Веди_нас,_предводитель!_Глава_4.epub
Веди_нас,_предводитель!_Глава_4.docx
Веди_нас,_предводитель!_Глава_4.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 4. Слияние и кровь
— Недоверия? — переспросил я.
— Да, — кивнул Меграс. — Они поверят, но лишь если смогут приобщиться к нашей славе. Поверят, если мы, в свой черёд, поверим им — уверуем в изменённое прошлое, в не данное благословение, ставшее данным, в то, что вся деревня провожала нас в поход. Все до единого пришли, так они скажут и в конце концов сами в это поверят, запечатлят эту сцену в памяти. Тебе по-прежнему непонятно, Драгар? Если так, лучше нам больше не говорить о мудрости.
«Не лезь на рожон, оставь словесные игры, в них он лучше тебя…»
— Орсимеры презирают путь обмана! — прорычал я.
Меграс некоторое время молча разглядывал меня, затем кивнул:
— Верно. Всё так.
Болдог забросал ямку землёй и камнями.
— Пора спать, — сказал он, поднимаясь, чтобы ещё раз проверить стреноженных коней.
Я тем временем смотрел на Меграса. Ум у него — точно эльфийская стрела в лесу, но поможет ли это ему, когда мы обнажим клинки и со всех сторон зазвучат боевые кличи? Вот что бывает, если мышцы зарастают жиром, а к спине прилипает солома! Умение биться словами ничего тебе не даст, Меграс Лурц, разве что язык твой не так быстро высохнет на поясе лукдушского воина.
С этой мыслью я направился спать, чтобы утром проснуться немного другим.
* * *
— Не меньше восьми, — пробормотал Болдог. — И, скорее всего, один из них юнец. Два очага. Они убили здорового белого медведя и несут добычу.
— Значит, они зазнаются, — кивнул Меграс. — Это хорошо.
— Почему? — непонимающе нахмурившись, уставился я на Меграса.
— Нужно знать мысли врага, предводитель. Они чувствуют себя непобедимыми, это делает их беспечными. Есть у них кони, Болдог?
— Нет. Белые медведи уже знают, что значит конская поступь. Псы же… если они и брали их на охоту, то ни один не выжил.
— Ещё лучше, — усмехнулся Меграс.
Некоторое время назад мы спешились и теперь сидели на корточках у самой кромки леса. Болдог уходил вперёд, чтобы разведать расположение лагеря лукдушей — прокрался по высокой траве так, что ни один лист не шелохнулся.
Солнце сияло высоко в небе, в сухом, горячем воздухе — ни ветерка.
— Восемь, — проговорил Меграс и ухмыльнулся. — И юнец. Его нужно убить первым.
«Чтобы выжившие были опозорены, — понял я. — Он считает, что мы проиграем».
— Оставьте его мне, — сказал я. — Брошусь в атаку и окажусь потом на другой стороне лагеря. Все выжившие воины обернутся ко мне. Тогда в бой вступите вы двое.
Болдог удивлённо моргнул.
— Ты хочешь, чтобы мы ударили в спину?
— Да, чтобы уравнять численность. Затем каждый вступит в свой равный поединок, — пояснил я.
— В атаке будешь уклоняться и пригибаться? — спросил Меграс. В глазах его появился блеск.
— Нет, я буду бить, — жёстко ответил я.
— Тогда они остановят тебя, предводитель, и ты не сможешь добраться до другого конца лагеря, — возразил он.
Слабак!
— Меня не остановят, Меграс Лурц, — процедил я.
— Их девять.
— Тогда узри, как я спляшу.
— Почему нам не поскакать на конях, предводитель? — вмешался Болдог.
— Я устал от разговоров. Следуйте за мной, но не спешите.
Меграс и Болдог обменялись взглядами, затем Меграс пожал плечами.
— Мы станем тебе свидетелями, — только и сказал он.
Отстегнув меч из Чёрного Дерева, я обеими руками взялся за обтянутую кожей рукоять. Несмотря на название, древесина была скорее тёмно-багровой, чем чёрной. Блеск масла создавал иллюзию, что боевой знак парит от клинка на длину пальца. Кромка казалась прозрачной там, где загустело втёртое в волокна смоляное масло. На лезвии не было ни единой зарубки, лишь волнистые углубления там, где сами собой затянулись следы прежних битв, ибо Чёрное Масло помнило прежнюю свою форму и не терпело повреждений. Подняв перед собой меч, я скользнул в высокую траву и, ускорив шаг, вошёл на бегу в боевую пляску, в состояние берсерка, полное ярости, злобы и силы.
Добравшись до кабаньей тропы, которую указал Болдог, я пригнулся и ступил на плотно утоптанную землю, не сбившись с шага. Широкое листовидное остриё словно вело меня вперёд, прорезало свой собственный бесшумный путь через колодцы света и тени. Ускорившись, я побежал быстрее.
В центре лукдушского лагеря трое из восьми взрослых орков тёмно-зелёного цвета сидели на корточках вокруг куска медвежьего мяса, которое только что извлекли из свёртка оленьей кожи. Ещё двое более светлокожих воинов сидели рядом, положив оружие на колени, и втирали в клинки густое Чёрное Масло. Оставшиеся трое стояли и беседовали друг с другом всего в трёх шагах от кабаньей тропы. Юнец, чьи клыки, растущие из нижней челюсти, были едва видны (признак молодости или слабости), остался на дальнем конце.
Вылетев на поляну, я достиг предела скорости. До сотни шагов орсимер мог бежать вровень со скачущей галопом лошадью, поэтому я ударил как гром. Мгновение назад восемь воинов и юнец отдыхали после охоты, а теперь головы двоих снёс один горизонтальный взмах. В сторону полетели брызги крови, и мозги плеснули в лицо третьему лукдушу. Тот пошатнулся и отпрыгнул влево — только затем, чтобы встретиться с обратным взмахом моего меча: удар пришёлся орку под подбородок. Уверен, удивлённо распахнутые глаза ещё успели увидеть, как внезапно завертелась поляна, а затем пришла тьма.
Не сбавляя скорости, я подпрыгнул, чтобы не споткнуться о голову воина, которая с глухим стуком покатилась по земле.
Те лукдуши, что втирали в клинки масло, уже вскочили и подняли оружие. Они разделились и бросились вперёд, чтобы напасть на меня с разных сторон.
Расхохотавшись, я прыгнул к трём воинам, которые ещё сжимали в окровавленных руках разделочные ножи. Поставив меч в позицию ближней защиты, я низко пригнулся на бегу. Все три малых клинка попали в цель, пронзили рубаху, кожу, мускулы. Боль!
Однако инерция потащила меня дальше, так что ножи вырвались из ладоней лукдушей, оставшись в теле. Я развернулся, взмахнул мечом, отсёк пару рук и завершил удар под мышкой, так что вырвал плечо вместе с лопаткой — плоская лиловая кость, обвитая сетью пронизанных венами связок, вместе с конвульсивно сжатой рукой взмыла к небу.
Один из врагов с рычанием рухнул мне прямо под ноги и крепкими руками обхватил за бёдра. Думаешь, сумеешь меня остановить?!
Продолжая хохотать, я резко опустил меч, так что рукоять с хрустом врезалась орсимеру в затылок. Руки разжались.
Справа свистнул меч, направленный мне в горло. Не опуская лезвия, я крутанулся на месте и встретил вражеский клинок своим. Столкнувшись, оба меча громко зазвенели.
Услышав за спиной шаги другого лукдуша, я почувствовал движение воздуха, рассекаемого клинком, направленным в моё левое плечо, отчего молниеносно бросился на землю, накренившись вправо. И прямо в полёте вытянул руки, рубанув мечом наискось. Клинок прошёл точно над оружием врага, рассёк пару толстых запястий, вспорол живот от пупка и ниже, вырвавшись наружу между рёбрами и тазом.
Продолжая вращаться в полёте, я возобновил удар, потерявший силу при столкновении с костями и плотью, вывернул плечи вслед за клинком так, чтобы тот прошёл под телом лукдуша и вынырнул с другой стороны. И отрубил ногу последнего орка на уровне лодыжки. Затем земля молотом врезалась мне в правое плечо. Перекатившись, я прикрылся мечом, но не смог полностью отразить нисходящий удар — боль огнём вспыхнула в правом бедре — и оказался вне пределов досягаемости воина, который завопил и неуклюже отступил назад.
Инерция переката позволила мне оказаться в присяде, отчего кровь хлынула из раны на правой ноге, и боль пронзила левый бок, спину под правой лопаткой и левое бедро — места, откуда по-прежнему торчали ножи.
И тут я оказался лицом к лицу с юнцом.
Не больше пятнадцати лет от роду, ещё даже не достиг полного роста, тонкорукий и тонконогий, как и многие Неготовые. В глазах застыл ужас.
Я подмигнул ему и развернулся, чтобы сойтись в бою с одноногим воином.
Тот отчаянно неистово завопил, а я увидел, что подоспели Меграс и Болдог. Соратники включились в игру: их клинки отсекли лукдушу вторую ногу и обе руки. Вражеский воин извивался на земле между ними, поливая кровью смятую траву.
Я оглянулся и увидел, как юнец исчезает в лесу, и улыбнулся.
Меграс и Болдог нагнали отползавшего орка из лукдушей и принялись отрубать новые куски от его рук и ног.
«Разозлились, — понял я. — Я ведь никого им не оставил».
Не обращая внимания на жестокую забаву своих спутников, я выдернул разделочный нож из бедра. Кровь потекла, но не пульсируя, так что артерию удар не задел. В боку клинок отскочил от ребра и застрял межу кожей и слоями мускулов. Я выдернул его и отбросил в сторону. Последний нож — в спине — достать было труднее, потребовалось несколько попыток, чтобы как следует ухватиться за скользкую окровавленную рукоять и вытащить его. Будь клинок чуть длиннее, достиг бы сердца. Из всех мелких ран эта будет самой докучливой. Ещё чей-то меч рассёк мне бедро и врезался в ягодицу — это уже серьёзнее. Рану придётся зашить, поэтому некоторое время ходить и скакать верхом будет больно.
К счастью, врождённая регенерация орков вполне справлялась с мелкими и средними ранами. Не думаю, что с этими будут особые хлопоты.
Тем временем расчленённый лукдуш замолк — то ли из-за потери крови, то ли из-за последнего смертельного удара, и я услышал тяжёлую поступь Меграса. Новый крик — Болдог принялся проверять других павших.
— Предводитель, — его голос дрожал от гнева.
Я медленно повернулся.
— Да, Меграс Лурц?
— Ты позволил юнцу сбежать. — Лицо здоровяка потемнело. — Теперь нам придётся его ловить, и это будет нелегко, ибо он, а не мы, дома в этих землях.
— Он и должен был сбежать, — ответил я.
Меграс нахмурился.
— Ты ведь умён, — заметил я, — почему это тебя так удивляет?
Хотя ещё некоторое время назад удивило бы и меня. Но отличный план будто бы сам собой возник в голове, поражая меня своей гениальностью.
«Стоп, это что, был чей-то хмык?»
— Он вернётся в деревню, — задумчиво проговорил Меграс.
Я кивнул, побуждая его продолжать.
— И расскажет о нападении. О трёх воинах-крогнарах. Вспыхнет ярость, все схватятся за оружие. — Меграс едва заметно кивнул, прежде чем продолжить. — Начнётся охота на трёх крогнарских воинов. Пеших. В этом юнец уверен. Будь у них кони — верхом бы и атаковали. Трое против восьмерых — поступить иначе было бы безумием. И вот охотники уверят себя в том, что знают, кого и как нужно искать. Трёх пеших воинов-крогнаров.
Подошёл Болдог и теперь безо всякого выражения смотрел на меня. Я махнул рукой:
— Говори, Болдог Толзон.
— Скажу, предводитель. В голове юнца ты посеял образ. Там он укоренится, краски его не поблекнут, но расцветут. Эхо предсмертных криков будет звучать в ушах всё громче. Знакомые лица, искажённые вечной болью. Этот юнец станет взрослым, Драгар Геснер. И не согласится следовать за другими, но поведёт. Должен вести — и никто не осмелится бросить вызов его ярости, сверкающему клинку в его руках, маслу его воли. Драгар Геснер, ты создал крогнарам врага, какого мы никогда не знали прежде.
— Однажды, — провозгласил я, — этот предводитель лукдушей преклонит передо мной колени. В этом я клянусь. Клянусь на крови его сородичей.
В воздухе вдруг разлился холод. Поляну окутала тишина, которую нарушало лишь приглушённое жужжание мух. Глаза Болдога широко распахнулись, на лице застыл страх. Меграс отвернулся.
— Этот обет погубит тебя, Драгар Геснер. Ни один лукдуш не встанет на колени перед крогнаром. Разве что труп к дереву прислонить. Ты желаешь невозможного, и это путь к безумию.
— Лишь одна клятва среди многих, — бросил я. — И все я исполню. Узри, если осмелишься.
Меграс отвлёкся от осмотра шкуры и очищенного от плоти черепа белого медведя — лукдушских трофеев — и оглянулся на меня.
— А у нас есть выбор?
— Пока дышишь — нет, Меграс Лурц, — высокомерно бросил я ему.
— Напомни мне, чтобы я как-нибудь рассказал тебе, Драгар Геснер.
— О чём рассказал?
— Каково это — жить в твоей тени.
Застыв, я прищурился, но ситуацию спас Болдог, который шагнул ближе ко мне.
— Твои раны нужно обработать, предводитель.
— Да, — переведя взгляд, согласился я. — Но пока — лишь ту, что оставил меч. Мы должны вернуться к лошадям и скакать быстро.
— Как эльфийская стрела, — слабо улыбнулся Болдог.
— Верно. Именно так, Болдог Толзон.
— Драгар Геснер! — окликнул меня Меграс. — Я соберу для тебя трофеи.
— Благодарю, Меграс Лурц. Шкуру и череп мы тоже заберём. Их вы с Болдогом можете оставить себе.
— Возьми их, брат, — обратился Болдог к Меграсу. — Белый мех больше пойдёт тебе, чем мне.
Меграс благодарно кивнул, затем указал на расчленённого воина:
— Его уши и язык твои, Болдог Толзон.
— Да будет так.
* * *
Новая ночь, и снова… снова…
Странные образы, будто бы чужое присутствие, при котором сознание переплетается с чем-то ещё… С кем-то ещё. Новые знания заставляли задуматься и прикинуть, что я делаю и куда иду. Но не это заставило меня удивиться. Раны. Они заживали даже слишком быстро!
Утром проснулся с лёгкой головной болью, которая быстро прошла, однако мне почудилось, что я начал смотреть на мир немного под иным углом. Странно. Но интересно.
Почему-то процесс совершенно не пугал меня, как в первый раз. Я отчётливо осознал, что это не боевое безумие, не сумасшествие, не какая-то старая травма, забирающая мысли. О нет, нечто совершенно иное. И идущее мне на пользу!
На одной из полян мы застали врасплох взрослого и двух юнцов, которые пасли шестерых боевых коней. Забавно, ведь из всех орсимеров лукдуши разводили меньше всего лошадей. Однако, несмотря на это, их клан проложил между полянами широкие тропы, по которым теперь скакал я со своими товарищами.
Некоторое время понаблюдав за троицей, мы решили атаковать и сделали это на полном скаку с обнажёнными мечами. Лукдушей буквально смело, и мы задержались, только чтобы собрать трофеи и коней — каждый повёл в поводу двух скакунов.
За час до наступления темноты наш маленький отряд подъехал к развилке, проскакал около тридцати шагов по нижней из двух троп, затем мы выпустили поводья и погнали лукдушских коней вперёд. Далее набросили своим коням на шею одну короткую верёвку и, осторожно направляя шаги животных, повели их задом наперёд, пока не вернулись к развилке, откуда поскакали по верхней тропе. Отъехав на полсотни шагов, Болдог спешился и вернулся, чтобы скрыть следы копыт.
Когда в небе уже проявилось звёздное колесо, мы сошли с каменистой тропы и выбрали для ночлега небольшую прогалину в лесу. Меграс отрезал для всех по куску медвежьего мяса. Затем Болдог отошёл, чтобы почистить коней мокрым мхом. Скакуны устали, поэтому на ночь их не стали стреноживать, чтобы они могли гулять по прогалине и пастись.
Осмотрев свои раны, я с удовольствием обнаружил, что те уже почти зажили. Восстановление, удивительное даже для орков! Но я отчего-то не был удивлён. Всё так, как и должно быть.
Довольно кивнув, вытащил флягу с Чёрным Маслом и принялся покрывать им клинок. Священное Чёрное Масло и Чёрное Дерево…
«Не эбонит, но похоже», — возникла странная мысль, а потом я задумался: что вообще такое этот… «эбонит»?
Моргнув, мотнул головой. Неважно. Наверное, где-то слышал.
Как только Болдог вернулся, они с Меграсом тоже принялись править оружие.
— Завтра, — озвучил я, — уйдём с этой тропы.
— Спустимся на широкие, лёгкие пути в долине? — уточнил Меграс.
— Если поторопимся, — заметил Болдог, — можем за один день проехать все земли лукдушей.
Я хмыкнул. Как наивно! Они даже не догадываются о том, что я задумал!
* * *