Не опуская взгляда. Глава 5
Поттер сделал полшага в сторону, слушая, как Падма восторженно делилась впечатлениями от занятий. Сам он больше отмалчивался, хотя был если не в восторге, то под сильнейшим впечатлением.
Декан Рейвенкло оказался их преподавателем чар. Будучи полугоблином, профессор Флитвик отличался низким ростом — чуть больше метра шестидесяти — коренастым сложением и морщинистым лицом. А еще он являлся наглядной демонстрацией несостоятельности расистских предрассудков.
На взгляд Гарри, профессор Флитвик уступал в силах только профессору Франкенштейну и директору Дамблдору, которые, по слухам, являлись Архимагами.
— Мне тоже понравилось, — Белла потихоньку отходила от неласковой встречи. — Он хороший.
Девочка старалась держаться поближе к Падме. Видимо, решила, что нашла подругу. Поттер, однако, в этом сомневался. В конце концов, Патил — аристократа. Вряд ли она возьмет под крыло магглорожденную просто так. Добродушие индианки вполне могло быть искусной игрой.
Должен же быть кто-то для грязной работы.
Прямо на выходе из кабинета они столкнулись с группой слизеринцев. И все бы ничего, если бы Гойл, шедший перед Малфоем, не встретил на пути Беллу.
— С дороги, грязнокровка, — выплюнул слизеринец и сильным толчком сбил девочку с ног. Маленькая и легкая Белла сильно ударилась плечом и головой о стену, упала и заплакала.
Падма тут же бросилась к ней, и под смех слизеринцев помогла встать на ноги.
Возможно, Поттер ошибался. Или его одноклассница слишком хорошая актриса. Выглядело все весьма натурально, особенно испуг в глазах Падмы.
— Вы только посмотрите, — растягивая слова, протянул Малфой. — Эти индусы настолько опустились, что прислуживают грязнокровкам.
Падма бросила на слизеринца гневный взгляд, но не нашлась с ответом.
Или просто не стала отвечать.
— Молчишь? — фыркнула черноволосая наглая девчонка. — Вот и молчи, Патил! И глаза в пол, когда с тобой разговаривают аристократы, ты, индийская шваль!
М-да. Вот вам и британская аристократия. Воспитание, манеры, риторика — просто блестящие.
Тьфу.
Отодвинув Гойла в сторону, Гарри поднял портфель Беллы и протянул заплаканной девочке. Здравый смысл утверждал, что не стоило лезть на рожон, да и многовато конфликтов для одного дня.
Белла всхлипнула еще раз, осторожно поднимаясь. Руку она берегла, в больших, покрасневших глазах плескался страх. Да и Падма выглядела не лучшим образом.
А, к черту все.
Поттер развернулся к слизеринцам, твердым движением сдвинул Гойла в сторону (тот остолбенел от такой наглости) и подошел вплотную к ухмылявшемуся Малфою.
— В чем дело, Поттер? — глаза мальчишки торжествующе заблестели. — Понял свою неправоту и решил примкнуть к сильным?
Сильные, значит. Наглый папенькин сынок Малфой. Равнодушная ко всему Гринграсс, уставившаяся в какую-то тонкую книжку без надписей на обложке — дневник? Хамло Паркинсон, источавшая желчь всем своим видом. Крэбб и Гойл — прихвостни Малфоя для грязной работы.
Поттер отлично знал, что сам далеко не подарок, и воспитание оставляло желать лучшего, но хотя бы старался вести себя по-человечески.
— Чего молчишь? Что, слов не находишь?
Паркинсон хихикнула. Довольно мерзко прозвучало и… неожиданно неприятно. Внешность, мимика, манера речи — все в ней выводило из себя настолько, что даже довольно сдержанный Поттер уже был готов ей врезать.
— Знаешь, Малфой, а ты тот еще мелкий пиздюк, — Поттер наблюдал, как самодовольная физиономия сынка богатого папочки медленно перекашивалась и краснела — довольно нелепо, пятнами. — Хорошо, что перед ужином я помыл руки.
Дойдет или нет? Дошло: аж запыхтел от злобы. Гринграсс оторвалась от книжки и впервые за время наблюдений продемонстрировала легкое любопытство.
А она странная. Гарри немало видел сдержанных людей, но эта девчонка ощущалась… как неживая, что ли? Словно ее ауру накрыло серое марево уныния и равнодушия, сквозь которое изредка пробивались эмоции и чувства.
— Следи за языком, — прошипела Паркинсон. — Худородный выскочка.
Гарри усмехнулся. Правила хорошего тона ей явно неизвестны. Хотя, может, у благородных другие понятия, но мальчик в этом сомневался.
Между двумя противоборствующими группами диалог вели только лидеры. Остальные должны молчать в тряпочку, пока не спросят.
Хотя, если говорить про выскочку — Крэбб и Гойл явно это понимали и не выделывались, в отличие от Паркинсон, которая… да, всеми силами пыталась привлечь внимание Малфоя.
— Дам тебе бесплатный совет, Малфой. Не выпускай свою шавку на люди, пока она не научится тявкать по команде. А теперь — извинись перед мисс Кларк.
— Что? — тут же взвизгнула Паркинсон. — Извиняться перед магглокровкой? Еще чего!
— Заткнись, Пэнси, — раздраженно бросил слизеринец.
При всем своем желании показать понты и крутизну, Малфой, видимо, совершенно не желал вступать с Поттером в прямую конфронтацию. Гарри в свою очередь был совсем не прочь отвесить ему и его громилам крепких звиздюлей.
Однако, при этом вокруг были и другие слизеринцы. Наблюдали за Малфоем: как он себя поведет? И белобрысый явно не желал извиняться перед магглокровкой на глазах у своих.
Поттер мысленно себя одернул. Нельзя так думать. Белла — человек, а не скот.
— Я жду, Малфой, — надавил рейвенкловец.
Коротко оглянувшись на Малфоя, Гойл протянул руку к Гарри, желая положить ее на плечо. Поттер немедленно качнулся в сторону и хорошенько двинул ему в челюсть — так, чтобы свет в глазах погас.
Ага, двинул. Долговязый оказался шустрым, и кулак рейвенкловца только мазнул по подбородку. Если Крэбб умел так же — одному Гарри Поттеру будет очень больно.
Кругловатый Крэбб пошел в атаку. Быстрый удар с левой — и опрометчиво приоткрытый пах. Поттер немедленно засадил ему ногой в промежность. Не очень точно — слизеринец вовремя повернул бедро, удар вышел смазанным.
Бросок портфеля в лицо заставил Гойла замешкаться — и на долговязого неожиданно накинулся Томпсон.
Дэвиду не повезло: драться он не умел, а потому как налетел, так и отлетел, получив по лицу. Это Гарри видел краем глаза, пробивая Крэббу в голень и почти увернувшись от удара в живот.
Больно, но дыхание не выбили. Однако, Крэбб ошибся, решив тут же добить и не разорвав дистанцию. На этот раз Поттер прописал ему по яйцам так, как надо: тонко пискнув, слизеринец сложился пополам.
Развить успех не вышло: как раз надвинулся Гойл, принявший боксерскую стойку. Падма испуганно вскрикнула, когда Гарри принял двойку на блок. Предплечья заныли — удар у долговязого был поставлен, как надо, но про ноги он забыл.
Точный пинок носком туфли — колосс не устоял на глиняной ноге и рухнул на колено. Гарри оттолкнул его руки от головы и с приятным уху хрустом вбил колено в переносицу слизеринца. Брызнула кровь, глаза закатились, Гойл мешком повалился на пол.
Минус один.
А, Крэбб еще не разогнулся. Схватив его за галстук, Поттер двинул локтем ему в челюсть.
Минус два.
Паркинсон что-то выкрикнула — струя горячего пара ударила в лицо и обогнула невидимую защитную пленку.
Девочек бить, конечно, нехорошо. Но иногда так хочется!
— Экспеллиармус! — выкрикнула из-за спины Падма. Палочка вылетела из руки слизеринки, заставив ту скукситься.
Ну, или так.
Прочие слизеринцы не вмешивались, и Гарри двинулся прямиком к Малфою.
Малфой стал еще бледнее, отступая назад. Помощи ждать было не откуда, а связываться с Поттером ему хотелось все меньше и меньше.
— Извинись– и тебе не будет слишком больно, — мягко сказал Гарри, припирая Малфоя к стенке.
Гордыня вступила в битву со страхом — и кулак Поттера ударил Малфоя в переносицу. Брызнули кровь и слезы. Удар в живот оборвал вскрик, превратив в придушенный всхлип. Поттер вцепился пальцами в волосы и скривился:
— Ты что, гелем их намазал? Извинись.
Краем глаза Поттер увидел поднявшегося Крэбба, нацелившегося на его спину. А он крепкий. Надо было вложиться посильнее.
— Пофел фы… — прогнусавил Малфой, хотя в его глазах и плескался страх.
Пришедший в себя Томпсон шагнул к Крэббу. Хватка за плечо, разворот — и хороший хук в челюсть. Слизеринец упал, получил ногой в живот и подниматься не стал.
— Ну, сам виноват…
Удар прервался на середине — нечто остановило его руку и оттащило в сторону. Гарри рванулся — и невидимые узы исчезли.
— Что здесь происходит? — прикрикнул профессор Флитвик, отпуская палочку. — Драка! В первый учебный день! Мистер Поттер, мистер Томпсон, я разочарован.
Аура, исходившая от полугоблина, гранитной тяжестью легла на плечи детей.
— Профессор, это не их вина, — робко заметила Падма, обнимая Беллу. — Это все Гойл. И Малфой. И Паркинсон.
— Она фрет! — взвизгнул Малфой. — Они перфые нафали! Набфофифись на наф…
— Профессор, — пискнула Кларк. — Они вступились за меня…
— Мы выходили из кабинета, Гойл ее толкнул. Она ударилась о стену и упала, потом Малфой начал ее оскорблять, и меня оскорбил. Гарри и Дэвид вступились за нас, — протараторила Падма. — Пожалуйста, не наказывайте их.
Томпсон выглядел скорее пострадавшим. Другое дело Поттер. Его студент был совершенно спокоен и невредим, разве что одежда и волосы слегка растрепались.
— Мистер Поттер, что вы скажете в свое оправдание? — под взглядом декана Гарри стало очень не по себе, но он заставил себя не отводить взгляда.
— Ничего, сэр.
— Ничего?
— Да, сэр.
Выдержать взгляд декана оказалось сложнее, чем думал мальчик. Усилием воли подавив дрожь в коленях, мальчик расправил плечи.
Аура прекратила давить на них.
— Минус десять баллов. С каждого участника драки. Минус пятнадцать баллов с мисс Паркинсон.
— А с меня за что? — возмутилась слизеринка.
— Минус пять баллов за пререкания! — прикрикнул Флитвик. — Я сообщу профессору Снейпу об этом инциденте. Мистер Поттер, мистер Томпсон, мисс Патил, мисс Кларк — после занятий в мой кабинет. Старосты вас проводят. А сейчас — марш в больничное крыло!
Профессор скрылся в классе. Гарри переглянулся с Дэвидом. Рыжему приятелю помощь явно не требовалась. Хотя, щека начала опухать. К нему стоило присмотреться: несмотря на неумение, Дэвид без колебаний влез в драку за своих. Это похвально.
Вчетвером они добрались до больничного крыла. Мадам Помфри отчитала их за драку, осмотрела Беллу, намазала чем-то жидким и прозрачным щеку от синяка и сказала, что ничего страшного нет. То же самое сделала и с Дэвидом. Попутно потребовала Беллу рассказать, что произошло.
— Все, идите на обед, — махнула рукой целитель, обработав ссадины на костяшках Гарри спиртом.
В дверях рейвенкловцы снова столкнулись со слизеринцами. Паркинсон вела Малфоя, запрокинувшего голову с прижатым к лицу платком. Изрядно окосевший Крэбб подпирал собой трясущего головой, залитого кровью Гойла, чей нос распух вчетверо, а глаза основательно заплыли, превратившись в щелочки.
Паркинсон скривилась, но убралась с пути Томпсона и оттащила замершего Малфоя. Крэбб и Гойл уступили дорогу Поттеру.
Что-то невразумительно прошипев им вслед, Паркинсон скрылась за дверью.
— Как мы их, а? — Дэвид явно чувствовал подъем. — Ну ты и крутой, Поттер! Считай, один всех троих раскидал!
— Мне повезло, — буркнул Гарри. Решив больше к нему не приставать, Томпсон замолчал, но глаза его довольно блестели.
Поттер бы соврал, сказав, что ему не нравилось драться. Нравилось, очень даже. Тут ведь одно из двух: или страх, или пьянящее удовольствие. Адреналин, и все такое.
Ему не нравились возможные последствия этой стычки. Его репутация вряд ли пострадала бы, если бы он не вписался за Беллу. Но проходить мимо такого? Еще чего!
Так что — в жопу последствия. С такими говнюками у него не получилось бы не схлестнуться.
— Г-гарри, — Белла тронула его за руку. Мальчик напрягся, хотел уже сказать что-то резкое, но полные благодарности большие глаза остановили его, словно выпив весь негатив. — Спасибо, что вступился за меня.
Мальчик только кивнул ей, не зная, что сказать. Почему-то это смущало.
Как выяснилось на обеде, о драке знал уже весь Хогвартс. Староста недовольно покачал головой, но ничего не сказал. Событие бурно обсуждалось гриффиндорцами, но рейвенкловцы предпочитали помалкивать. Разве что староста коротко высказался о недопустимости подобных действий и потребовал сразу сказать ему или кому-то из старших, если нападение повторится.
Остаток дня прошел без эксцессов. Если теория магии представляла собой эдакое естествознание магического мира с прикладным применением, то нумерология оказалась сплавом математики и физики с уклоном в магию. И, опять же, в прикладное применение. Профессор Септима Вектор умела подать материал интересно и понятно, мальчику нравилось ее слушать.
Трансфигурацию вел молодой преподаватель родом из Франции — Леон Лакруа. Ему сложно было дать больше двадцати лет, но свой предмет он знал и любил. Чувствовалось, что ему нравится работать с детьми безо всяких гнусных подтекстов. Объяснял, правда, довольно трудно. Или это сказалась усталость, накопившаяся за день.
А потом была взбучка от профессора Флитвика.
Ну, как взбучка — декан внимательно выслушал девчонок, строго отчитал его и Дэвида за драку и совершенно неожиданно дал Падме десять баллов за правильно и к месту использованную магию.
Затем Поттеру досталось за утреннюю драку. Видимо, староста настучала, или до того придурка дошло, куда делась его палочка.
Подтвердилось второе буквально сразу:
— Мистер Поттер, волшебная палочка мистера Хойда у вас?
— Да, сэр, — Гарри тут же извлек трофей на свет. — Вот она.
— Зачем вы ее украли?
— Сэр, я его разоружил во избежание дальнейших… проблем.
Декан вздохнул.
— Мистер Поттер, впредь я попрошу вас вести себя более сдержанно.
Гарри кивнул:
— Да, сэр.
— Оставьте палочку мистера Хауда мне. Я сам верну ее. Что ж, дорогие мои студенты, как насчет чая?
На этом неприятные беседы закончились, и профессор Флитвик обратил свое внимание на Беллу. Девочка стеснялась, но вскоре декану удалось ее развеселить и успокоить.
Следующей свою порцию внимания получила Падма. Здесь профессор обошел деликатные для аристократки темы вроде семейных отношений, только спрашивал, как ей в Хогвартсе и как относятся другие рейвенкловцы.
Убедившись, что индианка вполне успешно привыкала в новым реалиям, профессор Флитвик переключился на Дэвида. После него настала очередь Поттера.
— А как тебе в Хогвартсе, Гарри?
— Напряженно, — честно ответил мальчик. — Слишком много внимания.
— Тяжело быть знаменитым. Еще тяжелее при этом не иметь понятия, по какой причине к тебе такое повышенное внимание.
Профессор совершенно точно говорил не о событиях Хэллоуина восемьдесят первого года, когда Гарри лишился родителей.
— Надеюсь, вскоре меня оставят в покое.
— Если ты не будешь постоянно привлекать внимание — оставят, не сомневайся. А пока что просто постарайся избегать неприятностей и сосредоточиться на учебе.
— Конечно, сэр.
* * *
Молодой мужчина отбросил письмо в сторону и уставился на мальчика. Бледный сероглазый блондин смотрел на него с вызовом — и легким страхом.
Декан факультета Слизерин, преподаватель Защиты от Темных Искусств и продвинутого курса зелий профессор Северус Снейп не желал тратить время на глупого крестника, но, кроме него, вправить мозги Драко просто некому.
Вопреки мнению многих, его отношения с Люциуссом Малфоем были отношениями равных друзей, а не мецената и ученого… и уж тем более не покровителя и прихвостня.
В первый же месяцнастолько испортить собственную репутацию — это нужно постараться. Худшей ошибкой был первый же учебный день, когда Драко сцепился с Поттером из-за какой-то магглокровки. И, мало того, что сцепился — позволил себе быть избитым на глазах у однокурсников!
— Итак, — разлепил губы декан Слизерина.
— Я не собираюсь перед ним пресмыкаться! — воскликнул мальчик. — Он — никто!
Мужчина презрительно изогнул губы. Щеки мальчика пошли красными пятнами.
— Ты допустил слишком много ошибок, Драко.
— Но он… ты не слышал, что он говорил! Ты не видел, как он себя вел! Словно… словно он равен мне!
— Вот твоя главная ошибка, — мужчина сел в кресло и взял в левую руку стакан с виски. — Ты слишком высокомерен. За твоим высокомерием не стоит ничего.
— Но…
— Твой отец добился титула лендлорда, не ты. Твой отец поднял дом из руин, оставленных войной — не ты. Тебе было дано простейшее задание — и ты умудрился с первого же знакомства все испортить.
— Но он всего лишь полукровка! Он…
— Последний член семьи с трехтысячелетней историей. Национальный Герой. Самый сильный маг своего поколения.
— Он не сильнее меня! — воскликнул Малфой таким тоном, что было понятно, насколько Драко завидовал успехам Поттера.
— Сядь! — рявкнул Снейп, и мальчик тут же сел напротив. — И закрой рот. Альбус Дамблдор — полукровка, и он Архимаг. Филиус Флитвик вот-вот защитит этот титул. Темный Лорд тоже полукровка, что не помешало ему стать Архимагом. А теперь назови мне хоть одного ныне живущего Архимага среди твоих любимых Священных Двадцати Восьми.
— Ты хочешь сказать, что Поттер…
— Я прямо говорю, что Поттер — потенциальный Архимаг. Это видят все, у кого есть глаза. Один месяц — и он лучший на курсе в большинстве предметов. Ты едва входишь в первую десятку по некоторым из них — и то только потому, что я занимался твоей подготовкой. И вот, Люциус дал тебе простейшее задание: переманить на нашу сторону одинокого новичка в мире магии. Я думал, что твой максимум — настроить его против себя. Но ты добился большего. Он вообще не воспринимает тебя всерьез.
— Я… — Драко осекся, мучительно краснея. Выговоры от крестного всегда были болезненными. Даже хуже, чем порка от отца.
Северус Снейп не стеснялся в выражениях.
— Как там тебя назвал Забини? Слизеринский Клоун? Точно подмечено. Потому что ты ведешь себя как клоун. Не только Поттер — тебя вообще мало кто воспринимает всерьез. А вот его воспринимают. Теперь пошел вон.
Малфою не осталось ничего, кроме как сбивчиво попрощаться и аккуратно закрыть за собой дверь. Снейп хлебнул из стакана, уставившись на огонь.
Гарри Поттер. Сын его злейшего школьного недруга и любимой женщины.
Мальчик, в котором не осталось от родителей ничего. Да, черты лица и вечно растрепанные волосы у него от Джеймса Поттера. Да, разрез и цвет глаз совсем как у Лили.
На этом сходство с родителями закончилось.
Поначалу Снейп решил, что Дамблдор над ним поиздевался, утверждая расписание. Первые занятия Северус с трудом держал себя в рамках по отношению к мальчику, но его мнение довольно быстро переменилось.
Появилось желание отыскать всех, кто работал в том приюте, и подвергнуть заклятию Круциатус.
Мальчик показал себя социопатом. Насилие для него было совершенно естественным явлением, а ответные меры не заставляли себя ждать.
На первом занятии Снейп учил их простеньким ударным чарам — Флиппендо. На его взгляд, самые лучшие чары для первокурсников в качестве наступательной или защитной меры. Простые, требовавшие мало энергии и не наносившие серьезных травм. И при этом эти чары сразу показывали, в каком мире оказались магглорожденные и полукровки, выросшие среди магглов.
В его группе Рейвенкло и Слизерина большая часть детей училась у своих родителей. А некоторые, как Драко, Гринграсс или Патил, наверняка отрабатывали и дуэльные чары.
Среди них Гарри Поттер был единственным, кто не колебался ни единого мгновения, применив боевые чары к другому магу. Единственным за последние три года, кто с первого раза воспроизвел эти чары без ошибок.
В последствии мальчик показал себя наблюдательным и гораздо более умным, чем большинство сокурсников — просто потому, что он сходу понял, в какой среде оказался. Со старшими вел себя в меру почтительно, но при этом не стеснялся ни вопросов, ни высказывания своего мнения. Он мог начать спор с полным пониманием своего незнания — лишь затем, чтобы лучше понять вопрос.
Северус помнил себя в его возрасте. В сущности, от Гарри Поттера он отличался только отсутствием пиара и незнатным происхождением. Но мальчику будет сложнее.
Происхождение из древнейшей семьи создавало соответствующие ожидания и усугубляло то внимание, которое привлекали к нему пиар-акции Министерства. Снейп прекрасно знал, что знаменитость и знатность без крепкого фундамента в виде семьи не несли в себе ничего хорошего. Но на его стороне — опыт и знания.
Гарри Поттер понимал это сам. Ему не нравилось выделяться… но приходилось. Мальчик стремился к знаниям и силе — совсем как Снейп когда-то. Ему понадобился один месяц, чтобы обойти своих сокурсников, многие из которых получили неплохое образование дома.
Как к нему относиться? Снейп считал, что будет его ненавидеть. Более того, он хотел его ненавидеть.
Но не мог.
Сын Джеймса Поттера совсем не походил на отца. И на мать — самую добрую женщину, что он знал — тоже не походил.
Гарри Поттер пошел в своего деда, Флимонта. И Снейп с содроганием думал о временах, когда внук войдет в силу.
Социопат — расчетливый, умный и решительный, обладавший от рождения немалыми способностями и стремившийся их развить и заточить. По рассказам старейших из Вальпургиевых Рыцарей, Том Риддл был точно таким же.
Но Темный Лорд уже тогда проявлял жестокую тягу к боли и страданиям других живых существ. Поттер, казалось, был к этому равнодушен. Для него насилие было не целью, а средством. И, судя по тому, что Северус видел в головах детей, в первую очередь это было средство защиты.
Мальчик прекрасно знал, что сделал Снейп. Ожедаемой негативной реакции не последовало. Но и равнодушным Гарри не остался, стойко перенеся новость о том, что ребята из приюта его забыли.
А еще Поттер обожал кошек. Настолько, что порой доходило до абсурдных ситуаций.
В учительской до сих пор с хохотом вспоминали то, как Поттер на замене по трансфигурации схватил профессора МакГонагалл и совершенно без задней мысли чуть не довел до оргазма. Снейп впервые увидел, как Блэквуд и Франкенштейн ржали в голос. Более того, он ржал вместе с ними до слез.
Как выяснилось чуть позже, ржали не только учителя.
А Минерва МакГонагалл старалась обходить Поттера десятой дорогой.
Но были и проблемы. На Поттера постоянно нападали разного рода недруги и завистники. Недавно его пытались изнасиловать. В ответ Поттер неожиданно ловко подрезал троих из четверых, хотя избили его от души.
Стук в дверь.
— Входите, — Снейп сделал еще глоток. Хороший виски — плата Блэквуда за помощь в алхимии.
— Декан, — на пороге показалась Джемма Фарли. — Я не помешала?
Мужчина отставил виски. Раз уж староста пришла к нему в столь поздний час, случилось нечто из ряда вон.
— В чем дело?
— Трэверс.
Снова этот… парень. Цепной пес Флинта и его шайки приносил немало проблем.
— И кто на этот раз?
— Генри Томпсон, второй курс Хаффлпаффа.
Генри Томпсон. Вполне заурядный полукровка. В сомнительных предприятиях не участвовал, на рожон не лез — просто старался выжить и немного заработать, чтобы покрыть долги за обучение.
Похоже, его студенты начали забываться. В который раз. А значит, пора вставать и вбивать в их пустые головы послушание и дисциплину. В который раз.
— Я вас предупреждал, — Снейп поднялся.
— Это инициатива Трэверса, — девушка отступила, загораживая дверь. — И он отказался объяснять, в чем дело. Маркус обещал сам разобраться…
Снова инициатива Трэверса. И снова Маркус Флинт, один из его лучших студентов, обещал разобраться.
— С меня довольно, — декан жестким взглядом заставил старосту уступить ему дорогу. — Веди.
— Сэр… — девушка явно была не в восторге от этого, но один взгляд ему в глаза — и Фарли послушно склонила голову. — Слушаюсь, сэр.
Многие ошибочно считали его, Северуса Снейпа, марионеткой аристократов. Мол, только поэтому такой молодой и зеленый стал деканом Слизерина.
Дружба с Люциусом Малфоем, высокое положение в гильдии алхимиков, собственный цех, связи среди бывших Пожирателей Смерти и значимая личная сила вкупе с экстраординарными познаниями делали Снейпа одним из самых опасных людей в Британии.
Его поставили деканом не для того, чтобы манипулировать в угоду своим политическим целям. Его поставили деканом потому, что он единственный после Слагхорна обладал достаточными возможностями для поддержания порядка на Слизерине.
И если среди его студентов появлялась бешеная собака, ее или садили на крепкую цепь с крепким намордником… или вышибали из Хогвартса пинком под зад.
А там или домашнее обучение, где уже семья пыталась сделать своего отпрыска приличным человеком, или — куда чаще — Дурмстранг, где наглеца, оставшегося без поддержки родни, очень быстро приводили в чувство.
Появление декана в гостиной погасило и без того небольшой шум.
— Трэверс, — коротко велел Снейп.
Искомый третьекурсник встал с кресла, глядя с вызовом и держа в руке палочку.
— Декан?
— Сектумсемпра.
Белая вспышка снесла слабенький щит и впиталась в грудь слизеринца. За его спиной протянулись двенадцать кровавых шлейфов, и парень рухнул на ковер, вздрагивая всем телом.
Теперь наглый щенок, не способный сдерживать свои склонности, был напуган до мокрых штанов.
Кто-то завизжал, кто-то упал — и все младшекурсники ошарашенно уставились на декана.
Особенно поражены были первокурсники.
— Первое и последнее предупреждение, Алекс Трэверс, — процедил мужчина, глядя в глаза своей жертве и легко проламывая его барьеры, выжигая свои слова в подкорке.
— В больничное крыло его, — Снейп развернулся на пятках и быстрым шагом двинулся прочь.
Малолетний маньяк. Если Снейп и был за что-то благодарен ненавистному Блэку, так это за убийство папаши этого ублюдка — еще худшей мрази, потерявшей всякие берега от вседозволенности.
Если бы Северус убил одного из членов Ближнего Круга, он бы вызвал сильное недовольство Темного Лорда. А тогда недовольство могло вылиться в смерть после длительных пыток. Хорошо еще, Трэверс-старший был дураком и возомнил, будто в одиночку сможет завалить пятерку авроров.
Сириус Блэк стер его в порошок один на один, наглядно показав всем, что при всех разногласиях с семьей науку Блэков он усвоил накрепко. И, в отличие от Поттера, Блэк на войне повзрослел.
Даже жаль, что школьный недруг гнил в Азкабане. Но лезть в эту мутную и дурно пахнущую историю Снейп не мог себе позволить. Его самого от Азкабана спасали только должность декана и протекция Дамблдора.