Фрирен — И даже умереть не успеть. Глава 31
Эта штука реально качественной вышла.
Таки успел дописать. Причём реально крупная глава.
___________________________________
Файл главы
Epub
Фрирен — И даже умереть не успеть 31.epub
FB2
Фрирен — И даже умереть не успеть 31.fb2
___________________________________
Благодарю за внимание.
Приятного чтения.
Удачи.
Текст главы:
На фронте всё было… тяжелее.
Казалось бы, всё как по учебнику: удобства — формально те же, те же палатки, тот же регламент, те же командные цепочки, тот же ритуальный “блокнот приказов” на столе начальника. Но каждый шаг — через сугробы. И в переносном смысле тоже. Всё было на голову сложнее. И жёстче: люди — жёстче. Условия — жёстче.
Это была уже не спокойная задняя линия. Это был Север. Глубокий Север, на подножьях Демонических Гор, где даже летом дыхание под вечер клубится паром, а палатки скрипят от инея по утрам.
Почти два месяца тут ощущались в несколько раз дольше, чем в тылу.
Поставки… Да, те, что положены по ведомости, доставлялись логистами — люди, которым памятник при жизни можно ставить, ей Богине. Даже представить боюсь что будет, когда настанет зима — как они будут продолжать обеспечение нас всем необходимым. Двадцать тысяч человек!
Да, тут войска, а рядом нетронутые леса, но на придорожном корме далеко не уедешь, а тот имеет свойство истощаться.
Вот только по штату — поступало на склад почти всегда чётко по спискам. Да только у нас тут полноценные исследования, что значительно усложнило процессы. Нам, троим здешним алхимикам, нужно было всего да побольше, если мы хотели продвигаться в изучении региональных рецептов дальше. Причём половина из наименований доставить с юга было невозможно — там их просто нет.
Благо, два Мастера Алхимии, которые тут работали, своё дело знали от и до — они даже приучили часть патрульных отрядов к тому, чтобы они по возвращению собирали им образцы! Рыцарей — и научили на базовом уровне разбираться в травках под ногами! А те только и рады, ведь возможность оставлять личные заказы у Мастеров даже на гражданке было делом дорогим, а тут такой шанс.
А то, что нужно конкретно для личных работ — заказывалось из Тюра, а это возможно только с наценкой. Полтора, а то и два раза дороже. Именно поэтому логистов мы любили да уважали — они просто спасали нас, работая вне обязательств. Да, за деньги, но ведь могли и отказать, либо вовсе требовать цены на грани приличного.
Но и работы — побольше. Люди приходили. Уставшие, с пренебрежением ко всякой цивильной этике, но с живым интересом к тому, кто может сварить нечто действенное из… ну, скажем так, “того, что есть под рукой”. Заказы были — и сложные, и личные, и бытовые. Кто-то просил простейшую мазь для спины, кто-то хотел мои Брикеты (а их производство я провёл через армейское финансирование!), кто-то приносил что-то в мешке, спрашивая: “из этого можно сварить нечто бодрящее?”.
Последнее скорее моим старшим товарищам, но начавшие появляться у меня знакомые приходили и ко мне.
И мы варили. На совесть.
У меня была база. Всё, что я знал, что собрал за годы обучения, за месяцы практики, за бессонные ночи с Готфридом, в тылу и академии — всё теперь пригодилось. И делились мы знаниями между собой неожиданно открыто. Тут, я признаю, даже немного отстал от них в уровне подготовки — Мастера, всё же. Мастера, которые имели в себе ту самую искру, желание изучения своей науки.
Но оно и к лучшему — ибо создавало возможность для дальнейшего роста.
Я занял должность первого помощника главного алхимика.
Встреча с коллегами прошла… довольно странно… Не знаю — может, воображал себе нечто вроде приёма, наставлений, каких-то вводных слов… Но всё произошло как-то между делом. Меня просто провели внутрь, вглубь мастерской на передовой базе, показали, где моё место, и оставили стоять в главном помещении.
Место, в котором я оказался, было похоже на то, где работали мы с Готфридом, когда излишне погружались в алхимию. Если коротко: тщательно замаскированный, отсортированный хаос.
Широкое помещение с низким потолком, с тяжёлым воздухом — словно бы вязким, как мёд, но пахнущим не сладостью, а смесью металла, трав, гари, эфиров и чего-то отдалённо похожего на магическую кровь — и с этим дорогим ингредиентом мне доводилось работать. Потолок был в сизой дымке: где от пара, где от алхимического тумана, где от, похоже давно забытого взрыва, до сих пор ощущается в щелях кладки.
Не уверен насколько такая атмосфера безопасна для здоровья…
Каменные стены были исписаны мелом, закопчены, местами укреплены зачарованными металлическими пластинами — как от взрывов, так и для подавления побочных выбросов при работе с мощными составами, вестимо. К таким я себя ещё не допускал.
В углах — артефактные якоря, замыкающие линии безопасности. Местные Мастера не поскупились на личный защитный барьер.
Рабочие зоны делились на две части: вдоль стен располагались верстаки, лабораторные стойки, вытяжки, сушилки, грубые каменные плиты, на которых измельчали минералы, и зачарованные печи — некоторые гудели, другие мерно светились изнутри. Центр помещения занимал тяжёлый длинный высокий стол без стульев, заваленный бумагами и окружённый старыми тележками с реагентами. Тут же были полки, на которых стояли стеклянные тары с осадками, бочонки и бутылки без маркировки.
Порядок тут был, но исключительно в головах тех, кто здесь работал — такое я опознавал по личному опыту.
Освещалось всё слабым синим светом от манакристаллов — у каждого стола свой. Роскошно живём, чего уж там.
Первым, кто на меня обратил внимание, был… видимо, сам старший алхимик.
— Ага, привели наконец, — пробормотал мужчина в летах у установки, не поворачиваясь. Громоздкая железяка, вокруг которой он бегал, потрескивала, дымила, и пахла как-то тревожно: смесь ржавчины, палёных трав и чего-то сладковатого, вызывающее в магическом фоне неприятную дрожь. Опасную, я бы даже сказал, — Сколько там тебе лет было? Двенадцать? Тринадцать?
— Пятнадцать, Мастер.
— Угу, — кивнул он, явно вообще не вдумываясь в ответ. Наклонился, что-то подкрутил, обжёг себе пальцы, выругался, облизал, как будто так и надо.
Он выглядел, мягко говоря, нестандартно. Никакого халата, только прожжённый фартук, под которым — простая рубаха. На голове — крупная залысина, по краям облепленная спутанными клочками серовато-коричневых волос. А глаза… Глаза были как у Готфрида в самые его бессонные ночи. Только без его… мягкости, что ли…?
— Сможешь очистить горькоцвет от серой морозной, если я их смешаю? — спросил он почти минуту спустя. Ни с того ни с сего. И, не дожидаясь ответа, “протянул” мне телекинезом железную миску с дымящейся кашей из зелени.
— Да, — уверенно ответил ему.
— Хорошо, — бросил он, спешно зашагав к двери, — очисти это минимум до девяноста пяти процентов чистоты. Вернусь минут через пять.
И ушёл. Просто… ушёл. Даже не спросил имени. Харизматичный начальник, что тут ещё сказать. И сильный — минимум раза в пять сильнее меня по ауре. А ведь тот же Зигвольт, мощнейший боевой маг превосходил некоего Хейста около десяти-пятнадцати раз.
Я остался один в лаборатории с явно заказным, а оттого дорогим оборудованием, даже формально ещё не принятый в отделение. Про бумаги-то Мастер явно вообще не думал.
Долго не раздумывал — нервы у меня крепкие. Просто пожал плечами, приняв реальность какой она была.
Проверил состав. Серая морозная уже начала кристаллизоваться — времени в обрез.
Огляделся. Кроме кастомных, непонятно зачем применяющихся установок в довольно крупном помещении был и уголок “классической алхимии”. Всё там было старым. Трубки, перегонные аппараты, подкачка воздуха, воды, механический ротатор, ступка — да вообще всё явно давно и часто использовалось. Аппаратура местами починена вручную, где-то криво, где-то… слишком по-своему, где-то даже профессионально.
Инструментарий главного алхимика явно был надёжен по-максимуму.
Подобрал фильтры, смесители, несколько масел, в том числе горьколистовое. Прикинул объём по весу и плотности, отделил от смеси четверть, пробную партию, и начал работать.
Горькоцвет плохо поддавался отделению, если его смешать с морозной. Да только довольно полезное зелье средне-высокого уровня сложности, помогающее восстанавливаться от обморожения тканей, требует маринования его в серой морозной траве. Чаще всего пальцев рук и ног. Даже рыцари, что крепче обычного человека, всё ещё могут получить обморожение, если не соблюдают осторожность в холоде.
Обычные реагенты не годились: нейтрализаторы разрушали всё вместе. Поэтому нужно было действовать иначе — через импульсное нагревание в инертной ванне, с последовательным отводом фракций по слоям. Тут уже не обойтись без одного чисто-алхимического заклинания: “Импульсный нагрев в инертной среде”. Оно же “Управляемое пламя в пустоте”.
Создаёт кратковременные точечные всплески температуры, но только в инертной среде.
Я проверил базовую реакцию на четверти смеси. Стандартный метод — работает. Значит, можно обрабатывать и всё остальное.
Стал действовать точно. Один цикл. Второй. Пауза — фильтрация — снова цикл. Убрал пульсации магического шума. Поддерживал стабильную температуру. Следил, чтобы не скакал отклик смеси. Поддерживать заклинание точечно, равномерно распределяя эффект по всей таре было сложно.
Особенно учитывая, что “пламя” заклинания было просто концепцией увеличений температуры, без видимой глазу работы.
Разум, воля и вера в работу заклинания. Почти на грани с Классической школой. У меня есть расчёты на схожее заклинание, только использующее принцип увеличения средней скорости Броуновского движения, но оно пока на уровне между концептом и этапом практических экспериментов. Времени на такое у меня всё же маловато.
Через пятнадцать минут осталась только окончательная кристаллизация. Аура Мастера ощущалась рядом с той же установкой, что начала тихо гудеть.
Я посмотрел на результат. Подготовил специфический конструкт в ауре, применив формулу для определения соотношения “чего-то 1” к “чему-то 2” — из той же сферы полуклассических заклинаний, которыми и пользуются алхимики хотя бы среднего уровня.
Девяносто шесть и два. Почти идеально.
— Давай это сюда, — напомнил о себе Мастер.
Без слов телекинезом отправил миску на стол алхимика. Точнее, попытался — он просто кивнул, перехватив объект прямо в воздухе, развеяв моё заклинание. Я не сопротивлялся — подстроился под его стиль работы: адаптация к новым условиям была в черте моих сильных навыков.
Поняв, что дальнейших указаний не будет, наконец, повернулся к тихо вошедшей сюда женщине.
Красноволосая. Хотя волосы скорее ярко-рыжие, заплетённые в две тугие косы, перевязанные синими лентами по всей длине. Слабо заметные веснушки на щеках и шее, ярко-сиреневые глаза — довольно редкие даже в этом мире. И взгляд — ровный, спокойный, изучающий.
Аура так и не назвавшегося алхимика была… шероховатой. Не гладкой силой мага, уверенного в себе и своём месте, а угловатым, почти рвущимся наружу месивом, будто собранным из несовместимых энергий, которые держались вместе не за счёт гармонии, а за счёт воли. Она не давила — она тревожила. Как запах слегка ядовитого газа, который не мешает дышать, не может навредить человеку, но заставляет напрягаться.
В этой ауре было что-то глубоко асимметричное, но при этом крайне устойчивое. Много резких, почти опасных магических спаек — как будто сам её носитель варил собственную сущность так же, как варил свои составы: без инструкций, наугад, но с поразительной точностью. Это я, самозванный эксперт по аурам, мог понять едва взглянув на её хозяина.
И всё же… сильная. Твердая. Аскетичная. Даже угрожающе стабильная в своей нестабильности.
Такую ауру не оттачивают — её выжигают в себе. Годами, провалами, опытом на грани.
Уникальное присутствие. Самое интересное в своей необычности, которое я “видел” за свою жизнь.
Аура же женщины… была как свет морозного утра. Холодная — не по температуре, а по тону: собранная, ровная, тихая. Без всплесков и без гнили, без показной мощи, но с такой ясностью, что рядом с ней невольно и дышалось поспокойнее. И тянуло выпрямиться.
Если аура старшего алхимика рвалась наружу, жужжала, будто ржавая печь на пределе, то её — наоборот — будто втягивала в себя пространство. Сдержанная, расчётливая, чётко отчерченная. Даже магический фон вокруг, казалось, немного приглушался.
Ощущение… словно у инструктора, который не хочет тебя сломать… но абсолютно готов это сделать, если ты не справишься с взятой на себя обязанностью. Притом ключевое тут “взятой на себя”.
— Меня зовут Хейст, — представился я, неглубоко, но уважительно поклонившись, — Адепт Алхимии. Был направлен помощником главному алхимику лагеря.
Общество не прямо-армейское, поэтому и поклон не только допустим, но и желателен. Мелочи этикета, которые воспринимаешь со временем уже рефлекторно.
— Лиора Мурест*, Мастер, — кивнула она мне, спокойно махнув рукой на своего коллегу, — А это непосредственный глава этой лаборатории, Эмиль*. Бумаги оформил?
— Все, которые зависят от меня или штаба готовы, — сразу же ответил, с намёком покосившись на Эмиля.
Что интересно, везде он был записан как “Главный алхимик”, без имени.
Подозреваю, это в целях соблюдения хоть какой-то конфиденциальности, может даже чисто формальной. Всё же, в отличии от довольно простых составов, которые мы готовили и сдавали в патент на тыловой базе (в основном просто переработка старых рецептов на более доступные в этом регионе ресурсы), тут делали что-то более… сложное, назовём это так.
— Давай всё сюда, — вздохнула женщина, потянув руку, — Я его заместительница — имею право заверять всё от лица Эмиля.
Отметив в мыслях то, что обращалась Лиора к старшему мастеру максимально по-простому, протянул бумаги, которые только и оставалось, что подмахнуть.
Отсюда и началась моя работа. Женщина просто поставила меня ассистировать ей, пока Мастер Эмиль погружён в свою работу.
Собственно, именно так я и вник в то, что тут делается: постепенно, помогая старшим и более опытным алхимикам. За месяц уже начинал понимать их технику, впитал наработанную базу работы с региональными ингредиентами и ресурсами, их совмещения с более знакомыми.
Уже к началу следующего смог найти свободное время, чтобы приступить к работе над своими проектами.
Спал в первый день прямо в лаборатории, даже не разложив предоставленную палатку. На следующий, под ободряющим взглядом коллег принёс своё личное оборудование — как женщина, так и мужчина отдавали предпочтение такому, используя предоставленное государством для “грязных” или бытовых работ.
В тот же день мне организовали каменную комнату три на четыре прямо в здании лаборатории. Точнее, расширили строение на две комнаты: мою личную для сна, и опять же личную, уже пять на пять, для мастерской. Такая была как у Эмиля, так и у Лиоры — просто они предпочитали работать в общем помещении, чтобы обмениваться мыслями прямо в процессе. Я поступил так же, очистив захламлённый участок в углу и обустроив тот под себя.
В отличии от тыла — тут Мастера маги не брали сотни золотых за небольшую “архитектурную работу”, поэтому лагерь выглядел значительно основательнее, того, что я оставил.
Вообще, место для опорной базы было выбрано грамотно: небольшая долина, прикрытая скальными выступами, часть которых была, по ощущениям, как-то усилена магически. К югу — широкая гряда лесов, с которых поступали все основные ресурсы. К северу — поднимающиеся, словно бы чёрные от пепла склоны, — особенно ночью, — местами испещрённые трещинами и следами боёв, видными даже отсюда, если хорошенько приглядеться. Эти “шрамы” мне показали ветераны.
Где-то там, в их глубине, находились первые узлы демонической обороны.
Сам лагерь был не передовой в привычном смысле, а именно фронтовой. Прямо под королевским флагом и знаменем Корпуса. Это было место опоры фронта в непосредственной близости к нему же. Притом исполняющий функции ещё и лабораторно-полевого центра. Здесь работали не только те, кто шёл в бой, но и, под десяток тех, кто должен был обеспечить облегчение войны других. “Научные” работники.
Причём все без исключения с боевым опытом. Включая (частично) даже меня, что о чём-то да говорит.
Оборона была крепкой и практичной: четырёхметровые земляные стены, уплотнённые магией, с каменной облицовкой изнутри и ровом, откуда и брали материал, прямо перед ними.
Большинство построек были приземистыми, массивными, рассчитанными пережить попадание-другое или даже частичное обрушение. Впрочем, внешне всё равно ощущалось: лагерь временный. Как будто ждал либо прорыва, либо эвакуации.
И всё же, половину времени база пустовала. А когда наполнялся людьми… атмосфера была не лучшей. Наши войска застряли на подножье гор, а возврат крупных отрядов означал отступление. Раненых и погибших было много, в общем.
Насколько я понял — прорвать несколько хаотическую оборону врага сил хватает, но командный состав не желает рисковать слишком большими потерями, предпринимая крупномасштабные атаки только при полной уверенности в успехе. Большинство их поддерживало.
Мы ждали подкрепление. Говорят, оно будет и из Империи, и с Юга. Тысячи людей.
Если изначально я был несколько зол на командира Вейла за то, что он перевёл меня, то погрузившись в работу с нынешними коллегами… уже подуспокоился. Да, на той базе у меня была репутация, какой-никакой авторитет и наработанная клиентская база. Да, были бы проблемы со столичными, но уж поставить себя даже при новой иерархии я бы смог без проблем.
Поразительная работоспособность.
Эмиль и Лиора — единственные алхимики в этой лаборатории до моего приезда. Двое, но весом как десяток. Между ними не было формального разделения — скорее негласная, выверенная годами привычка каждого брать на себя то, что ему ближе. Работали вместе, но по-разному.
Эмиль — словно закопчённый тигель, в котором кипит что-то нестабильное.
Он редко объяснял, что делает, и почти никогда — зачем… пока я не подобрал ключ к нему, начав задавать чёткие, выверенные вопросы, не сбивающие его из, казалось, почти постоянного состояния вдохновения.
Его лабораторные конструкции, заказываемые у местного кузнеца, порой выглядели как абсурд. Но всё работало. Это было… оказалось, что этот гений, осознав ограниченность местного инструментария сделал шаг вперёд, начав разрабатывать свой.
Осознав это — я вцепился в детали, пытаясь запомнить всё в постоянных предсонных трансах.
Он был… небрежен в деталях, но поразительно точен в результате. А в переработке провалов в удачи — почти пугающе быстр. Он не тратил ни мгновения на теорию, если можно было сразу перейти к практике. Всё, что имело значение — конечный эффект.
Записей он не вёл, казалось, принципиально. Я занялся этим сразу же. На это отреагировала только второй алхимик — напомнила о том, что эта информация не покидает лагеря. То, что я давал расписку о сохранении тайны.
Лиора — его полная противоположность. Строгая, методичная, собранная. Там, где Эмиль пробивался на почти нереальной алхимической интуиции — она вымеряла время реакций с точностью до секунд, записывала результаты, вела точнейший журнал наблюдений, доступа куда у меня не было.
Если Эмиль горел — она стабилизировала. Если он кидался в новую идею — она дорабатывала старые. Именно она чаще объясняла мне происходящее, но и её “объяснения” были сухими и чёткими. Понял — молодец. Нет? Можно спросить ещё раз или уточнить. Но, по ощущениям, лучше дальше не идти.
Между ними царило странное согласие. Не слаженность, как у хорошей пары бойцов, а скорее… баланс. Два полюса, из которых и рождалась система. Иногда — почти с боем. Эмиль вообще не имел социальных ограничений, применяя весь армейский лексикон оскорблений. Женщина на это не обращала внимания совсем, вычленяя из речи нужные части.
Подозреваю, у старшего алхимика есть какая-то… проблема с разумом. Хотя нет, скорее отклонение.
Недавно я стал свидетелем, как Лиора молча прервала один из экспериментов Эмиля — просто развернув потоки маны, исходящие из заклинания коллеги обратно и сжав вихрь магии до нуля. Он в ответ обматерил её с ног до головы, но возвращаться к той же работе не стал — переключился.
Такое происходило частенько.
Вспоминались при таких мыслях старые раздумья — про то, что самый сильный или хотя бы опасный маг должен быть немного не в себе. Адекватный человек может достичь высот, но вообразить что-то за ними — может только перешагнувший себя тем или иным методом разум.
Вот только и плата за этот шаг, если смотреть на едва способного к жизни вне алхимической сферы Эмиля, велика.
Не мой путь. Но крайне, крайне интересный.
Работать с ними было как ходить по канату: балансировать между шквалом идей и ледяной точностью. Но я понимал почему кроме этих двоих Генерал-маг никого и не приглашал. Это я, что называется, “напросился”. И то, что за меня с чего-то просил командир тыловой базы ничего особо не меняло.
Почему всё так вышло Зигвольт так и не ответил.
В общем, повторюсь. Поразительная работоспособность. И полная — подчёркиваю, полная — самоотдача.
Мастер Эмиль и Мастер Лиора — буквально жили своей работой. Формального графика у нас не существовало: лаборатория не пустовала ни днём, ни ночью. Мы спали прямо на рабочем месте, иногда уходя в личные помещения.
Я сам, погрузившись в атмосферу, осознал, что выхожу лишь затем, чтобы умыться и поесть в столовой. Но иногда и этого не делали.
Мастер Эмиль и Мастер Лиора работали — и втянули меня — в то, что в будущем могут назвать “условно-боевой школой полевой алхимии”. Они не просто подбирали местные реагенты или изобретали новые смеси — они переписывали базу, перестраивали саму логику применения алхимии в условиях фронта, под задачу облегчить, ускорить, усилить. Не заменить магов, нет. А дать не-магу шанс выжить, магам — сэкономить силы, инженерам — инструмент, разведчикам — преимущество.
Ведь почему не было полноценно боевой алхимии? Потому что есть маги — они банально эффективнее, посему это направление оттеняло все остальные . По той же причине тут не развились технологии, не появились в массовом обращении арбалеты (хотя, как оказалось, они всё же были изобретены) или тем более огнестрел, который по расчётам покажет себя едва удовлетворительно.
Первый опытный образец “гладкоствольной винтовки” у меня всё ещё пылиться в сундуке.
И вот, война начала двигать прогресс — прямо при моей жизни, перед моими глазами.
Работали мы, в сущности, над тремя направлениями. Точнее, даже двумя с половиной:
Первая — полезные фронтовые смеси.
Здесь шли параллельно два вектора:
Модифицированные яды — не столько для убийства, сколько для выведения из строя. Дымящиеся, парализующие, вызывающие временное ослепление, нарушающие равновесие. Эмиль увлекался этим особенно — он хотел “придумать смерть, которую не остановит никакой священник”.
Алхимические инструменты для сапёров — самовозгораемые вещества, клеи, направленные взрывы, что-то, что можно встроить в снаряжение.
Второе — поддержка военных частей.
Ускорители регенерации, не столь эффективные, как магия, но массовые, дешёвые, работающие. Чтобы раненые могли дойти до пункта магической помощи.
То есть смеси для стимуляции: бодрящие, усиливающие фокус, снижающие дрожь. Или обезболивающее — без потери в координации. Удивительно сложное дело, если погружаться дальше народных средств, но мы кое-что нашли. Лиора здесь вела однозначно.
И третье — прототипы “оружейной алхимии”.
Это было в основном хобби Эмиля. Лиора это дело не одобряла, находя бесперспективным направлением, но и не мешала.
Он делал пусковые конструкции для распыления летучих смесей. Пробовал интеграцию древних магических печатей с алхимическим носителем — например, дым, наделённый оглушающим эффектом. Не выходило абсолютно ничего, на что можно было бы опереться для следующего шага, но Эмиль не собирался останавливаться.
Один из его недавних экспериментов (я помогал сенсорикой) — смесь, впитывающая ману из окружающей среды и срывающая заклинания в небольшой зоне. Мгновенный распад, нестабильность — но страшно интересно.
Тут я вывел на свет один из своих кристаллов, что помогали делать “статические” тренировки в комнате сложнее. Причём настраиваемо сложнее.
В этом тоже пока ничего не выходило.
Нам никто не приказывал делать именно это… официально, разумеется. Никаких формальных записей не было — всё, что мы делали по взгляду бюрократов, так это производили необходимые для армии средства да разрабатывали замены их под местные ингредиенты.
Три месяца. Я так работал три месяца, уже начав вникать в то, что эти работы, похоже, финансируются Генералом-Магом Фенриком напрямую.
Лиора просто работала по собственной логике: “Что бы я хотела видеть у боевой группы?”. Эмиль — по вдохновению. А я… я просто впитывал. Строил свою систему. Придумывал то, что мог бы потом использовать сам. Или научить других.
И старался сдерживать себя, чтобы не давать волю… слишком опасным идеям. Опять же, я мог вкинуть идею работы над проверенными БОВ*, о которых мог достать обрывки знаний в трансе.
Вот только помня слова и предостережения Героя Юга решил, что оно того не стоит.
Если я это не делаю сейчас, значит и в будущем не опасен, да?
Неприятно ощущать несуществующий ошейник на шее, когда его хозяева уже почти полгода как мертвы.
Уже даже позабыл об этом чувстве.
В общем, всё это было неофициально, не стандартизировано. Скорее, научная анархия, собранная в сжатую, сверхконцентрированную среду. Но именно в таких условиях и рождается настоящая алхимия.
И что примечательно, я учил и простую магию. Встречи с Лирой и Грейвудом стали намного, намного реже — у меня были намного более опытные наставники, не особо зажимающие знания.
Причём учил не только условно-алхимические заклинания на стыке между стандартной магией и классической, например полуконцептуальную “воздушную маску”, чтобы не вдыхать ядовитые испарения, но мог получить советы по вполне себе боевой.
Под середину третьего месяца я вообще не стеснялся спрашивать помощи по своим расчётам заклинаний. Даже удалось модифицировать заклинание из моего первого Гримуара!
Почувствовав свободу даже начал в личной мастерской работать над рецептурами Лирхера — нас вообще никогда не проверяли! Вновь достал тщательно запрятанный порошок из тел тех насекомых, что получил от “Рыцаря Справедливого Ручья”. Работа по исследованию того была… перспективной.
На четвёртый месяц меня уже вытаскивала наружу Лира. Разок, оказывается, мы вообще полностью пропустили чёртовую атаку на лагерь! С тех пор я старался держать образец Кристалла Нейтрализации подальше от себя при работе.
В какой-то момент же неожиданно обнаружил Лиру, которой уже исполнилось шестнадцать, ассистирующей мне. Старшим было абсолютно плевать. Под мою ответственность — что угодно.
Мне… неожиданно тоже стукнуло шестнадцать — это я осознал, когда узнал о том, что Лира совершеннолетняя не только по магическому рангу, но и по гражданским законам. Была зима: холод, ветра, снег и активизировавшиеся демоны. Мне капали крупные деньги от процентов на Брикеты — армия их закупала в крупных масштабах для обеспечения первой полноценной зимовки этой войны. По большей части состав армии, что сократился за это время до семнадцати тысяч, находился на базе.
Говорят, относительно рядом с нами стоял совместный лагерь Империи и Южных войск, с которыми мы должны объединиться к началу немного более тёплых сезонов.
Всё так и шло, пока меня не вызвал Зигвольт, который за это время занял позицию командира спецотряда Корпуса.
Он должен был организовать новое отделение: отряд разведчиков. Причём не один отряд. Это оказался запоздало доставленный приказ с самого верха, от королевского имени.
Мне лично требовалось обучить молодых боевых магов сокрытию ауры хотя бы на базовом уровне — как оказалось, я был лучшим доступным специалистом в Корпусе вообще. А может даже и в Легионе.
Начались тренировки нового типа узкоспециализированных отрядов. Причём по приказу уже нашего Генерала-Мага они касались и меня, ибо хоть и тренером, но я был вписан в него как младший член.
Зигвольт объяснил, что возможно, в первых миссиях… от меня потребуется пойти на практику разведки с отрядом — на условно-боевую тренировку. Мне это не понравилось, но я не возникал: работал с нами Зигвольт лично, а посему пренебрегать такой возможностью не стал.
Бои шли совсем рядом — их эхо стало ночным белым шумом, привычным, как скрип снега под сапогами часового или мельтешение аур по всему лагерю. Лира, к этому времени оставившая меня на несколько шагов позади в боевой магии, — ибо я всё это время не имел желания отрываться от полноценной реки знаний по алхимии, теперь значилась в моём отряде. Вернее, в той сводной группе, что должна была выдвинуться на зимние разведывательные манёвры, когда морозы ослабнут.
Я не был слепцом — ловил её взгляды, задержавшиеся на секунду дольше положенного, замечал, как её пальцы медленнее обычного скользили по пряжке поясного ремня, когда она знала, что я смотрю в её сторону.
Так вот, есть такое чувство, когда очередная вечерняя встреча в уединении перед условно-боевым выходом превращается в то, что ты раздеваешь девушку — оно по-своему уникальное. Ожидание, смешанное с удивлением, когда пальцы натыкаются не на грубые полевые швы, а на нечто… иное.
И сразу становиться ясно, почему она попросила из привычной мастерской перейти в личную комнату.
Потом, когда видишь то, что скрыто за верхней одеждой, понимаешь: это не порыв, вдохновлённый эмоциями. Это тщательный расчёт. Или, может, решение, принятое "на всякий случай" — но точно не случайное.
Это был не практичный стёганый дублет, как требовали условия, а тщательно подобранный корсет — с тонкими, упругими пластинами, обтянутыми мягкой кожей. Не армейская экипировка, не то, что выдают по списку — это было личное. Притянутое к телу не ремнями, а шелковыми лентами, гладкими и податливыми, как если бы они сами ждали, чтобы их развязали.
И сорочка — тоже не та, что выдают на складе. Не грубая холщовая ткань, не укреплённые швы. Лён, тонкий, как дыхание, выбеленный до мягкого молочного оттенка, с вышивкой по вороту. Не утилитарной, не защитной — просто красивой.
Даже чулки под плотными штанами — не грубые шерстяные обмотки, как носят на посту, а плотный тканый трикотаж, серовато-синий, мягкий на ощупь, тянущийся — явно дорогой, возможно, купленный у караванщиков, когда они ещё заходили в тыловые гарнизоны. Держались они на тугих, обмотанных выше колена подвязках, тоже не армейских — узкие, с тонкой застёжкой, без лишнего блеска металла.
Я не спрашивал — ни зачем, ни почему. Она тоже ничего не говорила. Был лишь взгляд, которым она смотрела, пока мои руки скользили всё ниже.
В таких моментах слова лишь мешают.
Она не остановила меня — но и не торопила. Просто разрешала.
А потом — лёгкое движение плеч, выдох, тень улыбки в полумраке комнаты без окон — и она сделала шаг навстречу. Не как боевая магичка, не как коллега или спутница по отряду. Просто как человек. Как девушка.
Что было дальше — останется между нами.
Но когда наутро мы молча собирали снаряжение, и я, и она как-то естественно, без договорённостей, делали вид, будто ничего не произошло. Не перед важным выходом — потом может и да. До похода — нет.
* Лиора Мурест — первое имя «Лиора» в переводе с древнееврейского означает «мой свет» или просто «свет», что “символизирует ясность ума и вдохновение”. А фамилия «Мурест» выведена из латинского слова murus — «стена», «укреплённость».
* Эмиль — от “aemulus”, что можно перевести как «соперничающий», «усердный», «трудолюбивый».