную, такую… прекрасную.
И вместе с этим мальчик чувствовал, как постепенно теряет нечто важное. Словно по чуть-чуть, по капле умирает его душа.
— Ты почувствовал, — негромко произнес директор. Его голос разрушил плен воспоминаний, вернул мальчика в реальность, но Поттера не покидало чувство, будто он в чем-то запачкался.
— Что это? — Поттер не просто спрашивал — он требовал ответа.
Ведь от этого, казалось, зависела вся его последующая жизнь.
— Это скверна, Гарри, или, если угодно — эрегху.
Поттер кивнул. Конечно же, на своих уроках профессор Франкенштейн останавливался на некоторых концепциях, и в объяснении, чем темная магия отличалась от классической, упоминал об эрегху. Правда, тут же оговорился, что это — тема более поздних занятий.
— Что до твоего покорного слуги, я предпочитаю термин «скверна», — продолжил Дамблдор. — Согласись, это понятие ярче отражает образ, нежели слово из мертвого языка.
Директор был прав. Эрегху казалось Гарри нейтральным термином, таким же, как и латынь. А вот скверна… тут совсем другое. Лишь произнося это слово про себя, мальчик чувствовал себя грязным, чувствовал желание избавиться от этого.
— Виктор уже рассказал вам, почему темная магия опасна?
Виктор? А, профессор Франкенштейн.
— Профессор не останавливался на этом подробно, сэр. Только упомянул об эрегху и сменил тему.
— Его можно понять. Темному магу непросто говорить о таком беспристрастно. Позволь, я скажу тебе, что такое скверна. Ты ведь знаешь, что каждая наша мысль в своем роде материальна.
— Да, сэр. Мысли, образы и чувства оказывают влияние на окружающую действительность и на нас самих.
— Верно. И это влияние делится на два типа. Положительное и отрицательное. Созидательное и разрушительное. Святость и скверна. Ты знаешь, что это влияние имеет склонность накапливаться в душах и в окружающем пространстве?
Гарри этого не знал, но начал догадываться, к чему шел разговор.
— Вижу, ты начал понимать. Ты умный мальчик, Гарри. Пожалуй, даже слишком.
— Разве можно быть слишком умным? — осторожно поинтересовался рейвенкловец.
— Острый и ясный ум — это хорошо, — улыбнулся старый маг. — Однако, скорость усвоения школьной программы может породить ложное чувство уверенности в своих силах, и тогда бороться с искушением прикоснуться к запретным темам станет много сложнее. Я знал одного мальчика, Гарри. Он был очень похож на тебя. Его звали Том. Умный, любознательный… даже прошлое у вас схоже. Только он вырос в приюте с младенчества, да, и совсем не знал родителей. Этого мальчика, как многих до и после него, сгубила уверенность в своих силах. Он был блестящим учеником, гордостью всех учителей, но у меня он вызывал тревогу.
— Скверна…
— Скверна. Тогда эта концепция не была так популярна, я же еще не обладал такими познаниями, как сейчас, и лишь подбирался к званию Архимага, но даже без специальных способностей я чувствовал исходившую от него скверну. Она была с ним с раннего детства, он с ней рос… и черпал из нее силы. Темная магия, Гарри, потому и темная, что оскверняет сердце и душу мага. Намерение и стремление разрушать, причинять боль и страдания, упоение собственной силой и результатами ее применения — все это порождает немало скверны. И самое страшное вот в чем: чем больше осквернена душа, тем страшнее производимое ею воздействие. Это не значит, что темная магия становится сильнее, но безо всяких сомнений, она становится опаснее и разрушительнее для душ тех, против кого она применена. Тома поглотила скверна, порожденная его жаждой власти… и страхом смерти.
— И я тоже осквернен, — тихо произнес Гарри. — Я… чувствую это.
Против ожидания, в голубых глазах появилось нескрываемое облегчение, а улыбка из грустной стала светлой. Директор заметно успокоился и расслабился. Но также на его лице появились… раскаяние и извинение.
— Я надеялся, что это так, — Дамблдор отвел взгляд. — Тебе не показалось странным то, как ярко ты все вспомнил?
— Откуда вы…
— Я намеренно погрузил тебя в пережитое воспоминание, — подтвердил опасения старый маг. — Намеренно заставил тебя пережить это снова, но без защиты, вызванной стрессом. Я верил, что ты справишься — и ты справился.
Так это все было наваждением? Вмешательством в сознание?
— Да, Гарри. Слухи правдивы. Я — легиллимент.
Мальчик даже не знал, как к этому относиться.
— Вот оно что…
— Вернемся к скверне в твоей душе, Гарри. Каждое негативное намерение или действие порождает скверну, но мы не являемся поголовно темными магами. Условно можно выделить три уровня осквернения. Первый — до начала проявлений, то есть, до того момента, когда твоя магия начинает нести отпечаток скверны. Это вполне естественный уровень, на котором можно очиститься самостоятельно. Дыхательные упражнения, сон, смех, использование некоторых заклинаний — например, Патронуса — любое положительное действие, любые хорошие эмоции очищают душу.
— Директор… если я это чувствую… я уже близко, да?
— Нет, — одно слово словно сняло камень с души. — Ты просто понял, что нужно чувствовать, чего опасаться. И я рад, что ты не держишь на меня зла. Вторая ступень — между началом влияния на магию и началом воздействия скверны на рассудок. В этот момент маг становится темным, но все еще адекватен в своих действиях. Некоторые способны держаться на второй ступени десятилетиями, некоторые ломаются за месяцы. Очистить душу положительными воздействиями намного сложнее, требуются специальные очищающие обряды. Празднества Колеса Года как раз к таким относятся, даже без достижения второй ступени очищающий обряд благотворно влияет на тело и дух. И третья ступень — скверны накапливается так много, что душа не выдерживает, и начинает страдать рассудок. Обычные проявления — маниакальность, импульсивность, ненормальная жестокость, паранойя. Разум сохраняется долго, но личность деградирует достаточно стремительно. По достижению третьей ступени пути назад нет.
Директор замолчал на минуту, давая переварить сведения. Гарри старательно все запоминал, понимая, что получил исчезающе редкий шанс прикоснуться к по-настоящему тайным знаниям о магии.
— Почему этому не учат сразу?
— Все не так просто, Гарри. Мало услышать — нужно почувствовать, осознать. Немногие юные волшебники достаточно повзрослели для таких знаний. Совсем немногие. Ты — один из них. Ты ведь убил не первый раз, Гарри?
Вопрос застал мальчика врасплох, но рейвенкловец быстро взял себя в руки и кивнул:
— Нет, сэр, не первый. Но так… еще ни разу.
— И тебе дурно.
Поттер кивнул. Еще как. Он старался убедить себя в том, что убил не людей, а зверей. Что спастись можно было лишь так, пролив кровь.
Без толку.
— Ты ведь убил не человека, Гарри. Ты убил горного тролля. Монстра, который пытался тебя убить и съесть. Неразумное и опасное чудовище. Ты спасал свою жизнь.
— Я убил, сэр, — негромко сказал мальчик.
Старый маг кивнул.
— Убийство — одно из самых скверных деяний. Порой одного достаточно, чтобы извратить душу навсегда. Поэтому важно кое-что понимать.
Твердая рука легла на плечо. Подняв голову, Гарри увидел серьезное и печальное лицо директора.
— Не ищи оправданий своему поступку, Гарри. Прими его и живи с ним. Ты рожден с великой силой, и гибель твоей семьи пробудила ее намного раньше срока. Вне зависимости от твоей воли или намерений, в будущем от твоих решений будут зависеть жизни. Всегда помни об этом, Гарри. Помни, что ты будешь убивать одних и спасать других своим выбором и своими решениями. Даже если убивать будут те, кому ты отдал приказ или те, кого ты не остановил, виной этому будет именно твой выбор. Я понимаю, это слова выжившего из ума старика, но поверь старику, Гарри. Могущество — тяжелое бремя для всякого. Кто-то это выдерживает и остается человеком до конца. Кто-то не выдерживает. Я верю — ты выдержишь. А теперь — отдыхай. И прости. Многовато я на тебя взвалил сегодня. Если захочешь об этом поговорить — двери моего кабинета открыты для тебя.