Не опуская взгляда. Глава 47
Сев за стол, заваленный бумагами так, что двери не было видно, Гарри четко осознал: отдых в Хогвартсе закончился. Пришло время непрерывной и напряженной работы.
— Мой лорд… — Уолтер подошел к нему слева. — Согласно вашему распоряжению…
Дверь распахнулась, впуская весьма разъяренного Бьорна. Арчер выпрямился, но Железнобокий не обратил на него внимания.
— Что это было? — прорычал наемник — и остановился, едва не влетев в прозрачное голубоватое поле. Бьорн оскалил плотно сжатые зубы.
Поттер поднялся, заложил руки за спину и обошел стол, усилием воли снимая защиту.
— Очень хороший вопрос, Бьорн, умный, — негромко произнес Харальд. — Говорят, Волки Одина дисциплинированы, исполнительны и сильны. И что же? Ваш лейтенант позволяет себе открытое хамство на моих глазах, по отношению к моему человеку. И мало того: он позволил себе это после того, как я сделал заявление о неприемлемости конфликтов у меня на глазах. Что это было: хамство, наглость, оскорбление… или же бунт? Быть может, мне стоит уничтожить вас и вашу свору прямо сейчас?
Аура Железнобокого буквально взорвалась вихрем энергии и гнева:
— Ты мне угрожаешь?
Давление… не впечатляло. Совсем. Гнев, жажда крови и стремление убивать, направленные на него, также не вызывало в нем эмоций.
Забавно. Харальд ожидал, что это заставит его нервничать или даже испугает, но… ничего. Вот Альбус Дамблдор, который мог одной аурой поставить его на колени — да, вызывал нервозность. А всего лишь впятеро более сильный маг даже не воспринимался, как угроза.
Ремус, Ингвар, Катрина — каждый из них минимум втрое сильнее Поттера. И насколько им это помогло? Разница в силе ничего не значит, когда нет подходящей защиты.
— Не помню, чтобы давал вам право обращаться ко мне на «ты».
Воля коснулась мэнора. Тут же пришло осознание защитных систем, пришло понимание энергии, готовой по первому желанию хлынуть в его душу и наполнить силой, которой Гарри прежде не ощущал.
Он мог уничтожить наемника прямо здесь, не пошевелив и пальцем. Боевые кристаллы в стенах и предметах мебели ощущались естественно, как собственные пальцы, и управлялись легко и совершенно без усилий. То же с барьерами и площадными чарами.
Кабинет главы рода достаточно защищен. Вот только прибегать к магии мэнора следовало в самом крайнем случае. Он должен все сделать сам.
Вот поэтому Харальд и стоял в пяти шагах от агрессивного здоровяка, хорошо тренированного и весьма опасного. Поэтому он запретил Арчеру вмешиваться, что бы ни случилось.
И Поттер добился своего. Норвег продолжал скалиться, но теперь внимательно изучал его. Взвешивал. Оценивал. Осталось самое сложное и самое важное: ничего не запороть. И как это сделать со взрослым состоявшимся магом… Гарри не имел ни малейшего понятия.
Продолжать стоять на своем и не поддаваться на провокации — вот и все, до чего он додумался.
— Я так и не услышал ответа на свой вопрос, Бьорн, — разрушил затянувшуюся паузу лорд Поттер, чуть приподнимая подбородок. — Это хамство, наглость, оскорбление или бунт?
Оскал стал чуть шире. Неужели правильно? Нет, расслабляться рано.
— Неплохо. Ты не размяк.
— На «вы» и по титулу, наемник. И потрудись не отходить от темы.
Кивок и поднятые руки.
— Ладно. Это было обычное хамство, мой лорд, — вполне спокойно произнес Железнобокий, сделав совсем небольшой акцент на титуле. Если не искать нарочно, насмешка даже не была заметна.
Арчер не изменился в лице, но эту насмешку услышал отчетливо. Вон как глянул. Мысленно велев ему не вмешиваться, Харальд все сделал сам.
Сила сосредоточилась между пальцев. Наемник разом подобрался, и даже успел развернуть Эфирные Доспехи и Доспехи Тьмы. Хороший рефлекс для битвы с неизвестным противником. Вот только с Поттером такое не прокатывало.
Железнобокий дернулся всем телом. О, да, когда ты вдруг перестаешь дышать — это чертовски неприятно. А когда еще и не понимаешь, почему — вдобавок довольно страшно. Гарри уже отошел от трюка Дарта Вейдера с пережатой гортанью. Слишком просто, слишком явно, вдобавок можно легко сбросить. Зачем такие пошлости, если в его власти остановить движение воздуха прямо в легких, прекратив газообмен?
Разрыв нервов и сосудов, разрушение мягких тканей и скелета, превращение тела в кисель за мгновение — после освоения удушения через остановку газообмена все эти трюки казались простыми и естественными. Правда, работали при одном условии: если удалось сходу продавить защиту и наладить канал связи. К сожалению, даже Бронзовые Доспехи или Протегус в виде сферы полностью подавляли тонкий телекинез его уровня, не говоря уже о довольно простых и при этом более подходящих Доспехах Духа, разбить которые обычным телекинезом он не мог даже в исполнении школьника.
Конечно, используй Поттер мощь мэнора, он бы сжал Бьорна со всеми его щитами в комочек размером с грецкий орех одной грубой силой, чтобы, отпустив, тело красиво разлетелось кровавыми брызгами. Но зачем, если наемник сам открыл окно возможностей? Правильно, незачем.
На родной земле, дома, Гарри чувствовал себя способным разорвать на куски хогвартсского василиска сотней разных способов, начиная от пары Бомбардусов тысячекратной убойности и заканчивая голыми руками, накачав тело той же бесконечной силой, что и щиты.
Иллюзия, конечно, даруемая сила вовсе не безгранична, но на одного Бьорна Железнобокого этого хватит с лихвой.
Какое-то время норвег держался. О, как он старался сбросить телекинез! Вот только вся мерзость стихийной магии как раз в том, что она, в отличие от большинства мистерий, формирована устойчивый канал связи. Сомкнуть щиты под стихийным воздействием очень непросто — сначала его нужно перебороть. А чтобы перебороть, нужно прервать связь. При этом чем дольше стихийное воздействие, тем сложнее избавиться. Порочный круг, разорвать который без помощи со стороны весьма и весьма непросто.
— Бьорн, тебе нехорошо? — Гарри с видимым участием склонился к упавшему на колени бледному магу. — Уолтер, будь любезен, открой окошко. Уважаемому наемнику стало дурно.
Еще один кадр, для которого устроен спектакль. Арчер пусть и казался лояльным, но должен понимать, кто есть кто. И… да, управляющий принял правила игры, лично открыв окно. Как только в помещение хлынул прохладный воздух, Гарри снова позволил наемнику дышать.
Бьорн проявил немалую выдержку, заставив себя ограничиться парой глубоких вдохов. С колен он, при этом, не вставал.
— Вот так. Переведи дух. Легче?
— Да, мой лорд, — уже безо всякой насмешки произнес наемник как можно более ровным тоном.
— Вернемся к проступку твоего человека. Он нахамил моему человеку в моем присутствии после того, как я разорялся о недопустимости конфликтов. К чему была эта глупая провокация? Что, Ингвар обиделся, что Тонкс с ее талантами не дает всем подряд и ему в частности? Теперь ему будет не до этого. Встань. Ты хочешь что-то сказать?
Бьорн поднялся.
— Мой лорд… при всем уважении, распять за хамство — это чрезмерно.
— Брось, всего-то на сутки. За нарушение дисциплины — в самый раз. И вот еще. Когда снимете его, я запрещаю исцелять ему гортань и язык. Все ясно?
Кажется, он это говорил. Про исцеление. Или не говорил? А, не важно. Важнее другое: Железнобокий совершенно очевидно не был удовлетворен таким ответом, но сразу понял, что к чему. А именно: продолжение спора вызовет ужесточение наказания.
Наемника Поттеру не жалко совершенно. Не раскрыл бы рот этот дурак — непременно нашелся бы другой. Озлобится Ингвар или нет — тоже все равно. Харальд прихлопнет его сразу же, как только почует намек на угрозу.
— Тогда приступай к непосредственным обязанностям.
Как только за наемником закрылась дверь, Арчер заговорил:
— Не слишком ли круто, мой лорд?
— В самый раз, — произнес мальчик, исключающим саму возможность продолжения этой темы. — Тонкс и Люпин. Пусть войдут.
Повинуясь его воле, дверь распахнулась. В кабинет вошли двое. Уже знакомый оборотень, казавшийся совершенно другим человеком, и заметно изменившаяся за этот год Нимфадора Тонкс. Держались они близко, но не слишком, и оборотень на полшага впереди, словно прикрывал ее собой. Ауры обоих несли на себе следы друг друга, причем глубокие, устоявшиеся, резонируя даже вне сексуального контакта.
— Нимфадора Тонкс, Ремус Люпин, — по мановению руки два кресла слева от него отодвинулись. — Присядьте. Разговор предстоит непростой.
Они сели. Тонкс поближе, Люпин — подальше. Метаморф робела, да и оборотень ясно не в своей тарелке. Недавняя расправа произвела на них более глубокое впечатление, чем на Бьорна. Изучая ауру девушки, Поттер подмечал необычное строение тонких тел, их качественно иное состояние… и неправильность структуры. Ранее он этого не замечал. Сейчас Гарри не мог понять, в чем дело, просто это… не то.
Нужно больше практики.
— Прими свой настоящий облик, — распорядился Харальд и отметил, как вскипел оборотень. Но виду не подал. Да и сама Тонкс… с одной стороны возмущена, с другой чего-то стыдилась, с третьей испытывала вину перед любовником.
— Лорд ждет, — надавил Арчер, когда пауза превысила пределы терпимости. То есть, секунд через десять.
Люпин сверкнул в его сторону глазами, забыв, кто именно устроил ему занимательный экскурс во внутренний мир. Тонкс же… выдохнула и превратилась в точную малолетнюю копию Беллатрикс Лестрейндж, с колдографиями которой времен окончания Хогвартса Гарри уже ознакомился. Даже цвет глаз совпадал полностью. Только держалась Тонкс более зажато и соответственно другая мимика.
Но внешний облик — последнее, что интересовало мальчика. Астральное тело менялось так же плавно и текуче, как и физическое. Казалось бы, изменения минимальны, но теперь — именно теперь — ее магия пребывала в гармонии. Даже аурная плотность выросла и выровнялась.
— Любопытно… — пробормотал Харальд и заговорил по делу. — Итак, Тонкс, я уже знаком с твоим рапортом. Ты провела хорошую работу, оперативно подобравшись к Люциусу Малфою. Что меня впечатлило, так это то, что оперативная группа до последнего была не в курсе, чей облик ты принимала. Прими облик Седрика Диггори.
— Что? — невольно вздрогнула метаморф.
— Ты должна быть с ним знакома.
— Д-да, сэр… — пробормотала девушка… и спустя несколько секунд Поттер имел неудовольствие видеть школьного знакомого образца тысяча девятьсот девяносто второго года в женской униформе.
Как интересно! Ее астральное тело также изменилось, создав надстройку в виде образа тонких тел Седрика Диггори! Аура — один в один по всем показателям. Черт возьми, если бы он не видел формирование надстройки своими глазами, не поверил бы, что перед ним кто-то другой! Но, если немного напрячься… да, теперь заметна граница надстройки и собственной ауры Тонкс, по которой циркулировала совершенно иная энергия.
И все за несколько секунд. Обычно метаморфам на столь глубокую и полную перестройку требовалось не меньше минуты, а по некоторым данным и до часа. Либо куцые данные из общедоступных источников — дерьмо, либо перед ним исключительной силы гений метаморфизма.
— Достаточно, — спустя минуту наблюдений произнес Харальд. Тонкс с видимым облегчением приняла настоящий облик, продолжая нервно поглядывать в его сторону.
Во взгляде оборотня мелькала ревность. Как скучно.
— Ты можешь принять чужой облик по памяти?
— Я… должна достаточно хорошо знать его, сэр. Если вам нужна аурная маскировка, по-другому не получится.
— Посмотри мне в глаза и открой разум.
Тонкс подчинилась, но блок смогла снять не сразу. Вздрогнула, получив мыслеобраз. Глянула вопросительно — и через несколько секунд перед ним сидела Нарцисса Малфой на последних сроках беременности в таком же дерьмовом состоянии физического тела, в каком ее видел Люциус Малфой во время визита в Авиньон.
— Что это значит? — встал с места Ремус.
— Сядь, — велел ему Арчер.
— Ну, уж, нет! Тонкс вам не игрушка!
Кресло точно подсекло колени оборотня, вынудив упасть.
— Рем, не надо, — взяла его за руку Тонкс в облике Нарциссы и оглянулась на Гарри. — Сэр, у вас есть данные о состоянии ее астрального тела?
Приятно говорить с понимающим человеком.
— Настоящих данных нет. Только то, что я смоделировал. Открой разум.
Тонкс приняла информационный пакет и сосредоточилась. Спустя несколько секунд аура подернулась дымкой… и украсилась прорехами, сквозь которые были видны искореженные чакры и измененные проклятием тонкие тела. Эта маскировка была слабее той, что Тонкс приняла в облике Диггори, да и бурлящая в метаморфе энергия совершенно не соответствовала тому, что должна была представлять из себя Нарцисса Малфой.
— Достаточно.
На этот раз родной облик был принят еще быстрее, а на лбу Тонкс проступила испарина. Да, сердцебиение под сто двадцать, одышка, бледность и… голод. От раздавшегося спустя пару секунд громкого урчания в животе девушка густо покраснела и, спрятав глаза за челкой, пробормотала извинения.
Определенно, изменение облика физически ее изнуряло.
— Полагаю, ты уже поняла, что от тебя требуется.
— Д-да, сэр, — тихий ответ.
— Хочешь мне что-то сказать?
— Тетя Цисси… не важно. Простите, сэр, я…
— Говори, Тонкс.
— Просто… — смутилась метаморф и встряхнулась, уставившись перед собой в одну точку. — Тетя Цисси всегда была добра ко мне и к маме. Вот я и поддалась эмоциям. Такого не повторится, сэр, даю вам слово.
Вот оно что. Такой талант, как Нимфадора Тонкс, слишком ценен и важен. Почему бы и не побаловать ее воссоединением с тетей и двоюродным кузеном? Нужно все как следует обдумать…
— Хорошо. Ремус.
— Сэр? — встрепенулся оборотень.
— Даю вам обоим отгул, скажем, на месяц. И премиальные за успешно проведенную операцию в размере… Уолтер, какие обычно премии за такие операции?
— Учитывая важность цели, полагаю, пять тысяч каждому будет уместно.
— Хорошо. Пять тысяч каждому, плюс разделить награду за Люциуса Малфоя на всю группу… как обычно. От себя рекомендую вам пока что избегать беременности.
На этом пара дружно покраснела. Рекомендацию, однако, восприняли правильно: как руководство к действию.
— Можете идти.
Как только Тонкс и Люпин покинули его кабинет, Гарри коротко глянул на Уолтера:
— Что думаешь?
— Первостепенная задача — Малфой. Он уже восьмые сутки маринуется в каменном мешке. Заигрывания с Нарциссой полагаю лишними. Что до этой парочки… Люпин довольно полезен, но не более того. Тонкс — потенциал совершенно иного уровня. Искусный метаморф в вашем окружении вполне уместен, а вот оборотень-полукровка, пусть и научившийся себя контролировать… я считаю это неразумным.
Поттер думал также. Разве что всерьез собирался помариновать Малфоя недель пять, устроив ему не только мучительные допросы, но и общение с дементорами, и внеплановые пытки «просто так». Кое-какие популярные труды об испанский инквизиции, конечно, далеки от реальности, но больное воображение их авторов вызывало невольное уважение.
— Я хочу дать ему шанс.
С Люпином и Тонкс все просто. Ремусу будет предоставлен шанс прыгнуть выше головы и превзойти пределы. Справится — будет мужем для метаморфа и очередным рычагом контроля. Не справится… есть способы охладить отношения между парой. Надежные. Гнусные, отвратительные — но надежные. Лорд Поттер не испытывал сентиментальных чувств к другу родителей только потому, что этот человек — друг родителей. Для него Ремус Люпин — оборотень-полукровка (он же обращенный) чуть-чуть лучше заурядного зверя и неплохой боевик, что в сумме делало его кадром довольно высокой ценности. Тонкс же — потенциал на уровне лорда Арчера, если не выше. Совершенно иной уровень. Как Гермиона Грейнджер, способная стать Архимагом.
— Займись подготовкой Тонкс. Индивидуальной. Ее ментальные способности меня не удовлетворяют.
— Как прикажете, мой лорд.
Да. В чем-то Волдеморт прав. Слышать такое искренне довольно приятно.
* * *
Голод, сжиравший внутренности. Опустошительная жажда. Холод, от которого он уже давно не чувствовал тела. Нездоровая сырость, от которой клокотало в груди. Хладное железо, высасывавшие последние крохи сил.
Неизвестность.
Сколько прошло с того дня, как его настигли наемники Поттера? Неделя? Месяц? Год? Или годы? Люциус не знал. Его заточили здесь, в каменном мешке. Скованный в кромешной тьме и сводящей с ума тишине, в собственных экскрементах, некогда самый влиятельный волшебник Магической Британии, лорд Люциус Малфой все свои силы тратил на то, чтобы сохранить рассудок. В этой пронзительной, звенящей, абсолютной тишине он не мог даже спать. Стоило ослабить разум — и его снова начинали накрывать галлюцинации.
Слух уловил тихий шелест. Застоявшийся воздух двинулся, ослепительный луч резанул по векам.
Часть стены обратилась массивной дверью, впуская поток света и темный силуэт.
— Наконец-то явился, — прошептал Люциус. Только вот высохшее горло издало лишь невнятный хрип.
Темный силуэт оказался не человеком. Голем с восемью конечностями и с шаром вместо ног беззвучно подкатил к Малфою. Укол в шею, от которого сознание моментально помутнело, а окружение слилось в мешанину вспышек и теней.
Постепенно вернулось чувство верха и низа. Он сидел в кресле. Инстинктивный рывок конечностями показал, что Малфоя приковали скобами, причем обхватили и запястья, и предплечья, и плечи. Точно так же капитально были прикованы ноги, голова и даже туловище.
Сухой и мягкий воздух казался сладким, а свет — теплым и согревающим.
Стол перед ним, освещенный магическим светильником. В тени с другой стороны — силуэт в кресле. Разумеется, не прикованный. Вся остальная часть комнаты погружена в тень, сквозь которую он не мог различить вообще ничего.
— Очнулись, — прозвучал голос, абсолютно безликий. Ни эмоций, ни тембра — просто искусственное озвучивание слов. Силуэт совершенно неподвижен. Казалось, собеседник даже не дышал.
— Первое правило: отвечать на вопросы четко и полно. Неверный ответ — боль. Второе правило: не задавать вопросов, пока не разрешат. Нарушение — боль. Третье правило: сотрудничество улучшает положение, противодействие ухудшает. Вам ясны правила?
Похоже на какой-то рунический алгоритм. Как будто его допрашивает артефакт или голем. Впрочем, не исключено.
— Да.
— Начнем. Ваше полное имя?
— Люциус Малфой Второй, граф Малфой.
— Где вы скрывались после бегства из Британии двадцать шестого декабря тысяча девятьсот девяносто второго года?
— В Лионе…
Боль была подобна взрыву всех костей разом. Затем нервы охватил жидкий огонь, не дав даже доли мгновения на крик. Все мускулы свело судорогой. И пусть это была не самая сильная испытанная им боль, перед Круциатусом Темного Лорда Люциус, как всякий мудрый человек, готовился.
Сейчас он был слаб. Сейчас любая боль была… слишком. Люциус дрожал, не в силах даже скорчиться, и мечтал лишь об одном: скорее бы это закончилось.
Новый удар был подобен удару тока, вырвавшего измученное сознание из черно-багровой пелены, обещавшей избавление, в реальность.
— Имя вашего первенца? — продолжил допрос голос.
— Драко Малфой… — прошептали пересохшие губы.
— Имя вашего покровителя?
Какой ответ будет правильным? Вероятно, этот:
— Жиль Рене де Авиньон, герцог Провансский…
Люциус внутри сжался, ожидая боли… и выдохнул, услышав следующий вопрос:
— Дата вашей свадьбы?
Допрос продолжался, казалось, бесконечно. Любые попытки увильнуть или исказить правду встречали наказание.
Люциус знал принципы, по которым велись допросы. Знал, что с ним делали. Судя по формулировкам вопросов, лорд Малфой сделал вывод, что Поттер не торопился.
Это очень плохо. По своему богатому опыту в рядах Пожирателей Смерти Люциус хорошо знал: пытки ломали любого. Жертве немного проще, когда у палача мало времени — можно попробовать спровоцировать на убийство. Но когда времени достаточно…
Сейчас лорд Малфой преследовал следующую цель: улучшить условия содержания. Отдохнуть. Набраться сил. Создать пару линий защиты. Очевидно, что за ним шпионили и отследили. Выбор имени покровителя позволил предугадать часть того, что уже известно недругам. Хладное железо, высасывая магию из него, также не позволяло применять к нему легилименцию.
Этот допрос — лишь первый шаг. Своеобразное обучение пленника тому, что за правду следовало поощрение, за боль — наказание. Серьезные вопросы начнутся позже.
Значит, ему нужно найти способ защититься. Или, на крайний случай, умереть до того, как до его знаний — единственной ценности, что осталась в распоряжении Люциуса Малфоя — доберется мальчишка.
* * *
Тошнота, мучительная слабость, разрывающая чрево боль. Кошмарные видения, что стали преследовать не только во снах. Полное отсутствие контроля над маной, вынудившее вовсе отказаться от магии.
И тревога. Не утихающая тревога глодала все существо Нарциссы Малфой, запертой в Авиньоне, полностью отрезанной от внешнего мира и даже не знавшей, какой сегодня день.
В одну ночь ее жизнь- непростая, но вполне безопасная — превратилась в ад.
Черный ритуал долголетия, что провел Люциус над ее нерожденным сыном, вырезав всех слуг. Побег во Францию, где скользкий ублюдок изо всех сил пытался убедить ее, что это не его вина. Охота за ним, превратившаяся в охоту и на нее.
И, конечно же, сорванный ритуал, обрушившийся проклятием и на нее, и на дитя.
Нарцисса провела в коме несколько недель, пока покровитель Люциуса, герцог Провансский, пытался найти решение. Рассчитать обратное заклятие было невозможно: в ритуале допущены ошибки, без четкого знания которых справиться с таким проклятием просто не было возможности. А Люциус, даже прижатый герцогом, не спешил раскрывать карты. Удивительно, что Нарцисса вообще пришла в себя.
Более того: едва к ней вернулись эти жалкие крохи сил, муженек куда-то запропастился, спасая свою жалкую шкуру. А она осталась здесь, мучаться не столько физическими и духовными страданиями, сколько неизвестностью.
В попытке хоть как-то развеяться, женщина решила прогуляться по саду. Идти получалось только с опорой на трость, слуги держались на почтительном удалении, но были готовы выполнить малейшую прихоть.
Герцог Провансский зачем-то держал полное поместье магглов.
— Нарцисса, — окликнул ее знакомый голос, насквозь пропитанный столь же фальшивым дружелюбием, сколь и весь образ Элизабетты Гринграсс.
Леди Малфой еле заметно скривилась. Эту женщину, вообразившую себя пупом земли, она презирала. Однако, пока Нарцисса под крышей ее отца, следовало проявлять вежливость.
— Элизабетта, — короткий наклон головы.
— Вижу, тебе стало лучше, — эта стерва была сама любезность. — Как малыш?
Зубы сжались до хруста.
— Все еще в стазисе, — выдавила Малфой.
Ей пришлось на это пойти. Иначе проклятие сожрало бы ее мальчика. Только в сознании Нарцисса пережила под сотню различных ритуалов, предпринятых в попытке расшатать, ослабить проклятие. Все было тщетно: Блэки свое дело знали, и дальше выхода из комы прогресс не продвинулся. Но и хуже не стало: как сказал один из темных целителей, кровь Блэков в известной мере сдерживала проклятие.
Тем не менее, герцог не сдавался. Почему-то де Авиньон был совершенно уверен, что найдет способ избавиться от проклятия. Нарцисса ему не мешала. Выхода не было.
— Больно слышать, — притворный вздох мог быть принят за искренний, будь Нарцисса чуть менее искушенной в светских беседах. — Мужайтесь, моя дорогая. Я принесла для вас новости, но радостными их не назовешь.
Сейчас будет изворачивать информацию под удобным углом. Наверняка попытается настроить Нарциссу против Поттера.
Леди Гринграсс была известна как маг крови, менталист и малефик, слыла сильной и опасной ведьмой. Некоторые поговаривали, что она баловалась колдовством и даже демонологией. В прошлом году эта змея узрела в Харальде Поттере угрозу и решила его устранить.
Нарцисса знала об этом только постфактум и даже не могла предположить, сколько попыток было предпринято. Это и не важно, достаточно знать о последней. То ли неудачно сошлись звезды, то ли леди Гринграсс себя переоценила, то ли Арчеру или Скаю удалось ее подловить. Может, все вместе, может, еще что-то, не важно. Важно то, что семья Поттер поймала Гринграсс на очередном ритуале и по этому каналу ударила в ответ так, что половину Гринграсс-мэнора сравняло с землей. И только перенос значительной доли энергии на мэнор не позволило ответному удару распылить тело и душу этой женщины.
Леди Малфой надеялась, что эта стерва станет сквибом. Увы, Элизабетта возвращала силы. Медленно, но возвращала.
— Ваш муж… — вздох и театральная пауза.
Что, Люциуса наконец-то прикончили? Или мальчишка Поттер добрался до него живого? Туда ему и дорога.
— Говори, не томи.
— Ваш муж, он… пропал. Говорят, его похитили прямо из Мадрида…
Спустя еще минут пять старательного выматывания нервов Гринграсс наконец-то снизошла до намека на Поттера. Насколько Нарцисса смогла понять, Люциуса “пасли” не только люди герцога, но и пара наемных групп. С ними всеми столкнулись люди Поттеров, разогнали их и приняли лорда Малфоя в свои потные объятия.
— Но это еще не все, — вздох.
— Что? Что случилось? — отыгрывала дурочку Нарцисса.
— Ваш сын…
И вот теперь сердце женщины пропустило удар.
Драко… ее дорогой мальчик…
— Что с ним? — голос вдруг осип.
— Лучше вам прочитать, — невесть откуда Гринграсс выудила газету. В ее глазах почудилось искреннее сочувствие.
Пресс-конференция лорда Харальда Поттера, посвященная… Наследнику Слизерина. В памяти разом пронеслись обрывки разговоров с Люциусом, касавшиеся этой темы.
Нарцисса впилась взглядом в ровные строчки. Ее насторожило воспевание заслуг Поттера, удивительное для Магического Вестника Европы. Но потом она натолкнулась на имя сына… и земля ушла из-под ног.
— Нарцисса! — Гринграсс тут же подхватила ее и жестом подозвала слуг. Те споро помогли женщине сесть на скамейку, кто-то принялся обмахивать ее опахалом, тонкая рука подала нюхательную соль.
Слабой рукой леди Малфой оттолкнула фиал и обратила мутный взгляд на газету.
Ошибки не было. Драко… ее мальчик оказался не просто замешан в этой истории — по версии статьи он и был Наследником Слизерина, о чем Поттер прямо заявил в интервью. И пусть в статье ничего не говорилось о последствиях, Нарцисса боялась даже подумать, что этот ухмыляющийся зеленоглазый головорез мог сотворить с ее мальчиком.
— Он определенно нацелен на вашу семью, — говорила Гринграсс. — Сначала Люциус, потом — ты и твой ребенок, теперь и Драко…
Ах, вот оно что. Этот спектакль затеян, чтобы стравить ее и Поттера. Кто подсказал: папочка?
— При чем здесь Поттер? — взяла себя в руки леди Малфой. — Ты уж извини, но не он пытался убить мое дитя!
— Разве? — тонкая улыбка.
Холодок пробежал по спине. Этой стерве явно что-то известно.
— Элизабетта?
— Знаешь, тот день и ночь полны занимательных совпадений. Закончился контракт с Испанской Пехотой. Гоблины отказали в переводе средств, сославшись на лимит снятия. Волки Одина, ранее засветившиеся в контакте с семьей Поттер, вдруг оказались на пороге Малфой-мэнора. Полтора часа они провели на территории поместья, после чего и был зафиксирован выброс черной энергии…
В голове защелкали шестеренки. Тут же на ум пришла леди Дорея Поттер, в девичестве Блэк. Если она обладала знаниями о ритуале в качестве приданого — почему бы не обладать и ей? А это значит, что не только у Люциуса был доступ.
Поттер тоже обладал им. Зачем он это сделал? Очевидно: подставить Люциуса. Но для чего столь радикальные методы? Также очевидно: позиции мужа слишком сильны. Почему именно этот ритуал?
Чрево сжалось в болезненном спазме. И это Нарциссе очевидно: потому что между лордом Поттер и наследием семьи Блэк стояли трое: сама Нарцисса, Драко и сын в ее чреве. Одним проклятием он имел все шансы убрать ее и нерожденного ребенка, надежно дискредитировать Люциуса и лишить его возможности лично влиять на политику Магической Британии, тем самым убрав самого опасного из своих конкурентов.
Кроме столь очевидных нюансов леди Малфой отчетливо понимала и цели профранцузской фракции. Люциус не имел возможности поступить иначе: без поддержки из-за рубежа многие из них оказались бы в Азкабане. Не исключено, что Нарцисса попала бы в число осужденных за “связи с Неназываемым”. Тем более, эти связи были…
Весьма вероятно, что Поттер также был в курсе — вот вам еще один серьезный мотив действовать против них. Плюс ко всему его риторика достаточно агрессивна по отношению к “оправданным” Пожирателям Смерти. Конечно, эта риторика была направлена строго на массы, и здесь мальчишка (или, скорее, лорд Арчер) попал в “десятку”: нищие, бездарные и слабые всегда завидовали богатым, успешным и сильным.
Увы, именно сервь сейчас активно и успешно рвалась к власти. Причем делала это настолько активно и настолько успешно, что у Нарциссы порой закрадывались крамольные мысли, мол, время аристократии подходило к концу. Разумеется, они не могли не отреагировать на удар по фракции, чьи интересы прямо противоположны.
Какие бы противоречивые эмоции леди Малфой ни испытывала по отношению к Харальду Поттеру, она не могла не признать: он нанес удар сокрушительный, точный и чрезвычайно уместный. Семья Малфой де-факто прекратила свое существование на политической арене Магической Британии. По крайней мере, в лице Люциуса Малфоя.
Этот удар был первым, но не единственным. Стечение обстоятельств ли, сговор ли, но той ночью Британия в очередной раз умылась кровью. Среди пострадавших далеко не все были замешаны в заключении Поттера в Азкабан, а ряд лиц так и вовсе выступали на стороне этой семьи.
Очевидно: Поттер действовал не один. Активность проявляли шотландские и ирландские кланы, гильдии и знатные семьи, не принадлежавшие к профранцузской фракции. Особенно старался Эктор Паркинсон, имея ненулевые шансы стать новым неформальным лидером старой аристократии. Особенно в свете своего грядущего родства с Поттером.
— Поттер пытался убить тебя и твоего сына, — понизила голос Элизабетта Гринграсс, довольно мягко выводя Нарциссу из задумчивости. — Это его рук дело.
Нарцисса и не сомневалась, ради чего все это. Уничтожить Поттера. Мотивация Гринграсс виделась довольно зыбкой: с этой семьей Харальд временно закончил, погруженный в другие проблемы. Превентивный удар, пока сильный и опасный мальчик не вырос в монстра вроде Темного Лорда? Или в этом крылось нечто иное?
Лорд Харальд Поттер. Несмотря на столь юный возраст, недооценивать его крайне опасно. Она и Элизабетта — яркие примеры. Только если Гринграсс получила по заслугам, Нарцисса попала под удар только из-за мужа. Но действительно ли у него есть мотив?
Чем больше Нарцисса размышляла, тем больше склонялась к выводу, что наследие Блэков не является для Поттера приоритетной целью. В конце концов, именно он стоял за инициацией оправдательного процесса в адрес Сириуса Блэка. Причины, правда, пока неясны, но не похоже, чтобы он поверил в чушь про предательство Сириуса Блэка. Значит, его действия в ардес семьи Малфой — ответный удар.
Сейчас, когда Люциус исчез, только от Нарциссы зависело будущее семьи Малфой. Ее милый Драко не готов к такому бремени. И будет готов еще нескоро.
Зябко поежившись, Нарцисса четко осознала ответ на мелькнувший в мыслях вопрос: мог ли Поттер убить ее сына там, в Тайной Комнате? Не просто мог. Непременно убил бы, не сдерживай его Альбус Дамблдор. Это для Нарциссы тринадцать лет — ребенок. Для Поттера — ровесник со всеми вытекающими.
И тут же ее пронзило озарение: почему Поттер просто не убил ее и не повесил это на Люциуса? Учитывая, что он без боя пробрался в поместье и сумел деактивировать значительную часть защиты, возможности наверняка были. Просто избрал бы еще какой-нибудь — не Блэковский — ритуал похожего назначения. Ему ведь не результат был нужен, а выброс энергии.
Мальчик убивал всех, кто вставал у него на пути. Кроме студентов Хогвартса. То есть, замарать руки не стеснялся. Хотел сковать Люциуса заботой о ней? Понятно, логично и правильно: этот ход делал лорда Малфоя либо более легкой добычей, либо мразью, бросившей свою семью. И так хорошо, и эдак совсем неплохо.
Вот только Нарцисса пришла в себя. Не рассчитал? Недооценил ее кровь или влияние герцога? Возможно. Только вот это никак не билось с тем, что устроил лорд Поттер в ночь после освобождения. Если его до сих пор не прижали, рассчитано и оценено все было безупречно. И тут — прокол? Почему-то женщина в этом сомневалась.
Катастрофически мало информации. В таких условиях нельзя что-либо предпринимать.
— Я устала, — негромко произнесла Нарцисса. — Давай продолжим нашу беседу позже.
Леди Гринграсс благосклонно кивнула, но глаза на мгновение вспыхнули недовольством.
— Отдыхай, дорогая. Скоро тебе понадобятся силы.
И ушла.
Ранее леди Гринграсс обхаживала ее заметно тоньше. Сейчас Элизабетта торопилась, и понятно, почему: учебный год в Хогвартсе подходил к концу, и очень скоро лорда Поттера не будут сдерживать школьные порядки и правила директора Дамблдора. Зимние каникулы показали, что сам по себе лорд Харальд ничуть не менее опасен, чем его вассалы.
И все же, Нарцисса полагала, что лучше не торопиться с выводами. Не исключено, что они уже опоздали. Сначала нужно раздобыть побольше информации. Выяснить, как там Драко, и защитить сына.
— Леди Малфой, — неизвестно как рядом оказался дворецкий герцога. Глубоко поклонившись, немолодой слуга произнес: — Его Сиятельство желает вас видеть.
И прежде, чем Нарцисса возмутилась долгому и изнурительному переходу… открыл портальную арку прямо в кабинет!
— Время не терпит, — твердо произнес слуга, и женщине не оставалось ничего иного, кроме как шагнуть сквозь пространство.
Как и всегда, герцог стоял у панорамного окна и направил взгляд сквозь виды. Едва она вошла, мужчина повернулся и радушно улыбнулся. Только глаза остались холодными.
Нарцисса выполнила безупречный книксен, произнося формальное приветствие.
— Леди Блэк, — Жиль Рене де Авиньон обращался к ней исключительно по девичьей фамилии. — У меня для вас хорошие новости.
Хорошие новости? Да неужели?
— Мне удалось раздобыть достоверные сведения о ритуале.
Что?
Если бы за ней не возникло кресло, женщина упала бы.
— Как? — выдохнула леди Малфой.
Холодный прищур. Улыбка пропала с лица, убрав подспудное чувство неправильности в образе этого мага. Женщине стало неуютно. Наверное, впервые Нарцисса полностью осознала то, что умом было очевидно: она и нерожденный сын в заложниках.
— Так, как я и предполагал, — твердый ответ, исключавший саму возможность дальнейших расспросов. — Вам достаточно знать, что сведения достоверные.
— Это был Поттер? — все же рискнула леди Малфой.
В любом случае, ее положению некуда становиться хуже. Она нужна этому магу — очевидно, для чего. И если ничего не предпринять, оба ее сына окажутся в заложниках и в фактическом рабстве у французов.
— Сеньор Родригес утверждает, что обратный ритуал будет готов к вечеру, — никак не отреагировал на ее вопрос герцог. — Вероятность успеха более девяноста процентов. По предварительной оценке, ваш сын родится полностью здоровым. Вам же потребуется достаточно продолжительная реабилитация.
Предсказуемо. И все же, такой успех… Нарцисса снова задумалась о мотивах и целях Поттера. Исключительно удачное стечение обстоятельств? Или мастерство, позволившее изменить столь громоздкий и мощный ритуал? Леди Малфой имела достаточную квалификацию в ритуальной магии, чтобы иметь представление, насколько это трудно и какими способностями нужно обладать.
Если Поттеру повезло — это одно. А если он все спланировал? Мерлин и Моргана…
— У вас есть какие-то вопросы?
— Только один, — голос внезапно перестал ее слушаться. — Какой сегодня день?