Genshin. ПВ. Глава 126. След Пустоты (III/III)
25к символов
Теперь должно быть всё окей с текстом + расширил немного и добавил пару сцен.
* * *
Тёмный, вытянутый на сотни метров, зал впервые за многие года бурлил энергией, его древние каменные стены, покрытые трещинами, отражали тусклый свет летающих вокруг голубоватых пузырей, чьи блики дрожали в лужах на полу. Воздух пах сыростью и озоном, а гул гидро-энергии смешивался с потрескиванием молний. Фокалорс стояла в центре, её водяные клоны — зеркальные копии с хитрой улыбкой и пронзительными глазами — кружили вокруг «Александр» а, их тела переливались, как жидкое стекло, отбрасывая радужные блики.
— …ха! Неужели такой милый парень ударит такую милую богиню, как я? — Фокалорс подмигнула, её голос звенел азартом, но в глазах мелькала тревога.
Но «Александр» не стал ничего говорить, ответив резким ударом кулака, окружённой синеватой духовной энергией, что пульсировала, как живое пламя.
Хлопок разнёс голову говорившего клона, брызги разлетелись, словно осколки хрусталя, оросив пол и оставив мокрые разводы. Другой клон богини взмахнул рукой, формируя водяной хлыст, усеянный искрящимися пузырьками, и метнул его к лодыжкам. «Александр» ловко и быстро отпрыгнул в сторону, хлыст хлестнул по камню, выбив фонтан брызг, что зашипели, соприкасаясь с его аурой. Третий клон в это время создавал водяной шар, усеянный ледяными шипами, чьи грани сверкали, как алмазы, и швырнул его в плечо.
Но противник Фокалорс разбил шар локтем, не позволив этому оружию раскрыться. Шипы разлетелись, как снежинки, а его духовная энергия вспыхнула, рассеивая гидро-силу, оставив в воздухе едкий запах озона.
— Тц! — вырвалось у него, зубы сжались, пока он уклонялся от брызг.
Фокалорс нахмурилась, её клоны сменили тактику.
Две копии вызвали водяные столбы, из которых вырвались тонкие струи, закрученные в спирали, словно щупальца осьминога, их концы искрились от гидро-энергии. Струи устремились к ногам «Александр» а, он сделал всего лишь шаг в сторону в сторону, с нечеловеческой скоростью перемещаясь в сторону от атаки. Струи ударили в пол, подняв облако пара, что заклубилось, как туман, окутывая зал призрачной дымкой.
В тот же миг Райдэн Макото, восстановив силы, снова ворвалась в бой, её тело окутывали фиолетовые молнии, потрескивающие, как костёр. Её тёмно-фиолетовый наряд, изодранный и залитый кровью, обнажал раны на плечах и груди; кровь стекала с виска, смешиваясь с потом, но глаза оставались холодными, как грозовые тучи.
— Кхх!.. — выдохнул он.
Внезапно «Александр» ускорился, его движения стали размытым вихрем, глаза вспыхнули зелёным светом, как болотные огни. Он блокировал её запястье предплечьем, но вместо контратаки его губы искривились в холодной усмешке.
— Как же ты стала слаба, Райдэн… — произнёс он впервые, его голос был низким, с ядовитой насмешкой. — Никчёмная дрянь.
Макото замерла на миг, её глаза расширились от шока.
«Александр» воспользовался моментом, нанеся два прямых удара кулаком в её голову. Первый удар пришёлся в висок, кровь брызнула, голова дёрнулась. Второй — в скулу, кость хрустнула, и Макото пошатнулась, её молнии потускнели, как гаснущие искры. Третий удар мог стать роковым, но Фокалорс вмешалась, её клон метнул водяной хлыст, что обвился вокруг его запястья, искрясь гидро-энергией. «Александр» рванул руку, разрывая хлыст, но этого хватило, чтобы отвлечь его.
Электро Архонт, разъярённая, с рычанием выпрямилась, её глаза полыхнули фиолетовым огнём. Она вложила всю силу в один мощный удар кулаком в лицо «Александра», молнии взорвались при контакте, осветив зал, как гроза. Удар отбросил его, как куклу, на десятки метров. Он врезался в стену, оставив вмятину, каменная крошка осыпалась с гулом. Но «Александр» тут же поднялся, стряхивая пыль, его глаза всё ещё горели зелёным. Кровь текла из разбитой губы, но он усмехнулся.
— Неплохой удар, но этого недостаточно, — бросил он, его голос сочился холодной уверенностью, и ринулся вперёд, духовная энергия вспыхнула вокруг него, как пламя.
Фокалорс взмахнула руками, и сверху обрушился водяной поток, закрученный в спираль, словно гигантский бур. Его края искрились, соприкасаясь с молниями Макото, которые пробегали по водяной поверхности, порождая шипящие разряды, падающие на пол, как раскалённые угли. Поток сдавил грудь «Александра», вода хлынула в глаза, заливая лицо, но он разорвал его духовной энергией, брызги смешались с паром, оседая на его одежде, пропитанной кровью и водой.
— Ха-ха, ну и силища! — воскликнула Фокалорс, её голос звенел весельем, но глаза выдавали тревогу. — Ты бы хоть для приличия разок промахнулся, а, Саша?
Клоны Фокалорс атаковали с флангов: один создал водяной щит, из которого выстрелили ледяные дротики, искрящиеся от молний Макото, их острия сверкали, как звёзды. Дротик чиркнул по бедру «Александр» а, оставив кровоточащий порез, кровь смешалась с водой на полу. Другой клон метнул водяной серп, его лезвие дрожало, напитанное электричеством, но «Александр» уклонился, серп врезался в стену, выбив каменную крошку, что осыпалась с шорохом. Макото метнула молнию, превратившуюся в электрический хлыст, который обвился вокруг его предплечья. Ожог обуглил кожу, запахло горелым, но он рванул руку, разорвав хлыст, и нанёс хлёсткий удар ребром ладони в скулу Макото. Кровь брызнула из её губ, голова дёрнулась, но она удержалась на ногах.
— Аа!.. — вскрикнула она. — Саша, очнись немедленно!
Макото нанесла резкий удар ребром ладони, усиленный молниями, к его виску. Он блокировал предплечьем, но разряд задел висок, оставив дымящийся ожог, из которого сочилась кровь, стекая по щеке.
— Осторожнее, Макото! — крикнула Фокалорс, её голос дрожал от беспокойства, но в нём всё ещё звучал азарт, она уклонилась от его кулака, который мелькнул с нечеловеческой скоростью, чуть не попав ей в грудь, её водяное тело на миг заколебалось. — Он куда сильнее, чем кажется… Но всё равно себя сдерживает, как думаешь?
— Ха… Да… Саша не бьёт в полную силу, даже когда разум помутился, — подтвердила Макото, её голос был холодным, но в нём сквозила тревога, она стёрла кровь с губ, её глаза следили за каждым движением «Александра».
— Но даже так сдаваться он явно не намерен.
Напряжение нарастало. Фокалорс вызвала водяной купол, его стены дрожали, отражая молнии Макото, которые образовали потрескивающую сеть, искры летели, как рой светлячков. Купол сжался, сдавливая «Александр» а, вода залила глаза, но он разбил его ударом локтя, вода хлынула на пол, смешавшись с искрами. Макото ударила молнией, создав электрическую бурю, которая смешалась с водяным вихрем Фокалорс, порождая шипящие разряды, от которых воздух звенел и пах озоном. Ожог обуглил его грудь, он сжал зубы, но его духовная энергия вспыхнула ярче, рассеивая бурю в облако пара.
— Тц! Бездна! Его духовная энергия слишком быстро разрушает элементальную! — напряжённо бросила Фокалорс, её грудь болела от удара, который получил её клон, она направила новый водяной вихрь в его спину, который превратился в гигантскую волну, усеянную водяными шипами, но он с нечеловеческой скоростью развернулся, его духовная энергия развеяла вихрь в пар. — Без сосуда я долго так не продержусь, Макото! Скоро там Руккхадевата закончит свои приготовления? Если клоны кончатся, мне… конец. Ты хотя бы спрятаться можешь, а меня он из тела своего выкинул с концами!
— Почти готово! — отозвалась Макото, её голос дрожал от тревоги, но оставался твёрдым.
«Александр» выглядел измотанным: одежда висела лохмотьями, тело покрывали ожоги, порезы и кровоподтёки, кровь текла изо рта и виска, смешиваясь с потом и водой, что стекала по его лицу. Его глаза горели зелёным светом, как болотные огни, а духовная энергия пульсировала, словно сердце зверя. Внезапно он замер, схватившись за голову, тело задрожало, кожа покрылась трещинами, из которых просачивался зеленоватый свет. Гидро Архонт направила водяные хлысты, превратившиеся в искрящие путы, что опутали его руки и ноги, их звенья сверкали, как жемчуг. Он рухнул на колени, клоны создали водяной купол, его стены искрились от молний Электро Архонта, потрескивая, как гроза, и дрожали, отражая свет.
Макото прыгнула вперёд, её пальцы сжали его виски, молнии проникли в сознание, окружив голову электрическим полем, от которого воздух загудел. «Александр» издал хриплый стон, тело обмякло, но глаза всё ещё горели зелёным.
Но внезапно трещины на его коже расширились, и тело начало стремительно распадаться на белые лепестки с зеленоватым свечением, похожие на цветы сакуры. Они закружились, ускользая из пут, подхваченные невидимым ветром, и устремились к тёмному проходу в углу зала, исчезнув в тенях, оставив за собой тонкий аромат цветов и звенящую пустоту.
— Да что за издевательство?! Он… и так умеет?! — воскликнула Фокалорс, её голос дрожал от смеси удивления, возмущения и усталости, она смотрела на проход, пальцы всё ещё сжимали воздух.
Макото рухнула на колени, её тело дрожало, чёрные линии на коже, усиливающие её молнии, потускнели, из уголка рта текла кровь, глаза подёрнулись пеленой. Фокалорс подскочила, подхватив её под руки, когда та начала оседать.
— Так. Эй, держись, подруга! — сказала Фокалорс, её голос стал мягче, но звучал торопливо. — Пора отступать.
Она закинула Макото на плечо, та слабо сопротивлялась, её голова бессильно свесилась. Клоны Фокалорс заняли позицию у входа, их водяные копья, искрящиеся от остаточных молний, были наготове, отбрасывая блики на стены, словно звёзды в ночном небе. Фокалорс рванула к противоположному коридору, её шаги гулко отдавались, вода плескалась под ногами, а тяжёлое дыхание Макото разрывалось в тишине.
— Никто тут не победил, — пробормотала Фокалорс, её голос звучал устало, но с лёгкой усмешкой. — Но ты, Саша, нас удивил… Куда же ты делся?
Коридор встретил их холодным сквозняком, стены, покрытые трещинами, отражали слабый свет клонов, чьи водяные тела переливались, как жидкий хрусталь. Где-то вдалеке гудел ритуал Руккхадеваты, его низкий гул вибрировал в воздухе, словно пульс земли. Фокалорс ускорила шаг, её клоны двигались рядом, их копья оставляли шлейф искрящихся капель, что шипели, падая на пол. Бой закончился, но напряжение всё ещё висело в воздухе, как грозовая туча.
* * *
Отто медленно брёл вдоль стены подземного коридора, его шаги отдавались глухим эхом в узком пространстве, каждый звук усиливал ощущение пустоты и заброшенности. Иногда он опирался на холодный, влажный камень, чтобы не рухнуть — его тело дрожало от изнеможения, а раны, полученные в бою, всё ещё кровоточили, оставляя за собой тонкий кровавый след, который тут же впитывался в трещины. Его длинный плащ символ его власти и величия, теперь висел лохмотьями, пропитанный кровью, грязью и запахом сырости, а золотые волосы, обычно аккуратно уложенные, прилипли к лицу, слипшиеся от пота, пыли и засохшей крови. В голове царила каша: мысли путались, обрывки воспоминаний сталкивались друг с другом, как осколки разбитого стекла, не давая сложиться в ясную картину.
Откуда здесь Райдэн Мэй?
Что стало с его силами?
Почему он так слаб, словно само его существование истончается, как нить, готовая порваться в любой момент?
Он сумел отступить из боя, но понимал, что следующую схватку точно не переживёт — его тело едва держалось, а разум балансировал на грани безумия. Нужно было уходить, и как можно скорее, пока последние крупицы сил ещё теплились в его израненном теле.
Центральный выход, который он сам недавно сломал, теперь был надёжно закрыт — массивная каменная стена, испещрённая древними рунами, светилась слабым голубым и красным светом, переливаясь, словно живая, словно и не было никаких разрушений. Руны пульсировали, сигнализируя об активированной защите, а воздух вокруг них гудел от скрытой энергии, от которой волосы на затылке вставали дыбом. К тому же, где-то там, у выхода, обитали Райдэн Мэй и её невидимый помощник — их присутствие ощущалось даже на расстоянии, как ледяной ветер, пробирающий до костей, или тень, которая всегда крадётся за спиной.
Они не позволят ему даже подойти к выходу, и Отто это знал. Но у него был другой путь — тайный, о котором мало кто догадывался.
Он остановился в одном из неприметных коридоров, где стены были покрыты густым слоем мха, а трещины в камне змеились, словно вены, наполненные тьмой. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным сыростью и едким запахом плесени, который раздражал лёгкие. Отто провёл дрожащими пальцами по стене, его ногти царапали камень, пока он не нащупал едва заметную выемку — маленький символ в форме полумесяца, почти стёртый временем. Он надавил на него с такой силой, что стена треснула с глухим, низким хрустом, от которого по коридору разнеслось гулкое эхо. Мелкие осколки камня посыпались вниз, а стена медленно, с тяжёлым скрежетом, отъехала в сторону, открывая узкий проход, из которого пахнуло холодом и чем-то древним, почти забытым.
Отто споткнулся на первом же шаге, его колени подкосились, и он рухнул на одно колено, его дыхание было тяжёлым, с хрипами, а руки дрожали, цепляясь за стену. Камень под пальцами был ледяным, покрытым тонким слоем инея, который тут же растаял от тепла его кожи. Он поднялся, стиснув зубы, его лицо исказилось от боли и упрямства, и шагнул в темноту. Коридор был узким, таким, что плечи едва не задевали стены, а тьма внутри казалась живой, шевелящейся, словно дышащей. Стены были покрыты древними символами, едва различимыми в тусклом свете, который пробивался через редкие трещины в потолке — символы пульсировали слабым зеленоватым свечением, словно предупреждали о чём-то. Пол был усеян мелкими камнями и обломками, которые хрустели под ногами, а где-то вдалеке слышалось тихое журчание воды, как будто подземная река текла за стенами.
По мере того как он продвигался вперёд, воздух становился всё холоднее, а стены начали покрываться тонкими нитями паутины, которые липли к его плащу, цепляясь за лохмотья. В какой-то момент он заметил, что символы на стенах начали меняться — они складывались в образы: фигуры людей, сражающихся с монстрами, сцены разрушений, и, наконец, один символ, который заставил его замереть — изображение куба, окружённого цепями, с копьём, пронзающим его. Отто сжал кулаки, его дыхание сбилось, но он продолжил идти, игнорируя боль в ногах и жжение в груди.
Коридор внезапно расширился, и он вышел в небольшой зал, скрытый в глубинах подземелья. Зал был круглым, с низким потолком, испещрённым трещинами, через которые пробивались слабые лучи света, падающие на ступени, ведущие к центру. Пол был покрыт тонким слоем пыли, а воздух пах металлом, старым камнем и чем-то едким, словно здесь когда-то горело что-то живое.
В центре, на постаменте, окружённом выгравированными рунами, лежал золотистый куб размером с кулак. Он был жёстко зафиксирован в металлических тисках, их поверхность покрыта патиной и тонкими царапинами, а сверху его удерживало чёрное копьё, острым концом упирающееся в стенку куба, словно готовое в любой момент пронзить его насквозь. Куб слабо пульсировал золотым светом, отбрасывая холодные блики на каменный пол, но свет казался неживым, фальшивым, лишённым той энергии, которую Отто помнил.
— Архив… — хрипло выдохнул Отто, его голос эхом отразился от стен, дрожащий, но всё ещё властный, с ноткой надежды, которую он сам не хотел признавать.
Он спустился по ступеням, каждый шаг отдавался болью в израненном теле. На полпути его нога подвернулась, и он рухнул, ударившись коленями о камень. Боль пронзила всё тело, от ран на груди и руках до рёбер, которые трещали при каждом вдохе, а кровь из глубокого пореза на плече стекала по руке, оставляя тёмный след. Он стиснул зубы, его лицо исказилось от гнева и усталости, но он поднялся, цепляясь за край ступени, его пальцы оставляли кровавые отпечатки на камне. Подойдя ближе к постаменту, он протянул руку к кубу, но замер. Свет, исходящий от него, был слишком тусклым, а поверхность — слишком гладкой, без характерных узоров, которые он помнил. Это была фальшивка, пустая оболочка, созданная, чтобы обмануть.
Отто резко обернулся, его взгляд упал на вход в зал.
Там стояла Тереза — но не та, какой он её знал прежде. Её белые волосы были коротко подстрижены и аккуратно уложены в каре, а лоб венчала чёрная диадема, изогнутая, как крылья ворона, с острыми зубцами, которые отбрасывали тени на её бледное лицо. Вместо прежней белой формы валькирии Шиксала она носила строгий наряд, сочетающий изящество и воинственность: чёрное платье с короткой плиссированной юбкой, украшенной золотыми узорами в виде стилизованных крыльев, облегающий корсет с белыми вставками металла на плечах и руках, и длинные тёмные перчатки с узором брони, покрытые тонкими золотыми линиями. На поясе свисал ремень с фиолетовым камнем, сиявшим тусклым светом, а на ногах — высокие сапоги с белыми пластинами, напоминающими когти. В руке она сжимала элегантный меч с фиолетово-синим лезвием и сверкающим кристаллом в гарде, который мягко мерцал, отбрасывая холодный свет на её решительное лицо. Её голубые глаза смотрели прямо на Отто, полные сдержанной ярости и боли, будто каждая секунда её возвращения была выстрадана и заслужена.
— Где Архив?! — крикнул Отто, его голос был полон сдержанной ярости, но в нём звучала усталость, а руки дрожали от напряжения, кровь капала с пальцев, оставляя пятна на полу. — Тереза, что ты сделала с ним? Отвечай, или я клянусь, я разнесу это место по камню!
Тереза ответила спокойно, её тон был ровным, но в нём чувствовалась сталь, а в каждом слове — годы сдерживаемой боли, которые она наконец смогла выпустить наружу.
— Настоящий Архив Пустоты, или Ковчег, как его называли когда-то, надёжно спрятан, — сказала она, слегка наклонив голову, её меч слегка звякнул, коснувшись пола, а кристалл в гарде ярче засветился, отбрасывая блики на её лицо. — Так велел мне настоящий Отто в нашу последнюю встречу, когда оставил меня гнить здесь, в этих стенах, как забытую игрушку. А это… — она кивнула на фальшивый куб, её губы искривились в горькой усмешке, но в глазах мелькнула тень боли. — Всего лишь приманка. Ты ведь всегда любил ловушки, правда, дедушка? Всегда обожал играть с судьбами, как с шахматными фигурами, расставляя их так, чтобы они ломались под твоими руками.
Отто нахмурился, его пальцы сжались в кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя кровавые следы. Его зелёные глаза сузились, а голос стал ниже, но в нём чувствовалась неуверенность, которую он пытался скрыть за привычной маской высокомерия.
— «Настоящий Отто»? — его голос дрогнул, но он быстро взял себя в руки, выпрямившись, несмотря на боль, которая пронзала его тело. — Что ты несёшь, Тереза? Я — Отто Апокалипсис! Я создал тебя, я дал тебе жизнь, силу, цель! И ты смеешь говорить мне о каком-то «настоящем»?! — он шагнул вперёд, его голос стал резче, почти срываясь на крик. — Где Архив Пустоты? Говори, или я выжгу это место дотла, и тебя вместе с ним! Или я…
— Или что? — перебила Тереза, её голос оставался спокойным, но в нём зазвучала холодная ярость, которая медленно, но верно прорывалась наружу.
Она шагнула вперёд, её меч слегка поднялся, синий кристалл в рукояти ярче засветился, отбрасывая зловещие тени на её лицо, а её глаза сузились, наполняясь болью и решимостью.
— Ты ничего не сделаешь, потому что ты — не он. Ты — осколок воспоминаний, тёмный и ядовитый, рождённый в этих стенах, когда Отто руками невинного человека убил сотни невинных душ и отнял у человечества последнюю надежду. Ты — его тень, его худшая часть, его грехи, которые он оставил здесь, чтобы они гнили вечно вместе со мной, пока он сам сбежал к звёздам, бросив нас всех. Но даже ты должен помнить, что Архив никогда не был твоим. Он принадлежит тому, кого ты пытаешься уничтожить, — Александру.
Отто замер, его лицо исказилось от смеси ярости и непонимания. Он сделал шаг назад, его спина упёрлась в постамент, а фальшивый куб за его спиной слабо мигнул, словно издеваясь над его поражением. Его дыхание стало тяжёлым, прерывистым, а глаза метались, пытаясь найти опору в собственных воспоминаниях, которые ускользали, как песок сквозь пальцы.
— Ты… Ты лжёшь! — его голос сорвался, он стиснул зубы, пытаясь собраться, но в его тоне звучала паника, которую он не мог скрыть. — Я — Отто! Я помню всё! Я построил этот мир, я управлял им, я переписывал судьбы! И ты… ты моя внучка, ты должна подчиняться мне, а не стоять здесь, бросая мне обвинения!
Тереза покачала головой, её глаза наполнились болью, но в них не было ни капли сомнения. Она сделала ещё шаг, её доспехи слегка звякнули, а плащ за её спиной колыхнулся, обнажая золотой узор в виде креста на внутренней стороне. Её голос стал тише, но каждое слово было тяжёлым, как удар, пронизанным годами страданий, которые она носила в себе.
— Ты отвратительный человек, дедушка, — начала она, её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки, её пальцы сжали рукоять меча. — В своих бесконечных интригах и играх ты использовал людей, как перчатки, крал их тела, личности, жизни. Не десятки — сотни отнятых судеб, сотни сломанных жизней, которые ты раздавил ради своих экспериментов, ради своей одержимости бессмертием и контролем. Ты разрушал всё, к чему прикасался, и никогда не оглядывался назад. Ты отнял у меня всё — мою свободу, мою жизнь, моих близких. Ты заставил меня смотреть, как ты уничтожаешь тех, кого я любила, как ты ломаешь их, превращаешь в инструменты, а потом выбрасываешь, как ненужный хлам. И даже после этого ты не остановился. Ты использовал невинных, чтобы убивать, ты отнял у человечества последнюю надежду, и даже сейчас ты держишь последнюю жертву — моего брата.
Она подняла меч, направив его на Отто, её руки не дрожали, но в голосе звучала горечь, которую она больше не могла сдерживать. Её глаза сверкнули, в них отразился тусклый свет фальшивого куба, но за этой яростью скрывалась глубокая, почти осязаемая боль.
— Я ждала здесь… много лет, в этом проклятом месте, — продолжила она, её голос стал тише, но каждое слово было пропитано тяжестью её страданий. — Я видела, как ты играешь судьбами, как ты ломаешь людей, как ты крадёшь их жизни, чтобы продлить свою. Ты отнял у меня всё, даже свободу, заставив меня стать стражем этого места, пока ты сбегал к «звёздам», оставив меня гнить здесь как сторожевую псину. Но я не позволю тебе отнять последнее, что у меня осталось. Пусть даже в таком виде, я отомщу. И хоть ты — лишь осколок, но даже этот осколок я уничтожу, чтобы защитить тех, кто мне дорог, чтобы Александр наконец смог освободиться от твоей тени.
Отто вдруг приобрёл утраченное спокойствие, его губы искривились в холодной, почти безумной улыбке, которая не доходила до глаз. Он выпрямился, несмотря на боль, и медленно развёл руки в стороны, словно принимая вызов, но в его жесте было что-то зловещее, как будто он знал нечто, чего не знала Тереза.
— Неужели это та самая месть, о которой ты так грезила в своих фантазиях, Тереза? — его голос стал ровным, но в нём звучала ядовитая насмешка, которая медленно разъедала воздух вокруг. — Если верить твоим словам, значит, старый мир уже давно сгинул, а ты так и осталась здесь, в качестве божественного стража в этом захудалом месте, охраняя то, что уже никому не нужно. Понятно… Значит, настоящий я уже давно покинул этот мир и отправился к звёздам и безднам, как и планировал, оставив лишь осколок воспоминаний в теле Александра, — он сделал паузу, его улыбка стала шире, но в ней не было тепла, только холодная, расчётливая жестокость. — Неплохое тело, надо сказать… Но знаешь ли ты, Тереза, почему я всегда уничтожал тела, которые заимствовал для своих нужд?
— Хочешь заняться просветительской деятельностью? — ядовито ответила Тереза, её голос был холодным, как лёд, но в нём звучала горечь, которая копилась годами. — Не поздновато ли, дедушка? Ты всю жизнь учил меня только одному — как предавать, как ломать, как уничтожать. И теперь, когда ты стоишь здесь, в этом жалком виде, ты хочешь читать мне лекции? Не смеши меня.
Отто покачал головой, его улыбка стала ещё шире, а глаза загорелись странным, почти безумным светом. Он шагнул вперёд, его плащ колыхнулся, обнажая глубокие порезы на его груди, которые всё ещё кровоточили, но он, казалось, не замечал боли.
— Нет, ни в коем разе, — сказал он, его голос стал тише, но в нём звучала зловещая уверенность. — Но прежде, чем последует твоё наказание за эту жалкую попытку мятежа и обмана, я добавлю лишь одно. Нет ничего более сильного, чем воспоминания, Тереза. Они — как семена, которые, если дать им время, прорастут даже в самой бесплодной почве. И если дать им достаточно времени, даже осколок может обрести свою полноценную форму.
Он развёл руки в стороны, его фигура словно стала больше, несмотря на израненное тело, а голос стал глубже, почти гипнотическим.
— В последующей попытке убить меня, держи в голове, что я — далеко не просто воспоминание, не просто осколок. Я — Отто Апокалипсис, и даже в виде осколка я могу переписать судьбу этого мира заново.
Тереза сжала губы, её пальцы сильнее сжали рукоять меча, а кристалл в гарде засветился ярче, отбрасывая синие блики на её лицо. Её глаза сузились, но в них мелькнула тень сомнения, которую она тут же подавила. Она знала, что Отто — мастер манипуляций, и даже его слова, произнесённые в таком состоянии, могли быть ловушкой. Но она не отступит — не после всего, что он сделал.
— Тогда я сделаю так, чтобы от тебя не осталось даже воспоминаний, — тихо сказала она, её голос был полон решимости, но в нём звучала боль, которую она больше не могла скрывать. — Ради Александра, ради всех, кого ты сломал… Я закончу это.
