Глава 22. Стать как Орест и Пилад
Август последнего лета перед поступлением в Хогвартс Невилл Лонгботтом прожил совершенно невесело. Началось все с визита в их дом директора Хогвартса. О чем он разговаривал с родителями мальчик не знал, но когда директор Дамблдор покинул их мэнор, родители заперлись в отцовском кабинете и долго что-то обсуждали. На следующий день к ним снова явился директор и они все вместе: Невилл с родителями и директор Дамблдор, отправились на Диагон аллею покупать ему палочку.
День был жаркий. В торговом квартале было полно народа. Видимо все студенты Хогвартса получили свои письма, со списками необходимого для обучения на следующем курсе и явились за покупками, часто целыми семьями. Отец потребовал, чтобы Невилл надел свою самую лучшую мантию, утверждая, что наследник рода обязан на людях выглядеть пристойно. И тут выяснилось что ни одна из мантий мальчику не подходит — все они были ему малы. Тогда Фрэнк попросил домовиков найти что-то подходящее для наследника из его детских мантий. Они нашли. Мантия была очень красивой, благородного синего цвета с серебряной вышивкой. У нее был только один недостаток: климатические чары, которые были наложены при продаже со временем потеряли свою силу, поэтому бедному Невиллу, который по задумке отца должен был в этой мантии являть собой образец благородства, было жутко жарко. Пот струями тёк по его телу, а лицо раскраснелось и стало похоже на помидор. Взглянув на себя в отражение одной из витрин, Невилл ужаснулся: краснолицая потная бочка в балахоне — это был он? Хорошо бы им никто не встретился из знакомых, так как он явно был неубедителен в роли «образца благородства», судя по тому, что он только что увидел.
Лавка, в которую они пришли, казалось, вросла на три десятка дюймов в землю и находилась ниже мощеной улицы, что говорило о ее почтенном возрасте. На него указывал и очень обшарпанный фасад здания, на котором было написано: «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры». Было видно, что буквы когда-то были покрыты позолотой, которая виднелась в нескольких местах, но та давно уже с них облетела. Стекло витрины было настолько пыльным, что нужно было приглядеться, чтобы различить за ним единственную палочку, украшающую её.
Дамблдор решительно открыл дверь, сойдя по ступенькам вниз. Зазвенел колокольчик, оповещая находящихся внутри о визите покупателя. Несмотря на это, внутри крошечного и темного помещения никого не оказалось. Свет едва проникал сквозь мутное окно, позволяя разглядеть внутреннее убранство, состоящее из небольшого прилавка, длинного тонконогого стула, и тысяч узеньких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка. Невилл почувствовал страх, от которого его ладони покрылись холодным липким потом, а по позвоночнику побежали мурашки. Вдруг случится так, что ни одна из волшебных палочек не признает его?
— Добрый день, — послышался тихий голос.
За прилавком появился пожилой человек, с большими, почти бесцветными глазами.
— Здравствуйте, — выдавил из себя Невилл.
Мистер Олливандер, а это, видимо, был он, скользнул взглядом по мальчику, а потом сместил фокус зрения на его мать.
— Мисс Алиса Хенсли. Кажется, только вчера вы были у меня и покупали свою первую палочку. Девять дюймов три четверти, гибкая, сделанная из яблони с сердцевиной из чешуи опалоглазого дракона. Недальновидна, вспыльчива, порывиста, действует по первому порыву, не обдумав все до конца, так как ужасно нетерпелива. Удалось вам укротить характер своей палочки?
— Леди Логдботтом, — холодно поправила Олливандера мать Невилла. — Палочка слушается меня безупречно. Значит удалось.
— Или вы просто совпали с ней по стилю принятия решений, — ухмыльнулся Гаррик Олливандер и посмотрел на отца Невилла. — А вот и лорд Лонгботтом. Вы предпочли красное дерево и коготь грифона, двенадцать дюймов. Вижу вы с ней сработались.
Далее мастер резко обернулся к Невиллу и произнес:
— Да, я сказал, что твой отец предпочел эту палочку, но разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника.
С этими словами мистер Олливандер приблизился к мальчику и нагнулся к нему так близко, что их носы почти соприкоснулись, а Невилл увидел свое отражение в затуманенных глазах старика. Потом мастер резко выпрямился и указал мальчику на тот самый стул с тонкими и длинными ногами, приглашая его сесть. Невилл с сомнением поглядел на эту хлипкую конструкцию, не решаясь залезть на него.
— Садись, мальчик мой, — подал голос директор директор Дамблдор. — Добрый день, Гаррик. Подбери для будущего героя самую лучшую палочку.
— Ах, будущий герой… Ну-да, ну-да. Продавал я палочки и героям и, так сказать, антигероям. Именно я продал палочку которая наделала кучу бед в Британии не так давно. Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Это была мощная палочка, очень мощная, и в плохих руках. Если бы я знал, что натворит эта палочка, я бы… — тут Олливандер затряс головой и снова посмотрел на Невилла.
— Теперь вы, мистер Лонгботтом-младший. Дайте мне подумать — Он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы держите палочку?
— Я?.. — замялся Невилл, которой тайно брал несколько раз в руки палочки родителей, что было строжайше запрещено, и держал их в правой руке, но если сейчас сказать об это, то родители поймут, что он нарушал их запрет.
— Он правша, — нетерпеливо проговорила Алиса Лонгботтом.
Олливандер посмотрел на леди так, как будто у нее выросло две головы. Что с нее взять — маглорожденная, хоть теперь и леди. Каждый потомственный волшебник знает, что никто не должен вмешиваться в таинство выбора палочки, в том числе родители. Только мастер и будущей ее владелец участвуют в этом, а остальные могут только молча присутствовать.
— Вытяните руку. Вот так, — мастер запустил работу самоизмеряющей линейки, и та сначала измерила расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, колена до подмышки, и дальше продолжила делать не менее странные промеры. Олливандер, тем временем, отошел к полкам и снимал с них одну коробочку за другой.
— Достаточно, — скомандовал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Лонгботтом-младший, для начала попробуем эту: клен и перо феникса. Семь дюймов.
Невилл взмахнул палочкой и произошло то, чего он боялся: вместе со вспышкой света и громом, что выдала палочка, прозвучал и грохот сломавшегося под мальчиком стула. Он упал на пол и больно ударился попой.
—Эта не подходит, — не обращая внимания на произошедшее, сказал мастер. — Возьмем следующую…
Через двадцать минут и три десятка опробованных палочек оптимального результата достигнуто не было.
— Вишнёвое дерево и волос единорога, — произнес Олливандер, подавая свое очередное творение Невиллу, тот взмахнул и сноп красивых искр озарил темное помещение.
— Подходит! — радостно вскрикнул маленький маг.
— Отложите ее. Гаррик принеси ТУ палочку. Уверен, что она подойдет Невиллу еще лучше, — проговорил Дамблдор, и Олливандер как-то не очень добро посмотрел на него, но отправился в кладовку, а, вернувшись оттуда, принес пыльный футляр.
— Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, очень гибкая прекрасная палочка, — проговорил мастер и подал ее Невиллу, который поднял палочку над головой и со свистом опустил ее вниз, разрезая пыльный воздух. Из палочки снова вырвались разноцветные искры, яркие, как фейерверк, и их отсветы заплясали на стенах.
— Да, это действительно эта — то, что надо, — объявил Олливандер.
— Но мистер, та, предыдущая, мне показалась более подходящей, — несмело и негромко произнес Невилл, так как от первой палочки по его руке пробежала теплая приятная волна, а от второй ничего такого не было.
— Да, вторая замечательно подходит, — провозгласил директор Дамблдор, не обращая внимания на слова Невилла.
Мистер Олливандер уложил палочку обратно в коробку и начал упаковывать ее в коричневую бумагу, продолжая бормотать:
— Любопытно… очень любопытно…
— Извините, — спросил Френк, — что именно кажется вам любопытным?
Мистер Олливандер уставился на отца Невилла и сказал:
— Видите ли, лорд Лонгботтом, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри этой палочки — перо феникса. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Поэтому мне представляется весьма любопытным, что эта палочка выбрала вас, потому что ее сестра, которой досталось второе перо того феникса… Что ж, зачем от вас скрывать: та самая, тринадцать с половиной дюймов, тис, о которой я говорил недавно. Та самая, что наделала кучу бед в Британии в руке Неназываемого. Странная вещь — судьба. Я ведь вам говорил, что палочка выбирает волшебника, а не наоборот? Так что думаю, что мы должны ждать от вашего сына больших свершений. Неназываемый сотворил много великих дел — да, ужасных, но все же великих.
— Гаррик, не заговаривайся! — строго посмотрел на мастера Дамблдор.
Невилл поежился. Ему совершенно не хотелось, чтобы от него ждали каких-то больших свершений, на которые он вряд ли был способен. Ему не понравился мистер Олливандер. Не понравилось, каким стал взгляд матери, когда мастер сказал об этих больших свершениях. Не понравилось с каким почтением взял в руки сверток с купленной палочкой отец. А еще ему показалось, когда он на мгновение обернулся, перед тем, как выйти из лавки, что директор Дамблдор как-то странно посмотрел им вслед.
После покупки палочки Дамблдор остался в лавке, а Невилл с родителями вернулся в Лонгботтом-мэнор. Отец и мать усадили сына за стол, сами сели напротив и сообщили ему о том, что собираются за него «взяться». С чего мальчику выпала такая «радость» было непонятно. Раньше все всех в нем устраивало, и тут на тебе. Мать посадила его на строгую диету, как будто в первый раз разглядев, что он толстый. А отец стал будить его ни свет ни заря для пробежки и упражнений, которые должны были «привести его хотя бы в приемлемую форму». А после обеда, который можно было по количеству и составу блюд так назвать с большой натяжкой, оба родителя по очереди обучали его заклинаниям и чарам. Магия подчинялась Невиллу, откровенно говоря, плохо. Было ли дело в еще слабо развитом магическом ядре, или в его слабом потенциале, или в той самой палочке, что ему, практически, навязал директор Дамблдор — непонятно. Материал первого курса почти не давался: Люмос горел тускло, Вингардиум Левиоса лишь немного сдвигала перо с места.
— Нужно показать мальчика целителям! — заявила Алиса.
И вот Невилл уже сидит на застланной холодной простыней кушетке своим пухлым задком, абсолютно без одежды, одновременно испытывая невероятное смущение и желание провалиться сквозь землю, так как осматривала его молодая ведьма.
— Вы говорите, что у сына проблемы с магией? — уточнила она.
— Да, — вздохнула Алиса. — У него сначала вообще не было стихийных выбросов. Мы даже думали, что он сквиб. Потом все-таки они начались, но было их немного и были они слабенькие. Меньше чем через месяц Невилл отправляется в Хогвартс, а у него совершенно не получаются даже первые заклинания из учебника.
— Палочка с собой? — заинтересованно произнесла целительница, которая была одной из немногих маглорожденных волшебниц, кто смог получить это звание.
— Да, я захватила, — сказала мама Невилла, достав из сумки палочку и протягивая её сыну.
— Наколдуй Люмос, — попросила целительница.
Сидя голым на кушетке перед двумя дамами, колдовать Невиллу было совершенно неловко и Люмос у него не получился абсолютно.
— Хм, любопытно. Отдай маме палочку, и ложись на спину, я тебя осмотрю, — произнесла целительница и стала сначала проводить магическую диагностику специальными заклинаниями, а затем ощупала его всего от пяток до затылка сначала спереди, а потом сзади.
— Я не вижу никаких больших физических или магических отклонений в развитии. Мое предположение таково: возможно, жировые отложения, которые явно присутствуют у мальчика по всему телу, в области шеи передавливают магические каналы, поэтому импульсы во время кастинга заклинаний расходятся в разные стороны, а не текут через правую руку в концентратор, коим является палочка. Я выдам вам план диетического питания, чтобы снизить вес ребенка, а чтобы магия не страдала от пониженной калорийности пищи, выпишу еще укрепляющее зелье и стимулятор роста магического потенциала. Приходите ко мне дня за три до первого сентября, проверим эффективность назначений и, если понадобится, сделаем новые.
Все оставшееся время Невилл с нетерпением ждал отъезда в Хогвартс, чтобы там во-первых, наконец, наесться, так как диета с формата «ограничено» перешла в «полный запрет» практически всех продуктов, за исключение салатных листьев и отварного мяса птиц без соли и каких-либо приправ. Зато зелья плескались в желудке мальчика пинтами. Только эффект получился совершенно другой, не такой, которого ожидала и целительница и родители маленького мага. Стимулятор роста, оказывал влияние отнюдь не на магический потенциал, а объемы мальчика, видимо, вступая в реакцию с укрепляющим зельем и диета не дала нужного результата.
— Ничего страшного, — успокоила целительница Алису. — Хогвартс просто перенасыщен магичей. Это мощное место силы, где абсолютно всем легче колдуется. Посмотрим как среагирует магия вашего мальчика на магию Хогвартса. если позитивных сдвигов не будет, на рождественские каникулы будем проводить более глубинные исследования.
И вот первое сентября наконец-то наступило.
— Путешествие на поезде — странный вид транспорта для волшебников, — ворчал с утра Фрэнк, который предпочитал всем видам перемещений аппарацию.
Алиса собрала все вещи Невилла еще с вечера, потому отъезд обошелся без беготни и хлопот. На вокзале «Кинг Кросс» они были ровно в десять тридцать. Фрэнк поставил сундук Невилла на тележку и сам повез ее на перрон. Невилл и Алиса шли следом.
Они прошли через разделительный барьер между платформами девять и десять и оказались на забитой волшебниками платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11.00».
— Ну что ж, сын мой, вот ты и на месте, — проговорил Фрэнк, положа руку на плечо Невилла, чтобы тот приободрился.
Над головами собравшихся на платформе людей плыли извергаемые паровозом клубы дыма. Звучал ровный гомон, складывающийся из голосов отъезжающих школьников, прощающихся с ними родственников, стука тяжелых сундуков, скрипа кожи саквояжей, уханья переговаривавшихся друг с другом сов и мяуканья недовольных тем, что их засунули в переноски, кошек.
Первые несколько вагонов уже были битком набиты школьниками. Они высовывались из окон, чтобы поговорить напоследок с родителями, или сражались за свободные места.
— Папа! Мама! Мы забыли дома жабу, что подарила мне бабушка! — вдруг вспомнил Невилл.
Фрэнк вопросительно посмотрел на Алису, а та ответила:
— Не забыли. Я решила, что жаба тебе не подходит. Какие это герои имеют своим питомцем жабу? Водяные черти? Августа могла бы расщедриться и на питомца посолиднее. Первый семестр обойдешься без живности. У тебя и так будет много хлопот, чтобы отвлекаться на присмотр за кем-то. Приедешь домой на зимние каникулы и тогда решим нужен тебе кто-то или нет.
Фрэнк укоризненно покачал головой. Его жена так и не нашла общего языка с его матерью и обе они при каждом удобном случае пытались любым способом уязвить друг друга.
Наконец было найдено пустое купе. Фрэнк легко занес туда сундук, наложив на него чары облегчения веса. Уменьшать его он не стал, чтобы сын просто на просто не потерял его, как обычно бывало у него с небольшими вещами. Алиса поставила на столик корзиночку с едой в дорогу.
— Тут твой обычный рацион. Я добавила к куриной грудке и салату пару морковок и яблоко. Если у тебя в дороге случатся гости у тебя будет чем их угостить. В бутылке чистая вода. И, Невилл, не вздумай покупать что-то у ведьмы, что будет продавать сладости. В школе следи за питанием. Ничего жареного и жирного!
— Да, мама! — совершенно неискренне ответил маленький волшебник, у которого с собой был кошель с тридцатью золотыми галеонами, что подарила ему бабушка Августа на начало обучения в Хогвартсе и он собирался накупить и съесть кучу сладостей, а на ужине в Хогвартсе набрать жареного картофеля и свиных отбивных, если они, конечно, там будут.
Мать и отец вышли на платформу и остались дожидаться отправления поезда. Невилл сел к окну и смотрел на родителей, одновременно наблюдая за каким-то рыжеволосым семейством рядом с ними, где было полно детей. Пухлая женщина вытащила из кармана носовой платок, и, произнеся: «Рон, у тебя что-то на носу» — схватила самого маленького из своих сыновей, попытавшегося увернуться, и начала тереть платком кончик его носа.
— Мам, отстань! — запротестовал мальчик, но высвободиться ему удалось, только когда мать сама его отпустила.
— Ой-ой-ой, у маленького Ронни грязненький носик, — насмешливо пропел один из его братьев.
— Заткнись, — бросил в ответ маленький маг, которого звали Рон.
— А где Перси? — спросила мать.
— Вон он идет.
Старший мальчик, о котором шла речь, подошел к остальным. На нем была черная школьная форма, а на его груди Невилл заметил блестящий серебряный значок с буквой «С».
«Староста, — подумал он, — интересно какого факультета? Судя по цвету волос и количеству детей это семья Уизли. Тогда этот мальчик староста Гриффиндора, того факультета, куда все хотят, чтобы я поступил. Ох что будет, если этого у меня не получится… Пожалуй это будет единственный случай, когда бабушка и мама будут едины в своем возмущении…»
— Ну, дорогой, желаю тебе хорошей учебы, и пришли сову когда доберетесь до места, — сказала миссис Уизли, по голосу чувствовалось, что она гордится сыном. Она поцеловала Перси в щеку, и он ушел.
В этот момент Фрэнк решил привлечь внимание сына, помахал ему рукой, а потом стал, улыбаясь, делать какие-то загадочные знаки руками, которые можно было понять совершенно по-разному. Потом мама, что-то яростно шепнула отцу и тот застыл, опустив руки, однако, успев показать сыну два кулака с отогнутыми большими пальцами.
Паровоз дал длинный гудок, и выпустил еще больше пара, предупреждая, что сейчас он начнет движение. Все родители стали махать своим детям руками и что-то кричать. Фэнк и Алиса тоже махали и кричали, но что — было совершенно не понятно в таком шуме. Невилл тоже помахал им рукой. Поезд двинулся с места и начал набирать скорость. В окнах замелькали лица провожающих, оставшихся на платформе. А вот платформа вовсе пропала из вида. За окном уже проносились какие-то незнакомые дома. Совсем скоро дома сменились полями. Лондон кончился, началось путешествие в далекую Шотландию.
Смотря в окно, Невилл испытывал целую гамму чувств: возбуждение от предстоящего впереди, грусть по дому и родным, радость освобождения от изменений последнего месяца, страх от неизвестности. В дверь купе постучали и она сразу открылась, не дожидаясь его ответа. Во внутрь просунулась голова того самого рыжего мальчика с грязным носом, которого мать называла Роном.
— Здесь свободно? — спросил он у Невилла, указывая на сиденье напротив. — Везде все уже занято.
Невилл кивнул и рыжий быстро и довольно бесцеремонно уселся напротив него.
— Душно что-то. Хочешь холодный вишневый сок? — сказал он, доставая откуда-то из глубин далеко неновой мантии бутылку, а к ней два картонных магловских стакана.
Вспомнив о том, что он целый месяц не пил ничего кроме воды, Невилл охотно согласился. Рыжий открыл бутылку и разлил сок по стаканам.
— Меня Рон зовут. Рон Уизли, — сказал он протягивая один из стаканов Невиллу.
— Я Невилл Лонгботтом, — ответил маленький маг, одним глотком осушив стаканчик.
— Давай подолью, — сказал почему-то повеселевший Рон, — это бутылка с чарами, там внутри больше, чем она выглядит снаружи.
После третьего стакана сока, Невиллу стало казаться, что он знает Рона давным давно, что он отличный парень и еще, вдруг, очень захотелось с ним дружить и болтать обо всем, о чем он раньше даже никому не говорил.
— Моя палочка имеет такую же сердцевину, как палочка Неназываемого. Только это секрет. А еще все говорят, что я будущий герой. Смешно правда?
— Почему же смешно? Может ты и правда героем станешь. А я буду тебе помогать, — ответил совершенно серьёзно Рон. — Буду твои лучшим другом.
— На самом деле? — обрадовался Невилл, у которого никогда прежде не было лучшего друга.
— Да, — твердо сказал Уизли и Логботтом сразу ему поверил.
Они болтали и болтали, пока поезд несся мимо полей и лугов, на которых паслись коровы и овцы. Потом, немного устав, Невилл и Рон примолкли, глядя в окно. Примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.
— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?
И Невилл исполнил свою первую мечту — скупил почти половину тележки, ведь теперь у него был лучший друг, значит сладостей требовалось вдвое больше. Как только сладости оказались на столе, мальчики сразу начали поглощать их.
Местность за окном резко изменилась. На смену возделанным полям пришли леса, реки и зеленые холмы. Кто-то постучал в дверь купе. На пороге появилась девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо.
— Сладкое плохо влияет на зубы и фигуру, — заявила она прямо-таки начальственным тоном. А потом добавила: — А я тут взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, — и все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так ужасно удивлена письму и всему остальному. Хоть я и не из семьи магов, но я подготовилась: выучила наизусть все наши учебники. Надеюсь, что этого будет достаточно чтобы преуспеть. Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?
Маленькая ведьма говорила очень быстро, и все же Невилл уловил смысл сказанного и забеспокоился. Он, конечно, пролистал учебники, и тренировал с родителями некоторые заклинания и чары, но чтобы так вот, выучить все книги наизусть? Посмотрев на Рона, по его застывшему лицу убедился, что тот тоже на память тексты учебников явно не помнил.
— Я — Рон Уизли, — пробормотал Рон.
— Невилл Лонгботтом, — представился Невилл.
— Ты действительно Лонгботтом? — взгляд девочки стал очень внимательным. — Я читала о твоих родителях в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке». Они сражались против Неназываемого?
— Да, что-то такое было, — только и вымолвил Невилл.
Бабушка часто говорила об этом. Но ему было сложно представить себе отца, которого он чаще всего видел в простой одежде, поверх которой он носил фартук и одевал на руки перчатки, занимаясь растениями в теплицах. Его оружием были грабли, тяпки, лейки и прочий садовый инвентарь. А мама или помогала отцу, или занималась домашними делами, предпочитая носить магловские футболки и джинсы. Волшебные палочки обоих всегда лежали на комоде в спальне, что было невозможно для таких боевиков, которыми их расписывали в некоторых книгах. Надо заметить, что разные издания пересказывали историю конфликта семидесятых годов по-разному. Одни называли его Магической войной, в которой светлые маги победили темных, а другие беспорядками, вызванными двумя противоборствующими сторонами, создавшими боевые отряды. Отец говорить о прошлом отказывался, а мама всегда рассказывала только одну историю о том, как погибла ее подруга Лили вместе с мужем, о том, как загадочно в их доме развоплотился Неназываемый, и о том, как их сын Гарри после этого исчез.
— Если бы только я была на твоем месте… Твои родители — герои, а мои — обычные стоматологи, — произнесла Гермиона и тут же переключилась на другую тему. — Да, вы не знаете, на какой факультет попадете? Я уже кое-что разузнала, и хочется верить, что я попаду на Гриффиндор. Похоже, это лучший вариант. Хотя, думаю, что попасть в Когтевран тоже было бы неплохо. Ладно, я пойду, мы скоро прибываем. А ты, Невилл, лучше переоденься пока не поздно.
— Да уж, — сказал Невилл, когда девочка вышла, и посмотрел в окно, за котором было уже темно. Потом он повернулся к Рону и спросил: — Гриффиндор?
— Ага, — кивнул Рон.
Невилл быстро переоделся. Дверь купе снова открылась. Но это уже была не Гермиона Грейнджер. В купе вошли трое смуглых мальчишек.
— И тут бледные и конопатые английские моли, — хмыкнул самый богато одетый из них, по виду араб, говоря с сильным акцентом, что было забавно.
Двое, что вошли за ним, были крепкие ребята, и вид у них был довольно неприятный. У одного были явно африканские корни, судя по пухлым губам, кучерявым черным волосам и оливковой коже. Второй был индусом высокого происхождения, о чем говорил находящийся на его голове тюрбан сингха. Стоя по бокам арабского мажонка, они напоминали его свиту.
— Это Сандип Сингх Браар, а это Мануэль Ндала Вунонге III, — небрежно представил их говоривший, заметив, что Невилл рассматривает его спутников. — А я — принц Хамад ибн-Мухаммед Аль-Нуайми, наследник шейха Аджмана.
Рон прокашлялся. Невиллу показалось, что он таким образом сдерживает смех от того, как звучит английский в исполнении мальчика. Арабский принц неодобрительно покосился на Рона. — Мое имя тебе кажется смешным, не так ли?
— Да нет, как вы могли подумать, ваше высочество, я уверен, что у моего друга и в мыслях такого не было, — ответил за Рона Невилл, не желая развивать конфликт, который явно был готов образоваться, судя по сжатым в кулаки рукам Уизли и его тяжелому взгляду.
— Надеюсь, что это действительно так, — холодно заметил Аль-Нуайми.
— Это так. Позвольте представиться, я — Невилл Лонгботтом, наследник рода Лонгботтом, а это — Рон Уизли.
— Кажется я встречал ваши фамилии среди ваших священных двадцати восьми? — наморщил лоб арабский принц.
— Так и есть. Оба наших рода туда входят, — быстро ответил Невилл, пока Рон чего-нибудь не ляпнул.
— На твоем месте, Уизли, я был бы поосторожнее. Если ты не будешь повежливее, то плохо кончишь, — медленно произнес Сандип Сингх Браар, всем своим видом показывая недовольство поведением Рона.
Лицо Рона стало таким же медно-красным, как и его волосы.
— Ты кто такой, что бы мне указывать, да еще и угрожать?! — прокричал Рон. — Понаехали тут из диких мест, распоряжаются как у себя… Где вы там живете? В горах? В пустыне?
— О, вы хотите бросить нам вызов и драться, не так ли? — презрительно выдавил из себя Аль-Нуайми.
— Да, если вы немедленно отсюда не уберетесь, — громко заявил Невилл, заметив за спинами «гостей» голову брата Рона, который был старостой.
— Что здесь происходит? Все давно должны находится в своих купе, мы во-вот прибудем на место, или снять с вас баллы, после распределения за нарушение дисциплины еще до прибытия в школу? — довольно грозным голосом произнес Перси.
— О, мы как раз собираемся уходить, правда, друзья? — усмехнулся арабский принц обращаясь к своим спутникам.
Все трое нарочито медленно развернулись и вышли в коридор.
— Рон! Научись сдерживать себя! — обратился Уизли-староста к младшему брату, а затем посмотрел на Невилла и спросил: — Я могу вам чем-нибудь еще помочь?
— Нет, спасибо. Вы уже помогли, — ответил Лонгботтом и на этих словах поезд стал замедлять ход.
Рон встал. Невилл только сейчас заметил, что его мантия не только была ношеной, но еще и немного коротковатой мальчику, из-под нее высовывались спортивные штаны.
«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».
Невилл и Рон рассовали остатки сладостей по карманам и вышли в коридор, где уже толпились остальные. Поезд все сбавлял и сбавлял скорость и, наконец остановился. В коридоре возникла толчея, но в итоге через несколько минут все оказались на маленькой платформе.
— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! — закричал здоровенный бородатый и волосатый мужик. — Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите!
Первокурсники прошли по дорожке уходящей вниз, как оказалось, к озеру, где их ждали лодки, для того, чтобы доставить в замок, который выглядел по настоящему волшебно на фоне темного звездного неба.
«Вот я и в Хогвартсе. Удивительно, что еще не доехав до школы я нашел такого отличного друга как Рон» — думал про себя Невилл, покачиваясь в лодке, которая сама несла детей в сторону Хогвартса.
«Кажется у меня получилось. Волшебный сок дружбы, который мне дала мама, отлично подействовал на этого толстячка-простачка. Он даже мне понравился. С ним не трудно будет дружить, вот только на героя он совсем не похож», — думал Рон Уизли, глядя на Лонгботтома, лицо которого просто лучилось счастьем.
=============
Орест и Пилад
Из древнегреческой мифологии. Двоюродные братья, которые были связаны столь тесной и бескорыстной дружбой, что были готовы пожертвовать жизнью ради друг друга.
"Они как Орест и Пилад" — выражение употребляют, когда хотят сказать об очень крепкой дружбе.