Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_8.epub
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_8.docx
Кости_мотылька_Книга_VI_Глава_8.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 8
«Мир незримо вращается вокруг нас. Слепой танец по кругу. Нельзя убежать от себя самого, и все мечты — яркие ночью, но тусклые днём. И те, и другие — заведомо губительны. Как звали того прокля́того поэта? Злопамятный. Утверждал, что сирота. И написал тысячу историй, чтобы запугивать детишек. Толпа побила его камнями в Тасколе, но он уцелел. Думаю, дело происходило много лет назад. А сейчас его истории живут на улицах. Дети играют и поют песенки-считалочки. Прокля́тый ублюдок, как по мне…»
Харакилтус Лиграгас, «Очерк о достоинстве».
* * *
Дахабские горы, взгляд со стороны
Силана уставилась на свои руки. Несмотря на долгий и мучительный переход, начавшийся в самом Монхарбе, она по-прежнему умудрялась поддерживать себя в порядке. Кожа была гладкой и чистой.
«Теперь в уходе за собой ощущается не старая привычка, а стимул, — мысленно подумала она, вспомнив Кирина. — Нет, Изена», — поправила девушка сама себя.
Между руками она сжимала миску, в которой посреди бульона плавали кусочки вымоченного в вине козьего мяса.
Фургон архонта преодолел уже половину пути до вершины. Значительное расстояние. Однако недавно она уловила грохот схватки. Начались бои. А значит, сайнады приступили к штурму. И где-то там, внизу, находится он… её избранник.
Сморгнув непрошеные слёзы, Силана попыталась собраться. Это было не так-то просто. Нервное истощение подтачивало её решимость день ото дня.
— Ты видишь это? — обратилась она к Кейне Клайзис, сидевшей поблизости. — Мясник этой козы. Убийца этой козы. Задумался ли он, когда она отчаянно орала? Остановился ли? Смотрел ли ей в глаза? Сомневался, держа в руках нож? Сейчас мы все — как та коза. Ждём своей участи.
— Убийца этой козы из клана Серых Ворóн, — после недолгой паузы сказала Кейна. — И её убили не здесь, не у подножья горы. Это было позавчера. И погибла она от руки мага, Галентоса. Мы обе отлично знаем ритуал, с которым эти волшебники приносят смерть. Умиротворение. Клановые колдуны взывают к милосердию богов, чьи объятия неизбежны. В ответ благосклонность снисходит на козу или любое другое животное, тело которой будет кормить их народ, в кожи которой они будут одеты. И поэтому животное не вопит и не молит о пощаде. Я видела… и поражалась сему воистину невероятному ритуалу. Подобный есть только у этих пустынников — не в своём намерении, а в очевидной эффективности. Будто бы снисходящее благословение смерти являет светлое будущее, что-то лучшее, чем жизнь до этого…
— Ложь, — пробормотала Силана. — Они обманывают бедную тварь, чтобы её было проще убить.
Клайзис промолчала. Плейфан поднесла миску с похлёбкой к губам.
— Возможно, но даже так, — продолжила аристократка, — обман — это дар милосердия.
— Нет такой вещи, — отрезала архонт. — Лишь слова, чтобы успокоить убийцу и его род. И ничего более. Мёртвый значит мёртвый, как говорят Чёрные Полосы. Эти солдаты знают правду. Ветераны войны с Империей Пяти Солнц не тешат себя иллюзиями. Их не так просто водить за нос.
— Ты говоришь, будто многое о них знаешь.
— Периодически ко мне заходит целитель, который обещал проведывать меня и Джаргаса. И рассказывает о происходящем за стенами лагеря знати, раз уж больше никто не удосуживается. И я благодарна ему за это.
— А сейчас он сражается там, внизу, — губы Кейны дрогнули в понимающей улыбке, ведь она хорошо знала свою собеседницу. Как и Силана, женщина переживала за представителя Чёрных Полос, но не за лейтенанта, а капитана.
«Триединый, как же мы похожи… Наверное поэтому и смогли подружиться, — мелькнула у Клайзис короткая мысль. — Две аристократки, две знатные женщины, наделённые властью и силой. Мы сидим здесь, в повозке, надеясь, что наши мужчины выживут и спасут наши жизни».
* * *
Атакующий отряд сайнадской конницы был всего в ста шагах от баррикады, когда получил залп во фланг. Стреляла всего половина недоукомплектованной Третьей роты, полторы сотни стрелков, но результат оказался ужасен. Не понять, только ли из-за везения — хотя после вчерашней демонстрации я был готов поспорить, что отнюдь нет — то ли от профессионализма, но пули ударили ровно в голову едущей в тесном строю колонны.
Хорошо прицелились, — подумал я, наблюдая, как первые шесть-семь коней просто кувыркнулись, будто животным внезапно подрезали сухожилия. Те, что неслись за ними, не имели и шанса избежать столкновения. Мигом, всего за несколько секунд, напротив входа в долину возник затор, наполненный брыкающимися копытами и бьющимися в агонии конскими и человеческими телами.
Колонна противника мгновенно раздалась в две стороны, обходя опасность и даже забывая дать собственный ружейный залп. Нам этого хватило. Раздалась команда, остальная часть роты стрелков заняла позицию, ещё полторы сотни человек единым движением спустили курки.
Аналогично поступили и в других местах. По сути, все солдаты послали залп вдоль колонны. Визг и ржание раненых и умирающих лошадей, прерывистые человеческие вскрики, падающие с сёдел всадники, опрокидывающиеся животные, валящиеся на землю тела. Для меня, как того, кто вчера был вынужден наблюдать за резнёй беженцев, не могло существовать более прекрасного зрелища.
Но это было не всё, что сумели продемонстрировать «обычные» солдаты. Где-то сзади, из-за третьей линии обороны, раздались металлические щелчки, и четыре пушки выбросили вперёд смертоносные снаряды. Это были не слишком большие орудия, которыми, например, Дэсарандес пробивал стены Фирнадана. Нет, скорее разряд полевой артиллерии, а потому ядра не имели столь уж чудовищной поражающей силы, даже несмотря на факт частичного зачарования некоторого их числа.
Впрочем, даже такого оказалось более чем достаточно.
В моём восприятии снаряды вылетели излишне тяжеловесно, волоча за собой огненные хвосты, потом будто бы неспешно перелетели над баррикадами и ударили точно в середину отряда врага.
Не зря всю ночь артиллеристы мерили расстояние, расставляя свои игрушки! Пусть обошлось без пробных залпов, но даже так опытные специалисты сумели достичь предельной точности. По сути, благодаря этому они могли поддерживать защитников даже не видя самого врага.
Ядра смели противника, разрывая на куски тех, кого зацепили на лету, а потом… взорвались множеством осколков. Сразу же всё поле заволокли клубы чёрного дыма. Звуки, доносящиеся снизу, на миг перестали напоминать хоть что-то, могущее вырваться из горла живого существа. Когда дым рассеялся, на обожжённом, окровавленном поле боя лежали трупы нескольких сотен людей и лошадей. Остатки сайнадов стремглав убегали, стараясь оказаться вне зоны обстрела.
Начало дня осталось за Первой армией.
Полосы за моей спиной негромко переговаривались. Каждый счёл своим долгом вставить хотя бы несколько слов о происходящем. Кто-то, как Ворсгол, вовсю бранил Ариану — девушку, ставшую ныне новой носительницей браслета Оксинты, — которая самовольно пришла к нам, притащив с собой излюбленный лук со стрелами. Кто-то удивлялся тому, как тихо стояли пехотинцы внизу: не били мечами в щиты, не издавали воинственных криков, не пытались поднять свой дух, понося врага. Стояли на баррикаде из сомкнутых купеческих повозок, такой ма́лой, что размахнись кто — и брошенный камень без труда перелетел бы от одного края линии обороны до другого, а напротив них громоздились несколько десятков тысяч злобных сайнадов, и, куда ни глянь, видны были только шеренги врага. Но они молчали.
— Я бы на их месте вопил во всё горло, чтобы не обосраться от страха, — проворчал Лотар, скрививший усатое лицо в горькой усмешке.
— Вместо этого мы смотрим, как они сражаются, и выжидаем, — произнёс я в воздух, не поворачивая головы.
Атаки шли одна за другой, почти без перерыва, потому что стоящие напротив входа сайнады видели дорогу на Алербо и путь, забитый людьми. Видели, как сбегает их добыча. А потому — спешили…
Пробные наскоки продолжались всё утро. Похоже Зарни или его офицеры-помощники решили попытаться обойтись малой кровью, а потому искали слабину, проверяли нас, может выматывали.
На первый взгляд всё казалось предельно хаотичным. Одиночные всадники отрывались от сомкнутой стены товарищей, зачастую в нескольких местах одновременно, и галопом мчались к баррикаде, успевая совершить несколько выстрелов. Кто-то перезаряжал ружьё на скаку, кто-то использовал мушкет.
Однако в этом скрывался смысл. Пилекс Зарни прощупывал нашу реакцию, изучал расположение ловушек, искал слабые точки в укреплениях. Командование Первой внизу отвечало аналогично. Вначале только стреляли — когда атакующие приближались на расстояние полусотни метров от сомкнутой линии повозок (трупы людей и лошадей постепенно окружали баррикаду кровавым полукругом). Позже изменили тактику, увеличив радиус обстрела сперва до семидесяти пяти, а потом и до сотни метров.
— Пристреливаются, — пробормотал Маутнер.
Мы сидели на корточках подле кривого ствола горной сосны, которая каким-то чудом сумела укорениться на скалах. Какое-то время назад Гралкий Дуф использовал минутку затишья, чтобы лично сбегать к Логвуду и узнать приказы, однако комендант стоял на своём: оставаться наверху.
Пока что мы, Дикие Гуси, Серые Ворóны, маги и остатки сионов с ветеранами не выдали своего присутствия, а сайнады, похоже, не планировали попыток обойти баррикаду с фланга. Оно и неудивительно. Местность тут была отвратительна на подъём, а враг, очевидно, не сомневался, что пробьётся первой же серьёзной атакой.
И она случилась через два часа после рассвета. Под звуки горнов и барабанов в армии напротив баррикады началось движение. Ряды, что ранее стояли беспорядочно, выровнялись, разделяясь на чётко различимые отряды. Если кто до сей поры ещё сомневался, что в атакующей армии не только свеженабранные ратники, но и до сих пор не выбитые опытные дисциплинированные вышколенные воины, то, увидав происходящее, сомнений точно лишился.
Глупо полагать, что младший воевода имел в своём войске только откровенный сброд. В таком случае он бы не сумел доставить столько проблем.
Они двинулись одновременно — пять широких и глубоких колонн, по тысяче солдат в каждой. Одна, пешая, в лоб, ещё две такие же — по сторонам от неё, две последние — конные — на флангах, почти вдоль скальной стены.
Сначала двигались медленно, шагом, ровнёхонько, словно гвардия, дефилирующая перед своим царём. Потом ускорились, перешли на быстрый шаг, затем на бег. Конные по бокам пошли рысью, не ускоряясь, давая возможность ратникам выступить перед ними живым щитом.
Грохот, тем не менее, от них стоял бешеный. Даже мы, притаившиеся в полусотне метров выше, чувствовали дрожание скалы, передающей удары тысяч копыт и сапог.
Внезапно фланги перешли на галоп и вырвались вперёд, разряжая ружья в баррикаду, а затем сразу расступаясь и позволяя сделать тоже самое приблизившимся ратникам, все из которых несли с собой ружья.
Они разряжали их строго по незримому графику: первая линия, потом вторая, третья…
Стрельба велась без перерыва, град пуль равномерно и глухо ударял в повозки, металл втыкался в доски, в защитные козырьки, в щиты тяжёлой пехоты, стоящей чуть позади в тесном строю.
Бешеная канонада пороха и пуль, казалось, вот-вот сметёт собой всё, что Первая могла выставить на вражеском пути.
Но баррикада молчала. Атакующие приближались, будто идущая с пяти направлений серо-бурая лавина, а линия повозок выглядела покинутой. Сверху было видно, как пехота с невозмутимым спокойствием принимает пули на щиты, как люди тихо молятся и ждут, как стрелки стоят с заряженным оружием, как дрожат напряжённые до предела плечи, как артиллеристы замерли с факелами, готовыми поджечь порох… И все ждали.
А чего ждали, сделалось ясным, когда нападающие перешли незримую до сей поры линию, оказавшись на расстоянии в тридцать метров. Первые четыре лошади в атакующей колонне слева с диким ржанием покатились по земле, попав в замаскированные дыры, проверченные Полосами. Было поздно останавливаться, да и, сказать по правде, вовсе не выглядело, чтобы сайнадская волна имела такое намерение. Тридцать метров, отделяющие их от баррикад, стоили противнику несколько десятков лошадей.
У пеших ситуация развивалась схожим образом. Люди ломали ноги, падая в замаскированные ямы, или напарывались на ловушки. Кое-где взрывались мины, хотя основное их предназначение было иным — как и запас установленной взрывчатки.
Ратники топтали друг друга, запинались об упавших, сами находя свою смерть в этом неостановимом потоке. Но… атакующие, скорее всего, ожидали таких подвохов и были готовы к потерям. Видимо кое-какие выводы Зарни всё-таки сделал, так что офицеры успели подготовить личный состав.
Обтекая упавших коней и павших товарищей, откровенно стаптывая их, лавина вооружённых противников ринулась на баррикады.
И баррикада ожила! Стрелки поднялись, прицелились и дали слаженный залп. Действовали они также, как и сайнады — сменами, поэтому за первой линией поднялась вторая, третья, четвёртая…
У Первой хватало войск, чтобы в должной мере сдержать даже превосходящую массу врага, но противник не медлил, успев навалиться всей своей массой.
Жаль. Может, если бы перезарядка не занимала почти минуту — даже у хорошо вышколенного солдата, — то стрельба оказалась бы более плотной и не позволила врагу подобраться так близко.
Четыре залпа, данные в упор, собрали кровавый урожай, но, пока стрелки горбились, терпеливо прочищая стволы, находя новые пули и засыпая в ружья порох, атакующие оказались у баррикад. Свистнули верёвки: на ощерившиеся в сторону сайнадов заострённые колья, установленные перед повозками, набросили петли — и дёрнули. Удалось не со всеми, всё-таки мы, Полосы, как и остальные войска Первой, хорошо вкопали дерево в землю. Многие лошади, которыми и пытались зачистить местность, начали заваливаться назад, не в силах перетянуть верёвки. Иные всадники и вовсе вылетели из седла. Но часть поспешно собранных приспособлений для обороны всё-таки поддалась. Налетевшие ратники спешно расширили образовавшиеся проходы, изрубая препятствия в щепки.
В «еже», защищающем баррикаду от нападения, появились первые дыры.
Всё это продолжалось буквально несколько мгновений, за которые стрелки успели сойти с повозок, уступая место пехоте. Тяжёлые дротики полетели в сторону сайнадов, как пеших, так и конных, сбивая их с ног и сёдел. Одновременно с ними ударила артиллерия, обрушив снаряды на поле битвы.
Вот только враг не бежал. О нет. Обе атакующие с флангов конные колонны оторвались от баррикады, рассыпаясь в стороны и уступая место главным силам. Пешим, но не менее смертоносным.
Они приготовились к потерям, — осознал я. — Видно даже по тому, как идут в атаку. Собранные, быстрые, будто бы сжавшиеся за поднятыми над головой щитами, которые достали сразу, как убрали ружья.
Никто уже не пел, ведь шли в бой не на жизнь, а на смерть. Проклятие: сверху это выглядело глупо и даже безумно — поток людей и конницы, штурмующей окопавшиеся повозки. Большинство нападающих умирала только по пути, напарываясь на ловушки, ломая ноги, получая пули, артиллерийские снаряды или даже случайный толчок от товарища. Они убивали друг друга чуть ли не чаще, чем мы!
Ничего более безумного и придумать невозможно. Но… как выяснилось, ублюдки знали, что делать. Оказывается, во время налётов, сайнады частенько сталкивались с полевыми укреплениями в тех же деревнях или даже городах — когда проникали за стены. И ратников обучали работать с ними наравне со строевой ходьбой. Они прекрасно знали слабые стороны таких баррикад, особенно когда их строили не из специально предназначенных для этого боевых фургонов, а лишь из простых купеческих повозок.
— Дерьмо, сердце кровью обливается, как смотрю на всё это, — проворчал сержант Лотар.
Я отлично понимал усача. Атакующие колонны разделились, охватывая укрепления по всему фронту. Пехота сайнадов выдержала град дротиков, приняла на себя очередной залп из ружей, но не отступила. Более того, сдавшие назад всадники, занявшие оборонительную позицию, перезаряжали ружья и стреляли по новой, отвлекая на себя внимание защитников.
Казалось, вот-вот наступит старая-добрая рубка, но… появилась ещё одна группа нападающих.
У этих были тяжёлые, массивно скроенные кони, напоминавшие деревенских ломовых лошадей, которые тягали плуги заместо мулов. Однако скорость не сильно уступала остальным. Они молниеносно подъехали под самые повозки и забросили на борта верёвки с крюками, по три-четыре на каждый воз. Развернули животных и пустили их галопом. Всё случилось так быстро, что лишь несколько всадников получили пулю в ответ.
Маутнер глухо выругался.
— Сейчас бы магами вжарить по этим тварям! — зло бросил он.
— Сайнады тоже не спешат выводить колдунов, — возразил я. — Похоже опасаются, что мы задумали пакость, так что готовятся к контрудару.
— Думаешь, Логвуд так и планировал? — оглянулся на меня капитан. — Просчитал Зарни, который решит как можно дольше беречь магический козырь, который по итогу не сумеет выложить вовремя?
— Хотелось бы верить, что комендант действительно продумал всё наперёд, — невесело улыбнулся я. — А не действует исходя из обстоятельств и «здесь и сейчас».
Сплюнув, Маутнер снова взглянул на происходящее через подзорную трубу. Я обходился собственным зрением.
На баррикадах начался бой. До них доходили немногие, но, как и при штурме стен, главное начать. И сайнады начали. Сейчас добирался, пожалуй, каждый десятый, но вскоре будет каждый восьмой, пятый, третий… И нас затопит.
В подтверждении этой теории потянули «тяжеловозы». Всю баррикаду сильно встряхнуло. Колёса повозок, хоть и вкопанные по оси, взлетели в воздух и беспомощно закрутились. Заскрипели выламываемые доски, затрещало дерево. Через миг, когда оборвалось большинство верёвок, либо сломалась часть бортов, повозки тяжело опали назад. Выдержали! Но не все. Две, зацепленные особенно крепко, накренились вовне, да так и остались. Повисли, наклоняясь, опираясь только на колёса с внешней стороны баррикады.
Прищурившись, я наблюдал, как в одном месте трое солдат отчаянно рубили верёвки мечами, пока повозка наконец медленно, словно раздумывая, опала обратно на четыре колеса, занимая место в строю. А вот на другой оказался лишь один пехотинец. Повозка накренилась так сильно, что борта её уже не защищал от пуль. Солдат обрубил ближайшую верёвку, метнулся к следующей, и тогда пуля ударила его в ключицу, пробив стёганку сразу над слишком низко опущенным щитом. Он присел, тряхнул головой, словно раненый зверь, и с широкого замаха отрубил второй крюк. Получил ещё одну пулю, в бок, пошатнулся, сделал три неуверенных шага, потом отшвырнул щит и, подхватив меч двумя руками, прыгнул к двум последним верёвкам. Рубанул первую, когда брошенный одним из пеших ратников дротик зазвенел о его шлем, но рубанул слишком сильно, клинок меча обрезал верёвку и вгрызся в дерево сразу подле крюка. Обратно уже не поддавался. Тогда солдат выпустил рукоять и схватился за кинжал.
Ещё три пули ударили его в грудь, одна за другой, пробивая защитное снаряжение. Боец упал на колени и тут же вцепился окровавленными пальцами в дерево борта, подтянулся вверх, резанув кинжалом по последней верёвке. Казалось, что острие лишь скользнуло по волокнам, но те лопнули со звуком, что перекрыл даже шум битвы. Повозка опустилась на своё место. В неё сразу же вцепились другие солдаты Первой, в сторону наступающих ратников полетели, пули, копья, камни и какой-то мусор. Артиллерия послала над головами очередную порцию разрушительных разрывных снарядов. В этот раз среди них были зачарованные, взорвавшиеся потоком бешеного пламени.
Нападающие устилали телами всё пространство перед баррикадой. На некоторые колья насаживалось сразу по четыре-пять человек. По сути, своими телами они обезвреживали ловушки, закупоривали ямы, обеспечивали проход соратникам, которые наваливались массой. Каждая волна приносила немного больше выживших ратников, десятников и даже сотников, которые и сами были вынуждены идти на штурм, ведя за собой солдат.
Защитники действовали осторожно и не высовывались за ограждения лишний раз. Били копьями и длинными клинками, встречая нападавших, которые понемногу организовывали перед фургонами холмы тел, по которым, на бегу, забирались новые враги.
Одновременно с этим велась активная перестрелка. Конница врага по-прежнему вела беспорядочный, но частый огонь, однако в какой-то момент, когда защитники перемололи, пожалуй, половину атакующих, подул сайнадский горн.
Ратники прекратили слепо и в какой-то мере бездумно переть вперёд. Они начали разворачивать строй. Последние в их строю (самые дальние от баррикад) перехватили ружья, помогая своим всадникам открыть подавляющий огонь, под которым можно было бы спасти остатки пехоты.
Это не сильно помогло — отступить на дистанцию, не позволяющую вести прицельный огонь, смогла как бы не четверть ратников. Но… враг, видимо, считал подобное приемлемым.
Наконец-то стала видна картина отражённого штурма. Поле перед повозками было усеяно телами людей и лошадей, обломками снарядов от артиллерии, брошенными ружьями и горящей от поджигающих магических снарядов землёй.
Первая тоже понесла потери. Как минимум с полсотни солдат были мертвы или умирали. И в два раза больше раненых. Я видел, как с несчастной повозки снимали нашпигованное пулями тело, и руки, стиснутые в кулаки, сводило от боли.
Маутнер проницательно на меня посмотрел:
— Хотел бы там оказаться, верно, лейтенант? Применить смертоносную магию и обварить всю армию врага, словно цыплят в суп?
— Ещё успеем, — расслабился я, сразу осознав, куда он клонит.
Капитан кивнул.
— Всё так, Сокрушающий Меч. Будет время получить такую возможность. В этом я тебя уверяю, — его улыбка была холодна и отдавала металлом. — А сейчас, раз тебя так распирает, сделай доброе дело. Обратись в вóрона и незаметно слетай вниз. Лодж, командующий обороной, кажется, совсем мозги потерял. Может Логвуд слишком на него давит? Скажи, чтобы кретин сдал первую баррикаду. Удерживать её глупо. Она слишком длинная. Ещё один такой фокус с верёвками — и сайнадские ублюдки выворотят все повозки.
Кивнув, не стал пререкаться или отправлять вместо себя кого-то другого. Мне и правда хотелось развеяться, а то наблюдение за бойней вышло слишком уж нервным. К тому же «кого-то другого» бригадир мог и послать. Мы же знакомы и я уверен, что мужик прислушается. Во всяком случае — надеюсь на это… Потому что Маутнер, сука, во всём прав!
Райнаб Лодж нашёлся вместе с генералом Хельмудом Дэйчером. Командующие негромко переговаривались с Крамером Моллиганом, главой артиллеристов. Сапёров рядом уже не было. Снова куда-то свалили?
Заметив вóрона все прервались. Я не стал тянуть и быстро вернул человеческую форму, встав рядом.
— Обойдусь без расшаркиваний, — начал я, — мы с капитаном считаем, что надо бросать первую линию и отступать.
Мужчины переглянулись. Лодж вздохнул, Дэйчер едва уловимо улыбнулся, Моллиган фыркнул.
— Ваш капитан ведь явно иначе выразился, я прав? — спросил артиллерист. — Скольких капитанов знаю, а язык в жопу никто не засовывает!
— А хотелось бы? — невинно спросил я, вызвав короткие смешки.
— Передай Маутнеру, — заговорил Лодж, — да и сам намотай на ус, чтобы для начала дедов своих научили… — он остановился, ещё раз на меня посмотрел, и снова вздохнул.
— Бригадир имеет в виду, — слово взял генерал Дэйчер, — что мы отлично понимаем необходимость отступления.
— Вот-вот, — кивнул Лодж. — Вы лучше, пока время есть, беженцев поторопите. Я там оставил нескольких человек, но, видать, не справляются и те плетутся, будто пьяные улитки.
— Считаю, что при следующей атаке можно дать волю магам, — внезапно произнёс Моллиган.
На артиллериста тут же уставилось двое командиров.
— Чего нет? — прищурился он, скривив лицо. — Сайнадские твари бросили на нас не меньше пяти тысяч! Думаете, следующая волна будет меньше? Напротив!
— Логвуд оставил их в резерве не просто так, — возразил Лодж. — Кому-то нужно будет защищать переход, когда враг прорвётся к самому склону.
— И что? — артиллерист развёл руками. — На хуй Логвуда. Я успел пообщаться с ребятами Первой, все говорят, что Зарни туговат на голову. Небось уже решил, что наши версы сдохли от Меток. Вот ему будет потеха, когда массированный удар магов, ещё и с верхотуры, обрушит на него огненный дождь. Тысяч пять, а то и десять можно будет положить, ежели по-настоящему грамотно сработать.
Мужчина подался вперёд и вытащил из-за пазухи мятую карту, где от руки была схематично набросана местность и стояло множество разных отметок.
— Вот тут, — его грязный палец с обломанным ногтем упёрся в точку. — Сапёры заминировали область. Направленный взрыв. По шнуру. Там где-то до сих пор прячется парочка смертников, готовые подорвать всё к чертям. Ждём, пока до позиции доползёт командная ставка Зарни, — он шмыгнул носом. — А здесь, — палец указал куда ближе к укреплениям, — надо ударить. Земельщики создадут ров за спинами нападающих, чтоб они там, суки ёбаные, все попадали, ноги переломали и затор собрали такой, из которого не выйти. Остальные — вот тут, — палец сместился, — подожгут всё к хуям собачьим, да дым на ублюдков пустят. Мы артиллерией подсобим, как сможем. Это же что будет? — Моллиган поднял голову, его глаза чуть ли не светились предвкушением. — Задохнутся, паскуды. Как есть полягут.
Дэйчер облизнул губы, потом обхватил артиллериста за грязный воротник, рывком подтянул к себе и как следует врезал по морде. Следом, не давая ошеломлённому мужику даже слово сказать, снова подхватил и хлопнул по плечу.
— Старших по званию оскорблять негоже. Но план звучит интересно. Так что сейчас, пока есть немного времени, мы с тобой сходим до комендантского шатра и попробуем выбить на него добро. Лодж, — и поглядел на бригадира, — ты знаешь, что делать. А ты, — теперь на меня, — обожди пока. Мы скоро.
Вернулись и правда скоро. Логвуд план одобрил, хоть и с некоторыми поправками на местность. Как я узнал позднее, сам комендант тоже не планировал держать магов до последнего, но хотел разыграть их немного иначе.
И вот, я в виде вóрона спешно полетел обратно. Маутнер продолжал стоять у скрюченной сосны.
— Ну, что там решили?
— Решением Логвуда маги вступают в игру, — улыбнулся я. — И да, войска и так намеревались отступать. Остальным, кроме колдунов, поступил приказ помочь в эвакуации — ускорить её по максимуму.
— Во как, — хмыкнул капитан. — Собирай колдунов, я займусь остальным. Хотя с эвакуацией особо помочь нечем. Пока ты летал туда-сюда, Торкон уже направился вниз, помогать. Думаю, клановые дикари и собаки ускорят беженцев. Бешеные песчаные монстры! Но… им я могу довериться. Даже если придётся гнать людей плетьми, они это сделают.
— Тогда я соберу магов. И… наверное пригодится прикрытие.
— Это ты верно решил. Хотя бы пару десятков умелых стрелков, да… Устроим нашим гостям неожиданность.
Началась бешеная активность. Я пробежался по нашему «резерву», собирая волшебников и прикрытие. Всего магов набралось почти полсотни. Могло быть и больше, но некоторые вообще не умели в боёвку, так что остались на своих местах. В отряды прикрытия вошли почти двести человек: сионы и ветераны, обладающие амулетами антимагии. Именно такие решили грудью встать против врага, ежели тот задумает ответить зеркально. Все — умелые стрелки и именно эта роль, по плану, должна быть отвлекающей. Пусть враг, если заметит нас, посчитает обычным отрядом, который начал стрелять сверху. Хотя бы на короткое время мы, быть может, сумеем их обмануть.
Внизу, несмотря на то, что никто не сомневался в успехе следующей атаки врага, не спешили отступать. Войска Первой готовились отражать новый штурм: спешно подновляли разорванные верёвки между повозками и прибивали доски к сломанным бортам. Другие приносили и устанавливали на первой линии обороны какие-то кувшины и меха. Заваливали пространство позади возов вязанками дерева и связками хвороста. Решили поджечь?
Что же… скоро узнаем.
Вторая атака случилась через час после первой. Это не значило, будто сайнады дали нам целый час передышки. Небольшие, по нескольку десятков человек, отряды ярились на предполье, то и дело разоряясь серией неприцельных выстрелов, периодически изображая начало атаки. Самые отважные подбирались на расстояние броска дротиком, хотя такое им редко сходило с рук. Стрелки Первой не зевали.
В главной же армии шла перетасовка. Отряды сайнадов делились, маневрировали, разъезжались. Две огромные, по нескольку тысяч лошадей, группы заводных отправились в тыл, значительно уменьшая головные силы. Но и так силища, что осталась, пробуждала страх. Я почти завидовал пехоте, которая, стоя на баррикаде, не видела всей армии противника. Потому что в той было куда больше ожидаемых тридцати-сорока тысяч воинов. Пятьдесят, может даже пятьдесят пять — на глазок.
Только это не имело значения — пятьдесят тысяч их или пятьсот. Следующая атака неминуемо пробьет оборону. Даже если все маги сработают прямо-таки идеально.
Хотя…
— Действуем по моей команде, — повторил я для колдунов. — План у нас простой. Выжидаем, пока основная масса врага направится в атаку. Когда я прикажу начинать, земельщики организуют ров ровно между во-о-он той груды камней, — указал я пальцем. — Тут примерно четыре сотни метров. Много, но должны справиться. Дальше, стихийники огня — бьём по первым рядам. Не тем, которые будут сражаться с нашей пехотой, а за десять-пятнадцать метров от них. Кидайте максимально «липкие» чары, чтобы поджечь землю и создать побольше дыма. Остальные — бить ровнёхонько в центр наступающей армии. Использовать всё, что только сумеете. Приказ ясен? Вопросы?
Быстро пояснив спорные моменты, я переключился на вторую группу людей, вставшую под моё командование.
— Не стану приказывать вам вести огонь залпами или целиться, — сказал я нашему прикрытию уже перед самым штурмом. — Попросту перезаряжайтесь так быстро, как сумеете, и стреляйте вниз. Вам нужно только попасть в целую проклятущую армию.
А целая проклятущая армия как раз шла в атаку.
На этот раз было всего три колонны. Две конные с боков и одна пешая по центру. Единственное, что поменялось — численность. Центральная, на глазок, насчитывала восемь-десять тысяч ратников. Уже одно это число равнялось всей Первой. Возглавляли войско сионы. Демонстративно лёгкая броня, изукрашенная рунами, отчётливо намекала на проблемы. Надеюсь, Логвуд и остальные предвидели этот момент, так что сумеют ответить.
Кавалерия, действующая по флангам, шла тремя глубокими линиями. В первой лёгкая конница, во главе второй — несколько сотен всадников на массивных скакунах, с крюками и верёвками, третья трепетала лесом копий, сверкала кольчугами и стальными шлемами.
— Гвардия царя Велеса, — прошипел Вешлер, стоящий рядом со мной. Пустынник выглядел удивлённо и даже чуточку шокировано. — Бросают элитные отряды уже во вторую атаку. Вот же… Изен, у нас лучший обзор, чем на земле. Вполне возможно, что там об этом ещё не знают…
— Предлагаешь мне «быстренько» об этом доложить, бросив командование?!
— Маги всё равно не начнут действовать в ближайшее время, — пожал он плечами. — Кроме того, кто, кроме тебя? Другой оборотень не сможет в должной мере…
— Я понял, — прервал я его, выставив руку. — Дерьмо! Принимай командование, «перерожденец», но будь внимателен. Я постараюсь вернуться так быстро, как смогу.
— Не беспокойся, Изен, мы дождёмся тебя.
Сменив форму, я бросился вниз, выискивая руководство. Мне нужен был Лодж, который командовал непосредственно обороной. Остальные скорее прикидывали общую стратегию, а бригадир — работал тактически.
В первую очередь метнулся к артиллеристам, где все они ранее находились.
— Где бригадир?!
— На первой баррикаде. — Голос из-за чёрной маски был глухим. — Двигай отсюда, парень. Зажигай!
В пушки грузили исписанные рунами ядра, щедро посыпая всё порохом. Отдельный человек с факелом поджёг фитиль. Счёт пошёл на секунды, однако ближайший ко мне артиллерист всё ещё продолжал корректировать прицел. В этот миг он взглянул вверх, на возносящуюся над входом скалу, где маленькая фигурка как раз размахивала двумя цветными флажками.
— Сотня метров! — выкрикнул он, махнув рукой остальным. — Прямо!
Откуда ни возьмись появившийся Крамер Моллиган, красуясь здоровым синяком под глазом, звучно повторил приказ. Артиллеристы, бешено матерясь, суматошно, но умело поправили свои орудия смерти.
— Залп!
Я, как и остальные, успел заткнуть уши и открыть рот. Прогоревший фитиль подорвал порох, вся конструкция вздрогнула, подпрыгивая и отправляя снаряд далеко вперёд. Ядро пролетело над баррикадой, набирая высоту.
— Выставляй! Ровняй! Натягивай! — тут же полетели новые крики.
Заскрипели канаты, которыми принялись менять положение пушек, но я уже не смотрел на них. Что было сил ускорившись, полетел в сторону следующих укреплений.
В средней баррикаде оставили проход не шире одной повозки, приготовившись тут же его закрыть. Где-то впереди рунные снаряды ударили в стену напирающей конницы. Ржание — нет, не ржание — вой раненых лошадей слышен был по всей долине.
Перед средней линией обороны заострённые колья вбили в землю на полосе в двадцать метров. И всё ещё добавляли новые. Оставляли между ними лишь узкую тропку: не длиннее шага, с двумя поворотами. К бортам нескольких десятков повозок баррикады продолжали приколачивать новые доски, подпирая их спереди десятками балок. Воины Первой умели учиться на собственных ошибках. Эти повозки уж наверняка не вывернут несколько всадников.
Отметив это краем глаза, я добрался до первой баррикады, приземлившись возле Райнаба Лоджа, наблюдающего за приближающейся массой ратников.
— Медленно идут, будто ждут чего-то, — сказал он мне, едва взглянув в мою сторону.
— Мы с вершины заметили, — не став тянуть, сразу выдал я, — что позади войск идут гвардейцы царя Велеса.
На меня тут же повернулись офицеры Лоджа и он сам. Впрочем, улыбался из них лишь последний.
— Не зря так тихо крадутся, верно, мужики? — произнёс он.
— Истинная правда, — не смог сдержать я лёгкой ответной улыбки.
— Ладно, поглядим. Мы и так намеревались покинуть эту баррикаду. — Бригадир пнул в один из висящих на борту мехов. — По крайней мере то, что от неё останется.
Позади артиллерия снова грохнула мощной канонадой выстрелов. Снаряды пролетели над головами солдат, в том числе и моей. Из первых рядов удалось посмотреть, как ядра попали в середину колонны сайнадов, живописно плеснув огнём, а потом разорвавшись с бешеной жужжащей яростью.
Ор сгорающих заживо был ужасен. Не менее отвратительными были визгливые завывания раненых. На несколько минут всё милостиво заволок дым. Когда он развеялся, колонна стояла, раздавшись в две стороны. В образовавшемся посредине проходе мелькало несколько пеших. Невысокие силуэты, нечётко видимые со стороны. Вроде бы без доспехов и, если зрение не подводит, даже не мужчины. Женщины. Молодые. И…
Бригадир сообразил раньше.
— Сайнадские версы! — взревел он. — Готовят удар! Быстро! Двигайтесь! Всем отступить за телеги, которые зачаровали маги! За повозки с рунами, сукины дети! Живо!
— Слишком далеко, чтобы их снять, триста метров, — проговорил какой-то офицер. — Разве что пушки или… — мужчина взглянул на меня. — Ваши маги, лейтенант?.. Смогут ли они?..
— Сделаю всё, чтобы успеть это выяснить, — сказал я и в тот же миг обратился в вóрона, взлетая над толпой суматошно бегающих солдат.
Стремительный полёт не мешал мне наблюдать за происходящим. С обоих флангов нарастал топот копыт. С места неторопливо сдвинулся и главный отряд, пеший. Однако стоящий у баррикады Лодж не отрывал взгляда от нескольких невысоких фигурок, стоявших посредине вражеского строя. Одна из них, женская, подняла руки, закручивая поток воздуха.
Началось… И я не успевал!
Хрипло каркнув, ускорился, но у вóронов есть лимиты. Это не орёл и не сокол.
Уже подлетая к своим, которые продолжали прятаться и наблюдать за происходящим со стороны — ждали, пока настанет миг, когда можно исполнить мой приказ, — я снова оглянулся.
Поток воздуха, который закрутила сайнадская колдунья, поражал воображение. Возникло даже ощущение, что это не ветер, а поток мутной серебрящейся массы, который… волшебница бросила в баррикаду.
Время странно замедлилось. Казалось, что целый мир замолчал, а сайнадские войска, стоящие рядом, попросту исчезли. Сама колдунья застыла в странной позе, с руками, вытянутыми вперед, и с полураскрытыми ладонями, словно пустив меж пальцами длинные нити. Я успел осмотреть и её, и страшный воздушный удар, летевший в сторону Первой.
Чудовищная туча пыли и грязи вздымалась там, где пролетал поток.
Всё длилось какую-то долю секунды, а дальше удар врезался в зачарованную повозку, стоявшую подле бригадира Лоджа.
Несколько солдат в последний момент отпрыгнули в сторону. Колья, вбитые перед укреплением, брызнули во все места, словно пики, выбитые сумасшедшим потоком магии, который затем вдарил по укреплениям. С оглушительным треском тяжёлый зачарованный купеческий фургон, сколоченный так, чтобы перевозить по любой дороге целые тонны товара, взлетел в воздух, вырванный из шеренги. Не помогли ни защитные чары, ни верёвки и цепи, связывавшие его с остальной баррикадой. Последние и вовсе рвались, словно льняные нити, а доски, гвозди и куски дерева летели во все стороны. Фургон несколько раз перевернулся в воздухе и грохнулся о землю. Остановился только перед линией частокола, защищающего вторую баррикаду.
Полсотни метров, — промелькнуло в моей голове. — Он пролетел больше полусотни метров. Триединый, какая же запредельная мощь у этой суки!
В возникшем проломе могло встать шестеро едущих стремя в стремя всадников.
Отвернувшись, я наметил точку посадки и приземлился с остальными.
— Смена планов! — крикнул я им. — Зарни вывел магов!
— Уже заметили, — выругался Фолторн.
— Все силы — на их уничтожение, — чуть менее эмоционально добавил я. — Земельщики — отмена рва, бьём валунами. Постарайтесь взять землю из гряды, где мы стоим, только так, чтобы она не обрушилась ко всем херам!
А внизу сайнады готовили ещё один удар. Магичка отошла в сторону. Похоже даже для обвешанных артефактами колдунов эта атака была чрезмерно сильной. Могу поверить! Не уверен, что сумел бы сам снести столь здоровую, качественно зачарованную повозку.
На её место встал другой волшебник. Его руки уже нагнетали пучки молний, которыми он управлял с поражающей воображение чёткостью и мастерством.
— Атакуем! — рявкнул я, а потом, подавая пример, начал формировать огромный шторм кипятка. Требовалось некоторое время, но я считал, что оно того стóит.
Полсотни магов запустили свои сильнейшие атаки. Били нещадно, «из тени», до последнего оставаясь скрыты. Враг однозначно не ожидал подобного, а потому поплатился.
Строй солдат раздирали лучи, валуны взрывались потоком осколков, огненные шары сжигали за раз по пять-шесть ратников, водяные струи, под запредельным давлением шинковали людей и лошадей на розовые кусочки плоти… Всё это дополнялось молниями, воздушными разрезами и даже кусками льда.
Вся сила стихий словно бы восстала против врага на этом пятачке земли.
И в заключении, я обрушил на ратников, казалось, несколько тонн кипятка, который ещё и закрутил в настоящий торнадо, уничтожающий и воинов с антимагией, и без.
Шум, казалось, взял новый уровень. Если ранее, во время, скажем, обстрела Первой, он казался непомерным и громким, то сейчас попросту оглушал. Ярость стихий не была безголосой, ей вторили умирающие люди, которых натурально обращало в ничто.
Пятачок земли, радиусом в пару сотен метров, превратило в хаос, который невозможно было как-то утихомирить. Нельзя было спрятаться, ни под землю, ни в воздух. Только сдать назад.
Да, к сожалению сразу оказалось ясно, что если мы хотим как-то спасти наших соратников, то придётся чем-то пожертвовать. В этом случае жертвой стала эффективность. Нет, мы по-настоящему стёрли хороший кусок противника, включая их колдунов. После такого не останется даже костей. Но… мы были вынуждены бить в «голову» армии, в сторону магов, покуда её «хвост», представляющий элиту Сайнадского царства, в должной мере и относительном спокойствии сдал назад.
— Стоп! — рявкнул я, заставив поток ветра разнести звуки по нашей поляне. — Назад! Поднять барьеры!
Я чувствовал, как с меня стекает пот. Тело, несмотря на горный холод и зиму, моментально подняло температуру. Я даже ощутил, как меня мутит и пошатывает. Организм, сколь бы закалён он ни был, не мог в должной мере пережить столь быстрое изменение температуры. Я же повысил её очень и очень солидно.
Конечно высокое сопротивление позволяло закрывать глаза на такие трюки, но ранее я обычно не начинал бой с использования самых масштабных и сильных своих чар. Как-то… понемногу разгонялся, что ли?
Почти все колдуны услышали приказ. Начали появляться плёнки барьеров. Тех, кто в пылу боя ничего не заметил, толкнули товарищи.
Мы успели очень вовремя. В нашу сторону уже начали пускать пули. Несколько пролетавших в небе птиц использовали потоки магии, но потом вынуждены были улепётывать на всех порах. Всё-таки магов в этом месте набралось изрядно.
— Держим оборону и плавно отступаем! — приказал я, а в следующий миг пролетевшая мимо пуля поразила Драба, колдуна из Шестой дивизии. Парень вскрикнул, повалился на холодную, промёрзшую почву и закашлял кровью.
Как?! Барьеры ведь…
— Стреляют антимагическими пулями! — рявкнул я. — Всем назад! Залечь на землю!
Сам же пополз к Драбу, собираясь выковырять из него пулю, а потом подлечить.
— Поздно, — каким-то образом рядом возникла Даника. С толикой меланхолии на лице, пустынная волшебница ела изюм в меду. — Он умер почти сразу. Пуля задела сердце и левое лёгкое.
— Почём знаешь? — скорее по инерции спросил я, приложив палец к шее волшебника. Пульса не было.
— Наблюдательность? — пожала она плечами. — Будешь?
Я взял немного изюма, перевернулся на спину и посмотрел в небо. Серое.
Изюм горчил.
* * *
Дахабские горы, взгляд со стороны
Солдаты Первой залегли за баррикадой, пережидая буйство стихий. Люди не рисковали даже смотреть туда, ведь яркость вспышек легко могла ослепить.
К сожалению, светопреставление длилось недолго. Союзных магов начали обстреливать, вынуждая их залечь, в то время как сайнадские колдуны — уже новенькие — принялись убирать последствия колдовства своих коллег, сражающихся на противоположной стороне.
Офицеры сайнадов быстро формировали новый строй. Младший воевода Пилекс Зарни орал, брызгая слюной, что атака не должна быть сорвана.
— Они использовали всё, что могли! Вы понимаете это?! — надрывался мужчина. — При всём желании они не сумеют подобное повторить! Соберите ещё ратников, у нас есть резервы! И в бой! В бой!
Меткие стрелки, владеющие особыми, зачарованными ружьями, позволяющими стрелять на значительно большее расстояние, выцеливали отдалённую площадку, откуда волшебники Первой совершили свой чудовищный удар. Часть «снайперов» владела запасом антимагических пуль, отчего являлись натуральными охотниками на магов.
Безусловно подобные ружья и пули к ним являлись колоссальной редкостью. Фактически, царь Велес выделил их из запасов собственной гвардии — как и предоставил воеводе Кердгару Дэйтусу своих лучших людей.
Для Сайнадского царства была очень важна молниеносная победа. Ради неё они были готовы практически на всё.
Активность офицеров и помощь магов не прошли впустую, но собрать разрозненные части столь быстро было попросту невозможно. Оставалось сделать ставку на качество. Буквально через десять минут, по практически полностью засыпанной новой наколдованной почве, направилась элита сайнадов — гвардия самого царя Велеса.
Следом за ними уже готовили более «простой» строй — ратников, которых наскоро направляли вперёд, даже не выставив в подобие строя. Да и зачем? Гвардия, часть из которой представляли собой сионы, проломит оборону, позволяя более многочисленным, но куда менее сильным ратникам добить войско Нанва.
Зарни, наблюдающий за происходящим со стороны, довольно потирал руки, уже представляя, как получит славу человека, одолевшего знаменитого после Фирнадана Тольбуса Логвуда. Ради этого, а также карьерного продвижения, младший воевода гнал людей на баррикады — в прямом смысле этого слова.
Сперва с флангов налетела лёгкая конница, засыпав всех пулями. Защитники скорчились за бортами, слыша стук снарядов, впивающихся в дерево. Часть из них успешно прошибала доски, то и дело раня солдат. Мимо бригадира Лоджа пролетело сразу две такие пули. Ещё одна отрикошетила от шлема и скользнула по кольчуге. Райнаб готов был заползти под повозку, если бы сумел.
Внезапно кто-то встал над его головой: смутно знакомый бригадиру солдат упёр край щита в борт, создавая временную защиту. Сержант, с характерными пометками на теле, присоединился к нему. Оказывается, внизу они прятались втроём. По повозкам загромыхали тяжёлые сапоги, и через мгновение вся баррикада была облеплена солдатами. Пехота упирала тяжёлые щиты точно так же, как виденный Лоджем солдат. Стрелки сидели на корточках подле остальных или прятались под козырьками. Выжидали.
Бригадир кивком поблагодарил стоящего рядом бойца, а потом поднялся на ноги. Град пуль словно бы стих.
— Стрелки! Сейчас!
Голос сумел прорваться через шум пальбы и нового наступления. Почти полторы тысячи человек, растянувшиеся по всей протяжённости линии, выглянули из-за заслонов в миг, когда к баррикаде приближалась лава всадников, чтобы вывернуть повозки. Солдаты дали залп почти в упор, в конскую грудь, целясь именно в лошадей. Несколько сотен скакунов взвизгнули единым голосом и упали. Пули, которые вполне себе могли пробить полный незачарованный доспех, порой пролетали конские тела насквозь.
После залпа стрелки подхватили оружие и дисциплинированно бросились в сторону второй — средней — баррикады. В битву вступила пехота.
На первой баррикаде одновременно могло встать не больше пяти сотен человек. Стреляющие обходили это ограничение, выставляя ружья в щели фургонов, но для сражения такое подходило слабо, отчего солдаты поделились на линии. Вторая линия стояла позади, помогая обороняющимся длинными копьями и дротиками. Тяжёлые снаряды летели в нападающих, убивая или раня животных и людей. Однако воинам не удалось сдержать всех атакующих: десятки крюков стукнули о борта, верёвки натянулись и мощно рванули. Несколько повозок, ослабленных предыдущей атакой, вывернулись наружу. Пехотинцы, которые не успели соскочить, были вырезаны в мгновение ока. В баррикаде образовалось несколько очередных проломов.
Знак, что пора отступать.
Бригадир, которому доверили командование войсками на передовой, сам принимал подобные решения, а потому махнул рукой. Горнист подул в рог, и почти половина солдат Первой покинули баррикаду, бегом бросившись в сторону проломов в частоколе. Там они сомкнулись, выставляя щиты.
Оставшиеся люди не теряли времени. Они вытаскивали заранее заготовленные бурдюки, меха и пузыри, наполненные маслом, которые споро подвешивали на фургоны, не забывая проткнуть их так, чтобы жидкость медленно стекала на дерево и успевшую немного отсыреть солому, разложенную под телегами.
Горн заиграл снова, и остальные солдаты, включая тех, которые стояли на баррикаде, закончив свои приготовления, бросились назад, занимая позиции подле второй линии обороны.
Однако за пределы второй баррикады они не отступали.
Всадники-гвардейцы сайнадов, мчащиеся на прорехи из вырванных фургонов, получили броски дротиков, но ожидаемо устояли. Оставшийся куцый строй солдат Первой, защищающий места с прорванной обороной, мгновенно бросился врассыпную, пропуская кавалерию внутрь.
Тяжёлая конница оказалась между первой и второй линиями баррикад. Новоприбывшие высоко держали свои копья, по нескольку человек въезжая в проломы. Были на них кольчуги, шлемы и щиты, расчерченные рунами, дававшими им повышенную защиту как от обычных атак, так и от магии.
Оказавшись внутри, гвардейцы Велеса моментально оценили ситуацию и помчались дальше — в стену щитов, которую подняла вторая половина пехоты, защищающая среднюю баррикаду. Выскочившие из-за укреплений стрелки выпустили поток смертоносного металла, чья сила позволила выбить нескольких гвардейцев из седла, однако основная масса сохранила положение, а в следующий миг копья ударили в ростовые щиты. Древки почти всегда ломались, но сила удара опрокидывала солдат, заставляла отступать, сбивая строй. В возникающие дыры въезжали кони, расталкивая пехоту своим весом, а тяжёлые сабли и топоры на длинных рукоятях звенели о шлемы и щиты. Солдатам Первой не хватало пик, копий и рогатин, что позволило бы держать всадников на расстоянии. Коротких мечей — для схваток в тесном строю, когда от противника отделяло лишь дыхание, — было недостаточно. Казалось, что пехоту вот-вот припрут к заострённым кольям средней баррикады и вырежут. В пролом первого ограждения ворвались уже более пяти сотен всадников и продолжали въезжать всё новые. На подходе были спешащие ратники.
Райнаб Лодж, отошедший за вторую баррикаду, сохранял спокойствие. Несколькими экономными движениями он послал вперед с полсотни солдат, подпёрших дрогнувшую было шеренгу. Потом отмахнул в сторону показавшихся на свет сапёров. Умелые броски метнули в сторону оставленной первой оборонительной линии зажигательную смесь. Кстати пришлось и масло, которое войска Первой оставили на покинутых баррикадах. Оно успело вытечь, отчего целая линия фургонов, включая и сено, полыхнула едва ли не мгновенно. Лошади, въезжающие в проломы, ржали, становились на дыбы и отступали перед жаром.
Стрелки вновь спустили курки, и несколько десятков из сотен всадников-гвардейцев, пойманных внутри горящего полукруга, повалились с сёдел.
Их рунное снаряжение не было рассчитано на естественный огонь, лишь на физические атаки и магию.
— Держать щиты! — рявкнул Лодж.
Щиты пехотинцев, стоявших сразу перед гвардейцами, подтянулись вверх. Нападавшие, которые уже должны были думать, что пробились сквозь пехоту и вот-вот снесут уже вторую баррикаду, внезапно оказались в ситуации человека, чей конь по брюхо провалился в зыбучие пески. Щиты пехоты создали ровную поверхность без дыр, куда можно было бы вбить остриё, а удары саблей или топором не имели ни шанса проломить преграду. Несколько мгновений кавалеристы отчаянно лупили в неё, а потом вновь поднявшиеся стрелки разрядили ружья, сбивая всадников с лошадей.
Какая-то часть, разумеется, погибла, но основная масса, надёжно закованная в защитное снаряжение, всё ещё жила. Ситуацию осложняли сионы, которые встречались среди гвардейцев, обычно имея офицерские звания. Однако здесь снова сыграли сапёры, метнувшие очередные «зажигалки» и кое-какие бомбы.
Полыхнуло. Взрыв опрокинул как конных, так и пеших, но будучи направленным именно против врага, нанёс им подавляющий урон.
Откуда ни возьмись, внизу, возле второй баррикады, появились ветераны: Чёрные Полосы, Дикие Гуси и оставшиеся сионы Первой. Оставив вершину на магов и лейтенанта Изена, остальные направились на помощь своим войскам.
Гвардейцы Велеса оказались в безвыходной ситуации, ловушке, и, как видно, поняли это. С баррикады их непрерывно расстреливали из ружей, метя с расстояния в десяток шагов в явственные на фоне огня силуэты. Каждый миг кто-то из всадников валился на землю — сам или вместе с конём. Пробиться вперёд не получалось, отступить — некуда. Отгороженные кольцом полыхающих повозок, они таяли на глазах.
Животные хрипели, брызгая красным, ручьи крови лились из ноздрей и рта. Всадники ссаживались и добивались на земле. Многие горели заживо, бессмысленно бросаясь из стороны в сторону и пытаясь сорвать с себя зачарованную чадящую форму.
Несколько десятков оставшихся наездников бросились назад, пытаясь выскользнуть из ловушки. Проломы в баррикаде были в пару-тройку метров шириной, однако перед каждым из них оказались навалены кучи соломы, досок и веток, пылавших теперь не хуже повозок. Только там, где первую баррикаду атаковали магией, дерева не было, его сдуло вместе с фургоном. И именно там уцелевшие всадники искали спасения.
Но бригадир Лодж не намеревался им этого позволить:
— «Бегущий град»! Вперёд! В наступление! — скомандовал он.
«Лишние» представители Первой поспешно сдали в стороны, отлично зная эту старую, но всё ещё актуальную тактику. Между тем пехотинцы, стоявшие в первой линии, расступились, пропуская второй ряд. Солдаты умело сформировали разомкнутый строй и двинулись в атаку. Первый ряд метнул свои дротики и остановился. Второй миновал его, дал залп и также остановился, третий, четвёртый и пятый повторили атаку. В миг, когда последняя линия метала дротики, солдаты первой линии сомкнули щиты и вытащили мечи. Лишь теперь Полосы, Гуси и сионы присоединились к ним, бросаясь в финальную, добивающую атаку.
Солдаты успешно прижали сайнадов к пролому. На этот раз ситуация перевернулась зеркально, и уже всадникам было некуда отступать: дорогу закрывала стена огня с единственным узким разрывом, через который они могли отходить лишь по одному, потому что жар, бьющий от пылающих повозок, сужал дорогу буквально до нескольких шагов. Град дротиков возымел страшные последствия, гвардейцы и лошади падали, громоздясь путаницей тел, бьющихся в крови и грязи. Из шести сотен гвардейцев Велеса осталось едва ли шестьдесят, прочие были мертвы или умирали, но те, что оказались между горящими повозками и стеной из щитов и мечей пехоты Первой армии, перестали искать пути бегства. Развернув коней они встали напротив атакующих солдат. Длинные копья склонились в сторону врага. Пехота Первой расталкивала их щитами и подбирались поближе к лошадям.
— Щиты! — раздался голос Лоджа.
Щиты взметнулись над головами. Объезженные для битвы кони пытались кусаться или подниматься на дыбы, бить копытами — безрезультатно. Пехотинцы в первой шеренге все силы клали просто на то, чтобы удерживать щиты на нужной высоте, а вторая шеренга тем временем ринулась в атаку. Солдаты шли под щитами товарищей и, добираясь до лошадей, вбивали клинки им в грудь либо подрезали ноги. Клёпаные доспехи коней не были зачарованны, так что не уберегали от достаточно сильного укола, нанесённого в упор, а кожаные ленты, обёрнутые вокруг лошадиных ног, не служили преградой для острых кромок мечей. Ржание и визг лошадей наверняка можно было слышать и на вершине Алербо.
В несколько минут весь первый ряд пал на землю, а пехота двинулась вперёд, на ходу добивая лошадей и всадников. В этом им активно помогало неожиданное подкрепление Маутнера и Дуфа. Внезапно всё смешалось: пехотинцы, гвардейцы, лошади, сионы, ветераны и обычные солдаты. Часть кавалеристов, кони которых были ранены, соскочили на землю, чтобы сражаться с противником пешими. Но в схватке, ведомой в толпе и тесноте, Первая армия не знала себе равных.
Немногих сионов оттеснили, сосредоточенно добивая точно такие же сионы Нанва. Остальных же взяли на себя умелые воины, прошедшие Фирнадан и знающие, как сражаться в любых условиях, даже, казалось бы, безнадёжных.
Пехотинцы старались сомкнуть ряды, сократить дистанцию, чтобы невозможно было размахнуться тяжёлой длинной саблей или топором. Били щитами, опрокидывая противника или ломая ему кости. Удары наносились в щели зачарованной брони, позволяя убивать «неуязвимых» гвардейцев практически как простых солдат. Их резали быстро и умело, как могут только профессиональные мясники. В несколько минут всё было кончено.
— Назад! — крикнул Лодж.
Пехота отступила с поля боя, оставив на окровавленной земле более шести сотен мёртвых сайнадов. И, насколько можно разобрать, ранеными — в непосредственной стычке — оказалось всего лишь несколько бойцов. Когда Первой удавалось навязать врагу собственные условия битвы, их подготовка и вооружение превращали всякий отряд в машину для убийства.
— Стена! — рявкнул Лодж.
Шеренга выровнялась. Пехота сомкнулась так, что между щитами не вошло бы и остриё ножа. Мечи плашмя ударили в толстую оковку верхнего края щита, и более чем из пяти сотен глоток выживших и выстоявших исторгся яростный вопль, вызов. Никто не смеет считать объединённую армию некогда вольных городов обычным мясом, о которое тупят мечи.
Столь быстрое и демонстративное уничтожение элиты сайнадской армии заставило врагов остановиться, а потом и вовсе сдать назад. Неорганизованные орды ратников в ужасе отступали, страшась даже подойти к охваченным огнём укреплениям.
Приближался полдень, и пока что победа оставалась за Первой.
* * *
— Хорошо управились, — сказал я Маутнеру. Капитан сидел возле второй баррикады, переводя дух после только что завершившегося штурма.
— Лучше, чем я ожидал, — согласился он.
— Что сейчас? — огляделся я. — Станем защищать вторую баррикаду?
— Логвуд уже встретился с Лоджем, Гаюсом, Дэйчером и Эдли, — назвал он самых высокопоставленных и умелых командующих. — Решили, что это будет лучшим выбором. А ещё мне сообщили, что выражают благодарность магам, которые очень своевременно уничтожили сайнадских колдунов. Если бы не это, у бригадира не получилось бы запереть гвардейцев в ловушке.
— Мы сделали свою работу, — пожал я плечами. — Безусловно сделали хорошо, — позволил себе скупую улыбку, — но и только.
Со вздохом Маутнер поднялся на ноги.
— А ещё, по их мнению, беженцы всё ещё слишком медленно поднимаются наверх.
— Ты же говорил, что их Серые Ворóны гонят?
— Возможно пустынникам всё-таки понадобится помощь, — оскалился капитан. — Я уже направил туда три десятка Полос. Пусть помогут, пока у нас есть время. А теперь давай-ка прогуляемся на верх. Хочу посмотреть, что делают сайнады.
Под «прогуляемся» Маутнер имел в виду, что я доставлю его наверх при помощи водных щупалец. В принципе, я мог позволить себе столь лёгкое чародейство без особых опасений, так что уже через десять минут мы стояли на вершине, осторожно выглядывая из-за деревьев.
— Гляди, — кивнул капитан.
Первая баррикада медленно догорала. Вокруг неё громоздились кучи трупов, взрытая копытами земля выглядела как свежевспаханное поле, на котором как раз взошёл странный урожай: обломки копий, брошенные ружья и мечи, воткнутые дротики и блестящие на солнце пули, которых было так много, что некоторые участки казались усыпанными чешуёй.
По внутренней стороне огненного полукруга несколько десятков солдат поспешно снимали сей урожай, вытаскивая оружие из земли и тел. У Первой было слишком мало ресурсов, чтобы бросать столько оружия.
— Не туда. На сайнадов, — поправил меня Маутнер.
Оторвал взгляд от суеты солдат, я глянул дальше. Малый воевода и его войска готовились к очередной атаке. И на этот раз было понятно, что они подходят к делу со всей серьёзностью. Разделялись на чёткие отряды, которыми управляли «головы». По тысяче, значит… Между ними то и дело сновали гонцы. Как минимум три группы в несколько сотен человек направлялись в сторону ближайшего леса. А за армией, на достаточном расстоянии, разбивали командующие шатры. Похоже Зарни осознал, что придётся задержаться.
Интересно, он делает это ровно в том месте, которое заминировали сапёры? — подумалось мне. — Или вряд ли можно рассчитывать на такую удачу? Ха-а… надо было, наверное, Ариану с ними посылать. Глядишь, Оксинта помогла бы своей избранной.
— Уже знают, что не возьмут врата долины с ходу, а потому готовятся к битве всерьёз, — озвучил капитан мои мысли. — Если полагаешь, что предыдущая атака была сильной, то посмотришь, что здесь будет твориться через час.
— Чёрт бы их побрал, — вздохнул я. — Вот зачем вообще лезут? И так отхватили себе столько земель! Могли бы и остановиться, сказать: «Мы утёрли Дэсарандесу нос, ведь прошли куда дальше Фирнадана». Но нет, продолжают переть и хоронить своих же солдат. Да, мы отступаем, но потерь им создаём куда больше, чем они нам! — сплюнув, мотнул головой. — У них уже больше половины Нанва в руках…
— Дерьмо у них в руках, — оборвал меня капитан. — Или забыл, что приказом Логвуда мы сжигали и уничтожали вообще всё, что только было можно? Сайнадам оставляли лишь руины и пустые каменные коробки. Ценности были взяты с собой и уверяю, аристократы до сих пор тащат свои сраные сундуки, набитые золотом. Что по пути сюда, что в гору сейчас. И плевать им, что это замедляет нас. О нет, заменили телеги, побросали фургоны, но основное-то, основное — у них при себе. Наверняка за нашей спиной нынче больше богатств, чем в сокровищнице самого Велеса. И они, — кивнул он в сторону готовящейся к битве армии, — прекрасно об этом знают. И видят, как всё это утекает от них. Остаётся лишь гнать и гнать дальше. До самого Магбура. Но лучше, в идеале для них — перебить всех нас прямо здесь. Уверен, Зарни планирует ещё до темноты захватить долину.
— Не захватят, — хмыкнул я.
Взгляд Маутнера вперился в моё лицо.
— Ты что, всё ещё охвачен горячкой боя? Я понимаю, ты — Сокрушающий Меч Кохрана и уже доказывал это. Волшебник, который может больше. Просто факт. Однако даже ты бывал ранен. Рука, — указал он на всё ещё не до конца исцелённую конечность, — тому пример. Думаешь, наша удача будет вечной? Кое-что я скажу тебе, лейтенант. Напомню, скажем так. С последнего привала солдаты Первой маршировали всю ночь и весь день, чтобы добраться сюда. Следующую ночь окапывались без минутки отдыха, а нынче с самого утра сражаются. Они уже смертельно устали, а к вечеру будут мертвы. Клятые сайнады не простят нам все свои унижения. Станут атаковать раз за разом, пока пехота от усталости не сможет поднять мечи и щиты. Или думаешь маги снова успешно проявят себя? Теперь про вас знают. А потому помешают. Может обстрелом, может своими колдунам, которых у Зарни не меньше, а то и больше. И тогда, возможно, тебе, Сокрушающий Меч, придётся самолично сдерживать всё их колдовство, на деле доказывая ранее сказанные слова. А теперь — спускай меня вниз. Я узнал всё, что нужно. Ныне у нас не будет и минуты передышки. Сообщи об этом Лоджу, чисто на всякий случай. Я направлюсь к чёртовым Ворóнам и попытаюсь их поторопить. Даже если придётся лупить ублюдков-беженцев, да травить их собаками. Ещё проверить резню скота… Проклятье, мне бы десяток колдунов, а не только тебя с Фолторном! Триединый, каждый человек на счету, каждая пара рук…
— Есть, капитан, — оборвал я его ворчание.
* * *
Резня, которая шла у входа в долину, была ничем по сравнению с тем, что происходило в её глубине. Больных, слабых, неспособных на быстрый подъём животных сгоняли в одно место, и около ста человек с топорами и тяжёлыми ножами шагали по щиколотки в липкой от крови грязи, убивая их одно за другим. Перерезали горла, разрубали головы и шли дальше, оставляя на земле ещё подрагивающие трупы, которые потом разделывала следующая группа, собирая мясо и забрасывая на окровавленные телеги. Эти люди… что убийцы, что потрошители… у них были мёртвые лица. Не думаю, чтобы хоть кто-то из них будет хорошо спать в следующие несколько месяцев. А овцы, коровы и козы, вместо того чтобы разбегаться во все стороны, стояли, ошеломлённые, и гадили под себя от страха. Но никто не улыбался от подобной сцены. Животные словно онемели от ужаса, как если бы круг крови и тел, который припирал их к скальной стене, обладал какими-то магическими свойствами и делал бегство невозможным. А впрочем, может, так оно и было? Быть может у Геварди Нородона, который заправлял всем процессом, имелся колдун?
Я не знал этого, но заметив старика-купца подивился тому, как сильно его засаленная одежда была забрызгана кровью. Увидев меня, он лишь махнул рукой и приказал убираться прочь. Грубовато, но я видел выражение его глаз, осознав, что спорить невозможно. Казалось, вокруг бойни даже сам воздух вихрился. Смрад крови, желчи и дерьма почти не давал дышать. Я ушёл оттуда так быстро, как смог, чтобы хотя бы внешне поддерживать собственное спокойствие и не давать новый повод для паники — их и так было чрезмерно.
Тем временем продолжался подъём. На узкую, идущую откосами дорогу всходили несколько десятков тысяч человек. Почти все с телегами и фургонами, но только облегчёнными, отчего подъём ускорился примерно в два раза. Селяне, купцы, ремесленники, знать и скот… Наверное, впервые в жизни все были равны в правах и обязанностях. Имели лишь одно право: идти вверх — и одну обязанность: идти вверх. Откосы были завалены тюками и мешками, что оказались слишком тяжелы, чтобы их нести. Люди ругались, плакали, бормотали себе под нос, но восходили — друг за другом. А толчея и теснота… Что же, не удивлюсь, если потом будут гулять легенды о человеке, который умер по дороге, но, мол, теснота была столь велика, что он не упал, а оказался вынесен человеческой рекой на самую вершину и только там рухнул на землю.
Несмотря на контроль, допускающий лишь самых резвых животных и самые лёгкие телеги, добрая половина беженцев всё ещё толпилась у подножия Алербо.
Я видел, как Маутнер и Торкон со своими людьми рычали на беженцев, подгоняя их и направляя вверх что было сил. Как-либо ещё ускорить процесс не было никакой возможности. Даже боги, сошедшие с небес, пожалуй, не заставили бы их взбираться быстрее…
И пока я бегал, то передавая сведения, словно обычный гонец, то строя своих магов, то наблюдая за работой остальных, начался очередной штурм. Тот, который обещал быть самым серьёзным.
Артиллерия, мимо которой я как раз проходил в этот момент, уже была подготовлена. Использовались обычные снаряды, которые слитным залпом мелькнули над баррикадой. Тяжёлые пушки подпрыгнули на своих позициях, и тут же их обступили артиллеристы. Заскрипели натягиваемые верёвки, которыми машины возвращали на прежнюю позицию.
С первого же взгляда становилось понятно, что их обслуга ничем не уступала в умении пехоте: ни один взмах, ни одно движение или жест не были бессмысленными, все находились на своих местах и действовали как слаженный механизм.
По крайней мере так это выглядело со стороны и для человека, который никогда не увлекался артиллерией.
Прежде чем я успел преодолеть треть обратной дороги, машины дали следующий залп. Когда я отыскал своих ребят, готовящихся к повторению предыдущей магической канонады — третий. Всё с точностью до удара сердца.
Бросив несколько слов волшебникам, чьё число успело немного сократиться, направил всех на вершину. Позиции там были уже не столь безопасны, как ранее, но место всё ещё оставалось самым удобным для того, чтобы обрушить на головы врага смертоносные потоки магии.
Наверху нас встретил град пуль, отчего пришлось сразу же возвести барьеры.
Твою же мать! Сайнады контролировали область. Логично и ожидаемо, но всё равно неприятно.
Самое мерзкое было в том, что пули противника умудрялись долетать до такой высоты, отчего часть колдунов вынуждены были держать барьеры, занимаясь только ими. Минусов подобного имелось ровно два: для собственной атаки приходилось убирать барьеры, что грозило потерями с нашей стороны; периодически снизу прилетали антимагические пули, которые ранили, а то и убивали кого-то из доверенных мне людей.
Пришлось тут же организовать полевой госпиталь, выделив в него четверть магов, умеющих исцелять.
— Если пулю вытащить сразу, то вред можно нивелировать достаточно быстро, — произнёс я откровенно лживые слова, которые, тем не менее, немного подняли боевой дух. — Мы будем исцелять раненых быстрее, чем сайнады стрелять! Даже кажущиеся смертельными раны можно успеть вылечить!
Даника скептично ухмыльнулась, но не стала напоминать мне про паренька, которого не смог спасти даже я, когда он рухнул рядом, с антимагической пулей в сердце. Смерть была практически мгновенной.
В любом случае волшебники, не слишком доверяющие барьерам, искали укрытия под рахитичными деревьями между скалами, вползая в любую щель. Те, у кого были самые обычные деревянные, обитые железом щиты, могли считать себя счастливчиками.
Самое неприятное, что барьеры всё равно нельзя было убирать. Да, они могли пропустить зачарованную антимагическую пулю, но зато гарантированно спасали от обычных, а ещё — от чужой магии. Всё-таки никто не мешал противнику точно также выпустить в нас объёмный огненный шар, луч или кусок скалы. Лишь наличие постоянных барьеров, которые отменяли только по команде — на пару секунд, дабы успеть атаковать, а потом снова их наложить, — спасало нас от всеобщей гибели.
Периодически, впрочем, чары сайнадов всё равно попадали, хоть и безвредно разбивались о барьеры.
Интересно, они выжидают, дожидаясь, пока наши колдуны банально «перегорят»? Чтобы потом уничтожить их одним сильным потоком магии?
Надо успеть увести людей, когда волшебники станут ошибаться и перегреваться! Нельзя упустить этот момент! Лучше сдать позицию и снова отступить. Это будет лучше, чем положить всех.
Однако пока что маги продолжали сражаться. Чары, пусть и не в таком чудовищном объёме, летели вниз, то и дело изничтожая группы ратников и конницы врага. Визг и ржание лошадей свидетельствовали об относительном успехе.
Ох, будь у меня не полсотни колдунов — среди которых уже несколько нашли свою смерть, а десяток отправлен на лечение, — а хотя бы пара сотен, то всё изменилось бы просто кардинально!
Долго, впрочем, мы не просидели. Почти сразу к нам примчалась взмыленная Дунора. Девушка дышала, словно загнанная лошадь. Ещё бы, это маги могли использовать чары, чтобы относительно спокойно забраться на вершину, ей же пришлось ползти по заранее закреплённым верёвкам.
— Когда проломят вторую баррикаду, вы должны отступить, — пытаясь отдышаться, сказала она. — Это приказ Маутнера.
— «Когда» проломят? — я хмыкнул. — Если проломят, Дунора!
— Что потребовали, то и передала, — огрызнулась она. — И вообще, ты что, споришь с капитаном? Неужто и правда уже мысленно вошёл в чертоги Трёх богов?
— Просто начал говорить с ними напрямую, — наклонился я к девушке. — И они сказали, что ещё не всё потеряно.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))