Федерация 200 бонусная
* * *
Густой, как молоко, туман окутал покинутый аул, превращая развалины в размытые силуэты. Белесые клубы влаги медленно ползли по облупленным стенам саклей, цеплялись за ржавые спирали колючей проволоки, обволакивали почерневший остов БТРа, торчащий из воронки подобно надгробному памятнику. Капитан Ермаков переключил режим тепловизора на шлеме — в зеленоватом мареве экрана едва угадывались очертания разрушенных построек. Никакого движения. Лишь порывы ветра шевелили обрывки полиэтилена на руинах сельмага, а где-то вдалеке, за линией разрушенных домов, выла одичавшая собака, будто оплакивая погибшую цивилизацию.
— Третья рота, на исходные позиции! — его голос, искаженный встроенным модулем связи, прозвучал одновременно в тридцати двух шлемах, заставляя бойцов инстинктивно сжимать оружие. — Легкие силы — охватывают фланги, тяжелые — держат центр. Патроны не тратить, стрелять только на поражение.
Сержант Клюев, чей силовой экзоскелет хрустел от песка, забившегося в подвижные соединения, машинально перекрестился под бронепластиной нагрудника, шепча короткую молитву. За его спиной, громко лязгая титановыми сапогами по щебню, выдвигались "броненосцы" — штурмовики в тяжелых установках "Варяг-М9", их броня толщиной в добрых три пальца была испещрена царапинами и вмятинами — немыми свидетельствами прошлых боев. Справа, бесшумно как призраки, занимали позиции бойцы "легкой" группы — в черных композитных костюмах "Страж-2", с компактными гранатометами на магнитных креплениях у бедер, их движения были отточенными и точными, словно они были продолжением своего оружия.
— Контакт слева! — раздался резкий крик, и в тот же миг воздух наполнился грохотом выстрелов.
Ермаков даже не успел развернуться. Из-за угла полуразрушенного двухэтажного дома, чьи пустые оконные проемы напоминали глазницы черепа, вырвалось нечто массивное и невероятно быстрое. Первой жертвой стал рядовой Семенов — мутант, напоминающий оживший скелет, обтянутый стальными мышцами, схватил его за шлем и одним мощным движением вдавил голову в грудную клетку брони. Кровь фонтаном брызнула из смотровой щели, окрашивая туман в багровые тона.
— Огонь! Сплошной огонь!
Грохот слился в адскую какофонию. Трассирующие очереди прошивали туман, ракеты "Шмель" сносили фасады домов, превращая кирпичные стены в пыль, но существо двигалось с нечеловеческой скоростью, уворачиваясь от смертоносного свинца. Его кожа, покрытая бронированными чешуйчатыми пластинами, отражала даже пули калибра 12.7 мм; горящие желтым светом глаза, словно два миниатюрных солнца, светились сквозь пороховую гарь.
— Аргхх! Русские! — проревело чудовище, и этот хриплый вопль на мгновение заглушил стрельбу. Мутант, в прошлом вероятно бывший человеком, вырвал из-под обломков стальную балку и с легкостью веточки вогнал ее в борт "броненосца" Петрова. Титановый корпус сложился как консервная банка, а из разорванных швов хлынула гидравлическая жидкость, смешиваясь с человеческой кровью.
— Отступаем! Перестроение по схеме "Молот"! — Ермаков, стиснув зубы до хруста, дал очередь из подствольника, и термобарический заряд окутал чудовище огненным шаром. Но оно вышло из пламени, держа в руках окровавленный обломок челюсти Петрова, словно трофей охотника.
Бойцы "легкой" группы попытались взять мутанта в клещи, но его реакция была молниеносной. Боец Гуров, прыгнувший с крыши полуразрушенного сарая с заряженными электромагнитными кастетами, успел нанести всего один удар — существо схватило его за ногу и с силой ударило о землю. Специальный костюм "Страж-2", рассчитанный на падение с пятиметровой высоты, треснул вдоль позвоночника с характерным хрустом.
— Командир, это бесполезно! — кричал в эфире лейтенант Зайцев, отстреливаясь из ракетницы. — Нужно вызывать авиапод…
Его слова оборвались на полуслове. Мутант метнул обломок рельсы, который прошил Зайцева вместе с бронежилетом, оставив после себя лишь кровавую дыру в груди.
Клюев, отползая за разбитый КамАЗ, дрожащей рукой вытащил из ножен тесак-монтировку. Длинное лезвие из карбида вольфрама сверкало в тусклом свете, отражая ярость в глазах сержанта. В голове всплыли слова отца, ветерана второй чеченской: "Их числом не возьмешь, сынок. Здесь нужно быть хитрее лисы и злее раненого медведя…"
— Капитан! — сержант вынырнул из-за укрытия в тот момент, когда мутант разрывал очередного "броненосца". — Заманиваем его в старый сарай! Там склад с боеприпасами боевиков!
Ермаков молча кивнул, сбрасывая пустой магазин. — Группа прикрытия — дымовые и светошумовые! Остальные — за мной, отход!
Они отступали, оставляя за собой тела погибших товарищей. Мутант, получивший три ракеты в грудь, лишь слегка замедлился, но не остановился. Его обнаженные ребра, видневшиеся сквозь обгоревшую плоть, скрежетали как шестерни неумолимого механизма смерти.
Старый сарай, сложенный из камня, пах порохом, селитрой и смертью. Ящики с желтыми надписями "Тротил" были аккуратно сложены до самого потолка, а в углу валялись пустые гильзы и обрывки проводов. Ермаков, заняв позицию на лестнице, поливал вход длинными очередями из крупнокалиберного пулемета. Бронебойные пули наконец выбили у чудовища левый глаз, но это лишь усилило его ярость.
— Сейчас, сволочь… — Клюев, притаившийся за ржавой бочкой с соляркой, сжал в потной ладони детонатор, чувствуя, как учащенно бьется сердце.
Когда мутант переступил порог сарая, сержант рванул чеку.
Сначала сдетонировал тротил. Затем вспыхнула солярка. Каменные стены сарая сложились как карточный домик, погребая под обломками все живое.
…
Ермаков пришел в себя через два часа. Его вытащили санитары-андроиды на гусеничном ходу, их механические руки методично перевязывали раны. Левая рука безжизненно болталась, броня была покрыта слоем сажи и окалины, а в ушах стоял непрекращающийся звон.
— Где сержант? — хрипло спросил он, сплевывая сгустки крови, и не узнал собственный голос, ставший чужим и надтреснутым.
Санитар молча указал инфракрасным сканером на груду камней. Там, под обломком с обгоревшими буквами арабской вязи, торчала кисть в обугленной перчатке, все еще сжимавшая детонатор.
Капитан закрыл глаза. Где-то глубоко под тоннами камня продолжали скрежетать кости. Но это уже не имело значения.