Всё ещё сидящая у меня в коленях Атла, пытаясь отдышаться после длительного поцелуя, подняла «рассеянный» взгляд на меня. Пусть её глаза и были закрыты, но каким-то шестым чувством я ощущал, что даже тот «взгляд», которым она обычно смотрела на мир, сейчас был явно расфокусирован.
— Нот-сама, я…
— Знаю. Прекрасно знаю.
С этими словами я вновь наклонился к ней, аккуратно подцепив её подбородок и завлекая в очередной поцелуй.
— М-м-м, — в ответ получая стон удовольствия, эхом прошедший от губ, прямо в рот.
В слух бы я этого не сказал, но в отличии от меня, некоторый опыт имеющего, у Атлы, естественно, получалось не очень умело. Уверен, она быстро вошла бы в ритм в любой другой ситуации, попросту подстроилась бы. Атла вообще девочкой была талантливой во всех смыслах. Но сейчас… она целиком и полностью отдалась накатывающим на неё чувствам, из-за чего мне пришлось всё брать в свои руки.
Не то, чтобы я был против, конечно же…
Где-то к первой минуте чувственного поцелуя её дыхание вновь сбилось. В моментах, когда наши губы размыкались, слишком коротких для достаточного вдоха, её разгорячённое дыхание из раза в раз приятно щекотало кожу. Но такими темпами, глядишь, она тут и вовсе в обморок грохнется.
— М-ах? — отстранившись, я имел удовольствие наблюдать её растерянно-недовольное личико, явно разочарованное выдавшимся перерывом. Но при этом она всё равно не упускала шанс жадно вдыхать кислород.
— У нас ещё полно времени. Не спеши ты так. — усмехнулся я, глядя на эту недовольную моську.
— В таком случае, я… — начав не очень уверенно, Атла всё же собралась с мыслями и нежно улыбнулась… медленно придвигаясь вперёд.
— Ты…
— Садина-сан… рассказала мне о некоторых вещах… — она… смущается? Атла смутилась! Подумать не мог, что в этом мире есть что-то, что может её смутить…
Голова девушки оказалась прямо между моих коленей, а её ладошки обхватили бёдра с внутренней стороны. Я, кажется, понимал, что она собралась делать, из-за чего буквально перестал дышать.
Эта миниатюрная, хрупкая, чистая, слепая девушка… Мысли о том, что она вот-вот возьмёт в рот мой член отдавали какой-то неправильностью… И оттого лишь сильнее распаляли.
Я молча, совершенно не двигаясь, смотрел на то, как Атла медленно потянула ручки к пуговице брюк, точно также, как и я, затаив дыхание.
Неловкими, но ровными и аккуратными движениями она продела пуговицу через петельку. Затем, заметно сглотнув от волнения, также медленно потянула брюки вниз. Сантиметр за сантиметром, словно заворожённая, она тянула их, пока…
— Ох… — шумно не выдохнула, освободив бойца из тесного плена.
Она наблюдала за раскачиванием дезориентированного бойца, словно находясь под гипнозом маятника, а ротик был приоткрыт в удивлении.
Её реакция, столь наивная и забавная, заставила меня невольно усмехнуться, что тут же привело её в чувство сродни щелчку по лбу. Подняв извиняющийся «взгляд» на меня, затем вновь опустив его вниз, к объекту своего интереса.
Ладошки, всё ещё находящиеся на внутренней стороне моих бёдер, плавно скользнули вверх, чуть дрогнув лишь у самой заветной цели. Но то был вовсе не страх или, уж тем более, нежелание. Желания во всех ей действиях и эмоциях было даже с излишком.
В этот момент я вспомнил одну очень важную деталь, которую обычно предпочитал игнорировать, или просто не брал во внимание…
Обожание. Атла в своей преданности находилась на границе, очень близкой к фанатизму. Разве что в её случае это совсем не было похоже на какое-то психическое отклонение. Гораздо правильнее её преданность можно описать как «железную», «стальную» решимость следовать своим убеждениям до конца. И отдавать себя всю без остатка и капельки сожалений.
В чём я этой ночью ещё успею убедиться ни один раз…
Атла, тем временем, снова сглотнула. Чуть дрожащая от перевозбуждения ладонь плавно пошла по стволу вверх, заставляя моё дыхание на мгновение сбиться от резко накативших ощущений.
Рука инстинктивно хотела дёрнуться, дабы чуть поторопить мою партнёршу, но я тут же задавил этот позыв. Она должна сама. Это момент, которого она так долго ждала. Так долго хотела быть принятой… Нельзя торопить её или ненароком вызвать в её фанатичной головушке мысль, что она делает что-то не так.
Прохладная ладонь нежно легла на самую верхушку ствола. С затаённым дыханием, Атла сомкнула пальчики ладони, начав неуверенные, нежные движения вверх и вниз, изучая мою всестороннюю реакцию.
Выказав немое одобрение её действиям, я явно заметно поднял боевой дух девушки. От неловких, она быстро перешла к более уверенным движениям, методично порхая то вверх, то вниз. Чуть позже она подключила и вторую руку, массируя и перехватываясь, следуя каким-то своим методикам.
Но и затягивать процесс она не стала. Плавно снизив интенсивность движений, она, снова оперев ладони о мои бёдра, медленно подалась вперёд.
Не отводя взгляда, я смотрел, как её аккуратные, миниатюрные, чуть приоткрытые губки приближаются к головке.
Первым я ощутил её горячее дыхание, заставившее непроизвольно дрогнуть. Затем она приблизилась губами, и, прежде чем сделать первый шаг… поцеловала. Просто, нежно, будто выказывала свою преданность и почтение.
Отстранившись, на втором заходе её губки приоткрылись сильнее и, подаваясь вперёд, на этот раз уже мягко завлекли в свой влажный, тёплый плен, смыкаясь вокруг напряжённого до предела бойца.
Она приняла только головку, но даже этого хватило, чтобы едва не свести меня с ума… Шершавость её язычка, словно прошедший по телу разряд, неожиданно кольнуло от самого основания до всего тела. Горячее дыхание, ласкающее столь чувствительную зону. Теплота и влажность её ротика окутывала, словно мягкое, зыбкое покрывало, в которое хотелось провалиться полностью.
Удовольствие, выходящее за рамки обычной физиологии и близкое к какой-то духовной, эмоциональной связи. Мы оба были пользователями Ци высокого уровня. Оба прекрасно чувствовали настрой и эмоции партнёра. И это распаляло настолько сильно, что сравнение с каким-нибудь бензином казалось просто блёклым, жалким.
Атла продолжала двигаться. Язычок ласково прошёлся по нижней части утонувшей головки, вновь вызывая дрожь. Щёки впали, демонстрируя то усердие, с которым она принимала мой член в себя.
Чуть скользнув вверх и вниз, обильно смазывая себе путь, девушка пошла дальше, принимая в себя всё больший и больший объём, а её ладошки нежно описывали круги, всё ещё покоясь на бёдрах.
Каждое движение, каждое касание — без тени механичности. Только желание. Чистое, бескорыстное, наполненное трепетной преданностью. Мне даже не нужно было обращаться к Ци чтобы это понять. Осознать, как сильно она хочет быть нужной. Быть полезной. Быть моей. Целиком и полностью.
Первые пробы подходили к концу. Я ощутил преграду, преодолеть которую девушке сразу не удалось — одно не очень уверенное движение вперёд, но результата не принёсшее. Не желая так просто сдаваться, Атла скользнула вверх, всё ещё не выпуская член из своего плена и сопровождая движение языком, прошедшим от самого корня до верхушки.
Со смачным звуком, головка покинула пленительные оковы, и девушка отстранилась, оставляя за собой тонкую, едва заметную, блестящую в свете тёплого свечения люстры, влажную нить.
Тяжело дыша, она словно одновременно гордилась своим достижением, чувствуя мои эмоции, но и была недовольна тем, что не смогла сделать всё как следует с первого раза.
Я хотел было что-то сказать, поддержать её — но не успел. Атла, всё ещё тяжело дыша, лишь слегка прикусила губу и, будто не желая тратить время на сомнения, вновь опустилась ниже. Решимость, с какой она взялась за дело, даже при всей её неловкости, была впечатляющей.
Она снова накрыла меня губами — уже глубже, смелее, увереннее. И на этот раз — без колебаний. Вдохнув носом и сосредоточившись, как будто собиралась нырнуть под воду, она медленно опустилась вперёд. Границу, которая до этого стала для неё препятствием, она преодолела — с лёгким, едва слышным усилием, с трепетной осторожностью, но уверенно.
Я напрягся. Реакция тела была мгновенной, будто весь я от бедер до плеч был заключён в её нежной, хрупкой решимости. Её горло, сначала сжавшееся от непривычности, тут же поддалось, расслабилось — и я почувствовал себя внутри полностью. До конца. Без остатка.
Описывать это было выше моих сил. Та решимость, что демонстрировала эта хрупкая с виду девушка… её открытость… Самопожертвование и полная отдача в самой красивой форме. Даже сквозь легкую дрожь в её плечах и затылке, я чувствовал: она не страдает. Даже наоборот — испытывает какую-то странную гордость…
Она задержалась — ненадолго, но достаточно, чтобы доказать себе, что может. Затем медленно, с осторожной грацией, отстранилась назад, позволив мне сполна ощутить каждый миллиметр пути, что она прошла. И, не позволяя себе на этот раз выпустить жертву из своей хватки, снова подалась вниз, заходя на очередной подвиг.
Стенки её горла вновь податливо разошлись, пропуская меня глубже. Её влажные губы с силой упёрлись в кожу, до самого основания. И всё также медленно, стараясь максимально растянуть триумф, голова Атлы подалась вверх.
На что уже я, полностью отдаваясь ощущениям, откинул голову на спинку дивана.
В каждом её движении — вверх и вниз –, в каждом порыве разгорячённого дыхания, чувствовалась полная отдача, с которой она раз за разом, под сводящие с ума хлюпающие звуки, повторяла то, что ещё недавно для неё казалось невозможным.
Её темп не ускорялся. Он оставался ровным, верным себе. И с каждым новым циклом я чувствовал, как всё копящееся напряжение грозит вот-вот достигнуть финальной точки.
Этой девушке, с её чувственностью и преданностью, удалось затянуть меня настолько сильно, что мне просто не хотелось, чтобы этот момент кончался. И я бы так и продолжал сдерживаться сколько мог, если бы не ощутил, как лежащие на моих бёдрах ладони не сжались чуть сильнее, словно предупреждая. Тогда-то я и понял, что она это чувствует. Чувствует, насколько я близок к пределу. И тем самым выражает полную готовность и желание встретить этот предел.
Последний замочек был жестоко сорван, и я больше не мог сопротивляться. Волна дрожи прошлась по позвоночнику, стремясь выплеснуться наружу. И это стремление было вознаграждено.
— Атла…
Словно предчувствуя этот момент, Атла резко подалась вперёд, вновь принимая в себя всю доступную глубину. Простонав от особенно острых ощущений в момент пика, я тут же выплеснул всё накопившееся сладостное напряжение.
Она не дрогнула. Не отпустила. Приняла всё — бережно, без страха, покорно, словно нет ничего более естественного. Только когда моё дыхание, спустя несколько мощных потоков удовольствия, начало выравниваться, она наконец медленно отпрянула. Её губы снова оставили за собой тонкую тёплую нить, а дыхание вырвалось наружу — порывисто, но с ноткой облегчения и, кажется, даже… гордости от выполненного долга.
Но она не отстранилась. Робко коснулась губ пальцами, словно пытаясь осознать — случилось ли это по-настоящему. И затем, нежно чмокнув головку ещё раз, она, к моему величайшему удивлению, ласково потёрлась щекой о стоящую колом плоть.
Лицезрение подобной картины едва не сорвало и так еле дышащие оковы сдержанности. Теперь, даже случись что, я уже вряд ли смогу остановиться на полпути. Поэтому не желая больше медлить, пришло время переходить к следующему этапу.
_____
Любуясь красотой сидящей в моих коленях девушки, я нежно провёл ладонью по её щеке — горячей, чуть влажной от нескольких неизбежных дорожек слёз, вызванных её усердием. От щеки ладонь плавно скользнула ниже — с скулам, а от них — к подбородку.
— Иди сюда. — шепнул я ей, мягко утягивая за собой.
Атла, не говоря ни слова, послушно поднялась, чуть неуверенно опираясь на мои колени. Пальцы её дрожали от волнения, когда она ухватилась за единственную опору в виде моих плеч, а потом осторожно устроилась у меня на коленях, лицом к лицу.
После лёгкого движения, завязки на передней части её платья тут же опали вниз, приоткрывая одежду и давая чётко понять — под платьем ничего не было. Слегка распахнувшись в стороны, открывшийся зазор не позволил мне увидеть слишком многое, играя на воображении и желании увидеть больше. Но вместо этого, открывшимся пространством я воспользовался для того, чтобы аккуратно запустить в него руки, притягивая девушку ещё ближе к себе, вместе с тем проводя пальцами вдоль её позвоночника, наслаждаясь прикосновением к нежной, шелковистой коже.
Вместе с тем, лишившись защищающей его ткани, её гладкий животик явственно ощутил жар прильнувшей к ней плоти. Я же, словно поддерживая баланс, ощутил обжигающую интимное место прохладу её бледной кожи.
Я чувствовал, как её небольшая грудь прижимается к моей, и как мелкая дрожь, помноженная на вызванный касаниями табун мурашек, не покидает её даже теперь.
Да, с грудью Атле всё же не повезло — она была практически плоской. Всё ещё не однозначная равнина, но с другими девушками в этом плане ей, увы, тягаться не было никаких шансов.
Но ей и не нужно было. Атла была прекрасна. И в её случае отсутствие большой груди было даже не недостатком, а деталью, что и придавала произведению искусства образ завершённости. Делала из простой скульптуры настоящий шедевр.
Её чёрно-белые, тигриные ушки дрогнули, спинка выгнулась, ещё сильнее вжимаясь в меня так, что даже можно было ощутить, как судорожно бьётся её сердце.
Я чувствовал её дыхание у самого уха. Горячее. Частое. И своё собственное — тяжёлое, почти болезненное от желания, но всё ещё сдерживаемое. Из последних сил сдерживаемое.
Я поднял её подбородок и поцеловал — мягко, долго, без спешки. Её губы отозвались сразу. Без размышлений. И уже с куда большей осмысленностью.
Концентрируясь на поцелуе, в это же время мои руки сначала скинули собственный верх, а затем вновь вернулись в закрома платья. Скользнув вниз, от точёной спинки к мягким, стройным бёдрам, с удовольствием огладив которые, в возвратном движении я, не останавливаясь, аккуратно сместил их дальше, к тому, чем девушка могла вполне уверенно и обоснованно гордиться — упругой, округлой попкой, в которой податливо утонули мои ладони, вызывая очередной приглушённый поцелуем протяжный стон.
Терпение иссякало словно стекающий в песочных часах песок. В голове, как наяву, предстали те самые часы, вот-вот готовые распрощаться с последней оставшейся в них песчинкой.
Но моя партнёрша была особенной. Как свои собственные, точно также она ощущала мои эмоции и желания. А потому, разомкнув поцелуй, она слегка отстранилась, поведя плечами.
Словно следуя её воле, платье окончательно опало, плавно рухнув на пол и позволив мне полюбоваться её совершенством.
Она хотела сказать. Выразить свою печаль и досаду касательно не столь больших пропорций, как у знакомых ей девушек. Но её слова, даже не успевшие покинуть уста, моментально разбились о поток чистого восхищения с моей стороны, вызванный зрелищем передо мной.
Фигура была идеальной. Сейчас изогнутая, стройная миниатюрная фигурка, во всей своей красе предстала моему взору.
Две косы, представляющие собой переплетение чёрного и белого, ниспадали по обоим плечам, акцентируя внимание на чуть выступающих, изящных, точёных ключицах. Хрупкая фигурка плавно переходила в такие же тонкие ручки, сейчас робко оплетающие мою шею. Едва заметно поджатые, дрожащие губки немного приоткрыты, демонстрируя испытываемый их хозяйкой трепет и волнение.
Я провёл взглядом по каждой линии — не с банальной целью вожделения плоти, а как тот, кто смотрит на нечто беззащитное и, оттого, бесконечно ценное. Завораживающее.
— Прекрасна. — с выдохом высказал я единственное слово, что хоть как-то могло описать то, что я видел перед своими глазами.
Но этого было достаточно. С этим единственным, простым словом, пали последние намёки на скованность и напряжение. Больше она не сомневалась. Просто не могла.
Слова были не нужны. Всё, что мы могли сказать друг другу, происходило в тишине, между ладонями, скользящими по коже, в слиянии дыхания, в том, как её тело доверчиво устроилось поверх моего, делясь своим теплом.
Момент кульминации напрашивался сам собой. Заключительный, решающий акт, после которого уже невозможно будет повернуть назад. Хотя, если честно, сделать это я не смог бы и уже сейчас.
Благо, этого и не требовалось.
Поелозив у меня на коленях, словно спрашивая немного разрешения и ни одним из возможных способов не получив возражений, Атла, сделав вдох, приподнялась, пропуская под собой уже давно твёрдо возвышающегося, рвущегося в бой бойца.
Одной рукой всё ещё опираясь на моё плечо, второй она обхватила член, готовясь к финальному движению. Мои же руки, также покоясь на её упругостях, ненавязчиво подводили её к нужной точке.
И вот, когда наше дыхание синхронно замерло, когда мы оба в трепетном ожидании следили за каждым пройденным вниз сантиметром, оба же вздрогнули, найдя контакт.
Преодолев короткую, едва вообще стоящую упоминания задержку, Атла возобновила движение…
— М-м-мх…
Я не сделал ни единого движения, хотя буквально всё внутри меня кричало, чтобы я двинулся вперёд.
Вместо этого, я целиком отдал этот момент девушке, позволяя в своём собственном темпе, размеренно, опускаться всё ниже, впуская в себя всё глубже, давая в полной мере каждому из нас ощутить каждый миллиметр исчезающей в ней вершины.
Небольшое сопротивление было безжалостно к самой себе проигнорировано со стороны Атлы. Облегчило её участь то, что напряжения она практически не испытывала. Она хотела этого. Хотела душой и телом. Хотела отдаться без остатка.
А потому процесс, уже с первых мгновений, пройдя через лёгкий промежуток едва заметного дискомфорта, доставил неописуемое удовольствие нам обоим.
Влажный шлепок наших бёдер словно поставил точку. В голове так и маячил образ развевающейся на ветру порванной ленты финишной прямой.
Ощущая, как заполняется её естество, мы оба, наконец, стали едины.
— Нот…сама…
Атла, кажется, настолько расчувствовалась, что по её щеке скатилась одинокая, едва заметная глазу слезинка. Испытываемое ею счастье ощущалось физически, пробиваясь даже сквозь экранированную сейчас чувствительность. Попытайся я сейчас углубиться в её эмоции и, боюсь, мог бы вовсе захлебнуться.
Не спеша, давая ей привыкнуть к ощущениям, я аккуратно вытер влагу на её щеке, утягивая в поцелуй. И стоило нашим губам сомкнуться, как я предупредительно потянул её за бёдра вверх, спрашивая о готовности. Атла же, совершенно не сопротивляясь, подалась следом, со скользящим звуком и стоном удовольствия приподнимаясь надо мной…
*шлёп*
…и тут же резко опускаясь, снова вгоняя в себя член под самый корень.
— МХ…
Причин медлить больше не было. Со временем из движений исчезла та неловкость и неуверенность, ощущаемая в начале. Но зато всё также плавно, изящно и грациозно… выгибаясь и заливаясь ласкающими слух стонами… девушка методично и крайне старательно скакала, пружиня от мягкой кровати, и заполняя комнату звонкими шлепками.
Момент пика первой эмоциональной близости и трепета прошёл, закономерно уступив место уже обычному плотскому удовольствию и наслаждению друг другом.
— Ах… м-м, — в очередной, особенно сильный рывок вниз, девушка со всей возможной гибкостью выгнула спину, запрокинув голову назад, уперев руки в края спинки дивана.
Кожаная обивка жалобно скрипнула под потоком накрывших её ощущений. Стенки её влажной пещерки с новой, ритмичной силой начали сдавливать мой член, выводя и моё собственное удовольствие на новый уровень. Её дыхание стало сбитым, прерывистым, а закрытые глаза зажмурились ещё сильнее.
Грудь грузно вздымалась и опускалась, тяжёлое дыхание, отходя от вспышки, постепенно выравнивалось. «Взгляд» приобретал осмысленность.
Убедившись с помощью лёгкого сканирования Ци, что моя партнёрша в полном порядке и, несмотря на первый в жизни оргазм, ещё полна сил, я, не давая ей заполнить свою преданную головку мыслями о том, что она позволила себе финишировать раньше «хозяина», начал действовать самостоятельно.
Всё также держа её под бёдрами, без каких-либо проблем приподнимаю её, развернув к боковине кровати.
По одному взгляду, девушка поняла всё без слов. Расслабившись, она легла, отдавая мне доминирующую позицию, сама же удобно устроившись спиной на боковине. Как только девушка расположилась, я тут же, без промедлений, снова заполнил её, начиная следующий раунд.
От нахлынувшей на неё новой волны ощущений, когда она могла отдаться им всецело, не рассеивая внимание на собственные движения, Атла запрокинула голову, свесив её с боковой части дивана.
Одна из свободных рук в инстинктивной попытке ухватить за что-нибудь, нащупала лежащую рядом подушку, тут же оккупировав её в своё владение.
То ли посчитав своё текущее положение не очень достойным, то ли ещё что-то такое в своей чудной головке прикинув, Атла всё же подняла голову, чуть согнувшись, прижав к груди обеими руками и утопив в ней подбородок.
Совокупность её тихих, чувственных стонов, играющих на лице эмоций удовольствия и искреннего счастья, а также беззащитного образа, образовавшегося благодаря одной единственной подушке, довела меня до предела практически моментально.
Всё ещё сохраняя здравый рассудок, пусть и с трудом, но я понимал, что маленькие тигрята с жуткими косами нам сейчас не нужны. И поэтому, искренне поминая добрыми словами свою недавнюю деятельность и улучшенное понимание своих сил, мысленно обращаюсь к Навыку.
[Активирован навык Поглощение Жизни]
Строчка в голове совпала с моментом пика, сопровождаясь изливанием прямо внутрь вновь блаженно запрокинувшей голову девушки.
Прекрасный навык. Но довольно похабное и пошлое применение. На сейчас я попросту поглотил всю жизнь в семени, делая его бесплодным. Удобно и совершенно безвредно — главное вовремя применить.
— Хах… хах… — судорожно пытаясь отдышаться, Атла ещё сильнее стиснула находящуюся в её объятиях подушку.
Но это было ещё не всё.
Поддавшись своим извращённым порывам, я осмотрел комнату. Тогда, сопровождаясь улыбкой и предвкушением, мой взгляд зацепился за прикрытое шторками окно.
— М? — отреагировав на очередное перемещение своего тела, при этом, естественно, не испытывая и доли недовольства, лишь любопытство и предвкушение, Атла повернулась в ту же сторону.
Усадив её на подоконник, не сбивая темпа, плавно, без нажима, сокращаю расстояние между нами и нашими губами. Словно только этого и ждавшая, Атла подалась вперёд, отвечая взаимностью.
И вновь поцелуй сливается с протяжным стоном, когда я, аккуратно раздвинув её ножки, снова вошёл, продолжая наш марафон.
Подушка всё ещё была в её нежных тисках, а потому при полном погружении, периодически, я ощущал её мягкость. И стал ощущать гораздо чаще, когда Атла, явно не желая расставаться с подушкой, но ища опору, сцепила ножки за моей спиной.
Ритмичные шлепки эхом разбивались о стены номера, шторка помялась от хаотичных движений партнёрши, елозящей от накатывающих волн удовольствия, края подоконника жалобно скрипели под хваткой изящной ладошки, изволившей отпустить несчастную подушку.
Мысль о том, что даже сейчас, ночью, сквозь закрытую шторку, нас мог кто-то увидеть, будоражила разум, добавляя ощущений в итак переполненную копилку, что вот-вот должна была взорваться…
Но было рано.
Подоконником дело не ограничилось. Стол; снова боковина кровати, через которое на этот раз Атла легла с внешней стороны, выпятив передо мной свою округлую попку; стена номера; спальня; стоя, сидя, лёжа…
Не имело смысла недооценивать существ, едва ли не в высшей степени оперирующих своей жизненной энергией. В отличии от первого раза с Садиной, сейчас я чуть ли не филигранно управлял Ци, точечно и максимально регулируя её потоки в своём теле. Не стоило забывать и о заметно возросшем уровне, сопровождаемым ростом характеристик — выносливости в том числе.
Это было долго. Когда мы закончили, в полной мере насладившись и отдавшись друг другу, близился рассвет.
Атла мирно посапывала на моём плече, сияя ничем не замутнённым счастьем даже во сне.
Вряд ли она проснётся в ближайшее время. Да и мне не мешало бы немного поспать после столь яркой череды событий: тонна переваренных знаний, странные ощущения после использования Шёпота Смерти, а потом ещё и Атла…
В общем, я тоже поддался накатившей сонливости и погрузился в царство Морфея. Осталось только придумать, что потом говорить Фоуру, когда её обожаемая сестрёнка покажется лишь в середине дня. Выйдя из моего номера…