Genshin. ТК. Глава 26. Новая жизнь
20к символов
* * *
Тёмные тучи, тяжёлые и низкие, нависали над лесом, словно угрожая раздавить его своей массой. Их края, подсвеченные бледным светом луны, казались рваными, а внутри клубились серо-чёрные вихри, готовые вот-вот разразиться ливнем. Гром гремел где-то вдали, его раскаты эхом отдавались среди высоких сосен, ветви которых скрипели и трещали под порывами сильного ветра. Воздух был влажным, пропитанным запахом сырой земли, хвои и мха, а редкие крупные капли срывались с листвы, падая на землю с едва слышным шорохом. Дождь ещё не начался, но его предчувствие витало повсюду, делая лес ещё более мрачным и зловещим.
Девочка в потрёпанном тёмном капюшоне бежала через лес, не оглядываясь, её дыхание было сбивчивым, прерывистым, с хрипами, которые вырывались из горла вместе с каждым рваным вдохом. Её ноги, обутые в чёрные туфли на низком каблуке, скользили по мокрой земле, каблуки цеплялись за выступающие корни и острые камни, оставляя за собой глубокие следы в грязи. Туфли, изначально начищенные до блеска, теперь были покрыты слоем земли и мелкими царапинами, а один каблук слегка шатался, грозя отвалиться.
Она была одета в строгую чёрную форму: пиджак с аккуратно застёгнутыми пуговицами и прямые брюки, которые плотно облегали ноги. Форма, хоть и была пошита из дорогой ткани — плотной, с лёгким матовым отливом, — теперь выглядела изношенной: пиджак порвался на левом рукаве, обнажая бледную кожу, а брюки были испачканы грязью и травой, особенно на коленях, где она, видимо, падала. Несмотря на это, через облегающую форму уже проглядывалась формирующаяся фигура девушки: тонкая талия, слегка округлившиеся бёдра, намёк на грудь, проступающий под тканью пиджака. Но сейчас всё это было скрыто под слоем грязи и страха, который гнал её вперёд.
Её руки, исцарапанные ветками, дрожали от усталости, ладони горели от порезов и ссадин, а ногти были обломаны и испачканы землёй. Сердце колотилось так сильно, что каждый удар отдавался в висках, заглушая звуки леса. Страх и отчаяние сжимали её грудь, словно невидимые тиски, а в голове билась одна мысль: нельзя останавливаться. Она знала, что, если её поймают, её ждёт смерть. Или что-то гораздо хуже. Её преследователи не дадут ей шанса, они не знают жалости. И хотя видимой погони не было — ни топота ног, ни лая собак, ни шороха за спиной, — она чувствовала их присутствие. Они были где-то рядом, выжидали, выслеживали, как хищники, загоняющие добычу, чтобы нанести удар в самый подходящий момент.
Силы были на исходе. Её ноги подкашивались, каждый шаг отдавался болью в мышцах, а дыхание стало таким тяжёлым, что казалось, лёгкие вот-вот откажут. Она споткнулась о корень, едва удержав равновесие, и на миг замерла, упершись рукой в шершавый ствол сосны, чтобы отдышаться. Её грудь тяжело вздымалась, пиджак натянулся на плечах, а несколько пуговиц, расстегнувшихся во время бега, обнажили белую рубашку под ним, испачканную грязью и пятнами пота. Но она не могла позволить себе остановиться надолго. Стиснув зубы, она оттолкнулась от дерева и побежала дальше, чувствуя, как последние крупицы воли удерживают её от того, чтобы рухнуть на землю и зарыдать.
Внезапно лес расступился, и она выбежала на узкую грязную дорогу, усыпанную мелкими камнями и покрытую глубокими колеями от колёс. Её глаза, полные отчаяния, заметили вдали телегу, запряжённую двумя лошадьми. Лошади были крепкими, рослыми, с тёмно-гнедой шерстью, покрытой пятнами грязи, а их гривы развевались на ветру. Они нетерпеливо били копытами, их дыхание вырывалось из ноздрей белыми облачками в холодном воздухе, а глаза блестели от беспокойства, словно они чувствовали надвигающуюся бурю.
Телега была старой, деревянной, с потемневшими от времени досками, местами покрытыми мхом, но выглядела крепкой. На борту виднелись следы грубой краски, когда-то синей, а внутри лежали несколько мешков, перевязанных грубой верёвкой, и пара пустых деревянных ящиков, которые подпрыгивали при каждом порыве ветра.
Неподалёку бродили несколько человек — двое мужчин и женщина, одетые в простую одежду, какие носят крестьяне или мелкие торговцы. Один из мужчин, высокий бородач в сером плаще с потёртым подолом, бродил у обочины, что-то ворча себе под нос и выискивая что-то в траве. Второй мужчина, помоложе, с короткими каштановыми волосами и в потрёпанном коричневом жилете, стоял на дороге недалеко от первого, жуя кусок хлеба и бросая крошки на землю. Женщина, худощавая, с длинной чёрной косой, укутанная в шерстяной платок, стояла чуть поодаль, держа в руках корзину с какими-то грибами и о чём-то тихо переговариваясь с молодым мужчиной. Они не замечали девочку, пока она не выбежала на дорогу.
Она замерла на миг, её грудь тяжело вздымалась, а пот стекал по вискам, оставляя грязные дорожки на бледной коже. Капюшон соскользнул с головы, открывая спутанные светлые волосы, мокрые от пота и прилипшие к лицу. Её глаза, широко распахнутые от страха, метались между людьми и телегой. Она знала, что просить помощи у незнакомцев бессмысленно. Простые люди не поймут, не помогут, а хуже того — могут выдать её. Её преследователи умели запугивать, подкупать, манипулировать. Эти люди, скорее всего, сдадут её за горсть монет или из страха за собственные жизни. Нет, она не могла рисковать. Но и бежать дальше у неё не было сил.
Решение пришло мгновенно. Она бросилась к телеге, её туфли шлёпали по грязи, а пиджак распахнулся, обнажая белую рубашку. Она с разбега запрыгнула на козлы, её дрожащие руки схватили поводья, скользкие от сырости и покрытые тонким слоем грязи. Лошади заржали, почувствовав резкое движение, их уши дёрнулись назад, а глаза расширились от испуга.
Девочка, неумело, но с отчаянной силой, дёрнула поводья, пытаясь заставить животных тронуться. Её движения были неловкими — она явно никогда не правила лошадьми, — но страх придавал ей решимости. Она ударила поводьями по крупам лошадей, выкрикнув что-то неразборчивое, больше похожее на сдавленный крик, и лошади, фыркнув, рванули вперёд. Телега с грохотом покатилась по дороге, мешки в кузове подпрыгнули, а один из ящиков с треском упал на бок, рассыпав по доскам несколько гвоздей.
— Эй! Что ты творишь?! — раздался позади грубый мужской голос, полный гнева. Это был бородач, который уже бросился к дороге, размахивая руками. Его серый плащ развевался на ветру, а лицо покраснело от ярости. — Стой, девчонка!
— Верни телегу, воровка! — закричал второй мужчина, спрыгивая с телеги и бросаясь за ней. Его голос был выше, но не менее яростный, а в руках он сжимал палку, которую схватил с земли. — Я тебе сейчас покажу!
Женщина с корзиной вскрикнула, её глаза расширились от ужаса. Но девочка не обернулась. Её сердце колотилось, а руки судорожно сжимали поводья, пока телега подпрыгивала на ухабах, скрипя и дребезжа. Мужские голоса становились всё тише, заглушаемые стуком копыт, рёвом ветра и новым раскатом грома, который разорвал небо над лесом. Но она знала, что это не конец. Её настоящие преследователи найдут её. Они… Нет. Она всегда находит…
* * *
Настоящее время
Ривьенский филиал Гильдии искателей приключений
Я сидел в тесном кабинете Ривьенского филиала Гильдии искателей приключений, утопая в горах бумаг, которые, казалось, размножались с каждым днём. Стол передо мной был завален пожелтевшими свитками, мятыми отчётами, заявками на задания и старыми счетами, некоторые из которых были покрыты тонким слоем пыли, а края их потемнели от времени. Чернильница, стоявшая в углу стола, была наполовину пуста, а её медный ободок покрылся зеленоватой патиной. Перо, которым я писал, уже износилось — его кончик расщепился, и оно скрипело при каждом движении, оставляя мелкие кляксы на бумаге.
В кабинете пахло пылью, старым пергаментом и сыростью — окна давно не открывались, и единственная масляная лампа на стене, с потрескавшимся стеклом и закопчённым фитилём, давала тусклый свет, от которого глаза начинали слезиться. Половицы под ногами скрипели при каждом движении, а стены, обшитые потемневшими деревянными панелями, местами облупились, обнажая серую штукатурку. На одной из полок в углу стояла пара старых книг по истории Фонтейна, но их кожаные переплёты были покрыты плесенью, и я не решался их трогать. Я вздохнул, откинувшись на спинку скрипучего деревянного стула, обитого потёртой кожей, и потёр виски, чувствуя, как головная боль медленно сжимает голову.
Бестолковая бумажная работа. И всё из-за Дотте.
После нападения на поместье Дотте решила обезопасить нас всех самым быстрым и надёжным способом: она приняла давнее предложение Гильдии и стала главой местного филиала. На первый взгляд — впечатляющий карьерный прыжок для бывшей ассистентки профессора. Но я знал подноготную. Дотте давно планировала свою жизнь за пределами поместья, независимо от профессора. Она никогда не собиралась оставаться вечной помощницей, и у неё был чёткий план на случай обретения «свободы». Предложение Гильдии она держала в рукаве, как козырь, не соглашаясь и не отказываясь, выжидая подходящего момента. И этот момент настал, когда нам всем понадобилась защита после случившегося.
Быть главой филиала Гильдии в Фонтейне имело свои плюсы и минусы.
Плюсы: влияние, связи, доступ к ресурсам и, главное, защита.
Минусы: бесконечная бюрократия, необходимость держать филиал на плаву и разбираться с кучей проблем, которые копились годами.
Но в нашей ситуации минусы не играли роли. Нам троим нужна была «крыша» — не формальная, а такая, чтобы у Иль Дотторе отпали мысли брать нас нахрапом. Гильдия давала гарантии безопасности, которые заставили бы его задуматься, стоит ли тратить время и ресурсы на охоту за нами. Уже на следующий день после возвращения в город Дотте объявила, что стала главой филиала, а нас с Торе записала в ряды Гильдии — но не простой челядью, а целыми руководителями групп. Торе назначили ответственной за продовольственное обеспечение, что означало контроль над запасами еды и снабжением для экспедиций, а я стал заместителем главы. Должности по большому счёту формальные, но юридически они закрепляли нас в организации на позициях выше обычного авантюриста, давая доступ к привилегиям: защите Гильдии, праву на транспорт, ресурсы и даже возможность влиять на распределение заданий.
Звучало заманчиво, но отдавалось кумовством.
По словам Дотте, Гильдия долго искала кандидата на пустующее место главы в этой дыре, и за её согласие ей дали полную власть в филиале. Но была и обратная сторона медали: огромный объём бумажной волокиты, который копился с ухода прошлого главы — какого-то деда по имени Жерар, укатившего в столицу на юг, в Кур-де-Фонтейн, оставив филиал чахнуть.
Дотте теперь пришлось разбираться с этим хаосом, но, как и раньше по старой доброй традиции, она скинула на меня самую нудную работу. Даже после падения поместья её привычка перекладывать обязанности никуда не делась. Правда, теперь мне за это платили. Сумма была небольшой — несколько монет в неделю, где-то около трёх тысяч моры — но это были мои первые настоящие деньги. Я мог купить что-то для себя: новый плащ, пару книг на рынке или, может, хороший кинжал, который я давно приметил у кузнеца. Но пока всё, что я мог себе позволить, — это мечтать об этом, сидя за столом, заваленным бумагами.
В филиале было мало сотрудников: два секретаря, работающих с авантюристами, и уборщица. Секретари, близнецы по имени Лора и Лен, были молодыми, лет по двадцать, с одинаковыми каштановыми волосами и веснушчатыми лицами. Они сидели внизу, в приёмной, разбирая заявки, выдавая задания авантюристам и их награды, их голоса иногда доносились до меня через тонкие стены — звонкие, слегка раздражённые, когда кто-то из искателей начинал спорить. Уборщица, пожилая женщина по имени Марта, с вечно недовольным выражением лица и седыми волосами, собранными в тугой пучок, каждый день ворчала, что мы разводим беспорядок, тыкая метлой в углы и бормоча что-то про «ленивую молодёжь».
Больше людей и не требовалось.
Ривьенский филиал был небольшим: одноэтажное здание с доской объявлений и вывеской, на которой красовался выцветший герб Гильдии. Заданий поступало немного, а объёмы работы не оправдывали найм дополнительного штата. Гильдия содержала этот филиал, выделяя скромный бюджет на его содержание, и в целом можно было бы расслабиться и балду гонять за казённый счёт, но если придёт проверка из главного офиса в Нод-Крае, всем достанется. А нам нужно дружить с Гильдией, особенно сейчас, так что приходилось работать и реально что-то делать.
Я никогда не думал, что в фэнтезийном мире буду заниматься бухгалтерией и архивами, но это был необходимый этап, чтобы обезопасить тылы. К тому же Гильдия могла здорово помочь в моих планах против Дома Очага.
У меня уже были карты, некоторые ресурсы и союзники.
Дотте пока не удалось продавить на прямую помощь в убийстве Крукабены — она не изменила своего мнения, несмотря на отсутствие профессора, но согласилась прикрыть меня в Гильдии, если понадобится, и предоставить ресурсы, вроде транспорта или оружия. Торе, напротив, была готова действовать. Прошла неделя с небольшим, и она почти полностью восстановилась после ранений.
Несмотря на тяжесть случившегося, она напомнила мне о нашем последнем разговоре, подтвердив, что теперь она моя слуга. Это означало, что я мог приказать ей отправиться хоть в Дом Очага прямо сейчас и убить Крукабену, и она бы пошла, хотя призналась, что не уверена, сможет ли одолеть её. Конечно, она прибеднялась, учитывая её рассказ о произошедшем в поместье, но сам факт — случайное согласие в прошлом теперь наделило меня верной напарницей и другом. Да, с психическими проблемами, но это были мелочи. Я знал, что не один в этом деле.
Тем не менее я не спешил. Нужно было решить текущие вопросы, дать Торе время на полное восстановление, дать время себе адаптацию после операции и вернуть прежнюю форму, а уже потом предпринимать конкретные шаги.
Размышления прервал стук в дверь. Я поднял взгляд, отложив перо, и пробормотал:
— Войдите.
Дверь скрипнула, её ржавые петли жалобно застонали, и в кабинет вошла Дотте.
Она была одета в новую форму главы филиала, выдержанную в изумрудно-зелёном цвете, как требовал регламент Гильдии: приталенный китель с золотыми пуговицами и облегающие брюки, подпоясанные широким кожаным ремнём с золотой пряжкой. На шее алел галстук с белыми вставками, а на ногах блестели высокие чёрные сапоги с металлическими вставками на голенищах, слегка испачканные уличной пылью. От её старого облика — тёмного плаща с капюшоном, скрывающего лицо, и холодной сдержанности агента Фатуи — осталось мало. Теперь её волосы, перекрашенные в светлый пшеничный оттенок, были уложены в аккуратное каре, слегка колыхаясь при движении.
На мой взгляд, новый цвет волос ей не шёл — прежний голубовато-чёрный оттенок лучше подчёркивал её резкие черты лица. Но Дотте было плевать на моё мнение. Она перекрасилась через пару дней после назначения, заявив, что конспирация сейчас необходима как никогда, и отмахнулась от моих комментариев, как и от комментариев Торе, пробормотав, что «внешность — это последнее, о чём стоит думать». Торе, правда, она пообещала тоже «преобразить», как только та полностью восстановится и сможет выйти из дома. Пока же бывшая хозяйка поместья оставалась в квартире, взяв на себя роль охраны и горничной, как это было в поместье. Ей, похоже, это было необходимо — я видел, как она цеплялась за привычные обязанности, словно они помогали ей держаться в новой реальности. Я не вмешивался, давая ей время войти в ритм этой жизни и восстановить силы после всего, что она пережила.
Сейчас её лицо было нахмуренным, брови сдвинуты, губы сжаты в тонкую линию. В руке она держала лист бумаги — объявление для искателей, с неровными краями и помятыми углами. Её взгляд был серьёзным, и я сразу напрягся. Дотте не пришла бы ко мне просто так.
— У нас новости, — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась напряжённость, которая заставила меня выпрямиться на стуле. Она подошла к столу, её сапоги глухо стучали по деревянному полу, и положила лист передо мной, слегка сдвинув стопку бумаг. — Прочти и внимательно посмотри, кто заказчик.
Я взял бумагу, пробежав глазами по тексту.
Задание: поиск пропавшей девочки, примерно пятнадцати лет, со светлыми волосами и серо-голубыми глазами. Эмоциональная, с проблемами в психике. Рост около полутора метров, худощавого телосложения, одета в чёрную форму с пиджаком и брюками. Награда скромная, но достаточная, чтобы привлечь внимание авантюристов — пятьдесят серебряных монет и благодарность от заказчика. Заказчик — Мария Анебакур, мать.
Описание девочки заставило меня замереть.
Светлые волосы, серо-голубые глаза…
Я отчего-то вдруг вспомнил Флори. У неё были такие же светлые волосы и серо-голубые глаза, большие, с длинными ресницами, которые казались слишком грустными для её возраста. Неужели это она? Или я себе просто фантазирую? Моя рука сжала лист, а сердце забилось быстрее. Если это Флори, то она сбежала… и теперь Крукабена охотится за ней.
— Мария Анебакур? — пробормотал я, поднимая взгляд на Дотте. — Как будто что-то знакомое…
Дотте скрестила руки на груди, её губы изогнулись в лёгкой, но холодной улыбке. Она наклонила голову, и прядь пшеничных волос упала ей на лицо, но она даже не попыталась её убрать.
— Прочитай фамилию наоборот, — сказала она, её голос стал тише, но в нём появилась нотка предупреждения. — И добавь букву «К» в начало.
Я мысленно перевернул фамилию. Анебакур… Ру-ка-бе-на… Крукабена. Мои глаза расширились, и я резко посмотрел на Дотте, чувствуя, как внутри всё сжалось.
— Крукабена? — выдохнул я, мой голос дрогнул от смеси гнева и пренебрежения.
Дотте кивнула, её взгляд стал серьёзным, почти ледяным.
— Да, — подтвердила она, её голос был ровным, но в нём чувствовалась напряжённость. — Это одно из её официальных имён, которые она использует для работы в мире. Сегодня утром пришёл человек из Фатуи — посыльный, пешка, ничего не знающая. Молодой парень, лет двадцати, в потрёпанной мантии Фатуи, с бледным лицом и нервным взглядом. Передал заявление и оплатил его — бросил мешочек с монетами на стол Лоре и ушёл, даже не поздоровавшись. Такая практика не нова. Иногда кто-то сбегает из Дома Очага, и если Крукабене не удаётся поймать беглеца самой, она обращается в гильдии или палату жандармов, прикидываясь Марией или другим именем. Создаёт предысторию: больные дети, эмоциональные, с психическими проблемами, чтобы их рассказы никто не воспринимал всерьёз. А потом, когда беглецов находят, она оперативно забирает их под видом «любящей мамы».
Я сжал лист в руке, чувствуя, как внутри закипает гнев. Значит, девочка сбежала из Дома Очага, и Крукабена ищет её уже через Гильдию. Тот факт, что заявка попала именно в наш филиал, говорил о том, что беглянка где-то в этих землях.
И если это Флори… я не мог позволить Крукабене её вернуть.
— Понял, — сказал я, стараясь говорить спокойно, хотя мысли уже закрутились в голове. — Тогда… тогда вывеси объявление на доску. Но не это. Моё.
Девушка приподняла бровь, её взгляд стал хитрым, почти оценивающим. Она поправила прядь волос, убрав её за ухо, и скрестила руки на груди.
— Твоё? — переспросила она, её голос стал тише, но в нём чувствовалось любопытство. — И что ты задумал?
— Это моя сестра, — сказал я, глядя ей прямо в глаза, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Потерялась в лесах Ривьена, нуждается в помощи авантюристов. Один я справиться с поисками не смогу, потребуется помощь. Я ведь могу подать объявление, верно?
Дотте посмотрела на меня с лёгкой усмешкой, но в её глазах мелькнула искра интереса.
— Опасную игру ты затеял, Филипп, — сказала она, её голос стал тише, но в нём чувствовалось одобрение. — Но регламент Гильдии ты не нарушаешь. А заявку от посредника я могу так уж и быть придержать для «дополнительной проверки», — она развернулась к двери, её плащ слегка колыхнулся, и бросила через плечо: — И да, спускайся вниз и оформляй заявку сам. Платить за тебя пошлину я не стану, как и заниматься прочей волокитой. Я здесь начальник, а не ты.
Я усмехнулся, глядя ей вслед. Дотте всегда была такой — хитрой, расчётливой, но готовой поддержать, если видела в этом смысл. Я открыл выдвижной ящик стола, который заскрипел от старости, и достал небольшой кожаный кошель, в котором звякнули несколько монет. Поднявшись со стула, я направился к двери. Пора было действовать. Если эта девочка действительно Флорин, я не дам Крукабене её вернуть. Не в этот раз.