Глава 25. Тёмные маги, они такие тёмные
Уолтер Нудлсон, преподаватель ЗоТИ работал в Хогвартсе шестой год. Он был из маглорожденных волшебников, взят на должность по инициативе самого Дамблдора, являлся его ярым приверженцем и старался ему подражать во всем, кроме стиля в одежде. Правда, ходили слухи, что в самом начале своей работы в школе он пытался тоже носить мантии скроенные, как балахоны директора в ярких оптимистичных цветах, но Альбус почему-то этого не оценил. Он провел краткую беседу с новым профессором и тот быстро переориентировался на общий сдержанно-классический стиль остальных профессоров.
Так вот, профессор Нудлсон преподавателем был довольно посредственным и скучным, зато он, как и его кумир, просто обожал произносить торжественным голосом пышные речи на разные темы, по всякому поводу и даже без особо важного повода. Еще в начале учебного года он порадовал всех студентов монологами о значении предмета ЗоТИ. Сегодня же не было особого повода блеснуть красноречием, но после занятия с седьмым курсом, на котором он знакомил студентов с непростительными заклятьями, у него в расписании стоял урок у второго курса, сдвоенная группа Слизерина и Гриффиндора. Вдохновленный сам собой и своим рассказом о запретной тёмной магии, он решил поднять заинтересованность к своему предмету небольшим выступлением. Профессор начал речь с того, что прошелся, как обычно, по теме ценности ЗоТИ в жизни каждого мага, о необходимости уметь защитить себя от оборотней, вампиров, дементоров, боггартов и прочей нечисти. Он пафосно вещал, ученики умирали, как обычно, от скуки, но, когда профессор перешел к защите от запрещённых заклинаний и тёмных магов, в аудитории вверх взмыла одинокая рука.
— Да, мистер Снейп! — произнес профессор Нудлсон, крайне недовольный тем, что его прервали.
— Разрешите уточнить один нюанс из вашей речи, — очень вежливо спросил слизеринец.
— Вы говорите, что научите нас защищаться от тёмных магов, а разве светлые, тёмные и нейтралы не равны в правах в Магической Британии? Я — тёмный маг и мне интересно, будут ли у нас занятия по защите от светлых магов?
— Светлые маги никогда и никому не причиняют вреда. Они не используют заклинаний, от которых нужно защищаться, — патетически изрек профессор.
— Вы так в этом уверены? Допустим. Давайте проверим это эмпирическим путем. Вы светлый маг, сэр?
— Естественно! — ухмыльнулся Нудлсон.
— Знаете заклинание укрывающего стеклянного купола? Его довольно часто используют гербологи и зельевары, — уточнил совершенно спокойный Северус.
— К ЗоТИ это не имеет отношения!
— Сэр, ради эксперимента. Позвольте я покажу?
— Я пока не понимаю, к чему вы клоните, но хорошо.
Снейп быстро дошел до преподавательского стола и трансфигурировал из карандаша Розу в горшке, поставил ее столешницу и, взмахнув палочкой, произнес: — Витрум тестудиус!
Цветок оказался со всех сторон накрыт простым стеклянным колпаком, в том числе со стороны стола, как бы заключен в большой стеклянный сосуд.
— Как вы видите — ничего темного. Обычное вспомогательное заклинание. А теперь смотрите: — Агуаменти итус!
Стеклянная сфера почти мгновенно наполнилась изнутри водой.
— Представьте, что внутри не цветок, а живое существо. Десять минут мучительной смерти. Правда, говорят, что сознание отключается через две-три минуты. Никакой темной магии. А можно было бы сварить жертву бытовыми чарами рекалфацио максима. Да я мог бы даже не наливать воду. Смерть от отсутствия кислорода не менее мучительна. Можно придумать сотни примеров, когда НЕ темная магия приносит вред. К примеру, если я сейчас подхвачу тело мистера Петтигрю мобиликорпусом, и вынесу его за это окно, а потом отпущу, возможно, он не умрет от переломов и ран, полученных при падении, но помучается изрядно. Согласитесь, что ваши слова о защите от тёмных магов совершенно некорректны и непрофессиональны. Я бы даже назвал и вредными, почти преступными и, думаю, что сообщу о том, чему вы учите студентов в Хогвартсе.
— Вон из класса! — прокричал профессор Нудлсон, который до этого наливался румянцем и открывал и закрывал рот, пытаясь что-то сказать. — Пятьдесят баллов со Слизерина за неуважение преподавателя. Месяц отработок, включая выходные!
— Вот уж нет, — ответил ему Снейп, вернувшись к своему месту спокойно собирая свои вещи в сумку. — Я буду подавать протест на наложенные вами санкции. Встретимся в кабинете директора вместе с моим деканом, а также представителями попечительского совета, которым вы там и расскажете, как будете учить нас защищаться от тёмных магов.
— Пожалуй, мне тоже стоит уйти. Я, как и мой друг, тёмный маг, — заявил Мальсибер вставая. — Вдруг вы меня как учебное пособие использовать станете для отработки защитных заклинаний.
Этан Эйвери и Уолден Макнейр переглянулись и тоже стали быстро собираться.
— Нет, мы не согласны быть пособиями! — заявили они.
— Я напишу обо всем папе! — взвизгнула Амалия Паркинсон, прижимая к груди красивую сумочку, в которую она кинула чернильницу, даже не успев ее закрутить, так как одной против всех гриффиндорцев она оставаться не собиралась.
После урока слухи медленно стали распространяться сначала по всему второму курсу, а потом от второкурсников, другим студентам своих Домов.
— Представляете, профессор Нудлсон, предложил гриффиндорцам отрабатывать заклинания на слизеринцах!
— Да нет, не так все было! Он сам показывал на них, как работают непростительные заклинания!
— Как непростительные? И авада кедавра?
— Наверное, без нее, не слышал, чтобы кто-то умер.
— Неправильно вам рассказали. Этот тот, чернявый и носатый слизеринец со второго курса, сказал Нудлсону, что он, мол, тёмный маг и гордится этим, а тот его пытал круциатусами, чтобы тот отрекся от тёмной магии.
— И что? Отрекся?
— Нет! Его мобиликорпусом в больничное крыло отправили почти неживого.
Лютеция, наслушавшись всего этого бреда в коридорах, на обед летела со скоростью ловца, исполняющего финт Вронского. А когда, вбежав в Большой зал, увидела, как ни в чем не бывало, сидящего за столом Слизерина Северуса с Мальсибером, и остальных второкурсников, облегченно вздохнула и потребовала рассказать ей, что на самом деле произошло на ЗоТИ. Пока мальчики рассказывали, она смотрела на Нудлсона, который раньше даже на его собственных уроках, не удостаивался внимания, в виду собственной бесталанности как преподавателя. Он был магом неопределенного возраста. Какой-то весь потертый, что ли. Цвет лица выцветший, жиденькие мышиные волосы, бородка жиденькая и с прорехами, словно ее жевали, а потом выплюнули пикси. Фигура хлипкая и сутулая. В общем, внешность совершенно неувлекательная.
— Не могу сказать, что я полностью одобряю такое твое поведения, но и ругать, в общем-то, не за что. Попытка была неплохая, но поняли ли тебя гриффиндорцы? А именно для них, как я полагаю, была вся эта демонстрация. Сомневаюсь. Сейчас извещу отца. Он в Хогвартсе бывает чаще, чем в Министерстве в этом году. Без меня к Альбусу ни ногой. Даже если потащат насильно — кричи и обращайся к любому преподавателю за помощью. Ритуальная фраза, после которой никто не посмеет отказать, вам же всем знакома?
Северус и остальные второкурсники, кто слышал Лютецию, переглядываясь, пожимали плечами.
— Все с вами ясно. К любому профессору, даже если он у вас ничего не преподает, обращаетесь так: «Профессор, ученик Хогвартса нуждается в вашей помощи и защите, окажите их ему». К деканам, просто замените профессор на декан. К Слагхорну обращаетесь как к главе своего Дома. Не думаю, что сегодня это все вам пригодится, но на будущее запомните.
Вызова к директору не было до самого вечера. Возможно, директор решил, в вечернее время никаких встреч не производить. Есть Лютеции не хотелось, поэтому она одной из первых вернулась в слизеринскую гостиную и застала там рыдающую Сильвию Кейси.
— Малышка, кто тебя обидел, кто-то из наших?
Первокурсница затрясла головой.
— Гриффы? Нет. Хафлы? Тоже нет. Неужели вороны? Нет. А кто тогда?
— Мисс Малфой, скажите, а кто такие дети бастарды?
— Бастарды — это стыд и позор!
— Бастардам — стыд и позор? — замерла несчастная девочка.
— Нет! Не им, конечно. Стыд и позор тем, для кого одни дети рода хорошие, а другие плохие. Эти волшебники трусливые слепцы!
— А почему так?
— Ну вот, представь, встретились молодой маг и юная ведьма. Встретились и полюбили они друг друга, но по какой-то причине они не стали мужем и женой. Такое случается, ты, наверное, еще не понимаешь.
— Нет, я такое очень даже понимаю, — уверенно заявила Сильвия, перестав плакать.
— И рождается у них ребенок, которого их идиоты родители, дедушки и бабушки новорожденного, не принимают в род.
— Он и есть бастард?
— Он просто ребенок, это наше магическое общество его так называет. На такую ведьму начинают косо смотреть. На Диагон аллее знакомые с ней не раскланиваются, у детей случаются проблемы с магией, да и просто проблемы. Многие считают, что могут унижать таких детей. Особенно неумные маги их травят и гонят отовсюду.
— А умные?
— А умные — принимают в род, в боковую ненаследную ветвь. Кто знает, кем будет этот ребенок и какую славу принесет в род: может быть он станет велик как Салазар Слизерин или так же умен как Ровена Рейвенкло. А откуда ты узнала это слово?
— Профессор Макгонагалл сказала сегодня, что я, как бастард Гэмпов, должна наизусть знать все элементарные законы трансфигурации. Я спросила у нее, что значит «бастард Гэмпов», но она ничего не ответила, а многие смеялись.
— Ты с мамой живешь?
— Да, она маглорожденная волшебница.
— А отца своего ты знаешь?
— Нет, мама о нем не говорит. Наверное, мы ему не нужны. Я иногда представляю, что кто-то из тех, кого я встречала и есть мой отец. Когда мы зашли за волшебной шляпой в «Мастерскую волшебных головных уборов» на Диагон аллее, там было так красиво и уютно, что я подумала: «Хорошо бы мистер Макхэвлок, ее хозяин, был моим отцом». И я смотрела на бедного мистера Макхэвлока и представляла, как подойду к нему и скажу совершенно спокойно: «Мистер Макхэвлок, что было бы, если вы узнали, что у вас есть дочь?» Вот какая я умная, не сказала ему сразу: «Здравствуй, папа, это я». Я как будто случайно спросила, а сама и не знаю точно правда это или нет. И вот я стою на мистера Макхэвлока пронзительно-выразительно: «Пойми! Догадайся, что это я твоя дочь!» Но мистер Макхэвлок только как-то странно взглянул на меня, быстро продал маме школьную шляпу волшебника со скидкой и выставил нас за дверь.
Лютеция расхохоталась, представив реакцию шляпника на такое поведение девочки. Этот Макхэвлок росту был пять с половиной футов
— Я сегодня напишу своему отцу, чтобы он встретился с твоей мамой и поговорил о покровительстве рода. Возможно, это будет не наш род, но мы найдем тебе достойных патронов, чтобы никто не смел говорить тебе таких слов. Ты, наверное, не ужинала. Хочешь сходить на кухню к домовикам, и они тебя покормят чем-нибудь вкусненьким?
В это время как раз гостиная стала наполняться слизеринцами. Лютеция отправила Татиона Флинта с его невестой Констанцией Гринграсс сходить с Сильвией на кухню, а сама рассказала старшекурсникам о том, что с ней сегодня случилось.
— Я родителям напишу, — сказал Нарцисса Блэк. — Они как раз расстроены, что вслед за Беллой и Андромеда покинула дом. Да и я довольно скоро выйду замуж. Пусть берут патронаж. Будет maman, чем заняться.
Том из всех крестражей успел спрятать только кольцо Гонтов и диадему Ровены Рейвенкло. Медальон Слизерина, чаша Хаффлпафф и его старый дневник еще были у него, хотя он планировал раздать их на хранение верным соратникам. Как выяснилось, хорошо, что не поспешил. Кольцо он достал быстро, а вот что было делать с диадемой? Она была спрятана в Хогвартсе, где было немало детей его близких сподвижников, которые могли бы забрать ее для него. Для этого требовался кто-то умный и, в то же время, не любопытный и верный лично ему. Пожалуй, стоит об этом попросить Лютецию. Эта ведьма справится с заданием лучше всех.
Лорд Абраксас Малфой вместе с другими попечителями: лордом Корвусом Лестрейнджем, лордом Огастесом Ноттом, лордом Орионом Блэком и, неожиданно сблизившимся с последним на почве произошедшего с наследниками, лордом Карлусом Поттером, прибыл в Хогвартс к моменту, когда заканчивался завтрак.
— Будьте, добры, господин директор, займите чем-нибудь тех, у кого сейчас должен состояться урок ЗоТИ. Мы ждем в конференц-зале профессора Нудлсона вместе с его программами и учебными планами ЗоТИ по всем курсам, а также, конечно вас и декана Слагхорна, — серьезно проговорил лорд Малфой. — Что-то мы слишком часто стали встречаться, да, директор Дамблдор?
Альбус с этим был совершенно согласен. Будь его воля, ноги бы попечителей не было в Хогвартсе. Могли бы встречаться в своих мэнорах и обсуждать, кто сколько денег выделит школе и не совать свой нос в ее дела. Он уже был в курсе вчерашнего происшествия, в котором был виноват дурак Нудлсон. Сколько раз он ему говорил, что можно говорить детям, а что нельзя. Эти гриффиндорские выпускники думают, что как им было можно нести что угодно, когда они сами учились, так и став преподавателем или заняв какую-то должность в министерстве, так и можно продолжать дальше. И никак им объяснить, что так нельзя. Но и давить тоже нужно осторожно и так почти никого не осталось среди сторонников.
Уолтер Нудлсон, главный теоретик обучения защите от тёмных магов, забыл, что среди попечителей таких большинство и был глубоко взволнован тем, что его как мальчишку вызвали «на ковер», потому накрутил себя, пока искал по ящикам документы, которые просили принести попечители, и был готов дорого продать свою жизнь сторонникам Тьмы.
— Здравствуйте, профессор Нудлсон. Хорошо, что вы принесли программы курса. Покажите нам, где, в какой именно программе говорится об обучении студентов защите от тёмных магов, — спросил Орион Блэк внимательно глядя на Уолтера.
— Именно так нигде не написано, но разве все изучение ЗоТИ не есть обучение детей противостоянию Тьме?
Дамблдор мысленно стукнулся головой об стол. Почему за ним всегда идут одни дураки? А умных можно только заставить, и то не навсегда.
— Скажите, любезнейший, кто такие темные и светлые маги. И, кстати, нейтральные у вас куда подевались? — уточнил у профессора лорд Поттер, который не ожидал, что Хогвартсе могут работать такие профессора.
— Вы мне тут экзамен решили устроить? — разозлился Нудлсон.
— Как можно, профессор. Мы хотим просто дать вам предписание, запрещающее на ваших уроках употреблять слова Свет и Тьма, а также рассказывать студентам, что-либо о светлых и темных магах, так как это явно вне вашей компетенции, — сообщил лорд Малфой. — А также обязать отменить все взыскания, сделанные вами вчера на уроке ЗоТИ у второго курса слизерин-гриффиндор. Если вы в чем-то не разбираетесь, дети в этом не виноваты.
— Нужно запретить маглокровкам преподавать в Хогвартсе! Они не знают основ теории Магии, а туда же, в профессора метят, — заявил Огастес Нотт.
— Думаю, что мы обсудим вопрос переаттестации всех работающих профессоров и введем обязательное утверждение каждого нового сотрудника советом попечителей, чтобы потом не разбирать такие вот досадные инциденты, — проговорил Абраксас.
— Ты, чем языком молоть о том, в чем ни хрена не разбираешься, лучше бы учил детей палочкой махать, — добавил лорд Нотт. — Дуэльный клуб, сколько лет уж как закрыт?
— В самом деле. А почему не функционирует дуэльный клуб? — удивился Карлус Поттер.
— Я как раз думал над вопросом его открытия, — обрадовался Дамблдор возможности увести разговор в сторону от Нудлсона.
— Конечно, детям нужна практика! — охотно согласился лорд Лестрейндж.
— Итак, вы, профессор, выполняете наше предписание. Если нарушаете — придется нам искать другого преподавателя. Все санкции отменены, и вопрос с дуэльным клубом мы будем курировать. Завтра замок навестят Сигнус и Друэлла Блэк по делам рода. Они пройдут через камин декана Слизерина, я просто ставлю вас в известность, — закончил лорд Малфой которого еще вечером успели навестить эти Блэки и рассказать о чем им Написала Нарцисса и что они хотят завтра навестить мать девочки, а послезавтра провести обряд Покровительства рода прямо в Хогвартсе. Было бы неплохо пристроить всех, кто нуждается в защите и опеке по благородным родам. Там и правильно всему обучат и помогут устроиться в магическом мире, что лишит таких как Дамблдор открытых ушей, в которые можно лить все, что угодно.