Глава 11 Волшебное Зеркало
Дворец Трандуила, Лесное королевство
Трандуил всегда любил незаметно исчезать из своего дворца, отравляясь в одиночестве на прогулку по самым любимым уголкам своего леса. Ему было всё равно, что Галион каждый раз при таких его отлучках впадал в панику и заражал ей всех обитателей дворца. Если таур не хотел, чтобы его нашли, то отыскать его не мог ни кто. Ни Тауриэль, ни Аурлор, ни все отряды лесных эльфов разом.
Сейчас лесной король сидел в резном деревянном кресле тончайшей работы на террасе своих покоев и смотрел на зеленое море деревьев, которое так радовало его взгляд: лес снова был здоров и полон сил, как было в начале Второй Эпохи, когда его отец, Орофер, с горсткой синдар пересёк Мглистые горы и пришёл в Зеленолесье, где стал королём над Лесными эльфами. Прекрасное, царственное лицо короля сейчас украшала еле заметная улыбка, а вся его расслабленная поза короля эльфов говорила о счастливом покое. Трандуил прикрыл глаза, чтобы в полной мере насладиться чарующими звуками и ароматами раннего летнего утра.
Тауру вспомнились его прогулки по лесу с сыновьями, когда они были маленькими. Они бродили по лесным тропам, и он рассказывал мальчикам о Белерианде, об Орофере, об их пути в Зеленолесье, о самом Зелёном лесе, о том, что находится за его пределами. В конце прогулки маленькие принцы, по обыкновению, уставали, и ему приходилось нести их обратно во дворец. Потом его мальчики выросли. Сначала Леголас, а потом и Таурмирион, превратились в сильных и красивых эльфов, что радовали отца и своим видом, и своими способностями и прекрасной душой. А потом его младший сын пропал…
Нет! Трандуил не хотел вспоминать сейчас то время. В глазах таура загорелись лукавые искорки. Он встал, подошел к поручню террасы, сбросил тяжелую накидку и спрыгнул вниз, не оставляя под легкой эльфийской поступью следов ни на покрытой мхом земле, ни на траве. Затем лесной король легко взлетел на ветви огромного кулума́льда и дальше, изящно перелетая с веток одного дерева на другое, таур устремился вглубь своего леса, туда, где деревья всегда ждали своего короля.
Пробивающиеся сквозь листву лучи летнего солнца, были по-утреннему ласковы и бережны. Журчала Лесная, переливаясь веселыми солнечными бликами. Лесные певцы щебетали что-то о лете, свободе и счастье.
Ближе к полудню, Трандуил добирается до своей любимой поляны. Здесь солнце щедро разливает теплые лучи, а тихий шепот ветра шуршит по душистому разнотравью, будто приглашая прилечь. Тут и там слышно жужжание пчел и шмелей, собирающих нектар, стрекозы и бабочки появляются в воздухе то тут, то там. Таур, не задумываясь, с удовольствием устраивается на земле, приминая траву, положив под голову левую руку, а правой срывая травинку, что с нескрываемым наслаждением, зажимает в зубах. В синих глазах — счастье. Виновник дворцового переполоха беззаботно нежится в лучах теплого летнего солнца, оставив дома все дела, заботы и тревоги.
Лориен, Карас Галадон
Безжизненность Бурых равнин внезапно закончилась, уступив место сначала чахлой, а потом, и густой зеленой траве, что говорило о том, что уже неподалеку был Андуин, а перед ним — остатки старого зеленолесского тракта, что когда-то вел из Дагорлада до каменного моста через Андуин, который давно был разрушен. Но отряд двигался севернее, к границе леса у Дол-Гулдура, чтобы оттуда, проложив эльфийскую тропу, попасть сразу на границу Лориэна. Её от самой опушки проложил Леголас, и путешественники вышли с тропы у берега Нимродэли, холодной и быстрой, перейдя которую они уже были в Лориэне.
Леголас, Таурмирион и Элрондионы, не стали заранее сообщать Антродонель, Итилиэль и Фенумириель о своем скором прибытии, желая сделать приятный сюрприз. На лесной тропе они встретили патруль стражей Лориэна. Воины были знакомы со всеми путниками, в том числе и волшебниками, по сражениям у Дол-Гулдура и Гундабада, но на Фили и Кили взглянули с подозрением: никогда еще гномы не были гостями в Карас Галадоне. Пришлось вызывать по сквозному зеркалу Амрота, чтобы тот лично распорядился пропустить племянников короля Торина на праздник: Летний ночной звездный бал.
— А где Халдир, Румель и Орофин? — спросил Леголас у стражей.
— В Карас Галадоне, — ответил один и эльфов, чувствовалось, что все стражи завидуют братьям.
Еще пара часов пути, и перед путешественниками открылся вид на красоту празднично освещенных флэтов, взлетающих по спирали вокруг стволов огромных меллорнов. Судя по тому, что навстречу всадникам вышли и Антродонель, и Итилиэль, и Фенумириель, Амроту не удалось сохранить в тайне прибытие их супругов и женихов. Все они были уже одеты к балу, и их красота никого не могла оставить равнодушным.
— Тили, ты прекрасна, как звездный свет! — прошептал на ушко своей жене Таурмирион, когда она уводила его за собой вверх по лестнице в их покои, чтобы он привел там себя в порядок.
Гостям, в том числе таким необычным, как волшебники и, особенно, гномы, тоже предоставили такую возможность.
С самого большого и высокого талана владык, открывался необыкновенно прекрасный вид на празднично украшенный Карас Галадон, утопающий в золотом свете заходящего солнца. В главном зале, с волшебным расширением пространства, был богато накрыт большой стол. Звучала тихая музыка приветствующего танца, к которому присоединялись пары гостей. Казалось, музыка струилась сквозь изящные фигуры танцующих, чьи руки парили, души пели, а тела эллет, как гибкие ветки, гнулись и цвели в руках своих партнёров.
Тем, кто не танцевал, юные эльфы, прислуживающие на празднике, помогали занять места за столом.
— Мири, нам нужно ненадолго покинуть праздник, — тихо сказала Итилиэль, когда и пир, и танцы были в разгаре.
— Что-то случилось? — удивился младший принц лесного королевства.
— Я внезапно почувствовала, как Зеркало зовет тебя. Оно что-то хочет показать.
Таурмирион не стал спорить. Они спустились вниз, и направилась, в сад, где стояло волшебное зеркало. Итилиэль набрала воду в серебряный кувшин и медленно перелила её в чашу. Когда вода совершенно успокоилась, над поверхностью стали поднимались завитки белой дымки.
— О, Эру, даруй возможность видеть! — произнесла белокурая эльфийка, отходя назад, пропуская к Зеркалу своего супруга.
Он стал всматриваться в мерцающие звезды внутри водяной глади, и Зеркало явило ему странное видение…
Сначала была темнота. Потом скрипнула дверь. Таурмирион поднял на нее свой взгляд в видении. На пороге стоял неизвестный мужчина. Не эльф. Человек, возможно маг. Его лицо было бледным и осунувшимся, а глаза будто выцветшими.
— А, это ты, — его голос тоже был каким-то тусклым, будто замороженным.
Вокруг стало посветлее, когда незнакомец вошел. Он подошел к полке, на которой было множество книг, и взял одну из них. Сел в кресло и стал переворачивать страницы, не глядя на них.
Какое-то время было тихо. Затем мужчина громко захлопнул книгу и, немного повернув голову, в упор уставился на Таурмириона. Принцу показалось, что на его грудь словно лег ледяной булыжник размером с голову коня. И не было возможности отпрянуть от внимательного и, в то же время, мертвенно безразличного, морозного взгляда, в котором не было ни тени хоть каких-то эмоций. Обычный человек не мог так смотреть! Таурмирион почувствовал, что у него волосы начинают шевелиться на затылке. От этого мужчины тянуло чем-то таким… таким… леденящим. И он смотрел, вроде бы, на него и в то же время, будто сквозь него.
— Надо спешить, — равнодушным голосом проговорил незнакомец.
Внутри у принца всё будто застыло и лишь одна мысль была живой, повторяясь словно эхо: — надо спешить, — остальное — неважно. Главным было — идти. Главным было — идти вслед без промедления. Таурмирион даже разозлился, что не может идти прямо сейчас, и одновременно ему было смешно: как другие могут не понимать очевидного?
Теперь он прекрасно знал, что дорога была здесь, рядом. Эта мысль прозвучала в голове, так же ясно, как солнце, всходящее на небе. Она высветила все до поразительной ясности, от которой стало казаться неправильным, таким, что хотелось зажмуриться и не смотреть на него.
Сразу за осознанием всего этого, пришла слабость и ощущение разбитости. Как если бы все его тело сначала превратилось в лед, а потом его раскололи, растёрли в ледяное крошево. Вокруг снова сгустилась темнота. Проваливаясь в беспамятство, он слышал, как его зовут, трясут, трут ему руки. Потом он потерялся совсем.
Праздник и не думал еще заканчиваться, когда перед Амротом возник серебряный заяц и крайне встревоженным голосом Луны попросил его привести к волшебному Зеркалу профессора Снейпа.
Взволнованный владыка Лориэна тут же встал и направился к месту, где в данный момент о чем-то увлеченно спорили Сириус и Рабастан, а Северус и Антонин лениво следили за ними с бокалами вина в руках.
Снейп оценив выражение лица хозяина бала, последовал за ним без единого вопроса. Они направилась на южный склон Карас Галадона, в сад, окружённый оградой, по лестнице, ведущей к низине, где ручей, берущий начало на вершине холма, спускался в долину. Там на невысоком каменном постаменте стояла большая чаша, рядом с которой лежал без сознания второй аранен Лесного королевства, а над ним склонилась, пытаясь привести его в чувство его аранель.
— Что случилось? — спросил Амрот.
— Зеркало сказало мне, что Мири должен сегодня в него обязательно посмотреть. Он что-то в нем увидел, после чего потерял сознание и никак не приходит в себя. И еще он очень холодный!
Снейп взял принца за руку и понял, о чем говорила его супруга. У эльфов и так температура тела ниже, чем у людей, но сейчас Таурмирион был холодным как лёд. Он еле-еле дышал, и сердцебиение было замедленным.
— Нужно его срочно доставить в наш лесной замок. У меня с собой совсем ничего нет, что могло бы снять все эти симптомы, — Северус не хотел излишне волновать Итилиэль, потому старался не показывать, насколько он сам был близок к панике.
— В наших покоях прямой портал, — кивнула испуганная аранель. — Я иду с вами!
— Я иду с Северусом, а ты останешься здесь, как хозяйка праздника. Я сразу тебе сообщу, когда состояние Мири изменится. Никому пока больше ничего не говори. Леголасу в том числе, — распорядился Амрот, и его внучке пришлось подчиниться, хотя больше всего она сейчас хотела быть со своим супругом.
Лесной замок, горы Эмин Дуир, Лесное королевство
Снейп и Амрот вдвоем подхватили принца, аппарировали с ним в его здешние покои, и оттуда перешли в лесной замок магов, в лазарет, который был частью комнат профессора. Они уложили принца на кровать, что тут стояла, и попробовали привести его в чувство заклинаниями, но они, словно, отскакивали от него. Согревающее зелье почти не дало эффекта. Северус уже начинал испытывать страх, что не сможет помочь Таурмириону.
— Нужно сообщить Трандуилу, — сказал он. — Если мы скроем это и от него, таур будет очень недоволен, да еще, я надеюсь, на его эльфийскую магию. Похоже, что волшебство в данном случае слабо помогает.
Трандуилу понадобилось для прибытия ровно столько времени, сколько занял у него пусть от его собственных покоев, где он ужинал под укоризненными взглядами Галиона, вернувшись во дворец уже в сумерках, до портала в комнатах сына, попутно захватив с собой главного целителя Эглериона.
— Что стряслось? — спросил он, быстро подходя к кровати, на которой лежал его бледный и неподвижный младший сын. Он сразу взял его за руку — она была ледяной, как если бы он уже был мёртв. Испуг и отчаяние овладели им с такой силой, что он едва не закричал. Как, о, Эру! Он совсем недавно обрел его, чтобы снова потерять???
— Послушайте меня! — сказал Северус, кладя руку на плечо короля, успевшего опуститься на колени у ложа сына. — Он жив. Такое состояние принца — это результат просмотра им какого-то видения в волшебном Зеркале.
Тем временем, эльфийский целитель несколько раз провел руками вдоль всего тела аранена, тихо напевая что-то из песен магии целителей, а затем сообщил:
— Пониженная температура, редкое сердцебиение и бессознательное состояние в данном случае результат того, что его фэа как-то пострадала в общении с волшебным Зеркалом, потому жизнеспособность хроа снизилась. Но фэа только пострадала, не покинула тело. Вы, владыка, можете заставить ее вернуться в нормальное состояние. Что же касается его новых способностей…
— Укрепляющее зелье восстановит его силы, как волшебника, — Северус сразу понял, куда клонит Эглерион.
Трандуил сразу услышал, что сказал его целитель, и, давя отчаяние и страх, комом застрявшие в горле, начал немедля сплетать слова в исцеляющую песнь делясь своей силой с сыном, жалея только о том, что может делать это только через руки, а не всем своим существом. Он отдал бы сыну всё, что у него было, чтобы только он снова был с ним живой и здоровый. Эльфийское исцеление в этот раз выглядело красиво: под ладонями таура появлялись едва видимые серебристые нити, которые уходили в тело Таурмириона, растворяясь в нём.
Северус, напоив принца зельем, вышел за дверь, куда Эглерион почти сразу выставил Амрота. Владыка Лориэна выглядел помятым и каким-то потерянным, бессмысленно шаря взглядом по стенам, при этом ничего не замечая. Когда открылась дверь, Амрот сразу пришёл и, кивнув на дверь, вопросительно поднял бровь.
— Да ничего с ним не будет, придет в себя, отдохнёт и снова будет бегать по Средиземью, — он старалась говорить бодрее, но в этот раз звучал фальшиво.
— Я могу что-нибудь сделать? — спросил Амрот.
— Думаю, что пока сообщить Леголасу. Его поддержка понадобиться и Таурмириону и Трандуилу.
Таурмирион находился в странном пространстве, заполненном серой дымкой, здесь дул непрекращающийся ветер и слышалось многоголосое пение: красивое, нежное. Вспомнились руки матери, что укачивали его в раннем детстве, её песня, что дарила покой и умиротворение. Ветер подул сильнее, на время разорвав дымку, сделав видимой белую арку, к которой вели каменные белые ступени. Она была похожа на ту, через которую они все пришли в этот мир. Он уже занёс ногу, собираясь сделать первый шаг, когда услышал:
— Мири, вернись ко мне!
Глубокий, мелодичный, такой красивый голос призывал его к себе, и он встрепенулся, пытаясь понять, кто его зовет и откуда. Это говорил кто-то, кого он знал всю жизнь, слово, вспомнить слово, любимое и родное… «Adar!»
— Мири, не можешь снова нас оставить!
Это был другой голос, тоже очень-очень знакомый, отзывающийся теплом в груди, немного растопив лёд внутри неё. «Лайкве, брат!»
— Вернись ко мне, любимый!
Вот и сердце отогрелось от этого нежного голоска. «Тили!»
Когда Таурмирион, наконец, смог приоткрыть глаза, первые несколько минут он провел в состоянии некоторого непонимания, пытаясь осознать и вспомнить, что с ним произошло. После он огляделся и увидел, что находится в покоях профессора, в замке магов. Рядом в кресле, закрыв глава, сидела Итилиэль. У Таурмириона сейчас не было сил говорить с кем бы то ни было. Он хотел только закрыть глаза и уснуть. Холод отступил и страшного взгляда незнакомца можно было больше не опасаться.
Придя в себя уже во второй раз, Мири обнаружил в кресле отца, пристально смотрящего на него.
— У тебя, adar, измученный вид, — хрипло проговорил он.
— Ты не просыпался четыре дня! — ответил Трандуил, подавая сыну стакан с водой. — Как ты себя сейчас чувствуешь?
— Хорошо. Мне жаль, adar, что снова заставил тебя беспокоиться, но в этот раз я действительно был не виноват.
— Никто тебя не винит, но все очень переживали. Даже два забавных юных гнома. Они отказались ехать домой, пока с тобой все не будет в порядке, — сказал Трандуил и иронично добавил: — Очень трогательно.
— Я, наверное, испортил всем праздник…
— Сначала мало кто знал, что с тобой приключилась беда. Только семья, Северус и Эглерион. Остальные узнали лишь на следующий день, но волновались не меньше. Только когда стало ясно, что ты уже просто спишь, удалось всех отправить отдыхать.
— Я пока не понял, что со мной случилось, но я видел в Зеркале…
— Пока ничего не говори, расскажешь, когда окончательно будешь здоров. Пожалуй, можно позвать остальных.
Эглерион и Северус разрешили войти только Леголасу и Итилиэль, которые бурно выражали свою радость и передали приветы от всех остальных. Оказалось, что о Таурмирионе волновались вообще все эльфы Лесного королевства, и Лориэна, ведь он был супругом внучки Амрота!
Когда же Таурмирион остался снова наедине с Трандуилом, то сказал ему:
— Ты же не отложил свою свадьбу? Мне нужно торопиться. Сразу после Праздника первых плодов и вашего с Арвен бракосочетания я отправлюсь в путь. Тот, кого мне показало зеркало, сказал, что нужно спешить!