Genshin. ТК. Глава 27. Филипп Ривьер-ле-Ба
29к символов
* * *
Я шёл по узкой мощёной улице Ривьена, сжимая в руках старую книгу в потрёпанном кожаном переплёте, которую нашёл в гильдейской библиотеке, направляясь домой после ночных посиделок в гильдии. Камни под ногами были неровными, местами покрытыми скользким мхом, а в щелях между булыжниками поблёскивал тонкий слой инея, хрустящий под подошвами моих ботинок. Ветер гулял по улице, принося с собой мелкие снежинки, которые кружились в воздухе, оседая на плечах моего тёмно-синего плаща с серебряной вышивкой в виде волн.
В Ривьене царила обычная для этого времени года облачная погода: небо затянуло серыми тучами, сквозь которые едва пробивались тусклые лучи солнца, отражаясь в мелких лужицах на мостовой, покрытых тонкой коркой льда. Воздух был холодным, с резким запахом речной влаги, хвои и слабым дымком от очагов, струящимся из труб домов.
Вдоль улицы тянулись невысокие каменные заборы, за которыми виднелись аккуратные садики. В небольших прудах, выложенных гладкими камнями, плавали водяные лилии, их листья покрылись инеем, а лепестки слегка поникли от холода. Река, протекающая через центр города, журчала неподалёку, её воды казались тёмно-серыми под пасмурным небом, а на поверхности то и дело появлялась рябь от порывов ветра. На деревянных причалах, потемневших от времени, покачивались привязанные лодки, их борта поскрипывали, а верёвки, покрытые инеем, слегка провисали под тяжестью влаги. У одного из причалов я заметил сложенные рыболовные сети, припорошенные снегом, и деревянный ящик, на котором сидел кот — серый, с пушистой шерстью, покрытой снежинками, внимательно наблюдающий за рекой, словно выслеживая рыбу.
Я свернул на главную улицу, где уже начиналась утренняя суета.
Рыбаки у реки раскладывали сети, их руки в потёртых кожаных перчатках двигались быстро, несмотря на холод. Один из них, пожилой мужчина с седой бородой, покрытой инеем, чинил сеть, напевая что-то низким голосом, его тёплый шерстяной шарф с узором в виде волн был завязан узлом на шее. Рядом молодой парень с рыжими волосами, торчащими из-под меховой шапки, тащил ящик с мелкой рыбой, чешуя которой блестела серебром, отражая тусклый свет. Его лицо было покрыто веснушками, а на плече висела потёртая кожаная сумка, из которой торчала рукоять ножа. Женщины с корзинами, закутанные в тёплые плащи с меховой оторочкой, спешили на рынок, их шаги были быстрыми, а из-под капюшонов выбивались пряди волос, припорошенные снегом. Одна из них, с длинной тёмной косой, остановилась, чтобы поправить корзину, и я заметил, как из неё торчали пучки сушёных трав, перевязанные грубой нитью.
Я замедлил шаг, глядя на небольшой дом с вывеской в виде цветка водяной лилии. Хозяйка вытряхивала коврик с узором лилий, её платье было простым, тёмно-зелёным, с вышитыми на подоле мелкими цветами, а на шее висел кулон в виде лилии, поблёскивающий в тусклом свете. Она подняла голову, заметив меня, и её лицо озарилось тёплой улыбкой, но я лишь слегка кивнул, не останавливаясь. Мысли о сбежавшей девочке из Дома Очага не давали покоя. Флори… Если это действительно она, то времени у меня мало. Крукабена не из тех, кто оставляет беглецов в покое. Рассказ Перри хорошо отпечатался у меня в памяти. Я сжал книгу сильнее, чувствуя, как протез слегка скрипит от напряжения.
Объявление я уже зарегистрировал и вывесил на двух досках в Гильдии, отдав строгий приказ секретарям, сообщать о нём всем авантюристам, которые подойдут к ним по любому вопросу. Но я понимал, что этого недостаточно. Ривьен — не огромный город вроде столицы Фонтейна, где сотни искателей приключений толпятся у досок с заданиями ежедневно. Здесь дай бог за день пара десятков человек зайдёт в здание Гильдии, и далеко не все из них заинтересуются поисками пропавшего человека в местных лесах.
Люди в Ривьене отзывчивые и добрые, но нельзя грести всех под одну гребёнку. Я вспомнил, как на рынке торговцы помогали друг другу, как старушка с морщинистыми руками делилась хлебом с детьми, укутанными в потёртые шарфы, но бумаги Гильдии, которые я разбирал в кабинете, открыли мне глаза на мрачную правду. Это не мир розовых пони и магии дружбы.
Те же искатели приключений, несмотря на их приветливые улыбки и готовность прийти на выручку, порой не прочь нарушить закон. В гильдейских отчётах, написанных мелким почерком на пожелтевшей бумаге, мелькали записи о том, как кто-то убил клиента, украв его ценности, или ограбил караван, который должен был охранять. Хуже всего были случаи сексуального насилия — и, к моему удивлению, не всегда это были мужчины. Некоторые женщины-авантюристки, судя по бумагам, могли быть не менее жестокими, их имена в отчётах сопровождались пометками о штрафах или изгнании из Гильдии с последующим арестом. С виду такие же приветливые, с милыми улыбками, но за ними скрывались тёмные дела.
Я задумался о том, чтобы обратиться к жандармам — ведь по моей легенде сестра пропала, а они, как местная полиция, обязаны помогать и что-то делать. Но Дотте сразу отговорила меня от этого шага. Её слова всё ещё звучали в голове, холодные и чёткие, как этот утренний ветер: если я обращусь к жандармам, они, может и помогут, но в любом случае начнут копать юридически, и это может привести Крукабену и её подручных прямо сюда, в Ривьен. Они заберут не только Флори, если это она, но и меня, если поймут, кто я.
Хотя последнее вряд ли — Дотте занялась конспирацией всерьёз, и теперь я по легенде Филипп Ривьер-ле-Ба, выходец из дворянского рода с юга Фонтейна, отправленный на суровый север «набираться опыта». Эта вымышленная история объясняла всё: моё внезапное появление, дорогую квартиру у реки в собственности — в Ривьене это считалось признаком невероятного мажорства, с балконом, с которого открывался вид на воду, и даже наличие слуги в лице Торе, которая сейчас сидела в этой самой квартире, выполняя функции охраны и горничной.
Дотте провернула целую многоходовку: отдала мне часть наследства профессора, оформила документы на квартиру и даже официально зарегистрировала дворянский род Ривьер-ле-Ба. На основании бумаг о собственности мне и впрямь выдали местный аналог паспорта — небольшую книжицу с гербом Фонтейна, выгравированным на обложке, и моим именем, написанным каллиграфическим почерком. Теперь я был документально закреплён как дворянин в первом поколении, хотя сам до конца не понимал, как ей это удалось. Одно было ясно: в Ривьене у Дотте всё схвачено, и она явно время зря не теряла, когда из поместья уезжала.
За несколько дней она стала главой филиала Гильдии, создала с нуля дворянский род со мной в комплекте и записала его себе в союзники. Шустро и круто, как она умеет. Она упомянула, что будет занята ещё недели две, и я мог только гадать, что она ещё успеет провернуть за это время. В свои планы она меня не посвящала, если я не был их частью, как с этой легендой. На мои вопросы она отмахивалась, говоря, что это «дела по укреплению нашей безопасности». Меня в целом такой расклад устраивал — период адаптации к протезу руки ещё не закончился, и Дотте пока не могла проводить тренировки, так что я мог сосредоточиться на своих делах.
Ветер усилился, снежинки закружились быстрее, оседая на моих волосах, и я невольно ускорил шаг, чувствуя, как холод пробирается под плащ.
Мысли о Флори не давали покоя. Где она сейчас? Прячется в лесу, укрываясь под хвойными ветвями, покрытыми снегом? Или уже попалась кому-то из авантюристов, которые могут оказаться не такими уж добрыми? Я сжал книгу ещё сильнее, её кожаная обложка скрипнула под пальцами, а протез издал тихий металлический звук, от которого я невольно поморщился. Нужно найти её первым. Крукабена не должна добраться до неё раньше меня.
Я подошёл к двухэтажному каменному дому на центральной улице Ривьена, окна которого выходили прямо на реку, и поднялся по узкой лестнице на второй этаж, ступени которой скрипели под ногами, а деревянные перила, потемневшие от времени, были холодными на ощупь. Дверь квартиры, обитая тёмным деревом с резным узором в виде волн, оказалась слегка приоткрытой, и изнутри доносился слабый аромат жареного мяса и трав.
Я толкнул дверь, и она распахнулась, открывая мне Торе, стоящую в дверном проёме. На ней была перешитая форма Дотте, но с явным намёком на её новую роль: тёмно-синяя туника с белыми манжетами, напоминающими форму жандармов, но с добавлением кулинарных мотивов из формы повара, а рукава украшали ромбовидные пуговицы, поблёскивающие в свете ламп. Её длинные голубые волосы, слегка растрёпанные, были убраны под тёмно-синий берет с золотистым пером, а на шее висела тонкая чёрная лента, завязанная узлом. Торе улыбнулась мне, её голубые глаза блеснули теплом, и она подмигнула, слегка наклонив голову.
— Чувствую, как ты приближаешься, господин Ривьер-ле-Ба, — проговорила она с игривой ноткой в голосе, её тон был приветливым, но с лёгким намёком на насмешку. — Заходи, а то замёрзнешь там.
Она отступила в сторону, пропуская меня внутрь, и закрыла дверь за мной с тихим скрипом. Я прошёл в прихожую, чувствуя, как тепло квартиры обволакивает меня после холодной улицы. Пол был устлан тёмным деревянным паркетом, слегка потёртым, а стены украшали небольшие картины с видами Фонтейна — на одной был изображён фонтан с водяными лилиями, на другой — каналы столицы, освещённые закатным солнцем.
Торе тут же шагнула ко мне, протягивая руки, чтобы помочь снять верхнюю одежду. Её движения были уверенными, но мягкими, и я почувствовал лёгкое смущение, когда она аккуратно стянула с меня плащ, покрытый снежинками, и повесила его на деревянную вешалку у двери, рядом с которой стоял небольшой сундук с коваными уголками.
Меня это несколько смущало — я всё ещё не привык к тому, что кто-то выполняет за меня такие мелочи. Но Торе, после того как встала на ноги и начала восстанавливаться, настойчиво просила позволить ей хотя бы минимальные обязанности слуги исполнять. Она утверждала, что это помогает ей чувствовать себя полезной, и я не мог ей отказать. К тому же, мне нужно было вживаться в роль молодого дворянина, Филиппа Ривьер-ле-Ба, и такие мелочи, как помощь с одеждой, были частью этой игры. Пока Торе снимала с меня шарф, её пальцы слегка коснулись моей шеи, и она вдруг посмотрела на меня с лукавой улыбкой, её глаза блеснули любопытством.
— Ну, как прошла ночь с Дотте? — спросила она, её голос был мягким, но с явным намёком на пошлость, и она слегка прищурилась, будто ожидая какой-то пикантной истории. — Молодой дворянин помог новой неопытной главе филиала с делами, м?
Я усмехнулся, чувствуя, как лёгкий румянец поднимается к щекам, и покачал головой, стягивая перчатки с рук. Мой протез слегка скрипнул, когда я сжал пальцы, и я бросил взгляд на Торе, стараясь говорить с той же лёгкостью, что и она.
— Если считать сексуальным насилием то, что куча бумаг отымела и меня, и Дотте, то да, ночь прошла на ура, — ответил я, мой тон был насмешливым, но усталость от долгой ночи в Гильдии всё ещё чувствовалась в голосе. — Мы с ней до полуночи разбирали отчёты, и, кажется, я теперь ненавижу пергамент всей душой, как и сортировку чего-либо вообще.
Девушка рассмеялась, её смех был звонким и искренним, и она слегка хлопнула меня по плечу, отчего я невольно улыбнулся. Её голубые волосы слегка колыхнулись, когда она повернулась, и я заметил, как берет чуть съехал набок, открывая прядь, упавшую ей на лоб.
— Ох, господин, ты умеешь испортить всё веселье, — отшутилась она, чуть надув губы, её голос был тёплым, но с ноткой притворного разочарования. — Я-то думала, у вас с Дотте что-то поинтереснее, чем бумаги… Но ладно, бумаги тоже могут быть страстными, наверное.
Она вдруг замерла, её ноздри слегка расширились, и я увидел, как её глаза расширились от внезапного осознания. Торе резко развернулась, её берет чуть не слетел с головы, и она бросилась к кухне, её шаги были быстрыми, но лёгкими, а подол туники слегка колыхался от движения.
— Мясо! — воскликнула она, её голос был полон паники, но с ноткой комичности. — Я же совсем забыла, оно сейчас перейдёт в другую степень прожарки!
Я пошёл за ней, чувствуя, как запах жареного мяса становится всё сильнее, смешиваясь с ароматом трав и лёгким дымком от очага. Кухня была всё такой же небольшой, но уютной, с медной посудой, висящей на крючках вдоль стены, и полками, заставленными банками с травами и специями — от сушёного базилика до ярко-оранжевого шафрана. Над плитой, где горел огонь, стояла большая кастрюля, из которой поднимался пар, а на сковороде шипело мясо, покрытое румяной корочкой.
Торе схватила деревянную лопатку, лежащую на столе, и принялась переворачивать куски мяса, её движения были быстрыми, но ловкими. За окном, через которое лился мягкий свет, несмотря на облачную погоду, виднелась река, её воды искрились под редкими лучами солнца, пробивающимися сквозь тучи. На подоконнике стоял горшок с небольшим растением, листья которого слегка поникли, но всё ещё сохраняли зелёный цвет, а рядом лежала пара бутылок с маслом и уксусом, их стекло поблёскивало в свете дня.
Я прислонился к дверному косяку, наблюдая за Торе, и невольно улыбнулся — её сосредоточенное выражение лица, слегка нахмуренные брови и лёгкая паника в движениях были почти комичными, но в то же время трогательными.
Она ловко переворачивала куски мяса на сковороде, деревянная лопатка в её руках двигалась с отработанной точностью, а над плитой поднимался ароматный пар, пропитанный запахом розмарина и жареного лука. Пламя в очаге потрескивало, бросая тёплые отблески на медные кастрюли, висящие на крючках вдоль стены, и на её голубые волосы, которые слегка растрепались от резких движений. Тёмно-синий берет с золотистым пером всё ещё чудом держался на её голове, но одна прядь упала на лоб, и Торе нетерпеливо сдула её, не отрываясь от готовки.
В первые дни после нападения на особняк Торе была совсем никакой.
Физически, благодаря стараниям Дотте, она начала восстанавливаться довольно быстро — раны заживали, а силы возвращались с каждым днём, но ментально… этот похотливый повар, как я её иногда в шутку называл, будто потух. Свет в её голубых глазах почти погас, она едва говорила и почти не двигалась, проводя дни в своей комнате, уставившись в одну точку на потолке. Вероятная смерть профессора, в отличие от Дотте, она восприняла слишком близко. И это было понятно: Дотте профессор вытащил из силовой структуры Иль Дотторе и заключил с ней контракт, как с условно равной себе личностью, дав ей свободу, время и цели. А Торе он буквально поставил на ноги, сформировав её с нуля, как личность, как человека. Для неё он был не просто наставником, а чем-то вроде отца, создавшего её мир, и её эмоциональная привязка к нему была куда глубже и сильнее, чем у Дотте. Потеря профессора стала для Торе ударом, который едва не сломал её.
Но всё изменилось в тот день, когда я вернулся из палаты жардинаж после оформления документов на дворянство. Я тогда зашёл в квартиру, усталый, с кучей бумаг под мышкой, и Торе сидела за столом, с пустым взглядом, направленным на тёмное окно. В руках она держала кружку с остывшим чаем, её пальцы слегка дрожали, а на столе лежала старая поваренная книга, раскрытая на рецепте. Я сел напротив и, сам не знаю почему, начал говорить. Рассказал ей, как Дотте провернула всё с моим новым статусом, как я теперь официально «Филипп Ривьер-ле-Ба», дворянин, и как мне придётся вживаться в эту роль. Я признался, что мне нужна поддержка, что я чувствую себя потерянным в этой новой жизни, и что без неё, Торе, мне будет сложно справиться.
И мои такие простые, но искренние слова, кажется, стали для неё толчком. Её глаза вдруг загорелись, она выпрямилась, и в тот же вечер Торе будто «завелась». Она начала говорить, двигаться, даже шутить, впервые за долгое время, и заявила, что будет моей верной слугой, что поможет мне освоиться в роли дворянина, потому что я теперь её господин, и она не даст мне утонуть в этом новом мире.
Во мне она нашла новую цель, преемника профессора, ради которого стоило жить. Странное, конечно, чувство, когда ты становишься для кого-то причиной жить, но я был рад, что смог вытащить её из той пустоты. Если бы не тот разговор на кухне, неизвестно, что могло быть с Торе сейчас.
Так или иначе, с тех пор Торе постепенно возвращалась в привычный ритм, но уже в новой локации. По сути, почти ничего кардинально не изменилось — она всё так же оставалась хозяйкой дома, занималась привычными делами, готовила, убирала, следила за порядком. Рядом были Дотте и я, и это, кажется, помогало ей держаться. О профессоре она не вспоминала вслух, по крайней мере при мне, но я иногда замечал, как её взгляд становился отстранённым, а на лице появлялась тень грусти. Однажды она обмолвилась, что жалеет о своей коллекции похабных книг, которую собирала годами, — большая часть её осталась в поместье и, скорее всего, была уничтожена во время нападения. Однако эту потерю я, как хороший господин и, если можно так сказать, щедрый, решил постепенно исправлять, пополняя её запасы новыми книгами.
Сегодня я как раз принёс ещё одну, которую неожиданно нашёл в библиотеке Гильдии, среди пыльных полок, заставленных трактатами о травах и древних руинах. Это была книга явно эротического содержания с ведьмами — потрёпанный томик в тёмно-зелёной обложке с выцветшим названием, где на пожелтевших страницах мелькали иллюстрации с пикантными сценами, которые, я был уверен, придутся Торе по вкусу.
Я посмотрел на книгу, которую всё ещё держал в руках, и слегка улыбнулся, представив, как Торе будет листать её с горящими глазами, забыв о своих печалях хотя бы на время. Она тем временем сняла сковороду с огня, поставив её на деревянную подставку на столе, и вытерла руки о фартук. Её движения стали спокойнее, и она наконец-то подняла взгляд на меня, её глаза блеснули теплом, а на губах появилась лёгкая улыбка. Кухня наполнилась уютным теплом, а за окном всё ещё кружились снежинки, оседая на подоконнике рядом с горшком, в котором росло маленькое растение с поникшими листьями.
Я шагнул к столу, положив книгу на край, и решил, что сейчас самое время вручить Торе её маленький подарок. Аромат жареного мяса с розмарином и луком витал в воздухе, смешиваясь с запахом тёплого травяного чая, который Торе заварила в пузатом кувшине с узором водяных лилий. Я слегка кашлянул, привлекая её внимание, и кивнул на книгу, стараясь скрыть лёгкое волнение — вдруг ей не понравится?
— Торе, я тут кое-что нашёл в библиотеке Гильдии, — начал я, стараясь говорить небрежно, хотя пальцы невольно сжали край стола, а протез издал тихий металлический скрип. — Подумал, тебе должно понравиться. Взгляни как эксперт.
Торе обернулась, её глаза загорелись любопытством. Она вытерла руки о фартук, оставив на тёмно-синей ткани едва заметный масляный след, и шагнула к столу, её шаги были лёгкими, но быстрыми. Её голубые волосы, слегка растрепавшиеся от готовки, выбились из-под тёмно-синего берета с золотистым пером, а на щеках проступил лёгкий румянец от жара очага. Она взяла книгу в руки, её пальцы, всё ещё пахнущие розмарином и луком, осторожно провели по обложке, словно она держала не книгу, а редкий артефакт. Торе поднесла томик к лицу, вдохнув запах старой бумаги и кожи, будто сомелье, дегустирующий вино, её глаза расширились, а губы приоткрылись от удивления. Затем она вдруг взвизгнула, её голос был полон неподдельного восторга, и она прижала книгу к груди, словно боялась, что та исчезнет.
— Ох, Филипп, ты только посмотри! Это же… «Ученик ведьм»! Второй том! — воскликнула она, её голос дрожал от эмоций, а на лице расцвела широкая, почти детская улыбка. — Это очень редкая книга, ты представляешь?! У меня в поместье был только первый, а это второй!!! Я думала, мне никогда не удастся его найти!
Она подпрыгнула на месте, её берет съехал набок, а голубые волосы растрепались ещё сильнее, но она, кажется, этого даже не заметила. Торе открыла книгу, её пальцы дрожали от нетерпения, и она принялась листать пожелтевшие страницы, на которых мелькали иллюстрации с пикантными сценами — ведьмы в откровенных позах, окружённые магическими символами и травами, нарисованные тонкими линиями чернил. Но Торе, кажется, больше интересовал текст, написанный мелким, аккуратным почерком, который она пробегала глазами с горящим взглядом.
— Настолько редкий? — уточнил я, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, хотя её восторг уже заставил меня улыбнуться. — Я просто увидел её среди старых трактатов в Гильдии, подумал, что тебе подойдёт, и всё. Не думал, что это что-то особенное.
Торе подняла на меня взгляд, её разноцветные глаза сияли, и она шагнула ближе, всё ещё прижимая книгу к груди, словно боялась её выпустить. Её голос стал чуть тише, но в нём чувствовалась искренняя благодарность, смешанная с восторгом.
— Господин, ты даже не представляешь, что это за книга, — начала она, её тон был полон энтузиазма, а слова лились потоком. — Это не просто роман, как может показаться! Это очень подробный учебник по анатомии, манерам и традициям ведьм! Да, тут, конечно, отведено немало места эротике, но для ведьм это не просто так! Эротика для них — важная часть жизни. Настоящим ведьмам очень сложно завести ребёнка, потому что их магия… ну, скажем так, влияет на их тело, и поэтому они…
— Торе, мясо, — перебил я её, указав на сковороду, из которой снова начал подниматься подозрительный дымок, а запах стал чуть резче, с лёгким оттенком подгорелости. Мне было интересно, но похотливого монстра явно заносило.
— Ой, точно! — воскликнула она, её глаза расширились, и она тут же переключилась на готовку, быстро снимая сковороду с огня и ставя её на деревянную подставку, вырезанную в форме листа.
Аромат жареного мяса с травами стал ещё насыщеннее, и я почувствовал, как желудок требовательно заурчал. Девушка бросила на меня взгляд, её улыбка стала чуть спокойнее, и она продолжила, попутно проверяя готовность блюда, помешивая мясо деревянной ложкой с потемневшей от времени ручкой.
— Уже почти готово, ещё минутка, и можно садиться, — сказала она, её голос был мягким, но всё ещё полным энтузиазма, и она вернулась к теме книги, не отрываясь от готовки. — Эти книги, «Ученик ведьм», — их давно нет в продаже, понимаешь? По слухам, сами ведьмы активно на них охотятся по всему Тейвату, уничтожают экземпляры, потому что, мол, они порочат их жизнь и выставляют их в дурном свете. Из-за этого сохранились только очень редкие книги, спрятанные в самых неожиданных местах, вроде филиала Гильдии на краю мира! Представляешь, как тебе повезло её найти?
Она замолчала, глядя на книгу с нежностью, а затем повернулась ко мне, её разноцветные глаза блеснули благодарностью, и она шагнула ближе, слегка наклонив голову. Её фартук был слегка испачкан маслом, а на рукаве виднелось пятнышко от соуса, но она, кажется, этого даже не замечала.
— Спасибо, Филипп, — сказала она, её голос стал мягче, а в нём появились тёплые нотки. — Эта книга… она, возможно, стоит всей моей потерянной коллекции, понимаешь? Я столько лет мечтала найти второй том, и вот он, прямо здесь, в моих руках! Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Новая книга, хе-хе…
Она улыбнулась шире, а затем добавила с лёгким смешком, её тон стал чуть игривым:
— Не зря я столько всего наготовила сегодня, да? Чувствовала, что день будет особенным!
Торе принялась сервировать блюда, раскладывая мясо по тарелкам, рядом с которыми уже лежал гарнир из запечённых овощей — яркие кусочки моркови, картофеля и тыквы, слегка подрумяненные, с блестящей корочкой от масла. Она добавила свежие травы, которые яркими зелёными акцентами украсили блюдо, а затем поставила на стол керамические кружки с тёплым травяным чаем, от которого поднимался лёгкий пар, пахнущий мятой, ромашкой и слабым оттенком мёда.
На столе появился небольшой кувшин с водой, украшенный узором в виде волн, и деревянная миска с ломтиками свежего хлеба, корочка которого была слегка хрустящей, а мякиш — мягким и ароматным. Торе двигалась быстро, но аккуратно, её движения были отточенными, а фартук слегка колыхался от каждого шага. Поставив последнюю тарелку, она посмотрела на меня, её брови слегка приподнялись, и в голосе появилась нотка беспокойства.
— А ты чего такой напряжённый? — спросила она, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову, её берет снова съехал набок, а голубая прядь упала на лоб. — Ты какой-то… неспокойный. Что-то случилось? Расскажи, а то я начну думать, что ты просто не любишь мою стряпню!
Она шутливо надула губы, но её голубые яркие глаза смотрели на меня с искренней заботой. Я вздохнул, опустив взгляд на тарелку, где кусочки мяса аппетитно блестели в соусе, и решил рассказать ей всё. Мне нужно было выговориться, и Торе была тем, кому я мог доверять.
— У меня… сбежала сестра, — начал я, мой голос был тише, чем обычно, а пальцы слегка сжали край стола, отчего протез снова издал тихий скрип. — Ну, по легенде, конечно. Я имею в виду Флори, моя сестра из Дома Очага. Сегодня приходил человек Крукабены и оставил в Гильдии заявку на поиск пропавшей девочки. Я попросил Дотте это заявление убрать, а сам зарегистрировал своё, вывесил его на доске и попросил секретарей сообщать о нём всем авантюристам, которые к ним обратятся. Но… я не уверен, что этого хватит, понимаешь? Ривьен — не столица, тут авантюристов не так много, и кто знает, захотят ли они вообще браться за такое задание.
Торе нахмурилась, её взгляд стал серьёзнее, и она шагнула ближе, положив руку на спинку стула. Её голос был твёрдым, но в нём чувствовалась поддержка, а в глазах мелькнула искренняя злость, когда я упомянул Дом Очага.
— Крукабена… эта злобная женщина ответит за свои злодеяния, — сказала она, её тон был полон уверенности, а затем она слегка улыбнулась, её голос стал мягче. — Но ты молодец, что подал встречную заявку в Гильдию. Это шаг вперёд, и я горжусь тобой! Ты не сидишь на месте, а действуешь, и это правильно. Если это действительно Флори, то ты найдёшь её, я в тебя верю.
— Спасибо, Торе, — ответил я, слегка улыбнувшись, хотя напряжение всё ещё не отпускало. — Но этого явно недостаточно. Я хочу сам отправиться по местным лесам, поискать её. Но не в одиночку. Опыт подсказывает, что одному лучше не соваться в незнакомые леса.
Я невольно коснулся протеза, и Торе, проследив за моим движением, понимающе кивнула. Её глаза вдруг загорелись, и она выпрямилась, её улыбка стала шире, а в голосе появились нотки удивления и радости.
— Погоди, погоди… Неужели ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила она, её голос был полон приятного удивления, а разноцветные глаза блеснули интересом. — Ты это серьёзно? Я, конечно, не против, но… ты уверен, что я справлюсь? Я же больше по кухне, чем по лесам!
Она рассмеялась, её смех был звонким и искренним, и она слегка хлопнула себя по лбу, будто только сейчас осознала, что её слова звучат как шутка. Я кивнул, чувствуя, как её реакция немного поднимает мне настроение.
— Да, я серьёзно, — ответил я, мой голос стал чуть увереннее, и я слегка улыбнулся. — Нам обоим не помешает поездка по окрестностям, Торе. Тебе тем более — ты вообще не покидала квартиру с нашего приезда, и люди тебя почти не видели. Это плохо и для тебя, и для легенды. Какой из меня дворянин, если я сам продукты покупаю на рынке, пока мой слуга дома сидит? Люди начнут шептаться, а нам это сейчас совсем не нужно.
Последний аргумент подействовал на Торе особенно сильно. Её глаза расширились, и она слегка прикусила губу, явно осознавая, что я прав. Она задумчиво посмотрела на меня, её пальцы слегка постукивали по спинке стула, а затем она кивнула, её движения стали решительными. Но прежде, чем согласиться, она подняла палец, будто вспомнив что-то важное, и её голос стал серьёзным, но с лёгкой насмешкой.
— Я согласна, господин, но у меня есть одно условие, — заявила она, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову, её берет окончательно съехал набок, а голубая прядь упала на лоб. — И ты должен пообещать, что выполнишь его, иначе я никуда не пойду!
Я удивился, слегка приподняв брови, и скрестил руки на груди, ожидая продолжения. Её тон меня немного насторожил, но я был готов выслушать.
— С каким ещё условием? — спросил я, мой голос был слегка настороженным, но с ноткой любопытства. — Ты же знаешь, что я не люблю сюрпризы, Торе. Давай, выкладывай, что ты задумала?
Девушка улыбнулась, её глаза блеснули озорством, и она шагнула ближе, её фартук слегка колыхнулся от движения. Её голос стал полон решительности, но с явным намёком на весёлое возмущение.
— Я хочу, чтобы ты помог мне в ближайшем будущем перекрасить Дотте в её натуральный цвет волос! — заявила она, её тон был полон энтузиазма, а слова лились потоком. — Да, я понимаю, что конспирация нужна, и всё такое, но, Филипп, ты только посмотри, что она сделала со своими волосами! Это же преступление! Эти её эксперименты с цветом — ну кто так делает? Я, конечно, не эксперт, но даже я вижу, что это ужасно! Ей нужно вернуть нормальный цвет, и я хочу, чтобы ты мне помог её уговорить!
Я усмехнулся, не сдержав смеха, и кивнул, чувствуя, как напряжение немного отпускает. Торе всегда умела поднять настроение, даже в такие моменты, и её возмущение по поводу волос Дотте было таким искренним, что я не мог не улыбнуться.
— Договорились, — ответил я, мой голос стал легче, и я слегка улыбнулся, глядя на неё. — Я согласен, но это в будущем, Торе. А сейчас давай поедим и отправимся в путь. Время терять нельзя, ты же понимаешь, насколько это важно.
Торе кивнула, её улыбка стала шире, и она указала на стол, где уже дымились тарелки с едой, а аромат жареного мяса и трав наполнял кухню уютным теплом. Я сел за стол, чувствуя, как тепло кухни и присутствие Торе немного успокаивают мои нервы, и понял, что с ней рядом новая поездка в лес будет не такой уж страшной.
