Система Гвардейца. Главы 43-44

Яростная волна рвущего плоть, сдирающего кожу и дробящего кости ветра обрушилась на меня, едва не сбив с ног. Я полетел против ветра, кое-как стабилизировавшись, чтобы меня не утянуло в небытие. Телепортация давалась легко, нужно лишь держать в уме откат в десять секунд. С ее помощью я проскочил мимо ветров и оказался перед самой сокровенной и глубинной сутью Балрога.

Я вонзил руку в огненное ядро. Костяные пальцы почти мгновенно почернели от чудовищного жара, а заостренные кончики обратились в пепел. Но рука уже погрузилась внутрь, в самое естество. Там я ощутил злобу и тьму, въевшуюся в его суть. Порчу, непохожую на порчу демонов. Она была, как сказал Балрог, за гранью всего, что я знал. Время замедлилось почти до полной остановки, пока я погружался глубже. Моя костяная рука трескалась и разваливалась. Но я не останавливался, пока не добрался до самой порчи — черной пиявки на душе Балрога, пульсирующего паразита, сотканного из концепций и идей, из энергии, что была и вещественна, и духовна.

Ее нельзя уничтожить, как нельзя уничтожить идею или мысль. Я чувствовал, что она росла в силе пропорционально росту Балрога — метафизический паразит. Но то, что ее нельзя уничтожить, не значит, что на нее не подействует моя сила. Ведь она была живой, состояла из плоти и духа. А значит, и [Формирование Варпа], и [Формирование Плоти] могут на нее повлиять. Поэтому, пока Балрог обрушивал на меня волны огня и смерти, я продолжал трудиться над его спасением.

Сперва нужно было понять, как именно она прикреплена к сути Балрога, какими узами привязана. Я сразу это обнаружил, ведь [Формирование Плоти] и [Формирование Варпа] мгновенно дают полное понимание того, на что я их направляю. Порча удерживалась на Балроге тремя концептуальными узами — завистью, ревностью и стыдом. Стыд был самой крепкой из них. Зависть оказалась интересной… штукой, ведь она, как и прочие понятия, была непохожа ни на что из того, что я прежде формовал. Она не была бесформенной, как чистая [Варп-энергия], но и близко не напоминала плоть, кровь, кость и жилы.

Сочетание плоти и духа, метафизического и концептуального. Кажется, я только что открыл совершенно новое умение. Но мне было некогда разбираться с отчетами и уведомлениями, которые бы сейчас заполонили мои чувства лишней информацией. Хотя позже я, конечно, все их изучу.

Зависть… беглый взгляд на эту узу показал, что она была направлена на других духов, подобных Балрогу — других Майар, как он себя называл. Он завидовал тем, кто обрел физическую форму и мог взаимодействовать с материальными существами. Так порча и ухватилась за Балрога, паразитируя на простой зависти, что тлела в его сердце, пока он не стал… тем, чем стал. Разорвать узы зависти было легко. Само чувство не отличалось силой, походя на тонкую ниточку. Нужно было лишь ухватить ее и скрутить, разрывая связь.

Порча упорно сопротивлялась моим попыткам, но уза зависти была слабейшей из всех и не требовала серьезных изменений, чтобы оборваться полностью. Похоже, до своего превращения Балрог почти не испытывал зависти.

С ревностью все обстояло иначе. Она была куда глубже и сильнее. Корень ревности крылся в… неких Валар, высших духах, способных небрежно повелевать природой. Балрог до превращения видел много изъянов в своей сфере весны и тепла, много мелочей, которые можно было изменить, сделать эффективнее и лучше. Он ревновал к Валар, к их способности менять вещи так, как он, Майа, не мог — по крайней мере, без огромных личных жертв и усилий. Дух хотел, чтобы весна длилась вечно, ведь, как я понял, вглядевшись в узу ревности, зима, по его мнению, несла лишь холод и смерть.

Корень его ревности, похоже, произрастал из того, что он видел, как целая деревня смертных страдала от голода и мора в зимнюю стужу. Дух, что станет Балрогом, не мог взять в толк, зачем вообще нужен такой сезон. Он ревновал к высшим духам, которые могли бы просто… прекратить эти страдания. Ревность переросла в ненависть и стала якорем, за который уцепилась порча. Ревность предстала узой из плетеных металлических цепей, почерневших от копоти.

Я потянулся и обхватил метафизическими пальцами сплетенные цепи. Дернул — и они не поддались. Разбить или изменить эту узу напрямую было невозможно. Нужно искать другой подход.

Ревность как понятие глубоко коренится в неполноценности. Естественно желать то, чего у тебя нет. Здесь дух жаждал силы, потому что был лишен её. Каково же решение для ревности? Когда я был ребенком, родители учили меня, что мне, как гражданину Империума, подданному Бога-Императора, не пристало желать ничего сверх того, что у меня уже есть. У нас имелась еда, кров, безопасность… чего еще желать? В детстве же я желал многого. Но, повзрослев, осознал, что учение моих родителей и Империума призвано предотвратить ревность и ненависть. Ведь тот, кто хочет большего, чем имеет, никогда не будет доволен. Он всегда будет хотеть еще. Истинный подданный Бога-Императора, верный гражданин Империума должен принимать свой жребий и использовать по максимуму то, что имеет.

Бог-Император дает человечеству именно то, что нужно, чтобы быть идеальными гражданами и подданными — в жизни и в смерти. Все служат.

Смирение.

Вот он, ответ ревности.

Я затопил цепи понятием смирения. Вместо того чтобы пытаться избавиться от зимы, дух должен был по максимуму использовать то недолгое время весны, что у него было. Сплетенные цепи содрогнулись, когда контр-понятие хлынуло в них. Их сопротивление, пусть и сильное, долго не продержалось. Понятие смирения разбило звенья, и вся сеть сплетенных цепей разлетелась в пыль. Порча верещала и ревела, но не могла мне помешать. Я обратил внимание на последнюю узу, самую крепкую из трех.

Стыд.

Он выглядел как каменный столп, соединяющий порчу с сутью Балрога.

Корень его, однако, стал ясен сразу. Балрог стыдился своего падения, стыдился того, что отвернулся от бога, друзей и союзников, братьев и сестер. Но больше всего он стыдился того, что поддался соблазну зла и жестокости, поверил нашептываниям темной жуткой сущности, превратившей дух весны в порождение огня, тьмы и смерти, паразитировавшей на его зависти и ревности.

А однажды пав, Балрог утратил надежду на возвращение — ведь стыд был слишком тяжким бременем.

Я… я не знал, как справиться со стыдом, особенно со стыдом предательства. Предай я Империум и Бога-Императора — я бы сам себя сжег дотла в надежде на искупление. Но здесь такое неприменимо. Поэтому я снизил ставки. Что, если бы я предал друзей и семью? Союзников? Это, конечно, полегче, но все равно предательство.

Осознание и признание самого поступка было необходимо, но это лишь первый шаг. Эти два понятия вместе дарили нужное осмысление, позволяли понять, что «я» совершило нечто ужасно неправильное. Скорее всего, затем последовало бы искупление грехов, но это уже не совсем… концептуальное понятие, скорее действия. Я двинулся дальше, к тому, что следует после. А после шло…

Прощение.

Балрог должен простить себя. Признать, что поступил неправильно, причинил боль, предал. Но это не ставит крест на искуплении и переменах. Он не отринут от света безвозвратно. Однако, прежде чем он сможет двигаться дальше, нужно чтобы он осознал принцип прощения и принял его.

Явить это понятие было сложно, но… я испытывал нечто подобное раньше. Мать прощала мне мои детские проделки — разбитые вазы, драки с соседями, сомнения в учении Имперского Культа.

Как и прежде, я затопил узу — каменный столп — понятием прощения. Но уза не дрогнула, порча оставалась сильна. Идея, что я использовал, была неполной… ведь… как ни странно, мне ни разу не приходилось прощать себя. Однако я не мог остановиться. Это финальная уза. Уничтожив ее, я освобожу Балрога от скверны, терзающей его суть, превращу его в союзника. Значит, я должен продолжать попытки.

Но стоило лишь этой мысли промелькнуть у меня в голове, как в узу хлынул поток понятий, прорезая трещины в ее поверхности.

Они были не мои. Не я их создал.

Если бы у меня были глаза, они бы распахнулись от изумления, когда я понял, что мне на помощь пришел сам Бог-Император Человечества. Я ощутил его присутствие рядом — Владыки Империума, Повелителя Человечества. Сейчас он явился таким же, как тогда, в своих золотых чертогах — человеком с печальными глазами. Когда Император заговорил, его голос не гремел, в нем не было пафоса. Он говорил… как человек, как простой смертный.

— Мой первенец… ангел. Он развратился собственной силой… поддался искушению. Стал чудовищем. И я был вынужден убить его, чтобы спасти человечество.

Бог-Император простер руку, на пальце которой Кольцо Силы сияло подобно белой звезде.

— Мне потребовались тысячи лет, чтобы простить себя за содеянное. — Он обратился к Балрогу. — И ты, должен научиться прощать себя.

Вокруг нас закапали слезы жидкого пламени. И голос… истинный голос Балрога произнес:

— Я… я постараюсь…

Уза раскололась, и огонь с тьмой мгновенно исчезли.

[Формирование Варпа] повысилось на 4 ур!

[Формирование Варпа] теперь 5 ур.! (Эволюция умения заблокирована до завершения квеста)

Открыто новое умение! [Формование понятий]!

Обучающий уровень пройден!

Ах, наконец-то…

***

Ну наконец-то. Не думал, что ты когда-нибудь пройдешь обучение. Молодец. Мы с ребятами приятно удивлены твоими успехами. Так держать. Честно, никто не ожидал, что ты сумеешь перетянуть Балрога на свою сторону. Да, это случится, пусть ещё и не случилось — я ведь могу видеть каждый миг времени одновременно. Круто, да? В общем, никто такого не ожидал. Я прогнал кучу симуляций с другими Игроками, и ни один не сделал того, что сделал ты. Потрясающе, освежающе! Я почти готов наградить тебя. Но вместо награды просто чуток повышу твою удачу. Так что можешь с нетерпением ждать следующий токен Гачи.

До меня не сразу дошло, что я не могу пошевелиться. Всё мироздание застыло. Мой разум работал, и это уже неплохо. Но, честно говоря, я подзабыл про Админа. Столько всего случилось, что я совсем упустил из виду, что это, — вообще всё это это, — оказывается, было лишь обучение.

Ладно, к делу. Я уже предупреждал, что, закончив обучение, ты получишь дар и проклятие от другого, куда более старого Игрока, одного из основателей Гильдии. Основатели — те еще засранцы с безмерной силой и кучей времени, но начисто лишенные морали и этики. В общем, дар и проклятие, как в прошлый раз. Но теперь выбора у тебя нет. Гильдия решила всё за тебя. Впрочем, учитывая, что ты умудрился превратить проклятие в дар, придется слегка подкорректировать расклад, чтоб было интереснее. Нужно баланс так-то выдерживать, а то скучно станет. Хотя… твое новое умение, если пройдешь квест на Эволюцию, может оказаться очень даже читерским.

Я не могу выбирать? Что ж, не так уж плохо. В любом случае, Гильдия не пошлет мне проклятие без равноценного дара. Ведь будет… неинтересно, если я сразу проиграю тому, что на меня натравят, потому что оно слишком сильное. И тут до меня дошло — Гильдии больше всего хочется зрелища. Видимо, я прошел их отбор, потому что бой с Балрогом вышел впечатляющим, что уж там.

Ага, верно мыслишь. Ладно, насчет дара и проклятия. Начнем с проклятия: как только мы закончим болтать и я тебя покину, случайный Орк где-то в огромной галактике начнет превращаться в Крорка. Не мгновенно, конечно. Не знаешь, кто такие Крорки? Ну, сочувствую. Твои проблемы. Дар же… хм, это плод долгих дебатов, ведь никто из нас не знал, чего мы от тебя хотим. Но, учитывая, что один-единственный Крорк будет головной болью для всей Галактики, и в русле твоей нынешней темы сотрудничества и командной работы, Гильдия решила вернуть к жизни одного из верных Примархов. Какого именно? Нам — знать, вам — узнать. Не волнуйся, брат-братан-братишка, всё будет просто умопомрачительно. А пока — отдыхай. Никто не станет вмешиваться какое-то время… пока не выполнятся некоторые условия.

Если б я мог шевелить веками, мои глаза бы распахнулись от потрясения, а затем вылетели из орбит. Примарх. Они возвращают Примарха, дитя Императора, полубога немыслимого могущества. Я не мог даже вообразить, каким даром это станет для Империума. И все же формулировка странная. «Верный Примарх» намекает на существование «неверных», а это… невозможно и кощунственно. Все восемь Примархов, до единого, беззаветно преданы отцу, Богу-Императору. Они ведь его первые ангелы — потерянные, но не забытые, пропавшие, но не мертвые. И каждый ищет способ воскресить Владыку Человечества.

Да уж, вот за что ты такой интересный, м? Ну, поболтали. Удачи тебе, Игрок. Она понадобится. И все же продолжай в том же духе. О, и чтоб повеселее было — ты не можешь рассказать своему Богу-Императору об этом или о Системе вообще, потому что я так сказал, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ха. И, просто для прикола — в твоем [Инвентаре] теперь сидит злющий взрослый Катачанский Дьявол. Когда ты его выпустишь, он накинется на всё, что движется, включая тебя!

Присутствие Админа исчезло, и мир снова пришёл в движение. Я вернулся в свою Улучшенную Человеческую форму, а мой запас [Варп-энергии] был полон и… клянусь Императором, сколько нулей! Мой максимум резко вырос — теперь ровно 500,000. Однако [Маски Смерти] больше не было в [Инвентаре]. Беглый осмотр показал, что я сжег этот предмет своей выходкой.

Печально, но не так уж неожиданно. Похоже, легкие повреждения руки от сердцевины Балрога хватило, чтобы полностью дестабилизировать артефакт и уничтожить его. Что ж, бывает.

Краем сознания я с тревогой ощущал некий извивающийся, визжащий, ревущий ужас в моем [Инвентаре], готовый вырваться наружу. Клянусь Императором, когда-нибудь это точно пригодится, как бы оно ни пугало. Я слышал байки о Катачанских Дьяволах только от ветеранов. Они рассказывали, как целые бронетанковые полки исчезали, забредя на территорию этих мощных и прожорливых существ, о черных хитиновых тварях, обитающих в сырых глубоких пещерах в недрах Улья. Их боялись по всему Империуму, а теперь у меня один сидел в кармане. Ну, почти.

Разберусь с этим позже, сейчас все равно ничего не поделаешь. Как больно, что я не могу сообщить Владыке Человечества чудесную весть о возвращении одного из его потерянных божественных сыновей.

Пелена огня, тьмы и пепла рассеялась. Огненный шар, бывший сердцем Балрога, рассыпался в прах у меня на глазах и миг спустя исчез совсем. Черные тучи над нами, вихри острых обломков, сдирающие плоть, и завывающие ветра — всё растаяло. На миг воцарились покой, мир и безмятежность. Мои глаза расширились, когда передо мной расцвел густой ковер пышной зелени и цветов. Он рос прямо на голой почве, и его сопровождал свет — слабый, но теплый и живительный.

Так вот он какой — дух, дремавший под всей этой злобой, что затопила сердце Балрога?

Рядом со мной возник Бог-Император собственной персоной, во плоти, с тем же царственным, но простым обликом, как при нашей первой встрече. Я хотел преклонить колени, но Император жестом остановил меня, а затем указал на мерцающий изумрудный свет, бьющий из сердца цветущего сада.

— Смотри внимательно.

Я кивнул. Честно, я понятия не имел, что происходит. Бог-Император продолжил:

— Думаю, это истинный облик Балрога… до того, как он получил своё имя. Я чую его суть — могущественную, но добрую. Мощный, но бесплотный дух. Занятно. Никогда не видел ничего подобного.

— Теперь он наш союзник, повелитель? — полюбопытствовал я. Когда мы говорили в прошлый раз, Бог-Император хотел как-то перетянуть Балрога на нашу сторону.

К моему удивлению, Владыка Человечества пожал плечами. Не ожидал от него такого жеста.

— Понятия не имею. Я не могу утверждать, что понимаю эту сущность. Но я знаю, что мы можем с ней общаться. А значит, союз не исключен.

Я снова кивнул, соглашаясь.

Из моря зелени, раскинувшегося вокруг и покрывшего даже землю под моими ногами, возникла человекоподобная фигура. Я глянул вниз — там проклюнулись травинки и другие побеги. Почва смягчилась и я каким-то образом понял, что она больше не бесплодна и не отравлена. Весь кратер, бывший средоточием битвы Балрога и Бога-Императора, превратился в цветущий оазис. Выходит, в этом истинная сила Духа Весны? Какая трагедия — такому светлому существу выродиться в огненное порождение разрушений и смерти.

Как же это, должно быть, больно.

Фигура из мягкого теплого света двинулась к нам. Высокие травы и побеги словно расступались, давая ей дорогу. Бог-Император шагнул вперед. А я, не зная, что делать, просто застыл на месте, склонив голову.

— Прошло бесконечно много лет с тех пор, как я в последний раз ощущал себя собой. Порча Моргота исчезла, я вновь чист. Возможно, сильнее, чем когда-либо, но все же я — это я, Атулхум. Да… так меня звали давным-давно, до моего падения и развращения. Атулхум. Но сейчас я стою перед своими спасителями и не ведаю, что мне делать дальше… ведь это не мой родной план бытия, не так ли? Хоть я и чувствую в тебе, юный, Силу Творения, она не та же, что Пламя Эру.

Балрог обращался ко мне? Я не был уверен, хотя, похоже, так и есть. Но я не мог взять в толк — почему. Ведь здесь только у Бога-Императора есть реальная власть. Он Владыка Человечества, в конце концов. Его слово — закон. Он говорит за всех нас.

— Что ты будешь делать теперь? — спросил Бог-Император. Золотая дымка окутала сад. Эта сила, я знал, исходит от самого Императора. — Ты волен поступать, как тебе угодно, Атулхум. Но, как ты и сказал, это не твой дом. Ты ничем тут не связан. Ты свободен.

— Скажи мне, — молвил Атулхум. За его спиной выросло огромное могучее дерево. Исполинский ствол в золотисто-красной коре, ветви упираются в облака. А на них наливаются золотые плоды, сияющие как звезды. Клянусь Императором, что это? И все же я не мог отрицать — в присутствии этого громадного дерева на душе становилось покойно и легко, будто оно забирало все темное и гнетущее. Приятное чувство. — Что за хвори терзают твои владения, Император Человечества?

— Скверна… Хаос… Не слишком отличны от той твари, что наполнила твое сердце злобой и ненавистью, — ответил Бог-Император. — Даже сейчас они стремятся уничтожить человечество, извратить все доброе и невинное.

Атулхум кивнул и на миг обернулся, взглянув вдаль. Там небо посинело, все следы скверны отдалились и быстро таяли. Откуда-то издалека доносился слабый визг демонов.

— Я помогу тебе, пока что. Но не стану помогать в твоих войнах. Моя сила больше никогда не принесет смерти и разрушений. Однако… — продолжил Атулхум, воздев руку. Громадное дерево склонилось к нам, опустив ветвь так низко, что один золотой плод лег Атулхуму в ладонь. Дух сорвал его и протянул Богу-Императору. — Я дарю твоему Империуму этот плод и дерево, на котором он вырос. Плод исцелит разум, тело и дух. А дерево медленно, но верно очистит почву и воздух любого мира, где укоренится. Я добровольно дарю это всем планетам твоего Империума.

На миг на лице Бога-Императора мелькнула улыбка.

— Что ж, я смиренно приму этот дар.

— А что ты, дитя? — Я ощутил на себе взгляд духа. — Какой дар мне поднести тебе?

— Ты хочешь наградить его?

— Да. Чтобы отблагодарить за то, что он спас меня от тьмы.

— Я достаточно хорошо его знаю. Не жди, пока он попросит. Просто дай ему то, что хочешь. Иначе он попросит награду не для себя, а ведь он заслужил вознаграждение.

— Ах… хмх, какое светлое дитя. Понимаю. Хорошо.

Следующий фрагмент

Предыдущий фрагмент

главление