Шум ветра эхом разносится в ушах Сангвиния. Он позволяет потоку воздуха играть с его длинными, струящимися волосами, пока летит над четырехколесными санями, медленно катящимися под ним. Позади него ревет и мычит почти сотня рохов — коровоподобных четвероногих животных. Это десятина деревни Ройза, которую требует Планетарный губернатор от местных поселений.
Среди стада идут и почти дюжина гроксов — агрессивных рептилоидных тварей, которых приходится гнать отдельно, иначе они бросятся на рохов или даже друг на друга.
На этом пути Сангвиний почти одинок среди двух десятков погонщиков, сопровождающих караван в сторону городского центра Митры, чьи очертания уже начинают проступать на горизонте. Вдалеке возвышаются чёрные шпили, подобные зубцам исполинской короны, обозначая место их назначения.
Люди в караване едва удостоили Сангвиния хоть словом, и он не придаёт этому значения. В отличие от вождя деревни Ройза, они его опасаются. Его внезапное появление, его облик, его молчание — всё внушает им тревогу. У них нет той связи, что есть у Ройза, чью внучку Сангвиний спас.
Он признаёт их страх, но не осуждает. Это не в первый раз, когда простые смертные испытывают ужас при виде его — крылатого исполина. Он иной. Он был создан выше и сильнее, чем любой человек способен осознать. Даже на Ваале, задолго до признания его вождём племён, он вызывал подобную настороженность.
Но сейчас он не парит над караваном. Вместо этого Сангвиний прикрыл свои крылья шкурой, подаренной ему Ройзом. Нет смысла пугать местных жителей видом гиганта в небе. Последнее, чего он хочет, — это чтобы перепуганный солдат из сил Планетарной Обороны открыл огонь просто из страха.
К тому же, это даёт Сангвинию время подумать над тем, что он узнал от Ройза.
Планета называется Фракия — агромир, вероятно, расположенный где-то на Внешних территориях Империума. То, что здесь никто ничего о нём не знает, лишь подтверждает это. Он и его братья покорили немало миров, и редко где имя Примархов вызывает лишь недоумение.
Сейчас его цель — найти Арбитрес и попробовать ввести свой старый код допуска. Это очистит его имя как Примарха Девятого Легиона и даст возможность как можно скорее вернуться на Терру.
Когда речь заходит о Терре, Сангвиний испытывает глубокую тревогу. Всё, что он узнал до сих пор, вызывает в нём беспокойство. Он не имеет ни малейшего представления о том, что сейчас происходит с Террой, а особенно — с его отцом. Местные называют его Богом-Императором Человечества, и, что тревожит больше всего, делают это искренне. В их голосах нет фальши — только вера. Та самая вера, которая может укорениться лишь в человеке, воспитанном с этой идеей с самого рождения.
Но Сангвиний знает: его отец никогда бы не позволил называть себя богом. Он готов поставить на это свою жизнь. Император был непреклонен в своём убеждении — он не бог. И даже если со временем он понял и принял свою божественность, Сангвиний уверен, что его братья — те, кто остался верен, — не позволили бы этому случиться. Дорн, Жиллиман, Лев, Вулкан, даже Хан — никто из них не стал бы преклоняться. Они продолжали сражаться не за культ, а за Императора и за Империю, которую он строил: светскую, рациональную, отвергающую религию.
Тем не менее, факты говорят сами за себя — здесь, на Фракии, Императору поклоняются как богу. Сегодня утром, ещё до отправления каравана, Сангвиний не раз слышал, как скотоводы, направляясь на работу, распевали хвалебные гимны Императору. Услышав это, он непроизвольно содрогнулся. Всё это казалось неправильным — чуждым и болезненно ложным.
Что-то происходит в галактике, и он не знает, что именно. Но он выяснит. Сделает всё, чтобы понять, что случилось.
Каравану потребовалось полдня, чтобы завершить последний этап пути к городскому центру. Первым признаком приближения стала смена запахов — воздух наполнился ароматом нефти и металла. По мере приближения к главным дорогам движение оживляется: сюда стекаются животные и люди из других деревень, пригоняющие свои десятины.
Над всем возвышаются двойные шпили Митры, подобные черным стражам, нависающим над улицами города.
Городской центр не производит особого впечатления — типичный центр агромира. Ни грязи, ни зловония ульев, но и ничем не выделяется. Шпили высоки, но далеко не самые высокие в Империуме. За их окнами видны клерки и рабочие Администратума, управляющие делами региона. Вокруг — десятки каменных зданий, выстроенных из местного песчаника, похожих на дома пустынных миров. Внутри — то ли лавки, то ли жилые помещения. Всё покрыто пылью и солнцем. Людей немало, но животных — в разы больше. И Сангвиний понимает, что это справедливо: Фракия — агромир, и, по всей видимости, специализируется на животноводстве.
— Вот ваша остановка, — говорит возница, остановив сани на, судя по всему, центральной площади. — Можете поспрашивать о транспортном судне — оно либо увезёт вас с планеты, либо до столицы довезёт.
— Спасибо, — коротко отвечает Сангвиний, спрыгивая на землю. — Удачи.
— Да благословит тебя Император, незнакомец. Приятного пути, — отзывается возница, хлещет поводья и вскоре исчезает в потоке других повозок и гомона животных.
Сделав глубокий вдох, Сангвиний огляделся. Центральная площадь бурлила жизнью — фермеры, скотоводы, торговцы, дети, шум, жар, пыль… Он выделялся. Один-два человека бросили на него взгляд, задержав внимание на его росте и ширине плеч, но быстро отвели глаза. Шкура, накинутая на плечи, исправно служила маскировкой — скрывала его фигуру, оставляя лишь лицо открытым миру.
Пожав плечами, он направился к ближайшему прилавку. Судя по всему, здесь торговали когтями, клыками и другими переработанными частями животных. Продавец, коренастый мужчина с масляным лицом, просиял при виде незнакомца. Он осмотрел Сангвиния с головы до ног — взгляд был быстрым, но цепким — а затем перешёл к делу с деланным энтузиазмом.
— Приветствую! Добро пожаловать в мастерскую всякой всячины Тибека! Чем обязан такому интересному визиту? Неужто ищете когти и клыки на память? Или, может быть, роскошную шкуру для коврика у входа в ваш дом? — заговорил он, широко улыбаясь.
— Боюсь, я не покупатель, друг, — мягко ответил Сангвиний. — Мне просто нужно узнать дорогу. Не подскажете, где находится ближайший космопорт? Мне нужно покинуть планету.
Лицо продавца немного помрачнело, и он понизил голос до почти извиняющегося тона:
— Увы, в Митре-Страннике нет таких портов. Насколько мне известно, только главный город — столица, под управлением планетарного губернатора, — имеет выход за пределы мира. Всё, что выходит с Фракии, идёт оттуда.
— Понимаю. Благодарю, — коротко кивнул Сангвиний, лицо его оставалось безмятежным. Ни следа разочарования — он ожидал чего-то подобного. Развернувшись, он направился дальше. Видимо, ещё одно путешествие — теперь в столицу агромира, если он хочет выбраться отсюда и вернуться к своему первоначальному плану: выяснить, что же случилось с Террой.
Ему понадобилось ещё два прилавка, чтобы выведать точное направление. Наконец, один из торговцев указал ему путь к станции паровых поездов. Оказывается, именно эти старые машины соединяли столицу Ликник с региональными хабами по всей планете. Это был основной способ перемещения граждан Фракии — медленный, но проверенный.
В другой ситуации Сангвиний просто поднялся бы в небо, долетел до окраины и незаметно пробрался бы вглубь столицы. Примархи могут быть весьма незаметны — особенно без брони. Но сейчас он не знал дороги, и потому выбрал путь смертного. Он вновь продемонстрировал одно из своих самых великих качеств — терпение.
Как бы то ни было, он не спешит. Идёт медленно, позволяя себе роскошь наблюдения. Граждане агромира заняты своими делами — торгуют, работают, ссорятся, смеются. Сангвиний идет сквозь толпу, не торопясь, и впервые за долгое время просто смотрит.
Он должен признать: за последние двести лет, что прошли с начала Великого крестового похода, он тратил слишком мало времени на то, чтобы просто наблюдать за человечеством в его обычной, ничем не примечательной жизни. Окружённый своими сыновьями, окружённый лордами и генералами, протоколами и доктринами, он почти забыл, как выглядит простой человек. Не воин, не подданный, не статистика в рапорте — а человек.
Это было… унизительно. Но в хорошем смысле.
«Маленькое напоминание о том, за что мы должны сражаться», — думает он, когда замечает, как девочка тянет мать за рукав, прося кусочек мяса на палочке у уличного прилавка.
Легионы Астартес вели штурмы во имя Императора, один за другим подчиняя человеческие миры. Такова была изначальная цель. Освобождение человечества. Единство. Надежда. Но со временем это стало… другим. Война стала не ради людей, а ради побед. Ради славы. Ради соперничества.
Кто покорил больше миров? Кто привел больше душ под знамя Империума? Кто был величайшим?
Сангвинию стыдно признавать, но даже он поддался этим мыслям в те времена. Даже он. Их миссия стала их, а не человечества. Они забыли замысел Отца. Каждый сосредоточился на своем фрагменте — и перестал видеть целое.
Возможно, именно такие расколы, такая внутренняя борьба и стали той искрой, что зажгла восстание Хоруса.
«Но, может быть, быть человеком — это и есть быть эгоистом, верно?» — размышляет он, наблюдая, как скотоводы передают поголовье адептам низших чинов, те же тщательно пересчитывают рохи, сверяясь с табличками. Десятина. Система. Обыденность.
Он и его братья… они более человечны, чем хотят признать. У каждого — слабости. Даже у него. Особенно у него.
Может быть, в этом и суть. Не нести всё. Не стремиться к идеалу. А просто — делать всё возможное на том месте, где стоишь. Даже Император — и тот делил бремя с Малкадором. Да, старый чудак… Сангвиний надеется увидеть его вновь.
«Он был мне дядей, хоть и не по крови. И даже моё предвидение не может сказать, выживет ли он, сидя на Золотом Троне…» Станция, на которой Сангвиний обнаружил паровоз, не представляла собой ничего особенного. Как и всё вокруг, она была суровой и каменистой по своей конструкции. Измождённые проводники перечисляли пассажиров и грузы — в основном это были Рохи Тифс. Локомотив был выполнен в староземельном стиле: у него он заметил пару техножрецов, которые окропляли машину маслом и ладаном, читая традиционные молитвы Механикусу. Сангвиний насчитал как минимум двадцать крупных вагонов — три для людей, остальные предназначались для перевозки Рохов и Гроксов в главный город. Локомотив был соединён с рельсами, уходящими далеко в пустошь.
Великий Ангел уже собирался подойти к кондукторам, чтобы забронировать себе место, как вдруг замер, увидев это:
Город. Огромный, погружённый в серые облака. В небе сверкают фиолетовые молнии и грохочет гром. Небо разорвано, и сотни отвратительных существ падают, как дождь, распространяясь по улицам. Раздаются крики — демоны с рогами, зазубренными пастями, восемью глазами и гуманоидными телами на четырёх звериных ногах нападают на людей. Повсюду — грохот, взрывы, бой. Люди в серых и серебристых плащах сражаются с копьями и секирами, а также с лазганами и стабберами. На улицах царит хаос, всё заливает кровь.
И вдруг, из толпы мерзостей выходит группа Астартес. Все — в чёрных доспехах с алыми подкладками. Один из них поднимает цепной топор и рычит:
— Кровь для Бога Крови! Черепа для Трона Черепов!
— Кровь для Бога Крови!.. — Сангвиний резко очнулся. Боевой клич прозвучал не только в его видении — он раздался здесь и сейчас. Его взгляд лихорадочно мечется в поисках источника. Долгий и горький опыт ясно подсказывает, кому принадлежит этот клич и что за толпа произносит его.
— Хаос! — пронеслось в его голове. Он обернулся и увидел, что толпа тоже услышала его — растерянные лица, испуганные взгляды.
Они недолго оставались в неведении.
Из окрестных зданий вырываются мужчины с татуированными телами. Некоторые из них истекают кровью, волосы растрёпаны, глаза полны безумия. В руках — тесаки, пилы, у некоторых — стабберы. Подобно бешеным зверям, они врываются в оцепеневшую толпу с криками и воем, как волки среди овец. Кровь течёт ручьями, и крики сменяются паническим молчанием. Мужчины, женщины, дети — все бегут в разные стороны, спасаясь от культистов, которые их беспощадно убивают.
И это происходило не только на станции. В той самой улице, по которой он только что шёл, Сангвиний замечает новые группы культистов. Они появляются одна за другой, убивают, и во весь голос возносят молитвы Кхорну.
"Это не случайная атака, это спланированная атака," — думает Великий Ангел, когда хаос охватывает станцию.
Он видит, как несколько охранников сражаются с культистами, используя электрические столбы и копья, а пара пытается держать оборону, стреляя из стабберов. Люди бегают в панике, стараясь не задеть гражданских, но у культистов нет таких переживаний. Они рубят и стреляют с яростной самоотдачей, окрашивая сухую землю в багровый цвет, ревя в знак одобрения своего бога. Сангвиний замечает, как один культист сражается с охранником, разрезая его пополам чем-то, напоминающим огромную бензопилу. Шест охранника не может защитить его от этого.
"КРОВЬ ДЛЯ БОГА КРОВИ! ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ЧЕРЕПОВ!" — ревёт другой культист, простреливая голову убегающей женщине. Её безжизненное тело спотыкается и тянет за собой маленького ребёнка.
Ребёнок начинает плакать, тщетно пытаясь разбудить мать, его маленькие ручки пачкаются кровью, пока сектант, убивший её, приближается. Он смотрит вниз на ребёнка, затем поднимает бензопилу, чтобы опустить её на него.
Но прежде чем он успевает это сделать, Сангвиний оказывается за его спиной. Одним мощным рывком он отрывает голову культиста от тела, с кровавым взрывом. Тело падает на землю с простым стуком. Повернув карие глаза на пятерых приятелей культиста, Сангвиний запускает его голову с прикрепленным позвоночником в них, как пушечное ядро. Двое из культистов умирают: один взрывает собственный череп, другой — пронзён позвоночником, его шея разрывается, и он захлёбывается собственной кровью.
Любой нормальный человек уже бы сбежал, столкнувшись с таким врагом, как Сангвиний. Но это культисты Кхорна. Они не славятся здравым смыслом, даже если их превосходят. С дикими криками и боевыми кличами они кидаются вперёд, брызгая слюной изо рта. Один из них стреляет из стаббера, пока продолжает атаковать.
Сангвиний выдерживает несколько выстрелов, игнорируя мелкие уколы в теле, и встречает трёх культистов лицом к лицу. Первый получает прямой удар, который разрывает его грудь, как бумагу. Руки Примарха разрезают плоть, кости и кожу. Следующий получает пощёчину от дополнительной руки Сангвиния, его голову вращает на триста шестьдесят четыре градуса, прежде чем он падает замертво. Схватив металлический двуручный топор одного из убитых культистов, Сангвиний швыряет его в другого, у которого был стаббер. Тот едва успевает вскрикнуть, прежде чем топор вонзается ему в грудь. Такова сила Примарха: он отлетает к толпе, которая по-прежнему в панике, пока бойня продолжается.
"Иди сюда, дитя," — говорит Сангвиний, подхватывая малыша одной из своих свободных рук. Ребёнок продолжает плакать, потеряв свою мать, но успокаивается, прижимаясь к груди Примарха.
Другой культист с диким криком пытается атаковать Сангвиния, пока тот приседает. Но Великий Ангел быстро отводит локоть назад, перехватывая его, сбивая культиста с ног, сломав его рёбра.
Вставая, Сангвиний продолжает пробираться через толпу, колотя, ударяя и пинаючи культистов, разбрасывая их в стороны среди паники. Он не прилагает усилий, когда расправляется с культистами, которые пытаются напасть на него. Это — результат генетического мастерства Императора. Примарх мог бы быть богом среди людей, разрывая в клочья каждого, кто осмелится встать на его пути. Стоя выше остальных, он с лёгкостью сметает культистов, заставляя тех бросаться в страхе. Несколько охранников и стражей порядка замечают его успехи, стиснув зубы и безмолвно объединяясь вокруг него, когда он прорубает себе путь через толпу культистов.
Что касается Сангвиния, он пробивается через толпу, направляясь к пабу, который находится всего в нескольких шагах от станции. Как и везде, улицы вокруг заполонили культисты, но сам паб всё ещё находится в безопасности. Дюжина мужчин охраняет периметр, в основном это вооружённые посетители, а трое Адептус Арбитрес стоят с тяжёлыми стабберными пистолетами, готовыми стрелять в любого культиста, пытающегося прорваться внутрь.
Сангвиний преодолевает этот барьер, прежде чем остановиться у входа и осторожно поставить на землю всё ещё икотающегося ребёнка. В этот момент из дверей появляется почтенная женщина, взглянув сверху вниз на ребёнка и на самого Сангвиния. Её глаза расширяются от удивления — она ошеломлена его размером и ростом.
"Позаботься о нём, пока я разберусь с этими негодяями," — говорит Сангвиний, его голос суров, но не злобен. Однако в его словах звучит такая властность, что женщина без колебаний кивает, поднимает ребёнка с пола и уходит внутрь, а за её спиной слышится щелчок дверных замков.
Теперь, когда он снова один, Сангвиний с хмурым взглядом и стальными глазами повернулся к продолжающемуся пандемониуму на улицах. Его сердце переполняет ненависть к Хаосу и его служителям, которые не щадят невинных. Для него нет оправдания убийству невинных, и никто не уйдёт без наказания.
"Никто!" — клянётся он про себя. Он всё ещё Великий Ангел Империума, Примарх Девятого Легиона, защитник человечества.
Сангвиний сбрасывает маскировку с плеч и головы. С тканями соскальзывают покрывала, и его белые крылья расправляются, открываясь всем на виду. Как раз в этот момент варп-разломы начинают появляться по всему городу, излучая фиолетовый и красный свет. В следующую секунду из этих разломов выбегают Астартес с рогами на головах, окрашенные в темно-рубиновый цвет, с символом Кхорна на лицевых пластинах и нагрудниках, ревущие от триумфа.
"КРОВЬ БОГУ КРОВИ!" — восклицают они, наполненные яростью и жаждой насилия.