Глава 17. День, богатый на воспоминания и открытия
Лютеция призвала из кошеля шкатулку с воспоминаниями. Меньшая часть из них была помечена именами Драко и Нарциссы, а большая — просто пронумерована.
— Талли, принеси мне омут памяти, — сказала Лютеция, запахиваясь поглубже в теплый и мягкий халат, и, когда эльфийка принесла артефакт, погружаясь в него, предварительно вылив туда первый флакон воспоминаний.
Это было воспоминание о детстве Гарри Поттера, склейка нескольких отдельных моментов, показывающих то, где и как он жил. «Удивительно, что после такого Гарри сам не вступил в наши ряды, возненавидев всех маглов разом. А Дамблдор, каков мерзавец. Отдал крошечного мажонка на десятилетние издевательства и унижения. Вот как он заботился о национальном герое» — Лютеции было очень жалко Гарри. Одновременно она восхищалась его внутренней силой, которой он сдерживал свою магию, удержавшись от того, чтобы не стать обскуром от того к нему отношения и не поубивал всех вокруг: и тех кто причинял ему боль, и тех, кто делал вид, что не замечает бедственного положения ребенка.
Вернув первое воспоминание на место, волшебница просмотрела пять фиалов за пять первых курсов учебы Гарри в Хогвартсе, открыв для себя много нового и о лабиринте на первом его курсе, о сражении с василиском и Лордом на втором, о дементорах на третьем, Турнире трех волшебников на четвертом, с подробностями возрождения Риддла, которых он не видел, так как Лорд призвал своих сторонников позднее. Далее последовали Амбридж, ОД и битва в Министерстве, в которой он сам принимал участие на пятом. Шестой курс обогатил его знания о крестражах, по воспоминаниям, которыми Дамблдор делился с Поттером. Последующий год показал, где именно стоит их искать, а также показал ему трагическую гибель Северуса с расстояния вытянутой руки и его воспоминания, где говорится о том, что Альбус с самого начала знал, что Гарри придется умереть. Проклятые женские гормоны заставили её рыдать, снова переживая смерть лучшего друга, а в груди разливалась ярость.
«Этот гад погубил и исковеркал столько жизней. Только за Северуса и Гарри его следовало долго и мучительно пытать, а потом убить с особой жестокостью. Это он был виноват в том, что с самого детства, еще учась в Хогвартсе, детям запудривались мозги с обеих сторон, что в конечном итоге привело к вооруженному противостоянию, когда все можно было уладить путем реформ. Там я считала Дамблдора просто политиком и интриганом, не зная всех подробностей и обратной стороны событий. Но здесь я не дам директору реализовать свои планы. Я объявляю тебе войну, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор! За Северуса, за Поттера, за всех, чьи жизни были исковерканы, созданным тобой миром антагонизма, за тех кто сидел в Азкабане, за тех кто в этой войне погиб!» — эти мысли четко оформились в голове Лютеции, когда за окном уже стало светать.
Волшебница приняла бодрящее зелье, решив, что ложиться спать уже поздно. Затем написала письмо лорду Прюэтту, где указала, в какой форме хотела бы получить виру, и изложила свои соображения о том, как именно состоялся брак его дочери, подчеркнув ту роль, что сыграл Дамблдор. Свои слова она подкрепила рассказом истории Андромеды Блэк и маглорожденного Тонкса, которую только вчера удалось пресечь. Отправив послание, Лютеция до завтрака снова изучала традициям магического мира по празднованию Мабона, так как днем у нее была назначена встреча по этому вопросу в женском клубе.
За завтраком Северус смущался от странных взглядов его патронессы, которые она то и дело кидала на него. Они были полны сочетания внутренней теплоты и горечи с сочувствием. Он видел, что в Коукворте констебль Браун так же смотрел на миссис Свон, когда сообщал ей о том, что ее мужа убили в пьяной драке. Так, наверное, смотрят целители на своих пациентов, сообщая им, что недуг, овладевший ими неизлечим.
— Что-то случилось? — спросил Северус Лютецию.
— Все хорошо, а будет еще лучше, это я тебе обещаю, — произнесла ведьма с каким-то нехорошим огоньком в глазах.
Лорд Игнатиус Толлен Прюэтт вот уже третий раз перечитывал письмо наследницы Малфой. Он поверил написанному сразу, при первом прочтении, а перечитывал автоматически, размышляя о том, как он сам не увидел признаков оказываемого на его дочь влияния. Ведь он мог, как и Блэки сейчас, все это предотвратить. Спасти его малышку от такой ужасной судьбы.
Решив действовать безотлагательно, он вызвал своих обалдуев сыновей и пересказал им новости об их любимой сестре на словах. Братья были возмущены вскрывшейся историей не меньше отца.
— Вы сейчас же отправляетесь к этой Норе и проверяете на месте ли Артур Уизли. Если он там — ждете пока отправится на работу, входите в дом и аппарируете Молли и ее сына сюда, в наш мэнор. Если его нет — то делаете это сразу. Ближе к вечеру отправитесь туда снова. Делайте, что хотите, но чтобы он признался в том, что его брак с нашей девочкой был подстроен Дамблдором. После — убейте его. Я сейчас же пойду в ритуальный зал и проведу обряд объявления кровной мести роду Уизли, так что никто не сможет вас ни в чем обвинить. Матери пока ни о чем не говорите. Я расскажу ей обо всем после.
Обряд кровной мести был простым и коротким. Почти всегда его требовалось провести очень быстро, потому никаких витиеватых катренов — воззвание к Магии, подтвержденное кровью, а далее либо ее согласие, либо отказ, если сочтет, что оснований для мести недостаточно. К воззванию лорда Прюэтту Магия отнеслась благосклонно, о чем свидетельствовала специальная рунная вязь браслета, которая должна была проявиться у всех взрослых магов родов, как объявивших месть, так и тех, на кого она была направлена.
Уже через час близнецы стояли посреди гостиной Прюэтт-мэнора «с добычей». Фабиан держал на руках маленького Уильяма, которому 29 ноября должно было исполнится два года, а Гидеон обнимал со спины беременную Молли, чей живот был хорошо виден, не смотря на то, что сама она изрядно потолстела с тех пор, как отец и братья видели ее в последний раз.
— Да как вы смеете! — неожиданно заорала ведьма противным визгливым голосом, которого раньше у нее точно не было. — Немедленно верните меня домой!
— Эта развалюха, а не дом, — сообщил Фабиан. — Наши конюшни выглядят в сто раз лучше.
— Вам какая разница! Вы мне никто! Верните меня домой! — продолжила визжать Молли.
Игнатиус вызвал старую домовушку, что нянчила всех ее детей, и отправил с ней маленького Билла и произнес:
— Плохо, что ты беременна, к тебе нельзя применять многие заклинания, чтобы не навредить ребенку. Мальчики держите ее за руки и голову, а дам ей безоар. Её муженёк должен подливать ей зелья в утренний чай, если он держит жену под ними.
— Что вы несете! Артур любит меня, а я — его! Отпустите, сеча… — ведьма забилась в руках братьев, а отец протолкнул ей безоар в глотку так, как орех гусю, которого растят для фуагра. Затем поднес к ее губам стакан с водой и велел:
— Пей, если не хочешь сдохнуть!
Испугавшись скорой смерти, волшебница покорно выпила всю воду. Гидеон и Фабиан продолжали ее держать. Вдруг Молли начало трясти. Вызванный хозяином домовик, притащил тазик, что было очень своевременно, так как ведьму, начало выворачивать наружу сначала съеденным завтраком, а потом разноцветной жижей, где основой был черный цвет, а по нему шли разводы розового, желтого и зеленого.
— Амортенция, зелье доверия, зелья рассеянного внимания, — прокоментировал лорд Прюэтт цветные разводы. — А вот что есть черное — я не знаю. Возьмем пробу, отдадим на анализ проверенному зельевару.
Молли, закончив исторгать содержимое своего желудка ослабела и повисла на руках братьев.
— Ты что твой муж споил тебе сегодня на завтрак? — презрительно проговорил Игнатиус.
Ведьма ничего не ответила, лишь закрыла глаза.
— Отведите ее в девичью башню. Скоро должна здесь быть Мюриэль, она будет сидеть с ней. Пока Молли не осмотрит менталист, так как, боюсь, что дело тут не только в зельях, привяжите ее за руки к спинке кровати. Неизвестно на что она пойдет, чтобы сбежать отсюда. Далее действуйте, как договорились.
Мюриэль, вошедшую в дверь, не успевшую закрыться за близнецами, Игнатиус посвятил в дело быстро. Она сразу поверила во все сказанное.
— Я всегда чувствовала, что Альбус гнилой человек, а наша Молли просто дура. Ты будешь возвращать ее в род?
— Не знаю. Буду советоваться со специалистами по родовой магии и генеалогии, как лучше будет для рода. Принять в него только её детей, как сторонних магов, бастардов неизвестных волшебников, или принять сначала обратно в род Молли, а их — как рожденных ею все брака детей.
— Я пошла к ней. Вызови герра Штильхмюэра. Ни с кем из наших специалистов не связывайся. Британская лига менталистов та еще клоака. Альбус сам входит в нее и может иметь там друзей и просто осведомителей.
— Ты права, — согласился Прюэтт и сел писать письмо, старинному другу своего отца, магистру ментальных наук, что проживал в Магической Германии.
Лорд Малфой, который направился в Министерство, в Отдел регистрации рождений и браков, Департамента учета магического населения, чуть был не сбит с ног высоким полноватым рыжим волшебником, который выскочил из лифта в атриум, как ошпаренный.
— Эй, Уизли! Опять кто-то подложил в магловский ресторан кусачие тарелки? Удивительно, что еще никто не зачаровал сиденье для унитаза. Если бы маглов кусали за ж@@у, было бы намного веселее, — крикнул дежурный аврор, что стоял у выходя из Министерства, и все кто были рядом с ним громко засмеялись.
Обычно после таких шуток, Артур, работавший рядовым инспектором отдела по ограничению применения волшебства к имуществу маглов, вступал в долгую дискуссию, с теми, кто смеялся над его одержимостью всем магловским. Но сегодня был явно необычный день. Уизли молча проигнорировал и слова говорившего и общих хохот, казалось, даже не заметив их устремился к выходу из Министерства.
— Это чокнутый Уизли, — сказал другой аврор, помогая лорду Малфою собрать бумаги, которые он уронил при столкновении с Артуром. — Как видите его — делайте шаг в сторону. Когда он спешит к маглам на вызов, он ничего не замечает.
Но аврор не угадал. Артур спешил вовсе не на вызов к маглам, а требование Септимуса Уизли, его отца, явиться к нему немедленно в Уизли-холл, что тот и сделал.
— Как ты это объяснишь? — спросил Септимус яростно сверкая глазами, показывая сыну черный браслет татуировки, который располагался на его руке чуть выше запястья.
— А что это такое? — удивился Артур.
— Закатай свой рукав, видишь? У тебя он тоже есть. Только что род Прюэтт объявил на кровную месть. Не подскажешь, что ты такого натворил, что магия поддержала его воззвание? — мрачно спросил старший Уизли.
— Ничего такого, чего не сделал бы ты, взяв в жены матушку — нагло усмехнулся Артур.
— Да ну! Я провел обряд «Похищение девы» с ее согласия. Блэки, конечно, были недовольны, но мы действовали в рамках традиций, так как обряд был завершен магическим браком, который можно заключить только при полном добровольном согласии обеих сторон. А, что сделал ты? С этой вашей тайной и скоропалительной свадьбой ничего не ясно, но судя по тому, что девчонка Прюэттов так и не появилась на нашем гобелене, а твой сын выткался на нем как бастард, не введенный в род, магический брак вы не заключали. Исходя из того, что ты пускал слюни на эту аппетитную ведьму три последних года в Хогвартсе, то если бы ты мог, то привязал бы ее к себе навсегда. Что ты сделал с Прюэтт? Отвечай!
— Не твое дело! Ты определил характер наших отношений, назначив наследником младшего сына, так что не имеешь права совать нос в мои дела, — нахально ответил Артур.
— Ты дурак! Хорошо, если ты сегодня доживешь до вечера. Ее старшие братья настоящие боевики. Они тебя на куски порежут, соберут и еще раз порежут, за то, что они сегодня узнали, судя по объявлению нам кровной мести.
— Они не станут, мы вместе с ними входим в одну организацию, не важно в какую, но я уверен, что для них эта кровная месть — архаичный пережиток. А лорд Прюэтт — старик, я легко его сам прикончу, хоть он и отец моей жены, — цинично заявил старший сын отцу.
— Ах, так? Ну, тогда если ты считаешь, что кровная месть это пережиток, то не будешь возражать, если я напишу Игнатиусу, что добровольно соглашаюсь на твою смерть, как часть виры, во искупление мести. Уверен, что твоя голова их не удовлетворит и Прюэтты потребуют и других возмещений, чтоб признать месть свершившейся перед лицом Магии.
— Да ради Мерлина. Пиши, что хочешь. Я могу идти?
— Прощай сын. Каким бы ты ни был, я похороню твои останки в нашем семейном склепе.
Последние слова отца немного поколебали уверенность Артура и он решил навестить Дамблдора, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Но прежде он решил заглянуть в Нору, чтобы проверить Молли. К удивлению Артура, ни жены, ни сына дома не оказалось. Удивлялся однако он недолго, схлопотав сразу два ступефая в спину. Гидеон взвалил тело Уизли себе на плечо, как мешок с зерном, которые они с Фабианом частенько перекидывали их хранилица на конюшню, в качестве силовой тренировки, и братья аппарировали к себе домой, отправившись с аппарационной площадки сразу в подземелья.
В это время Септимус Уизли писал ритуальное письмо главе рода Прюэтт об урегулировании вопроса кровной мести между родами.
«Приступите к мести немедленно, коли жаждет этого оскорбленная честь. Да услышат меня небо и земля, вся вселенная и порожденная Магией! Ибо чувствую я гнев Магии и ярость ее на члена рода моего. Он предал род, предал Законы Магии, и отдаю его вам я на заклание. Поступите с ним как вам велит ваша честь. И истлеет наша вражда вместе с его телом, ибо незапятнаны иные члены рода в делах им творимых. Я клянусь в этом, и если обманываю, то пусть небо свергнется на землю, и падет весь род мой и исчезнет из мира Магии, как падает увядший лист с виноградной лозы, пропадая для нее, ложась на землю, и, истлевая, становится новой землею. Пусть это послужит частью искупления за вред нанесенный вашему роду, а остальное предлагаю согласовать после, чтобы не было более между нами вражды и долгов…»
Отдел регистрации рождений и браков, Департамента учета магического населения находился на -4м этаже Министерства Магии. В нем работало три ведьмы, которые в шесть глаз восхищенно взирали на Лорда Малфоя, который никогда прежде не посещал ни их Департамент, ни их Отдел.
— Могу ли я ознакомится с записью о рождении мага, которого мой род взял под покровительство, — лучезарно улыбаясь спросил Абраксас.
Ослепленные таким великолепием ведьмы ответили не сразу. Первой пришла в себя Розамунда Перкинс, руководитель отдела, которая была замужем и любила своего супруга.
— Конечно вы можете. Назовите дату его рождения и полное имя.
— 9 января 1960 года. Северус Тобиас Снейп.
Миссис Перкинс поднялась и пошла в сторону стеллажа, на котором располагались толстые книги учета. Она принесла ту, на которой значилось «1960 и, пролистав несколько страниц, произнесла:
— Такого здесь нет.
— А кто есть на эту дату?
— Всего один маг. Северус Каликс Принц.
— Вот как… Родители указаны?
— Да, Эйлин Элизабет Принц и Каликс Кесариус Принц.
— Вы можете мне сделать официальный документ, на котором будет значится настоящее имя моего подопечного, дата его рождения и полные имена его родителей?
— Конечно это немного против правил… — пробормотала Розамунда.
— Безусловно мы сделаем, — практически пропела Пруденс Уайт, одна из незамужних помощниц миссис Перкинс и взмахом палочки перенесла запись из книги на специальный пергамент Отдела, на котором они выдавали разные справки, и, поставив под текстом свою подпись, передала его руководительнице, которая также завизировала документ подписью и поставила на него министерскую печать.
— Очень, очень вам благодарен! — произнес задушевным голосом Абраксас и наколдовав три букета цветов вручил их ведьмам. Затем , свернул пергамент в трубочку и покинул отдел.
От выхода из Министерства лорд Малфой аппарировал домой, направился в библиотеку, ожидаемо нашел там Северуса, занятого чтением очередного зельеварческого фолианта и сказал: — Мне нужно срочно поговорить с твоей матерью. Как это сделать, чтобы не нанести ей ущерба?
— Можно послать домовушку, что переносила меня домой и к вам сюда, она знает, где мы живем. Попросить ее стать невидимой и обратиться к матери, когда рядом никого не будет, — предложил Северус.
Абраксас кивнул, сел за небольшой секретер, что стол меж стеллажами с книгами и написал записку для Эйлин, в которой он просил ее как можно скорее прибыть к нему в мэнор, для прояснения важного вопроса. Если она согласна, дать знать эльфийке.
Видимо, Эйлин была одна и очень взволнована словами из записки, так как она оказалась в библиотеке раньше, чем лорд Малфой успел оттуда уйти.
— Что произошло? — спросила она без всякий вступлений, глядя на Абраксаса.
— Вот именно это я и хотел спросить, — ответил ей лорд Малфой, протягивая документ, который получил в Отдел регистрации рождений и браков. — Кто, позволь узнать, этот Каликс Кесариус Принц, который является настоящим отцом Северуса и что тогда с тобой произошло, когда ты пропала?
— Мама? — подал голос Северус, в начале затаившийся в своем углу, а теперь выглядывающий из-за одного из стеллажей.
— Ох, — вздохнула Эйлин. — Я ожидала, что когда-нибудь это всплывет…
В этот момент в библиотеку вошла Лютеция, которая уже закончила свою встречу в Женском клубе и вернувшись домой, узнав, что отец и Северус в библиотеке вместе с гостьей, которая только что прибыла, поспешила скорее туда, узнать что происходит.
— Добрый день, миссис Снейп, я полагаю, — кивнула она Эйлин. — Почему у вас всех такие траурные лица?
— Не траурные, ma chérie, а озадаченные. Я выяснил в Министерстве, что наш Северус чистокровный Принц. Я предлагаю перейти в столовую, пообедать, а после узнать историю того, как так это вышло, — достаточно властно лорд Малфой, чтобы его послушались не только дочь и протеже рода, но и Эйлин.
— Эльфы сообщили, что Люциус тоже уже дома. Пообедать будет хорошей идеей, — согласилась Лютеция и, подхватив под руку Эйлин, буквально потащила ее в сторону столовой. За ними последовали задумчивые Северус и Абраксас.
Люциус, чтобы разрядить напряжение, которое чувствовалось за столом, взялся рассказывать о любопытной магловской книге, которую ему дал почитать приятель. Она называется «Культ ведьмы в Западной Европе», ее автор, Маргарет Мюррей, стопроцентная магла, которая понятия не имеет о Магическом мире. Она же написала автор статьи «Колдовство» в нескольких изданиях магловской Британской энциклопедии. Мюррей в этой книге утверждает, что охота на ведьм в средневековой Европе на самом деле была небезосновательна. Что ведьмы были реальны. Они были служительницами тайного культа рогатого бога.
— Видимо мадам имеет в виду Кернунна, — заметил Абраксас.
— Возможно. Христиане, что видели обряды языческого служения, пишет она, думали, что ведьмы поклоняются дьяволу, хотя на самом деле они восхваляли дохристианскую богиню Дану.
— Как всегда, отрывочные знания попадают кому-нибудь в голову и из нее выходит салат из правды и лжи, приправленный фантазией автора, — заметила Лютеция т добавила. — Перейдем пить кофе в гостиную и наконец поговорим.
— Северус, я прошу тебя пойти пока с свою комнату или библиотеку и пообещать, что ты не станешь подслушивать наш разговор, — проговорила Эйлин.
— Но мама! Он в первую очередь касается меня! — возмутился Северус.
— Я знаю, дорогой. Но мне будет сложно пересказывать некоторые события при тебе. Я обещаю, что после, я или кто-то другой расскажут тебе все, что следует знать ребенку твоего возраста.
Северус гордо вскинул голову и, осмотрев всех, с видом оскорбленного патриция, покинул гостиную.
— Моего деда, отца Октавиуса Принца, звали Аурелиус. У него была младшая сестра, Селена. Она вышла замуж за главу итальянской ветви Принцев и переехала туда. Кесариус Принц, ее супруг, оказался жестоким и ревнивым. Он часто избивал Селену. Однажды она не выдержала и сбежала от него вместе с ребенком под защиту своего рода. Каликс Кесариус Принц ее сын и мой двоюродный дядя. Они жили сначала у нас в мэноре, а потом дед подарил им небольшой собственный дом. Каликс был очень раздосадован тем, что его вместе с матерью выселили в деревню, как считал он. Когда ему исполнилось шестнадцать, он сбежал из дома и отправился к родному отцу. К тому времени у Кесариуса Принца родились еще три сына от любовниц. Он ввел их в род и собирался назначить старшего из них наследником, не ожидая того, что к нему явится законный сын, первенец и наследник. Обида на Селену глубоко засела в черной душе Кесариуса, потому он всячески издевался над подростком, который пытался найти в нем того отца, что рисовала ему детское воображение все годы, прожитые в Британии. Он порол его розгами за каждый неверный шаг, за плохое знание итальянского языка, за слишком дерзкий взгляд. Когда Каликс не смог больше терпеть — он снова сбежал. Каликс вернулся в Британию, но не дом к Селене, а в наш мэнор. Отец не слишком благосклонно принял его, разрешив пожить немного, но обязав вернуться к матери. Разъярённый тем, что родной отец готов делиться с ним лишь побоями и оскорблениями, а дядя (так он называл моего отца, хотя тот приходился ему кузеном) снова выставляет за порог он напился и явился ночью в мою комнату. Поставив заглушающие чары, Каликс заявил, что заставит моего отца принять его. А раз он не хочет быть его дядей, то он станет его зятем. В общем он изнасиловал меня, а потом ушел. Утром к нему прилетела сова международной почти с известием, что его отец скончался в результате несчастного случая — упал со стены замка, гоняя воронов с башни смертельными проклятьями. Каликс ставший с момента смерти отца главой итальянской ветви, поймал меня в одном из темных коридоров и пригрозил, что если кто-то узнает о произошедшем, то он убьет меня, а главное, убьет и моего отца и Селену, которых ему совершенно не жаль.
Эйлин сделала большой глоток кофе из маленькой чашки, почти полностью осушив ее.
— Через две недели, я узнала, что беременна. Я не могла сказать отцу правду, боясь за его жизнь и жизнь Селены, моей двоюродной бабушки, но по возрасту, скорее тети. И тогда я приняла решение скрыться, спрятаться в магловском мире, чтобы никто меня не нашел. Я толком не знала, что буду делать дальше. Встретила Тобиаса. Он был внешне, а потом, как оказалось, и внутренне копией Каликса. Мне тогда показалось хорошим вариантов выйти за него замуж, сменить фамилию, чтобы никто нас с Северусом не нашел. Дальше вы знаете.
— Эйлин, — мягко сказала Лютеция беря в свои руки, руки матери Северуса. — Вы не состоите по законам Магии в браке с этим маглом. Я предлагаю вам остаться жить у нас. Совершенно незачем туда возвращаться. если понадобится, мы защитим и вас и Северуса от его отца.
— Если вы пожелаете, мы найдем его и отомстим за вас, — благородно предложил Люциус.
— Оставайся, Эйлин. Я не думаю, что спустя столько лет этот выродок тебя ищет. Что тебе сидеть там, в том магловском доме, если Северус теперь все время проводит здесь, — проговорил Абраксас.
— Хорошо, но я буду работать и обеспечивать себя сама, если вы предоставите мне доступ в зельеварню, — нахмурилась Эйлин.
— Это как тебе угодно, хотя я предпочел бы, чтобы ты сначала несколько месяцев отдохнула и привела в порядок здоровье и магию, которая явно у тебя пошаливает, — добавил лорд Малфой. Он не собирался говорить Эйлин, что в самое ближайшее время у него в планах визит к Октавиусу Принцу, чтобы показать ему документ из Министерства и воспоминания с откровениями Эйлин.
— Хотите — я поговорю с Северусом. Обещаю быть очень деликатной и обходить неприятные моменты, — предложила Лютеция.
— Я была бы рада. На два рассказа, боюсь, сегодня меня не хватит, — согласилась Эйлин.
Северус, как выяснилось, вернулся в библиотеку, где и нашла его Лютеция.
— Я должна кое-что тебе рассказать, — начала осторожно Лютеция. — Магл Тобиас не твой отец.
— Это я уже понял. Мой отец тот, о ком спрашивал лорд Малфой?
— Да. Вот смотри, какой документ получил сегодня в Министерстве papa…
В то время, когда Лютеция делилась новостями со своим протеже, в подвале Прюэтт-мэнора на цепях висело тело еще живого Артура Уизли, который пребывал в глубоком обмороке после болевого шока.
— Он признался в том, что держал Молли на зельях. Это началось где-то за месяц до того, как они поженились. Пока они учились в Хогвартсе зельями его снабжал Дамблдор. После выпуска он сам покупал их на Ноктюрн аллее. Идею, как жениться на нашей сестре ему тоже подсказал Альбус. Он же и сочетал их министерским браком, — доложил отцу Фабиан.
— Он думал, что ты, отец, примешь их брак и дашь за Молли большое приданное. И даже сейчас он не терял надежды на то, что мы оба, я и Фабиан, погибнем, а его старший сын станет лордом Прюэттом после твоей смерти, — сказал Гидеон и зло посмотрел на Уизли.
— Пусть пока повисит, а я подумаю. Возможно с ним захотят поговорить о Дамблдоре и другие маги, которые заинтересованы в любой информации о нем. Сегодня вы поступили, как настоящие наследники, защищая честь рода. Вероятно вы не так безнадежны, как я думаю, — проговорил Игнотиус и покинул подземелье, чтобы послать письмо лорду Малфою.