Глава 19. Ригель и Дамблдор & У мастера Галлогласса
Когда Ригель начала подниматься на второй этаж, Молли попыталась проследовать за ней, но, получив очень выразительный взгляд от юной ведьмы, остановилась на первой ступеньке. Зайдя в комнату, Ригель запечатала дверь связкой из трёх видов запирающих чар и наложила родовое заклятье отсечения пространства, что не давало возможности подслушать разговор как магическими способами, так и обычными магловскими, так как временно между дверью и комнатой возникал разрыв пространства, дающий эффект того, что коридор за дверью и комната внутри находились как бы в совершенно разных местах. Так что даже удлинители ушей близнецов для подслушивания, и гоблинские штучки Билла для взлома чар и заклинаний будут бесполезны.
Ригель ещё при первом взгляде на картину, пока занималась чарами, обратила внимание на то, что Дамблдор на портрете не сидел в кресле, не стоял спокойно, как другие директора Хогвартса, а нервно прохаживался внутри рамы туда-сюда. Увидев, кто оказался в комнате, Альбус сразу подошёл ближе к краю и произнёс:
— Гарриет, девочка моя, как я рад тебя видеть!
— Не могу ответить вам тем же, — проговорила Ригель. — Скажите коротко, что такого важного вы хотели мне сообщить, да я пойду.
— Я хотел узнать, когда ты собираешься начать поиск крестражей?
— Я приму решение о времени поиска, как только у меня улучшится изрядно подорванное вашими усилиями здоровье и стабилизируется магия.
— О чём ты, девочка моя? В чём ты меня обвиняешь?
— Если коротко, то во всём: от смерти моих родителей до накачки меня зельями семейкой Уизли под вашим чутким руководством.
— Что ты! Откуда ты взяла эту чепуху, девочка моя?
— В Гринготтсе взяла, у гоблинов. Будете дальше играть в Фазе Кристмаса, или поговорим как нормальные взрослые люди?
Известие о том, что Поттер побывала в Гринготтсе, явно Альбуса не обрадовало. Его лицо сначала перекосилось, а затем приобрело жёсткое выражение, которое скорее бы подошло магу с внешностью бойца, чем Доброму Дедушке Дамблдору.
— Ну, изволь, — произнёс Альбус новой формации. — Как я понимаю, ты приняла род в Гринготтсе?
— Правильно понимаете, портрет директора Дамблдора, но это, в целом, вас не касается. Ещё раз спрашиваю вас: что вы хотели мне сообщить? Если хотите говорить — говорите сейчас, если нет — я ухожу.
— Ты в курсе, что ты сама тоже крестраж?
— Была, сейчас уже нет. Очень повезло, что я почти утонула в той пещере. Видимо, в какой-то момент я пережила клиническую смерть и крестраж самоубился и исчез. Как вы можете видеть, даже шрама практически не осталось. Что-то ещё?
После этого вопроса Ригель ощутила касание ментальным щупом щитов на её разуме. Ворон на плече сидел тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, и оценивал разговор. Поскольку Северус не проявлял никаких признаков беспокойства и не требовал уходить, Ригель решила ему подать сигнал о том, что портрет пытается на неё воздействовать.
— Альбус, что вы молчите? Что-то этот вечер меня уже утомил.
Ворон, услышав «кодовую фразу» очнулся от задумчивости, тут же цапнул клювом Ригель за ухо, намекая на порт-ключ. И девушка решила не испытывать судьбу, прорываясь с боем через семейный кордон Уизлей, схватила птицу, прижала к себе и «ушла» прямо от портрета в Блэк-хаус.
Оказавшись посередине гостиной, Северус сразу обратился в свой обычный вид, а Ригель расхохоталась.
— Чего веселишься, глупый ребёнок?
— Да смешно потому что. Как думаешь, сколько Уизли там просидят, пока не поймут, что что-то пошло не так?
— Не знаю, — ухмыльнулся Северус. — А что, зайти они не смогут?
Ригель кратко описала, какие чары она наложила на дверь и Северус, наконец, понял, что именно так развеселило Ригель.
— То есть, только ты сможешь вернуть коридор и комнату снова в одно пространство?
— Почему только я? Они могут попросить Беллатрикс или Цисси. Возможно, они тоже владеют этим заклинанием, хотя стопроцентной уверенности у меня нет.
— Это, конечно, смешно, но не особенно. Пока ты там препиралась, я пытался проанализировать поведение Альбуса на портрете. Всё же я столько лет прожил в Хогвартсе, где кругом одни волшебные портреты, и целый учебный год наблюдал за изображениями директоров. Этот портрет вообще не похож ни на одну из виденных мною живых картин.
— А что именно тебя насторожило?
— Вот смотри — ты тоже всю прошлую жизнь прожила среди портретов. У тебя в этом доме есть какие-то родственники, чьим изображениям ты особенно благоволила в детстве?
— Зельеварша Ликорис Блэк, к примеру. А что?
— Скажи мне быстро, как выглядит застёжка её платья на спине?
— Откуда я знаю — она же портрет, она всегда… Да, точно! Портреты двигаются, разговаривают, но они всегда обращены к нам той стороной, которой они были нарисованы!
— Да, да! Портреты совершают определенные движения, но полностью развернуться они не могут по одной простой причине — художник просто этого не нарисовал. Альбус же на картине двигается как ему угодно. Либо он позировал для своего портрета, вращаясь на гончарном кругу, постоянно оборачиваясь вокруг себя, либо это никакой, к Мордреду, не портрет!
— А что же это, Север? Окошко в иной мир, что ли? Или Альбус там живой в стене сидит за стеклом? Или…
— Заканчивай фонтанировать безумными идеями. Альбус получил мою аваду в грудь и, да ещё и упал вниз с Астрономической башни. Одного из этих двух обстоятельств хватило бы, чтобы дух покинул его бренное тело. Этот портрет — это что-то магическое. Ты руки этого Альбуса видела? Никаких следов проклятия. Он что, свой портрет заказал перед тем, как надел кольцо с крестражем на руку? Если да, то все что мы видим, это заранее подготовленный план!
— Точно, рука в полном порядке, а я видела ее незадолго до этого смерти директора — она была в один в один как руки Гебелейнских мумий в Британском музее — жуть!
— Ты была в Британском музее?
— А что — не имею права? Я интересовалась египетскими защитными чарами и проклятьями, которыми они оберегали усыпальницы фараонов. Почему бы мне было не сходить для общего видения картины и в Британский музей?
— Извини, я сказал не подумав. К Мордреду мумии. Этот портрет пытался колдовать, как я понял из твоего сигнала?
— Да, он пытался пройти через мои щиты своим ментальным щупом.
— Ещё одно подтверждение того, что это никакой не портрет. Они ни при каких условиях не могут колдовать, так как не имеют собственной магии. Может это такой активный крестраж? Ты рассказывала, как Гарриет сражалась с призрачным Тёмным Лордом, воплотившимся из крестража в дневнике.
— Нет, то было совершенно другое. Да, тот Том из дневника имел вид призрака, возможно более плотного, чем Барон или Безголовый Ник, но всё же призрака. А этот Альбус выглядит живее всех живых. Такое ощущение, что он сам спрятался там за стеклом.
— Надо с Марволо переговорить. Может, он знает, что это такое может быть?
— Точно! Он же у нас специалист по бессмертию.
— Альбусу придётся немного поскучать в одиночестве. Мне даже интересно, сможет Билл вскрыть мои чары или нет? — ухмыльнулась Ригель.
Когда Молли была остановлена Ригель на лестнице, она постояла там ещё немного и сошла вниз, сказав:
— Джордж, Фред! Поскольку вы промолчали всё собрание, идите и послушайте, о чём Альбус будет говорить с Гарриет.
— А как мы…
— Да все в курсе про ваши удлинители ушей, — буркнул Рон.
Близнецы ушли на второй этаж, а Рон сказал:
— Какая-то эта Гарриет не такая, как была раньше. Манерничает как Малфой, и разодета как аристократка. Ещё птица эта дурацкая…
— А ты думал, что она так и будет вечно ходить в поношенных магловских вещах, это при её-то деньгах, — покачал головой Билл. — Я вообще удивлён, как ей раньше не пришло в голову переговорить с гоблинами. А теперь уже чего там…
Близнецы сбежали вниз и сообщили, что их изобретение не проходит сквозь чары, которые, видимо, наложила на дверь Гарриет, так как больше никого там не было.
— Да что за чары там могут быть? — проворчала Грейнджер, которую раздражали неизвестно откуда взявшиеся в голове у Гарриет знания. — Я пойду и сниму их.
— Лучше сразу я пойду, — сказал Билл, встал и отправился наверх.
— А что нам делать, когда Гарриет спустится? — спросил Рон. — Пригласить в Нору?
— Сначала усадим её выпить чаю. Я как раз сейчас заварю и кое-что ей в чашку добавлю.
— Мама, не хочу тебя расстраивать, — подал голос Чарли, — но Гарри вряд ли будет пить твоё «кое-что». У неё на руках родовые кольца, которые сразу дадут знать, что в чай что-то добавлено.
— Мерлиновы кальсоны, придётся тогда ждать свадьбы Билла и Флер. Чарли, я сварю самую надёжную амортенцию, а ты передашь её Гарриет через поцелуй.
— Может, лучше свяжем её и сделаем клизму? Потому как целовать она меня точно не станет. У неё кто-то есть, это же очевидно! Не считая того, как Гарриет похорошела, вы посмотрите, как блестят у нее глаза, да и она сама почти светится.
Тут эту интересную беседу прервал вернувшийся Билл. Выглядел он очень довольным.
— Ну что — вскрыл защиту?
— Не смог, — улыбнулся Билл. — Я такого не встречал даже в пирамидах. Эта Поттер ох как не проста. Вы знаете, что она сделала? Разъединила пространство коридора и комнаты за дверью по линии стены и изъяла этот фрагмент из нашего пространства. Комната стала полностью недосягаема отсюда. Возможно, удастся проникнуть туда через окно.
— Ну, выйдет же она когда-нибудь оттуда? — сказала Гермиона, которую злило то, что Поттер научилась таким вещам, с которыми даже специалист из Гринготтса не может справиться.
— Выйдет, если она ещё там, — усмехнулся Чарли.
— А где же ей быть? — не понял Рон.
— Я думаю, что Гарриет уже у себя дома. Мы тут сидим сорок минут. Как вы полагаете, сколько можно беседовать с портретом?
— Если портрет директора полностью отражает сознание Дамблдора — то можно и час, и два, — вздохнули близнецы, которые рассчитывали сегодня поужинать и заночевать в Норе.
Позвали Аберфорта. Он сначала раскричался, потом пошёл попробовал сам вскрыть дверь, естественно, неудачно. Тогда он вынес метлу и велел кому-то из Уизли подлететь к окну гостиной и заглянуть в него. Вызвался Рон, он ушёл и буквально через пять минут вернулся и сообщил:
— Там действительно никого нет. В комнате пусто. Ну, Поттер, — разозлился Рон, которому давно уже надоело тут сидеть, и который вот уже час хотел есть. — Свалила домой, даже не предупредив!
— Пошли ей из дома вопиллер! — посмеялись близнецы. — Только боимся, он не найдёт адресата!
На следующее утро Северус отправился в Малфой-мэнор, где сначала рассказал Марволо о странном портрете Дамблдора, а потом и показал в омуте памяти ему свои воспоминания. После этого пересказал их с Ригель дискуссию, и к каким они пришли выводам.
— Могу однозначно подтвердить — это точно не крестраж. Но, что это такое, я тоже не знаю. Надо порыться в специфических библиотеках, а ещё лучше переговорить с каким-нибудь опытным некромантом, да только, где его взять?
— Мы с Гарриет начнём с библиотеки Блэков, а ещё поговорим с портретами. Были в роду Блэков и некроманты. Есть ещё библиотека Принцев, и ещё одна, но та уже на самый крайний случай.
Ригель, вернувшись домой, засела в библиотеке, так же как и Северус, когда тот возвратился из Малфой-мэнора. Но если Снейп просматривал разделы, связанные с менталистикой, некромантией и загробным миром, то Блэк-Поттер рылась в литературе, посвящённой разного рода артефактам, всё время что-то бормоча себе под нос, видимо, имея какую-то идею, которой она была очень увлечена. Заставить её поужинать смогли только общие усилия Северуса и Кричера, а спать она согласился пойти только после того, как ей дали отправить какое-то письмо.
За завтраком Ригель с нетерпением ожидала почту и, когда вместе с «Ежедневным Пророком» она, видимо, получила ответ на своё письмо, то очень обрадовалась, тут же его прочла и сказала Северусу:
— Мы сейчас отправимся с тобой к одному мастеру, будь, пожалуйста, вежлив, мне с ним предстоит плотно работать. Он, возможно, подтвердит одну мою теорию по поводу того, что из себя представляет тот загадочный портрет Дамблдора.
— И где находится твой мастер? Где-то в Европе? Или в Америке? — уточнил с опаской в глазах Снейп.
— Всё намного прозаичнее: мы идем на Диагон аллею, — улыбнулась Ригель.
Диагон аллея встретила их хорошей погодой и небольшой оживлённостью. Детям к школе закупаться было ещё рано, взрослые обычно подтягивались ближе к обеду, а часть из них, запуганная заявлениями Дамблдора и отсутствием определённости в ситуации с Тёмным Лордом, предпочитала не появляться в публичных местах вообще.
Ригель уверенно вела Северуса от входа в Дырявом котле мимо «Флориш и Блоттс», мимо телескопов Блингхорна и детских товаров Петтичапс. Миновали они «Прадико Предико», где продавались различные артефакты, а также всё, что требуется для ихтиомантии и, наконец, поднялись по лестнице в лавку волшебных зеркал мастера Януса Галлогласса, который, как оказалось, их ждал.
— Вот наконец-то и вы, леди Блэк-Поттер.
— Простите, мастер, раньше не было возможности прийти, да и не знала я о наших с вами совместных проектах. Меня вообще мало о чём информировали. Можно сказать, наоборот, старались скрыть любую информацию о моём наследстве.
— Примерно что-то такое я и думал, — сказал мастер Галлогласс. — Давайте выпьем кофе или чаю и потолкуем о том вопросе, о котором вы мне написали, а коммерческие дела обсудим позднее.
Все выбрали чай, и не ошиблись, так как чай у мастера Януса, был явно из каких-то редких трав и цветов, так как запах и вкус имел просто умопомрачительный и заваривал его хозяин лично.
Внешность мастера Галлогласса была весьма примечательной. Он был высок, строен, имел длинные прямые чёрные, как безлунная ночь волосы и необычные фиалковые глаза. Если бы у него заострялись ушки, он бы походил высшего эльфа. Возраст, как у всех нормальных волшебников, определению не поддавался, но выглядел он старше Ригель, а с Северусом, наверное, был примерно одного возраста или даже помладше.
— Итак, вас интересуют «Семь волшебных зеркал», я правильно понял? — уточнил мастер.
— Именно так, — ответила Ригель. — Я кое-что нашла о них в библиотеке Блэков, но очень мало. Могли бы вы рассказать о них обо всех, и поподробнее о таком зеркале, которое я вам описал?
— Вам, как внучке моего любимого партнёра Флимонта, расскажу. Но попрошу никому не сообщать, откуда вы эту информацию получили. Мне не нужно лишнее внимание. Совсем не нужно.
— Конечно, мы сохраним всё в тайне, — пообещала Ригель. — Если требуется, то можем и клятву дать.
— Клятвы не нужно — мы же должны с вами доверять друг другу. Пока я вам верю, а вы верьте мне, иначе мой рассказ не будет иметь смысла.
Рассказ Януса Галлогласса
Эта история началась в те давние времена, когда Сыновья Миля или, как их еще называют, гойделы, победили в сражении при Таильтиу Туата Де Дананн. Тогда погибли три короля и королевы, а оставшийся народ туатов скрылся под холмами, унеся с собой свои четыре знаменитых артефакта: копьё Луга, которое всегда даровало победу своему обладателю, котёл Дагды, с которым «не случалось людям уйти от него голодными», меч Нуаду, чей удар невозможно было отразить, и Фаль, камень судьбы, который безошибочно определял истинного правителя. Гойделам, или, как потом их стали именовать, гэ́лам, всё же кое-что осталось от сидов. Например, «Семь волшебных зеркал», которые создал мастер Туйи Тортбуйлех: Зеркало Еиналеж, Зеркало Сarchar, второе название которого Столетняя тюрьма, Зеркало Хатхор, или Призрачное зеркало, Зеркало Мира, известное также как Зеркало Сlecs, или Сплетник, Зеркало Грядущего, которое мы знаем под названием Око Ра, Зеркало Gwir, которое ещё называют Зеркало Истины и то, которое, скорее всего, нужно вам, — Зеркало Еneidiau, или Зеркало Души.
Но гэлы не знали назначения этих зеркал и как с ними правильно обращаться. Смельчаки принялись исследовать их, но для всех них это плохо кончилось: кто-то погиб, кто-то сошёл с ума, кто-то утратил интерес к жизни, а были и те, кто таинственным образом пропал. После череды неудач эти зеркала были убраны в подвалы и завешены тряпками, чтобы не привлекали к себе внимания.
Шли годы, десятилетия. Века сменяли один другой, но о тех зеркалах не было слышно ничего. Гойделы окончательно превратились в гэлов, или хайлендеров, как они сами стали себя называть. Они утратили большинство своих земель, оставив за собой только территории на северо-западе Шотландии и Гебридские острова.
Первое новое упоминание о Зеркале Души относится к 1259 году, когда Аэд О Кончобхаир, король Коннахта, получил в приданое за дочерью Дубгалла мак Руайдри,
Аэд на нГалл Кончобхаир — легендарная личность. В Анналах Коннахта
Тринадцать королей Коннахта быстро сменяли один другого, редко умирая своею смертью (девять из них были убиты рукой родных братьев), пока к власти не пришёл в 1439 году Тейрдельбах Кончобхаир, который до того никак особо себя не проявлял, а в один прекрасный день стал очень похож своим поведением, умом, смелостью и воинскими талантами на Аэда на нГалла и сам стал называть себя Аэд мак Тейрдельбах Кончобхаир. Как утверждали его сестра и мать, это изменение случилось с ним после того, как он нашёл где-то в замке то самое Зеркало Души и стал с ним часто уединяться, на что никто не обратил внимание. Затем, в один день он преобразился, а зеркало то спрятал. Куда — никому не сказал.
Далее следы зеркала были утеряны. Сохранилось лишь упоминание, что во время завоевания Ирландии Тюдорами, кто-то из высшего дворянства короля Якова I вывез его в Британию. Ходили слухи, что добрая королева Бесс
Лет пятьдесят назад ко мне обратился странный волшебник, назвавшийся фальшивым именем и имевший чужую внешность. Он очень хотел узнать о тех «Семи волшебных зеркалах» Туата Де Дананн. Я не стал с ним разговаривать, сказал, что сообщу информацию только тому, кто является владельцем хотя бы одного из тех зеркал. И каково же было моё удивление, когда он просто взял и принёс сюда то самое Еneidiau, Зеркало Души. Пришлось мне исполнять обещание и описывать суть предназначения каждого зеркала, но тонкости работы с ними я утаил. Тот волшебник был, конечно, разочарован, но полон энтузиазма проникнуть в тайну управления своим зеркалом. Он приходил ко мне ещё раз совсем недавно. Хоть личина и имя снова были другими, я узнал его по знакомой ауре. В этот раз он интересовался возможностями зеркала Зеркало Erised или Зеркала Еиналеж. При этом больше всего его интересовал пространственный карман внутри зеркала, а не его магия.
— Не помните точно, когда это было? — уточнил Северус.
— Помню, это было летом 1991 года, примерно в начале июля, — ответил мастер.
— Ты понял, да, Сев? — радостно потёрла ладошки Ригель.
— Я понял, но ведь это зеркало, а у нас — картина, — скептически покачал головой Снейп.
— А чем, уважаемый мастер-зельевар, по вашему зеркало отличается от картины?
— Зеркало — это стекло, покрытое с обратной стороны специальной плёнкой, которая дает ему возможность отражать предметы, находящиеся перед ним. А волшебный портрет — это холст, покрытый красками, который изображает кого-то.
— А тот портрет, о котором вы оба говорите, он был за стеклом?
— Погодите-ка… Да! Он был за стеклом! — воскликнула Ригель, быстро представив себе предмет разговора. — И, знаешь, Северус, не было похоже, что он нарисован красками. Он был больше похож на колдофото, или…
— Или отражение в зеркале, — тихо добавил Снейп. — Так в чём магия этого Зеркала Души, мастер?
— Это зеркало-контейнер, вместилище для души умершего мага. Не часть, как в хоркруксе, не слепок, как в живом портрете. Целая душа, сущность, una anima, дух, фэа — любое слово будет верно. Душа в зеркале для тех, кто не знает сути этого артефакта, выглядит подобно живому портрету, а само зеркало в этот момент являет собой как бы тело мага, и может даже быть проводником для его магии. Внутренняя сущность, хоть и выглядит копией умершего, но всё же не материальна, и видимый образ иллюзорен, таков, каким маг отражался в нём. И этот артефакт работает в обе стороны. Душа из зеркала может выйти и занять чье-то тело. Это, конечно, не просто, возможно.
— А если этот переход произойдёт, можно как-то будет обнаружить нового носителя? — спросил Северус.
— Самое простое, конечно, это гоблинские ритуалы — от них не скрыть ничего. Магически — невозможно.
— А заклинание определения сущности? — уточнил Северус.
— Оно ничего не покажет. Душа принимающего будет полностью вытеснена новой душой. Результатом будет такой же, как у любого другого мага: одно тело, одна душа. Тут придётся только полагаться на обычную наблюдательность. У каждого из нас есть особые жесты, привычные позы, любимые словечки, наработанные привычки — от всего это невозможно избавиться разом.
— То есть, если мой сосед начинает почёсывать живот, или другие части тела, как делал его прапрадед, умерший сто лет назад, а также говорить на старом английском языке, то стоит побеспокоиться о гоблинском ритуале. Так, грубо говоря? — предположила Ригель.
— Именно так, — улыбнулся Галлогласс.
— Мы можем рассказать вашу историю об этом зеркале, и его свойствах, ещё одному волшебнику, не упоминая, откуда мы знаем эту информацию? Поверьте, мастер, это важно! — серьёзно сказал Северус.
— Кто-то, чувствую, воспользовался им, и не с самыми хорошими целями, да?
— Мы так думаем и предполагаем, что не далее как вчера беседовали с заключённой в нём душой, — тихо сообщила Ригель. — И это душа такого мага, который ни перед чем не остановится и обязательно захватит тело какого-нибудь наивного волшебника. Мы не хотим дать этому произойти.
— Тогда, конечно, если тот маг, с которым вы хотите поделиться этой информацией, поможет вам в этом деле, то, безусловно, расскажите ему всё. А о делах, леди Блэк-Поттер, поговорим, как у вас появится время.
— Зовите меня просто Ригель. Мое полное имя Гарриет Ригель Блэк Поттер, но я предпочитаю использовать второе.
— Разрешаю вам, юные маги, обращаться ко мне «мастер Ян», так будет ближе к моему истинному имени.
Когда гости вышли от зеркальщика, Северус проговорил:
— Он назвал меня юным магом, как и тебя! И что он имел в виду, сказав, что «так будет ближе к истинному имени».
— Не бери в голову, Сев. Это очень ценный мастер, не стоит копаться в его секретах.
— Ну, мне-то ты можешь сказать?
— А ты подумай сам. Откуда он знает подробности такой давности, которые нигде не записаны?
— Ты так мне намекаешь, что он сам из… из тех самых? — и Северус качнул головой куда-то влево и вниз.
— Все семьи коренных британских волшебников произошли от тех самых, о которых ты думаешь. Мы, конечно, не говорим о Малфоях, Лестренджах, Принцах и прочих родах, которые въехали в нашу историю на плечах Вильгельма Завоевателя или просто переехали в Британию в разное время по разным причинам. Можно сказать, что мы с мастером Яном родственники в определённой степени. С другими бы он не стал вообще разговаривать.
Северус и Ригель вернулись в Блэк-Хаус, пообедали, после чего Северус отправился к Марволо, а Ригель снова зарылась в библиотеке, теперь в разделе истории, разыскивая Анналы Коннахта или что-то похожее на них, где можно было бы почитать об истории Аэда на нГалла.
Северус пересказал Тёмному Лорду историю Зеркала Души и то, что они с Гарриет Поттер предполагают, что Дамблдор воспользовался им как транзитным контейнером для переноса своей души в подходящее тело.
— Не знаю, в чьё тело он предполагал заселиться изначально. Точно не в Поттер, так как она должна была погибнуть в схватке с вами. А теперь он явно заинтересовался телом Гарриет, так настойчиво зазывал её в гости, даже пытался ментально прощупать, — сказал Снейп.
— Северус, вы должны быть предельно осторожны! И, вообще, нам нужно изъять этот артефакт и спрятать куда-нибудь, а лучше — уничтожить. Даже я, кто был одержим идеей бессмертия, вижу, что ничего полезного в нём нет. Кому время уйти на перерождение — должны уйти. А выбивать молодые души из тел, чтобы заселить в них свою — это дело, противное Магии. Я просто уверен в этом, — заметил Марволо.
— Надо подумать, как это сделать. Дамблдор всегда был очень подозрителен. Если ему придёт в голову мысль, что Поттер как-то может догадаться о сущности «портрета», он прикажет спрятать себя в другом месте. И нам придётся тратить время и усилия, чтобы его разыскать, — проговорил Северус.
— А откуда вы вообще узнали об этом зеркале? Насколько уж я сведущ в артефактах, но про такое никогда не слышал.
— А о «Семи волшебных зеркалах» что-нибудь слышали?
— Семь зеркал, семь зеркал — что-то такое вертится в голове…
— Вы с одним встречались вместе с Поттер на её первом курсе. Зеркало Erised или Еиналеж.
— Точно! Семь проклятых зеркал сидхе! Но, Северус, никто не знает, какие именно это были зеркала. Откуда у вас такая ценная информация?
— От родственника Поттер, он пожелал остаться неназванным и взял с нас клятву не ссылаться на него.
— Хорошо, пока я приму этот ответ, но мы ещё вернемся к этим зеркалам. Они меня очень интересуют! Погоди, мысль у меня появилась интересная. Эй, кто там есть?
В кабинет зашёл Рейнард Мальсибер.
— Алекто Кэрроу случайно не здесь сейчас?
— Здесь, милорд, позвать её?
— Да, пусть придёт как можно быстрее.
Не прошло и пяти минут, как явилась Кэрроу. Выглядела она какой-то несчастной, и даже нездоровой. Но Тёмный Лорд, увлечённый разгадыванием секрета портрета Дамблдора, не заметил этого, а Северус, наоборот, обратил внимание и решил, что поговорит с ней, когда закончит беседовать с Марволо.
— Алекто, достань мне воспоминание, где Шеклболт рассказывает тебе о разговоре с портретом Дамблдора, — сказал Тёмный Лорд, пододвигая к ней омут памяти, который он узурпировал у Малфоя.
Кэрроу покорно вытянула нити нужного воспоминания, опустила в омут и спросила:
— Я могу идти, милорд?
— Да, да, иди-иди, — машинально ответил предвкушающий интересный просмотр Марволо.
— Я зайду к тебе, когда меня отпустят, будь у себя, — тихо сказал волшебнице зельевар.
— Что ты там застрял, Северус, иди смотреть! — прикрикнул Тёмный Лорд, и Кэрроу быстро ретировалась за дверь: в последнее время их предводитель перестал наказывать своих соратников болезненными проклятиями, но кто знает, сколько ещё это продлится.
Воспоминание
Кингсли Бруствер сидел в живописном шёлковом халате с миской винограда, который он ел сам и им же кормил свою любовницу.
— И что там было дальше? — спросил Алекто в образе Анджелины Джонсон.
— Мы поднялись на второй этаж. Там над камином висела большая картина в массивной, явно очень старинной раме. Это был портрет светловолосой девушки, почти девочки. Аберфорт, тот, который брат Альбуса, сказал ей: «Ты знаешь, что делать». Она ему мило улыбнулась и ушла внутрь картины, вроде как бы в какой-то туннель и там скрылась из виду. А потом оттуда же, из этого туннеля, кто-то пошёл мне навстречу и этим кем-то оказался Дамблдор. Очень странная картина, никогда такой не видел. Девушка на портрете одета в одежду конца прошлого века, а рама, я бы сказал, антикварная. Такое ощущение, что её портрет вставили в эту раму недавно. Интересно, чей портрет там был раньше?
— Это всё, что тебе показалось странным?
— Не всё. Альбус тоже был странный. Все живые портреты, хотя они двигаются и разговаривают, но, если стоять к ним очень близко, то, видно, что это всё равно картины, а не живые люди «в окошке», а Альбус, как раз наоборот, производил впечатление абсолютно живого волшебника. Вообще, я мало общался с живыми портретами, может это и нормально.
— А теперь расскажи, о чём вы говорили…
Конец воспоминания
Тут Северус почувствовал, что его вытягивают из омута, в глазах всё заклубилось. Мгновение, и вот он снова стоит в кабинете Малфой-мэнора.
— Какие мысли у тебя есть, Северус? — спросил Марволо. — У меня так ни одной. Кто эта девушка? Они что — вдвоём сидят в этом зеркале с Альбусом?
— Да, что-то всё ещё больше запуталось. Думаю, мы сегодня ещё раз наведаемся к мастеру, возможно, он нам объяснит эти странности.
— Я пошлю людей присматривать за «Кабаньей головой», чтобы клевреты старика не вынесли оттуда такое интересное зеркало. С Альбусом внутри оно или нет — это очень необычный артефакт, у меня прямо руки чешутся от возможности поработать с такой древностью.
— Мой Лорд, вы же самый настоящий учёный. Вот скажите, зачем вы полезли в политику?
— Хотел перестроить мир, сделать его лучше. В общем, молодой был, дурной. Теперь-то я знаю, что мир так просто не изменить. Сначала нужно людей подготовить, а потом действовать, а то снова станешь врагом государства.
Выйдя от Марволо, Северус направился в комнату, где жила Алекто Кэрроу, и нашёл её на месте, лежащей на кровати и грустно смотрящей в потолок.
— Что-то случилось у тебя? Выглядишь хреново, — сказал Северус.
— Спасибо что напомнил, — ответила Кэрроу и, неожиданно всхлипнув, отвернулась к стенке.
— Прости, если обидел. Я хотел сказать, что мне кажется, что ты себя неважно чувствуешь. Я могу чем-то тебе помочь?
— Никто мне не поможет, счастье мелькнуло на момент и пропало.
— Да что случилось-то, расскажи!
— Иди, куда тебя послали, оставь меня в покое.
— Хорошо, но я ещё зайду!
Перед тем, как выйти к аппарационной площадке, Северус поймал в коридоре Малфоя и велел ему присматривать за Кэрроу, как минимум пару раз зайти к ней сегодня и проверить, не случилось ли с Алекто чего, а если что-то пойдёт не так, то вызвать его в мэнор.
— А что случилось-то с ней?
— Пока не в курсе, но её состояние и настроение мне очень не понравились.
===========
Гебелейнские мумии
Аэд О Кончобхаир, известный как Áed na nGall (Аэд на нГалл), был королем Коннахта, королевства на территории современной Ирландии, занимавшее примерно 1/5 площади острова, отмеченное на карте Птолемея, датируемой ок. 150 г. н.э. Сейчас — одноимённая провинция Ирландии.
Дубгалл мак Руайдри — самый известный из королей Островного Королевства XIII века (Гебридских островов), воевал с Коннахтом и, в результате одной из побед, его дочь вышла замуж за короля Коннахта Аэда на нГалл Кончобхаира.
Аэд на нГалл Кончобхаир — легендарный король Коннахта, одного из королевств на территории современной Ирландии, занимавшее примерно 1/5 площади острова, отмеченное на карте Птолемея, датируемой ок. 150 г. н.э. Сейчас — одноимённая провинция Ирландии.
Анналы Коннахта, летопись истории Коннахта, охватывающей 1224–1544 годы, которую вели писцы-члены Клана Ó Duibhgeannáin.
Тара столица древней Ирландии, считается, резиденцией и местом коронации Верховных королей.
Добрая королева Бесс — Елизавета I, Королева-дева — королева Англии и Ирландии с 17 ноября 1558 года, последняя из династии Тюдоров. Дочь короля Англии Генриха VIII.
Роберт Дадли — фаворит Елизаветы I.