Не опуская взгляда. Глава 13
Стараясь двигаться предельно аккуратно, Поттер примостил подушку к спинке кровати и медленно оперся на нее. Осторожно расслабил мышцы. Хорошо — теперь можно сидеть, не вздрагивая от боли при каждом неосторожном вдохе.
Яксли, как всегда, встретила его ласково. Со словами, что плевать ей с Астрономической Башни на всяких там троллей и рекомендации целителя, девушка устроила показательный спарринг с посохом. Или шестом — Гарри не разобрался сразу, а потом было некогда.
Пересчитав ему едва зажившие ребра и хорошенько пройдясь по сломанным троллем плечу и бедру, слизеринка допустила небольшую оплошность. О, с каким удовольствием Поттер прописал ей между ног — вскользь, чтобы девке гарантированно поплохело, а потом втащил ей в челюсть! Все, как учила эта стерва: от жопы, с поворотом корпуса. Жаль, что не успел двумя руками за кончик схватить, как биту.
До сих пор приятно вспомнить, как смазливая мордашка превратилась в месиво, а изо рта вылетели три зуба. Сделав пол-оборота вокруг своей оси, Яксли мешком ссыпалась на пол.
Повисла гробовая тишина, сменившаяся крикам ужаса и восхищения. Гарри кое-как расслабился, с трудом сдерживая боль в потревоженных ребрах, и тут в зал ворвался сеньор Джероломо.
Это был среднего роста худощавый итальянец чуть за сорок, с обширной загорелой лысиной, густыми бакенбардами и шикарными усищами. Его появление заставило детей примолкнуть.
— Что произошло?
По-английски сеньор Джероломо говорил с небольшим южным акцентом. Видя, что ребята не спешили отвечать, Гарри взял инициативу в свои руки:
— Спарринг полный контакт, сэр.
Черные глаза смотрели, словно жерла пистолетных стволов. Чертовски неприятное ощущение.
— Мистер Поттер, я полагаю, — сеньор Джероломо подошел к нему. — Вас два дня назад выписали из больничного крыла. Вы не должны были заниматься чем-то, кроме растяжки. Почему вы вызвались на спарринг?
— Он не вызывался, сэр, — тут же заговорила Падма.
— Я не с вами разговариваю, мисс Патил, — инструктор даже головы не повернул, продолжая сверлить мальчика взглядом. — Мистер Поттер, она сказала правду?
Яксли с хлюпающим стоном начала подниматься. При виде инструктора слизеринка застыла.
— Да, сэр, — ровно ответил мальчик. — По словам мисс Яксли, сегодня по плану спарринги с посохами, и она вызвала меня в качестве ассистента.
Такому человеку нельзя показывать ни страха, ни отваги. Такому человеку вообще нельзя ничего показывать. Только спокойствие и ровный тон.
— Ясно. Яксли, встать.
Слизеринка подскочила. Выглядела она, прямо скажем, паршиво. Окровавленная физиономия, свернутая челюсть, мутные глаза, шатавшийся силуэт.
— Отстранена на две недели, — бросил сеньор Джероломо. — Еще раз позволишь первогодке себя изуродовать — вылетишь из команды. К целителю, живо.
Выгнав Яксли, сеньор Джероломо завершил занятие, снова заставив их отрабатывать постановку ног. Поттер не присоединился к остальным — инструктор носком сапога подбросил посох Яксли и принялся его немного гонять.
К отбитым ребрам добавились отбитые ляжки. Очень больно и унизительно. Хорошо, что его пальцы пощадили. Плохо, что его снова отправили в больничное крыло — заживлять повторно сломанные ребра.
Устроившись поудобнее в кровати и приняв дозу зелий, Гарри взялся за учебники. Хвала профессору Флитвику, который тут же распорядился, чтобы их передали мальчику. Второе попадание в больничное крыло за две недели стало бы серьезным ударом по успеваемости.
Афоризм «Знание — сила» в мире магии имел более глубокое и широкое значение, чем в мире людей. От знаний мага зависела степень его непосредственного влияния на мир, а от этого зачастую зависела жизнь.
Если ты не мог угнаться за программой — это только твои проблемы, и положить всем до единого на проблемы со здоровьем, микроклимат, и особенно на усталость. Ну, ладно, со здоровьем Гарри перегнул.
Однако, профессора не возились с отстающими, и тем более не возились с теми, кто, по их мнению, прыгнул выше головы, попросив дополнительных уроков. Второй раз такую просьбу никто не удовлетворял вне зависимости от причин.
— Никакой магии! — строго предупредила проходившая мимо мадам Помфри.
Мальчик покосился на соседнюю койку. Сосед был обгоревшим до черноты студентом непонятного возраста и пола, которого доставили после неудачной реакции стабилизации позавчера. Мадам Помфри обмолвилась, что произошла неудачная реакция стабилизации.
Вокруг пострадавшего — или пострадавшей — мерцали с полдюжины мистерий, сплетенные в единую конструкцию какого-то космического уровня сложности. Учитывая, как трудно даже два разнородных заклинания заставить работать вместе с охранением эффективности, Гарри мог примерно представить хрупкость и тонкость этой конструкции и не мог себе позволить нарушить ее целостность.
Поэтому мальчик совмещал чтение с практикой очищения сознания и простеньким упражнением на укрепление астрального тела. Мышление и память обострялись, тогда как другие функции значительно приглушались.
Это полезно, в том числе и потому, что здорово отвлекало от боли. Свою дозу анальгетиков на ближайший месяц мальчик уже выбрал, а переходить на более мощные мадам Помфри не рекомендовала и предложила терпеть, сколько возможно.
Гарри дважды выныривал из этого состояния, похожего на полудрему — принять зелья и пообедать — и прекратил практику лишь под вечер, когда к нему пришли гости — директор Дамблдор и кряжистый патлатый старик, жутко хромавший на металлический протез и громко стучавший посохом по кафельной плитке.
— Мистер Моуди! — неподдельно обрадовался мальчик, соскучившись по этому хмурому ворчливому мизантропу, и добавил предельно вежливо: — Директор.
— Добрый вечер, Гарри, — дружелюбно отозвался Дамблдор. — Аластор изъявил желание тебя навестить, и я не мог отказать старому другу.
— Мне сказали, тебя отделали дважды, — проворчал Моуди. — Сначала — тролль, теперь — какая-то девка.
Яксли, кстати, лежала через три койки справа. Сращивание раздробленной челюсти и отращивание зубов должны занять дня два.
— Могу сказать, что ей досталось больше.
Хмыкнув, Шизоглаз умостился на стул, директор остался стоять на удалении.
— Рассказывай, — потребовал старый аврор.
Гарри коротко, но подробно пересказал ход событий, не забыв остановиться и на некоторых догадках. Моуди слушал, не перебивая. Закончив рассказ, мальчик выжидающе уставился на аврора.
— Для первого раза сойдет, — буркнул Аластор. — Горный тролль — не самый простой противник для аврора, чего уж там, хотя ты мог бы справиться гораздо лучше. Почему ты не сказал Томпсону?
Гарри задумался о том, как бы получше выразиться, но под нетерпеливым взглядом Моуди сказал то, что думал:
— Один раз я уже к ним обратился, в итоге меня облили дерьмом. Вот я и подумал, что нечего аврорам тут шнырять. Хогвартс не подчиняется законам Магической Британии, и увиденное здесь может привести к проблемам. Директор, можно вас спросить: к какому выводу пришел Аврорат?
Судя по двум кивкам — вывод правильный. Хоть Моуди и не в восторге от такого отношения, но на него неприязнь Гарри к аврорам не распространялась. Жаль, что Поттер не догадался до этого, когда на него напал Хоуп со своими дружками.
— Официальный вердикт — сбой системы безопасности вокруг вольера для монстров вследствие перенапряжения астрального поля, — любезно пояснил директор. — Проще говоря, с некоторой помощью вашего покорного слуги это связали с ритуалами.
Признаться, мальчику было неуютно под внимательным и спокойным взглядом льдисто-голубых глаз одного из самых могущественных магов современности. Совсем неуютно. Особенно, учитывая слухи о Дамблдоре как об искусном легилименте.
— Трансфигурация — это хорошо, — заключил Моуди. — Много тварей устойчиво к непосредственному применению магии, и изменять окружение вокруг них — хорошее решение. Но исполнение не очень.
— Теперь, если ты не против, Гарри, поговорим о тролле, — улыбнулся директор. — Учитывая сложившуюся ситуацию, тебе принадлежат права на его тело.
Ах, вот оно что. А мальчик уже думал о том, не сделал ли что-то лишнее. Поттер что-то мельком слышал о праве охотника, которое Визенгамот не спешил отменять, несмотря на все попытки либеральной части магического сообщества покончить со «средневековым варварством». С поединками, рабством и рыцарством та же история.
— И как мне им распорядиться?
— Это хороший вопрос, Гарри, — мягкая улыбка. — И у меня есть ответы. Ты можешь сам использовать тело тролля, как пожелаешь, или продать его. Так как ты оказался в столь неприятной ситуации по моей вине как директора Хогвартса, предлагаю тебе продать мне его тело за четыре тысячи пятьсот сорок два галлеона.
Гарри сначала показалось, что он ослышался.
— Простите, сэр?
— Не удивляйся, — пробурчал Моуди. — Это — цена за готовые к продаже составляющие, сделанные из свежей и целой туши одного взрослого тролля. Как ты сам догадался, не так-то легко завалить эту тварь, сохранив ее в товарном виде.
— Но ведь еще наверняка потребуются расходные материалы и работа специалистов для подготовки…
— Все это школа берет на себя, — кивнул директор. — Хорошо сохранившееся свежее тело горного тролля — источник весьма ценных ингредиентов и хорошее наглядное пособие для обучения студентов старших курсов. Так что скажешь, Гарри?
Четыре с половиной тысячи! Это же просто охренеть как много! Первые пять лет обучения в Хогвартсе стоили семь с половиной тысяч галлеонов — по полторы тысячи за год. В год семья магов среднего достатка зарабатывала в среднем полторы тысячи.
Даже лишившись значительной доли состояния, Поттеры считались зажиточной семьей. В наследство Гарри досталось около пятидесяти тысяч галлеонов. Этого хватило для обучения в Хогвартсе в течение семи лет (два последних курса стоили по две тысячи галлеонов), получения высшего магическго образования (еще тысяч тридцать) и безбедной жизни в течение пары-тройки лет. Конечно, пользоваться всем этим мальчик не мог до совершеннолетия. В его распоряжении был только детский сейф, в который каждый месяц капала небольшая сумма на карманные расходы, и раз в год — сумма для подготовки к новому учебному году.
И вот, его состояние разом увеличилось примерно на одиннадцатую часть. На фоне этого предполагаемый заработок в тридцать-пятьдесят галлеонов в месяц на продаже канцтоваров казался смешным.
— Д-да, конечно, сэр, я согласен.
— Вот и хорошо. Немедленно перечислю указанную сумму на твой личный счет в «Гринготтсе».
И тут Гарри понял, что не знал о своем счете в «Гринготтсе» ничего, кроме номера ячейки.
— Вам нужны реквизиты?
— Они у меня есть, — добродушно улыбнулся директор. — В конце концов, именно из этого сейфа произошло отчисление средств на твою учебу в день твоего рождения.
Что?
Видимо, вопрос отразился на лице, потому что директор тут же пояснил:
— Прости, что ты этого не знал. Твой дед Флимонт, предвидя скорый конец, сделал тебе подарок на все дни рождения вперед, оплатив полный курс обучения в Хогвартсе. Мне следовало проинформировать тебя раньше. И да, наверняка у него осталось еще кое-какое наследство: его собственный сейф, жилье, возможно, личные вещи, завещанные тебе. Флимонт был хорошим человеком с непростым характером.
Тут Моуди фыркнул. Да так красноречиво, что сразу стало ясно: не слишком-то хорошим человеком был дедушка Флимонт, и характер был совсем не ангельский.
— И у него были не лучшие отношения с братом Карлусом и его сыном Джеймсом — твоим отцом, — голубые глаза под очками-половинками недовольно блеснули. — Я не знаю всей подоплеки их разлада, но знаю, что Флимонт считал тебя тем, кто вернет семье Поттер былое величие. По его мнению, Карлус и Джеймс… не приложили должных усилий к сохранению семейного благосостояния.
— Просрали все с треском, — вставил Моуди.
— Аластор…
— Что? Гарри — взрослый мальчик, и в наших интересах не относиться к нему, как к ребенку.
— Пожалуй, с основными делами мы закончили. Поправляйся, — Дамблдор внимательно посмотрел на Аластора.
— Рад был увидеться, — Моуди с кряхтением поднялся и поковылял вслед за ним.
Взрослые о чем-то тихо и возбужденно переговаривались. Моуди отстаивал свою точку зрения, Дамблдор пытался его переубедить, но, похоже, терпел неудачу.
Гарри, изрядно повеселевший, снова взялся за учебники. Золото лишним не бывает. Сколько всего нужно приобрести! Инструменты, верстак, расходные материалы, а с таким прибытком можно даже подумать о специальных ювелирных инструментах и настоящих, качественных драгоценных камнях!
Так, спокойно. Следовало подумать о том, что у него нет собственного жилья. Не хватало еще спустить все деньги на инструменты и расходники. И хорошо бы подумать о некоторых вложениях.
О вложениях Гарри Поттер знал только то, что, приняв деньги от бандитов, стоило быть готовым расстаться со всем, кроме жизни, остаток которой уйдет на отработку долга.
Требовался хваткий человек, который хорошо в этом разбирался. И где найти такого, которому можно будет доверить целое состояние в виде нескольких тысяч золотом, мальчик даже представить себе не мог.
А вот мистер Моуди, пожалуй, мог подсказать такого человека. В сущности, кроме него, Гарри просто не к кому обратиться. Ну не к декану же подходить с таким вопросом!
А хотя, за спрос не бьют в нос. Тем более, что профессор Флитвик явно ему симпатизировал, и Гарри очень старался, чтобы оправдать эту симпатию.
* * *
Чарльз Блэквуд был очень, очень недоволен. Но виду не показывал, и о причинах своего недовольства не сказал Поттеру ни слова.
Гарри, однако, не мог это игнорировать. В конце концов, именно протекция Блэквуда обеспечивала ему относительную безопасность со стороны других студентов.
— У тебя много работы, Поттер.
Чарли явно хотел сказать ему намного больше, но что-то его сдерживало.
Что, черт возьми, произошло? Чтобы в этом разобраться, Гарри решил начать с тех, кто мог бы одернуть Блэквуда.
На ум тут же пришли директор Дамблдор, профессор Флитвик и его отец, профессор Генри Блэквуд. С другими учителями у Чарльза не было причин сталкиваться интересами.
Директор, судя по всему, вообще не снисходил до возни студентов, что играли в рэкет. У главы Визенгамота, председателя МКМ и директора одной из крупнейших школ магии в мире наверняка полно более важных дел. А вот декан и профессор Блэквуд — вполне.
— Чего уставился? Дэвид введет тебя в курс дела, так что шевелись давай.
— Случай, Чарли, ты бы не хамил, — примиряюще улыбнулся Гарри. — Это просто невежливо.
Карие глаза потемнели.
— Иди давай, — сквозь зубы выдавил Блэквуд.
Мальчик решил не испытывать судьбу и похромал к ближайшему свободному дивану.
Определенно, его недовольство направленно именно на Гарри Поттера. Теперь мальчик в этом не сомневался. И раз уж его одернули или декан, или отец — причина была довольно… вызывающей.
Например, если бы кое-кто пожелал иметь дангельд со сделки по продаже туши тролля.
— Все еще кипит, — рядом упал Дэвид Йенс, содрогнув диван немалым весом.
Гарри поморщился от боли в подживающих ребрах.
— И в честь чего, если не секрет?
— Ты же тролля грохнул, — пятикурсник хлопнул по плечу. Левому. Не сдерживая силы, коей у любителя гимнастики под увеличением гравитации было немало.
— Больно, блин! — Поттер потер плечо, очень надеясь, что кость не сломалась снова, и подвигал рукой.
Вроде, цела.
— Вот Чарли и решил погреть лапы на большой сделке, — здоровяк развалился на диване и вытянул скрещенные ноги, проводив группу третьекурсниц взглядом пониже талии.
— Полагаю, его ждал серьезный облом.
— Ага. Сначала он сунулся к отцу, так профессор не оценил стремлений сына, что и разъяснил прямым в лицо.
— Серьезно? — искренне удивился мальчик.
Вопреки сложившемуся ранее впечатлению, рукоприкладство в семье магов как мера наказания не применялась. Да и магией на детей не воздействовали — опасно. И тут профессор Блэквуд, который даже не пытался опровергать слухи о своей причастности к последователям Волдеморта — и, как следствие, был весьма консервативным человеком — поступил вот так.
— Нет, конечно, — развеял сомнения Йенс, глядя то на одну девчонку, то на другую. — Хотя, я бы не удивился. Посягнуть на право охотника — это уже серьезный перегиб, пацан. Короче, ты о деле хотел поболтать. Так вот…
Ничего нового. Спрос рос не по дням, а по часам, и, пока ажиотаж длился, все причастные хотели как следует набить карманы. А так как умный мальчик Гарри завязал поставки на себя, дабы оставаться нужным, у Блэквуда было мало шансов сместить его.
Впрочем, если так и дальше пойдет… вполне возможно, что мода на маггловские канцтовары захлестнет магический мир за пару-тройку лет. И Гарри Поттер намеревался оседлать эту волну.
Необходимость отыскать хваткого и достаточно честного человека становилась все острее.
— Займусь, — коротко ответил Поттер.
Дэвид не торопился оставлять его в покое.
— И вот еще, — здоровяк наклонился поближе. — Твои игрушки пришлись нашим по вкусу. Подумай, что еще можно добавить.
Это хорошая новость. А то, что его зачарования пришлись к месту — новость еще лучше.
— Уже подумал, осталось попробовать.
* * *
Поттер выдохнул, откидываясь на спинку кресла. Спортивная сумка, еще два часа назад наполненная канцтоварами на любой вкус и цвет, уже показала дно.
Перед ним стояла хаффлпаффка с третьего курса с чуть пухловатыми щеками и роскошными светлыми волосами, обнимая новоприобретенный альбом для рисования большого формата.
Теперь эти мечтательные глаза с надеждой смотрели на него.
— Цветные карандаши остались только эти, — Поттер достал из сумки большую картонную коробочку с зачарованными карандашами и отдал ей. — Двадцать четыре цвета. Самозатачивающиеся, грифель не ломается.
Мечтательные глаза немедленно загорелись.
— Сколько?
Поттер перелистнул две странички и нашел одну не зачеркнутую строчку.
— Двадцать сиклей.
— А скидку постоянному покупателю? — девчонка тут же начала строить глазки. — Может, пятнадцать сиклей?
— Двадцать два.
— Ладно, семнадцать… но было же двадцать! — возмутилась хаффлпаффка.
— Двадцать пять сиклей, — отрезал Поттер. — Я не на базаре, чтобы со мной торговаться. Можешь брать, можешь не брать — желающих полно.
Девочка прижала карандаши к груди, и в ее глазах мальчик увидел желание сделать глупость. Однако, это желание исчезло так же быстро, как и появилось.
Гарри, конечно, понимал, что так торговать нельзя. Откровенно говоря, таким отношением он и надеялся немного отпугнуть покупателей. Очень уж быстро его раскрутили, совсем продыху нет. Даже по переменам вместо передышки и подготовки приходилось тратить время на это.
— Соображай быстрее.
— Л-ладно.
Жалобно вздыхая, словно отрывала от сердца мамины сережки, девчонка отсчитала двадцать пять сиклей. Гарри проверил монеты парой заклинаний, взвесил в руке и черкнул в блокноте.
— Приятного вечера, заходите еще.
Сгорая от жадности, девочка утопала восвояси.
Продав еще десяток блокнотов и ручек, Гарри наконец сумел отвязаться от покупателей и утопал к себе. Оставалось надеяться, что вскоре ажиотаж скоро спадет, но на следующую неделю нужно будет протащить раз в десять больше товара. Хорошо, что с поставщиками он расплатился сразу.
В дверь постучали. Гарри махнул палочкой, зная, кто пришел — Эндрю шел за ним с небольшим отставанием.
— Удачный день? — подручный Блэквуда подошел к нему и быстро пролистнул блокнот.
— Продал больше половины. Нужно достать еще.
— Организуем. Напиши, сколько чего надо.
Пока Поттер составлял список, Эндрю закончил пересчитывать монеты.
— Ого, — старшекурсник еще раз перечитал список. — Серьезно. Это потребует времени. Дней пять на все. И еще минимум полсотни галлеонов.
— Хотя бы вот это, — Гарри подчеркнул несколько строчек. — Понадобится послезавтра.
— Это будет сложно. Ладно, что-нибудь придумаю. Занимайся, завтра поговорим.
Эндрю ушел, а Поттер упал на кровать. От усталости слипались глаза, голова болела, а к неприятному жжению в груди и руках он уже привык.
Гарри уже пожалел, что полез сюда. Сегодня на это дело он потратил пять часов. Пять часов! И это при том, что хроноворот давал ему максимум тридцать часов в сутки в четыре приема — на большее сил не хватало — и из этих тридцати часов десять мальчик просто спал, а еще часов восемь — отдыхал и восстанавливался.
Увы, отказаться нельзя. Дело оказалось прибыльным, так что Блэквуд попросту не поймет. Ссориться с ним нельзя от слова совсем. Не в нынешних условиях.
Рейвенкловский рэкетир только начал вводить Поттера на рынок совсем другого уровня. Рынок артефактов. И там ему жизненно необходимо прикрытие сильной и авторитетной группы.
В остальном жизнь постепенно налаживалась. Учеба, работа на Блэквуда и торговля канцтоварами уже не конфликтовали в его расписании. Продажи канцтоваров Гарри занимался тем, что заряжал и чинил простенькие артефакты и накладывал чары на разного рода предметы.
Работы было много. Некоторые рейвенкловцы с пеной у рта спорили, отстаивая свои теории на тему того, как Гарри Поттеру удавалось накладывать на предметы конфликтующие чары так, чтобы все работало.
На взгляд мальчика, все было просто и понятно. Просто берешь одни чары, сплетаешь их с другими и делаешь это так, чтобы не было «узлов» — тогда все будет работать. А потом все это нужно взять и сплести с душой предмета. Правда, когда он говорил про «душу предмета», старшекурсники в основном предлагали ему отдохнуть, мол, совсем заработался. Или вмазаться.
На последнее предложение, поступившее ровно один раз, Поттер ответил прямым в лицо. Пяткой.
Однако, непонятно, почему другие не могли так же. В этом не было ничего сложного — просто плести чары.
То же и с артефактами. Гарри просто не понимал, почему другие вбухивали так много энергии, чтобы зарядить артефакт, причем делали это часами. Часами! А в некоторых случаях — например, с защитными артефактами — и днями, концентрируя энергию в сложных рунных конструктах.
Профессор Франкенштейн объяснил это тем, что у Гарри есть Дар. Именно так, с большой буквы. Наверное, он прав.
Увы, все это требовало много времени. Поэтому Поттер обратился к Блэквуду.
— Решим, — только и ответил Чарли.
На вторую неделю работы его познакомили с третьекурсником Саймоном Вудсом. Семья парня по линии отца (простого человека) владела средней руки ломбардом и еще кое-каким бизнесом. Будучи смышленым, Вудс быстро наладил торговлю и здорово помог с организацией.
И, самое главное — он был лояльным. Его мама участвовала в борьбе с Пожирателями Смерти, будучи членом Департамента Магического Правопорядка, и во время одного из налетов потеряла левую ногу. Саймон питал к нему благодарность за гибель Волдеморта. Обеспеченная семья делала его мало заинтересованным в обмане.
Благодаря ему Гарри сумел отвлечься от ежедневной торговли. Жаль, что у Вудса тоже не хватало времени, чтобы заниматься этим постоянно. Нужно срочно найти еще кого-нибудь хотя бы здесь, на Рейвенкло.
Освободившееся время мальчик тоже решил посвятить бизнесу, но уже с другой стороны — какие чары накладывать на товар и кого бы еще подключить к делу.
Желающих было немало. Видя, как быстро набирал обороты новый бизнес, каждый из нуждавшихся в деньгах желал откусить свой кусочек. Мелочевку сдерживали неписанные правила, согласно которым Поттер как родоначальник бизнеса имел право на монополию, а это право защищала его «крыша» — Чарли Блэквуд.
Блэквуд строго следил за тем, чтобы Поттера не тревожили, давил конкуренцию и договаривался о расширении.
Довольно скоро у Гарри появились новые сбытчики. Первым оказался четверокурсник Чарли Диккенс с Хаффлпаффа, родственник одного из парней Блэквуда и сам по себе неплохой парень. К сожалению, у него тоже не хватало времени.
На Гриффиндоре этим занялись близнецы Фред и Джордж Уизли. Помимо квиддича парни устраивали забавные, хоть и не всегда безобидные розыгрыши, и мечтали открыть собственную лавку волшебных приколов.
С ними Поттер очень быстро нашел общий язык. Клевые парни, и почему всех окружающих так бесила привычка договаривать друг за другом? Да и отличить их легко — ауры немного разные, и Джордж обычно заговаривал первым.
Слизеринцы демонстративно воротили нос от «всего маггловского». Длилось это недели две, хотя некоторые тайком и купили у него тетради и перьевые ручки. Видимо, значительно возросший комфорт пришелся им по душе. Запросы у них были серьезные, заниматься торгашеством не желал никто (если кто-то и хотел, его быстро заткнули), и шли они непосредственно к Поттеру.
Гарри был доволен. Его маленький бизнес неплохо разросся, вложения окупились в течение полутора недель, плюс появилась хорошая практика в прикладной артефакторике. Простенькие зачарования на бумагу и карандаши послужили отличным началом. Осталось составить список самых востребованных зачарований, автоматизировать процесс (есть несколько способов, осталось их проверить) — и можно спокойно брать на себя только эксклюзивные заказы.
Треть всего дохода уходила к Чарли. С продаж на Гриффиндоре и Хаффлпаффе Уизли и Вудс получали по трети от дохода соответственно, плюс четверть забирали Вуд и Диггори. Со слизеринцами пока что приходилось работать лично, да и придется — им пришлись по душе ручки «Parker».
Были, конечно, и проблемы. Кто-то очень нагло пытался влезть в дело. Уже в третий раз его челноки были ограблены. Первые два раза грабители действовали намного аккуратнее, хотя им это не помогло: Блэквуд не оценил шутки. Очень хотелось поговорить с ними лично, но Чарли запретил со словами «Они получили свое наказание».
А вот третий раз превратился в форменное шоу, в котором пострадала хорошая девочка, его однокурсница. Эмили Тейлор, гриффиндорка. Девочка, которая работала непосредственно на Гарри.
Поттер не собирался отдавать это на суд Блэквуда, да и Джейк чуть ли не требовал разобраться самостоятельно. Поэтому его путь лежал в больничное крыло.
— Здравствуйте, мадам Помфри. Что случилось с мисс Тейлор?
Вежливость — прежде всего. Чувства стоило держать при себе.
— Ее сильно избили, мистер Поттер. Я ведь не ошибусь, сказав, что вы в этом замешаны?
Школьный целитель видела его насквозь.
— Не ошибетесь, мэм.
Женщина внимательно посмотрела на него и вздохнула:
— У вас пять минут.
Гарри подошел к кровати, возле которой суетилась девушка лет шестнадцати со значком Гриффиндора на мантии.
— Мисс…
— Аманда Ллойд, — девушка быстро взглянула на него и вернулась к обработке раны на голове Эмили.
Тейлор выглядела плохо. Бледная, одежда окровавлена, все лицо распухло, на голове смыкалась довольно большая рваная рана. Левый глаз заплыл, правый смотрел на него пристыженно.
— Ее сильно избили. Черепно-мозговая травма, сломаны ребра и левая рука, выбито два зуба, многочисленные ушибы живота и спины. Синяков и ссадин полно. Ничего серьезного, но сутки она проведет здесь.
Эмили приоткрыла левый глаз. Стыд, раскаяние — и боль.
Пальцы левой руки сжались в кулак. Тейлор было стыдно. Стыдно за то, что она не справилась. Хорошая девочка — старательная, ответственная, усердная.
— Я не помешаю?
Ллойд кивнула на табуретку:
— Только быстро.
Гарри сел. Он хотел взять девочку за руку, но правая кисть опухла и была покрыта ссадинами.
— Прости, — негромко сказал мальчик. — Это из-за меня.
— Я пыталась… — прошептала Эмили. — Но у меня ничего не вышло…
Глупая девчонка. Отдала бы сразу — и дело с концом.
— Почему не отдала сразу?
— Ты же… доверился мне…
Доверился. Да. Но не такой ценой.
— Кто?
Эмили с тревогой взглянула на него. И выдохнула:
— Томас… и Финниган… и Дуэйн…
Эти придурки? В любой другой ситуации мальчик усомнился бы, но Тейлор не в том состоянии, чтобы врать. Потому Гарри кивнул, приняв к сведению.
— Я к тебе еще зайду, хорошо?
— Хорошо. Будь осторожен.
— Конечно.
Гарри встал и натолкнулся на недовольный взгляд Аманды.
— Я так понимаю, у меня скоро прибавится работы.
— Присмотри за ней.
— Мог и не напоминать. Иди давай.
Дин Томас. Фанат клуба «Вестхэм» и мелкий хулиган возомнил себя крутым уличным бандитом и как-то раз приперся к нему, нагло требуя взять в долю.
Гарри не был расистом по отношению к темнокожим и азиатам. Просто в его понимании были темнокожие, а были черножопые. Точно так же азиаты и узкоглазые, геи и пидоры, и так далее.
Черножопый говнюк не понял слов и нарвался на неприятности. Главное успеть раньше Чарли.
Небольшой блокнот был, пожалуй, самым ценным из того, что Гарри успел сделать. Протеевы чары, отдельные на каждой странице, связанные с другими блокнотами из той же партии.
Вторая рабочая партия, в которой удалось согласовать целых семь протеевых чар. Партия таких блокнотов могла стоить по полсотни галлеонов за каждый. Двое суток усердной работы под руководством профессора Флитвика (и плюс сорок баллов).
Гарри открыл страничку, подписанную «Близнецы Уизли», и в паре предложений изложил суть. Парни ожидаемо возмутились (еще бы, эти зациклены на деньгах и вдобавок весьма трепетно относились к традициям Гриффиндора), а потому с радостью ответили на его просьбу побеседовать шайкой Томаса. Диккенс и Вудс пообещали подтянуться.