• Boosty Shared
• Виталий Петров

• T

• геншин
• фанфик
• глава
• воля

77.docx

16к символов

* * *

Малый лазарет №3

Европейский эвакуационный лагерь

Лазарет утопал в тишине, нарушаемой лишь редкими порывами ветра за окнами.

Прошло несколько дней с той жуткой стычки у парового котла, где я, защищаясь, убил человека. Морозы, что неделями терзали наше поселение, чуть отступили, оставив за собой лишь хрустящий наст на снегу и промозглую сырость в воздухе. Работы в колонии стало меньше, и лазарет, обычно гудящий от стонов и суеты, перевели в «спячку». Два ряда коек, выстроенных вдоль облупленных стен, стояли пустыми, их серые простыни, грубые и застиранные, казались застывшими в ожидании новых страдальцев.

Только моя койка, в дальнем углу у заиндевевшего окна, была занята. Я лежал, укрытый тонким шерстяным одеялом, пропитанным запахом карболки и сырости, и пялился в потрескавшийся потолок, где тени от единственной тусклой лампы, подвешенной на ржавом крюке, плясали в такт слабым сквознякам.

Господин Капф, доктор и мой наставник, появлялся редко. Его тяжёлые шаги, отдающиеся эхом по деревянному полу, были единственным звуком, изредка нарушавшим мёртвую тишину. Он заходил, чтобы проверить мои перевязки — на шее, где ещё болели следы тех холодных пальцев, и на боку, где рана тянула при каждом движении, несмотря на факт дара. Его пальцы, шершавые и пахнущие йодом, аккуратно ощупывали бинты, а потом он молча перекладывал медикаменты — пузырьки с мутной жидкостью, свёртки марли, пожелтевшие журналы учёта — в большую кожаную сумку, чтобы перенести их в другой лазарет, где сейчас кипела жизнь.

— «Ты молодец, держишься», — бросил он однажды, не глядя мне в глаза, и ушёл, звеня ключами. Дверь за ним закрывалась с тяжёлым лязгом, оставляя меня в одиночестве.

Я мог бы лежать в бараке, на своей узкой койке среди храпа и ругани знакомых людей, но англичане затеяли «расследование». Убийство — тяжкое преступление, даже если это была самооборона. В их «сухом» понимании закона я нарушил порядок, и за это полагалось изгнание в ледяные пустоши или холодная камера, где стены покрыты инеем, а дыхание застывает в воздухе. Андрей шепнул за кружкой кипятка, когда навещал, что англичане просто хотят показать свою власть.

— «Ты медик, да ещё из наших, — говорил он, похлопывая меня по плечу. — Не тронут. Но нервы точно потреплют, суки».

И всё же, несмотря на его слова, внутри меня всё сжималось.

Я убил человека. Впервые. Хруст черепа под ударом ключа, его тело, завалившееся в снег, — эти образы всплывали перед глазами, как только я закрывал их. Хоть и защищаясь, но я отнял жизнь. Его историю, его искру. Так легко. Так… страшно.

Лёжа на койке, я раз за разом прокручивал в голове тот день.

Как ветер выл, заглушая мои мысли, как снег хлестал по лицу, а ключ в руке казался продолжением моего страха. Смерть здесь, в этом богом забытом поселении, была обыденностью. Люди гибли в шахтах, замерзали в сугробах, умирали от инфекций. Но убить самому — это другое.

Я стал понимать жизнь, её хрупкость. Один удар, один выстрел, одно лезвие — и всё кончено. Даже мой дар не спасёт от пули в висок или топора, что отсечёт голову. Здесь, среди снегов, где каждый день — борьба за выживание, эта мысль била как молот. Мы все сгинем. Рано или поздно.

Потолок надо мной был усеян трещинами, словно карта какого-то мёртвого мира. Тусклый свет лампы отбрасывал на него тени, похожие на лица — то ли моё воображение, то ли усталость. Я пытался отвлечься, считая трещины, но мысли возвращались к тому человеку. Кто он был? Почему хотел меня убить? Его голос, хриплый, звучал в голове:

— «Прости… но другого пути нет».

Что он имел в виду? И почему я до сих пор чувствую его взгляд, даже здесь, в пустом лазарете?

От этих тяжёлых дум меня вдруг вырвал резкий звук — скрип ржавых пружин, словно кто-то тяжело сел на край соседней койки.

Я замер, затаив дыхание.

Дверь лазарета была закрыта, тяжёлый замок не лязгал, шагов не было слышно. В помещении царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь слабым гулом ветра за окном да редкими хлопьями снега, что бились о стекло. Я медленно повернул голову, ожидая увидеть пустую койку, но сердце сжалось от странного предчувствия. Никого не должно быть. Я был один. Или… не один?

Я приподнялся на локтях, игнорируя острую боль в боку, и обшарил глазами полумрак.

И вдруг, в углу слева, на самом краю моей койки, я заметил её.

Девочка, лет четырнадцати на вид, но… словно не из этого мира. Её длинные белые волосы струились мягкими волнами, касаясь хрупких плеч, и переливались в слабом свете лампы. Большие зелёные глаза с необычным четырёхконечным зрачком, похожим на крошечные звёзды, лучились смесью восхищения, любопытства и лёгкого смущения. Длинные, заострённые уши, чуть подрагивающие, словно улавливали неслышимый мне звук, придавали ей вид какого-то лесного духа. На ней был свободный наряд из белых и зелёных тканей, лёгкий, почти невесомый, будто сотканный из листвы.

Я замер, пытаясь понять, реальна ли она.

Сон? Галлюцинация? Жар от ран?

— Кхм… Ох, прости, пожалуйста, что так вот внезапно появилась! — заговорила она, и её голос, мягкий и мелодичный наполнил лазарет теплом, прогоняя промозглую сырость. Она смущённо кашлянула, прикрыв рот маленькой ладошкой, и тут же добавила: — Я, наверное, напугала тебя, да, Саша?

Я моргнул, пытаясь осмыслить её слова.

Моя койка скрипнула, когда я инстинктивно отодвинулся чуть дальше, к холодной стене. Она знает моё имя? Откуда? И что за чертовщина вообще происходит?

— Мы… знакомы? — спросил я, голос хрипел. Я кашлянул, пытаясь скрыть настороженность, но сердце всё равно колотилось, как молот о наковальню.

Она покачала головой, и её белые волосы качнулись. Улыбка на её лице стала шире, но в ней не было ничего угрожающего — только искреннее, почти детское любопытство.

— Нет-нет, мы не знакомы! Ну, то есть… пока не знакомы. Меня зовут Нахида. И, да, я знаю, выгляжу как ребёнок, но, поверь, я понимаю этот мир гораздо лучше, чем многие взрослые! — она выпрямилась, гордо вскинув подбородок, и её уши снова дёрнулись, словно подчёркивая её слова. — Приятно познакомиться, Александр! Я — Дендро Архонт, Малая Властительница Кусанали, если вдруг где-то слышал… Кхм, а сейчас… Как бы это объяснить… Сейчас ты находишься глубоко в своём сознании. В одном из сновидений, которое отражает кусочек твоего прошлого. Эту… — она обвела рукой лазарет, её тонкие пальцы замерли в воздухе, — Эту холодную, мрачную комнату. Но это не настоящее. Попробуй вспомнить, Саша! Ты ведь уже не здесь. Ты в Сумеру, искал ответы, помогал людям своим даром целителя. Ты даже одолел Элеазар — это же просто невероятно! — её глаза загорелись восторгом, и она хлопнула в ладоши. — Вспомни кафе! Дори, Дэхья, Дуньярзада… Вы сидели за столом, праздновали удачную сделку, вылечили трёх человек от элеазара. А потом… вино. Оно было отравлено, и ты потерял сознание от сильной боли.

Её слова падали, как камни в тёмную воду, поднимая волны воспоминаний.

Я замер, чувствуя, как реальность сна начинает трещать по швам. Лазарет, холод, запах карболки — всё это было прошлым. Тот мир, где я убил человека, защищаясь, где снег хлестал по лицу, а смерть подстерегала за каждым углом, сгинул во льдах… Но я выжил. Шагнул дальше. Тейват. Сумеру. Кафе, пропахшее специями и травами, звонкий смех Дори, её хитрые глаза, внимательный взгляд Дэхьи, слёзы радости Дуньярзады и мягкая улыбка Макото. Стакан вина, горьковатый привкус, а потом — темнота, рухнувшая на меня, как занавес.

— Начинаю вспоминать… — пробормотал я, садясь на койке.

Жёсткие пружины скрипнули подо мной, но боль в шее и боку, такая реальная минуту назад, растворялась, будто её стирали невидимой рукой.

— Но… что произошло? И что сейчас происходит? Где моё тело? Почему я тут, а ты… — я замялся, глядя на её странные уши и звёздчатые зрачки, — Почему ты здесь?

Нахида наклонила голову, её зелёные глаза внимательно изучали меня, будто она видела не только моё лицо, но и все мысли, что путались в голове. Она сложила руки на коленях, и её подвески тихо звякнули.

— Ох, столько вопросов! — она улыбнулась, но в её голосе появилась серьёзность. — Хорошо, давай по порядку. Детали того, что с тобой случилось, ещё выясняются. Но уже понятно, что ты сильно кому-то помешал. Твои успехи в целительстве, особенно с элеазаром, задели чьи-то интересы. Тебя отравили, Саша. Не просто вином, а проклятым ядом, созданным специально для тебя — скорее всего, с использованием твоей крови или другой частицы твоего тела, чтобы эффект сработал исключительно на цели. Такие штуки делают в пустынях или в тайных кланах, которые знают толк в ядах.

Она нахмурилась, её тонкие брови сдвинулись, и на миг она показалась старше, чем выглядела.

— Я подозреваю, что за этим стоят отдельные мудрецы из Академии, связанные с направлением медицины. У них есть связи, мотивы и, увы, возможности. Но пока это только мои догадки. Мы ещё разбираемся.

Я сглотнул, пытаясь уложить всё в голове.

Отравленное вино? Мудрецы? Это было слишком. Но её слова звучали так, будто она знала больше, чем говорила, и это одновременно пугало и заставляло доверять.

— А сейчас? — спросил я, чувствуя, как голос дрожит от смеси усталости и злости. — Где я сейчас? И почему ты влезла в мой сон?

Нахида слегка кашлянула, её щёки порозовели, и она неловко поправила прядь волос.

— Ну, «влезла» — это грубо сказано, — она надула губы, но тут же снова улыбнулась. — Сейчас ты в сложной ситуации. После отравления тебя сначала экстренно перенесли в столичный бимарстан. Там тебе помогли, вывели яд, но… — маленькая богиня замялась, её пальцы нервно теребили край наряда. — За тобой вдруг пришли. Академия сейчас обвиняет тебя в умышленном причинении вреда и… в общем, в некачественной медицинской помощи, которая якобы привела к чьей-то смерти. Это всё, что я пока знаю. Тебя арестовали без сознания и перевели в подземную темницу в камеру с дежурным врачом. Дэхья с тобой — она настояла, чтобы остаться и охранять тебя. Но, Саша, там опасно. Чем дольше ты там, тем хуже может стать, как из-за последствий яда, что ещё будут давать о себе знать, так и из-за последующих действий преступников. Поэтому я здесь — в твоём сознании. Чтобы разбудить тебя и помочь выбраться в безопасное место, пока мы не найдём того, кто за этим стоит, и столица снова не станет безопасной.

— Хм. Темницу? — я не сдержал возмущения, голос сорвался, эхом отразившись от стен лазарета. — Серьёзно? То есть, абсолютно любой мудрец в Академии может выдумать что угодно и отправить больного человека, едва не умершего от сильного яда, в темницу?

Я сжал кулаки, чувствуя, как злость кипит в груди. В Инадзуме я уже хлебнул решёток, и вот теперь снова. Просто замечательно.

— Ох, Саша, я понимаю, как это тебя беспокоит! — Нахида вскинула руки, её глаза расширились от сочувствия. — Поверь, я сама в шоке от того, что творится! Это несправедливо, и я… я правда хочу разобраться и наказать виновных. Но сейчас главное — вытащить тебя.

Я хмыкнул, откидываясь на койку. Её искренность обезоруживала, но вопросы всё равно жгли.

— И всё-таки, — я прищурился, глядя на неё, — Может я чего-то не понимаю, но с чего такая забота о простом целителе? Из-за несправедливости и вопиющей наглости в твоей стране или потому, что я умею лечить элеазар? Не верю, что Дендро Архонт вторгается во сны каждого несчастного и пытается ему помочь. Что тебе от меня нужно? Я уже не верю в искренние душевные порывы.

Она рассмеялась — звонко, почти как ребёнок, но в её смехе была какая-то мудрость, от которой по спине пробежал холодок. Её уши снова дёрнулись, а глаза заискрились.

— Хитрый, да? — она подмигнула, но тут же стала серьёзнее. — Честно? Оба варианта верны. Несправедливость в Сумеру — это как заноза в сердце, и я не могу просто смотреть, как хорошего человека сажают за решётку. И это относится не только к тебе, Саша. Я стараюсь помогать всем в Сумеру, до кого могу дотянуться во снах, и это действительно можно назвать «душевным порывом». Это моё искреннее желание, как Архонта. Но ещё… — архонт замялась, теребя одну из подвесок на поясе. — У меня есть дело. Большое и очень важное. И мне нужна именно твоя помощь. Не только как целителя, но и как человека с большой душой, как у тебя. Но я не хочу давить! Нет-нет! Сначала мы вытащим тебя, восстановишься, и, если захочешь, я расскажу, что за просьба. Договорились?

Я смотрел на Нахиду, пытаясь уловить в её звёздчатых глазах хоть намёк на подвох, но её лицо оставалось открытым, а улыбка — тёплой, будто луч света, пробившийся сквозь мрак этого холодного сна. Засиживаться здесь, в призраке прошлого, среди облупленных стен и запаха карболки, не было смысла. Но ещё один вопрос жёг, требуя ответа:

— Ты говорила, что я прибыл в Сумеру, чтобы «отыскать ответы». Значит, ты знаешь, какие у меня стоят вопросы?

Нахида наклонила голову, её длинные заострённые уши чуть дрогнули, а зелёные глаза с четырёхконечными зрачками задумчиво прищурились. Она постучала пальцем по подбородку, будто собирая мысли, и ответила:

— Пока что могу только догадываться, — с сомнением ответила богиня, её голос был мягким, но с лёгкой осторожностью, словно она боялась ошибиться. — Я почувствовала и увидела в тебе крайне необычные изменения духовного толка. Такие вещи я видела пару раз, когда наблюдала за секретными экспериментами Академии по слиянию душ. Но в данном случае я чувствую сильную энергию электро, её первобытную суть, что намекает на тесную связь с Электро Архонтом и Инадзумой, откуда ты прибыл не так давно. И сделала вполне очевидное для себя заключение, что ты прибыл в Сумеру, чтобы понять суть этой связи и её детали, верно?

Я кивнул, удивлённый и слегка настороженный её проницательностью.

Она попала в точку, и это пугало.

— Верно, — ответил я, потирая шею, где боль уже растворилась, будто её и не было. — Моя душа слилась с осколком души Архонта, который находился в Священной Сакуре. Никто точных ответов дать мне в Инадзуме не смог, но смогли дать наводку на Сумеру и Ирминсуль, который является по своей сути копией Сакуры… Точнее, Сакура является копией Ирминсуля. Поэтому отправился в эту страну и конкретно в столицу. Искал встречу с Архонтом и ответы на вопросы, а целительское дело было просто параллельным делом.

— Угу, поняла. Рада, что оказалась права, но детали твоего рассказа меня честно удивили, — высказалась богиня, её глаза широко раскрылись, а уши снова дёрнулись от удивления. — Это точно не тот вопрос, который можно решить простой беседой внутри сна.

— Ладно, — выдохнул я, потирая шею, где уже не чувствовалась боль. — Что нужно сделать, чтобы проснуться?

Я ещё раз оглядел лазарет, но он не спешил растворяться или ещё что-то в этом роде. Холодные стены, пустые койки, запах карболки — всё оставалось неподвижным, будто застыло во времени.

— О, это проще простого! — Нахида вскочила с койки, её зелёно-белый наряд колыхнулся, а подвески звякнули, как крошечные колокольчики. — Просто ляг обратно и закрой глаза. Обычно, чтобы проснуться, нужно заснуть во сне. Звучит странно, знаю! — она хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и её глаза заискрились весёлым светом. — Но я помогу. Моя сила ускорит процесс, и ты очнёшься почти мгновенно.

Я замешкался, глядя на неё. Что-то в её лице — в этих звёздчатых глазах, в лёгкой улыбке — казалось знакомым, будто мы действительно встречались, но не здесь, не в этом мире. Я лёг обратно, койка скрипнула, а шерстяное одеяло пахнуло знакомой карболкой.

— Что-то ещё хочешь спросить?

Нахида склонила голову, её голос был мягким, но с лёгкой насмешкой, как у старшей сестры, поддразнивающей младшего брата. Хотя внешне младшей была именно она.

— У меня такое чувство… — я нахмурился, пытаясь поймать ускользающее воспоминание, — Словно мы уже встречались. Не в этом сне, а… где-то ещё.

Она улыбнулась шире, её глаза заискрились, а одно ухо дёрнулось, будто от удовольствия.

— Может, в прошлой жизни? — она подмигнула, и в этом жесте было столько озорства, что я невольно хмыкнул. — А теперь закрывай глаза, Саша. Пора возвращаться.

Я хотел ответить, но веки уже тяжелели, будто кто-то мягко надавил на них. Лазарет начал растворяться — стены, койки, запах — всё утопало в тёплой, зелёной дымке. Голос Нахиды эхом звучал в голове, мягкий и успокаивающий, уводя меня в темноту, из которой я должен был проснуться.