* * *
— Совсем всё забыл? — с недоверием, опаской и тщетной надеждой в голосе переспросила Галина.
— Совсем всё, — спокойно подтвердил я, возвращаясь к просмотру документов и обрывая все надежды на корню. Деликатности или дипломатичности за мной сроду не водилось.
— Но… как такое возможно? — не удержалась и изумлённо воскликнула она. Хотела удержаться — по ней это было видно, но не смогла. Всё ж, самообладания не хватило.
— Можешь считать обострением частного случая острой шизофрении, развившейся в следствие физической травмы головы, — не оборачиваясь, выдал я версию, в целом, никак не противоречившую действительности. Просто, опускавшую массу «незначительных» «мелких» подробностей, которыми ей, по моему мнению, совершенно не стоило загружать её очаровательную, пусть, и совсем неглупую головку. — Есть две совершенно никак не пересекающиеся личности. Его — твоего Васи, и моя. Сейчас, обстоятельства и условия сложились таким образом, что «пробудился» я. А он «заснул».
— То есть… — запнулась она. Затем взяла себя в руки и продолжила. — Мой Вася… ещё вернётся?
— Уверен в этом процентов на девяносто восемь, — мог бы сказать, что на сто двадцать пять, так как, и правда, оставаться в этом мире насовсем не собирался. Ведь этот вопрос, с выбором своего мира я решил для себя ещё в прошлый раз, и с тех пор моё мнение на этот счёт не поменялось. Мог бы. Но сказал только про девяносто восемь, оставив себе два процента на непредвиденные сложности, которые ещё никто не отменял, как бы ему этого не хотелось. А врать… я ведь уже упоминал про особое отношение ко лжи и обещаниям у долгоживущих? Так, в этом плане, ничего не поменялось — долгоживущим я быть не перестал. — Он вернётся, а я уйду. Так что, можешь не переживать по этому поводу и не напрягаться. Я ненадолго… надеюсь. Сделаю кое-какие свои дела и уйду.
— Уйдёшь… куда? — очень осторожно и довольно напряжённо задала Галина мне неожиданный вопрос.
— В лучший мир, — хмыкнул я. Снова почти не соврал. Почти: ведь безумный мир Марвела довольно спорно называть «лучшим». Однако, тут диалектика и даже вкусовщина, поэтому в явной лжи меня упрекнуть не получится.
— И… тебе… вам не страшно? Не хочется остаться? — напряжение в её голосе осталось, но к нему добавилось ещё и любопытство… профессиональное. — Не хочется продолжить… жить?
— Диссертацию пишешь? — чуть довернул голову и искоса глянул на неё я. И, похоже, что попал в точку, так как она заметно смутилась. Довольная ухмылка появилась на моём лице сама собой. И это напрочь обрубило тему. На какое-то время повисло молчание. Я деловито шелестел документами, попутно сверяясь с содержимом файлов ноутбука. Меня оно не напрягало. Я ведь, вообще, довольно толстокожий и малочувствительный тип — меня, в принципе, мало что может напрячь… кроме непосредственной угрозы миру или жизни. Моей жизни.
— А, что у тебя, — видимо, решила-таки определиться с обращением Галина, — за дела? Что ты хочешь сделать?
— Тебя это не должно волновать, женщина, — не оборачиваясь, отбрил я.
— Меня не могут не волновать «дела», которые может совершить человек со способностями и навыками моего мужа! — нахмурилась и надавила на голос она.
— Ты и сотой доли этих навыков и способностей не знаешь, — точно так же равнодушно отказался я. — Больше того: представить себе не можешь, на что твой «Вася» по-настоящему способен. Потому и спишь спокойно. Так что, женщина, не суй своего носа не в свои дела. Лучше позвони на мою работу — уверен, у тебя есть нужные контакты, и скажи, что я сегодня там не появлюсь.
— Как? Как я им это объясню? — вытаращилась на меня она.
— Придумай что-нибудь, — пожал плечами я. — Ты, вроде, девочка сообразительная. Или… — не вставая с пола, развернул в её сторону свои плечи я и посмотрел прямо ей в лицо. — Ты хочешь, чтобы я сам это сделал? — сама собой насмешливо приподнялась моя правая бровь.
— Вась, ну хватит прикалываться! Не смешно уже! — уперла руки в бока она.
— Мне показалось, что ты умней, женщина, — хмыкнул я, после чего отвернулся и возобновил своё прерванное занятие, полностью перестав обращать на неё внимание. В конце концов, мне ни холодно, ни жарко от её действий и поведения. Физической-то угрозы она для меня не представляет, даже если попытается кинуться или напасть, что, само по себе, крайне маловероятно.
Итак, нынешний я — физрук средней общеобразовательной провинциальной школы. Одновременно с тем работаю в спортшколе тренером по… спортивному ориентированию? Серьёзно?
— Как к тебе обращаться? — услышал я посерьёзневший голос Галины. — Как ты сам себя называешь?
— Меня вполне устраивает имя Василий, — отозвался я. — В конце концов, под этим именем я прожил куда дольше, чем он. Так что, вполне имею право его носить.
— Хорошо, — глубоко вдохнула и продолжила она. — Пусть так, Василий. Я могу быть тебе полезна. В школу, кому надо, я уже написала, тебя подменят, но потом надо будет отблагодарить или больничный лист оформить.
Я молча кивнул, не оборачиваясь, показывая, что принял информацию к сведенью. Но, на самом деле, мне было совсем не важно, сделает она это или нет. Ведь, это касалось их с Васей будущего, а не моего. Мне лично вся эта школа в зад не упёрлась. Единственное, что нужно было мне в этом теле и этом мире — нормальный фикрайтер. Или фикрайтеры. Вот пусть о своём будущем сама и заботится.
— Но только в школу. Контактов с твоей «ДЮСШ» у меня нет никаких. С ними ты… Вася всегда всё решал сам.
— ДЮСШ… — туповато повторил я. — И когда мне надо быть там? В этой ДЮСШ?
— Сегодня. Через пару часов, — сверившись со временем, которое показывал её телефон, ответила Галина. — За тобой заедет машина.
— Машина… а разве «ДЮСШ» — это не та спотршкола, что на соседней улице? Не в пяти минутах ходьбы от нас? — уточнил я, сверившись с адресом квартиры, указанным в документах на право собственности.
— Вроде бы та, — пожала плечами женщина. — Только ты же «спортивное ориентирование» ведёшь. У вас для этого какая-то отдельная база где-то в лесу, за городом оборудована. Ты… Вася никогда меня туда не водил, не показывал. Так что, не могу тебе ничего сказать. Не знаю.
— Понятно, — хмыкнул я. — Разберёмся, — и снова погрузился в разбор документов. Их было вроде бы и много, но все какие-то бесполезные. Вот, к чему мне, к примеру, платёжки за три года? Или договор на обслуживание с газовиками? Или гарантийный талон на стиральную машинку? Понятно, что всё это — бумажки в быту нужные, но в данный момент, конкретно для меня, информацию они несут близкую к нулевой.
— Василий, я… могу быть тебе полезна, — повторила вновь Галина. — Могу помочь сориентироваться в изменившемся за четыре года мире.
— Четыре года — не столь большой срок, чтобы у меня возникли с этим трудности. Вряд ли, в мире что-то так уж сильно поменялось… — не оборачиваясь, равнодушно проговорил я.
— А вот тут, дорогой, ты не прав… — улыбнулась Галина и сложила под грудью руки. — Ой, как не прав…
— Да? — слегка повернув к ней голову, хмыкнул я. — Удиви меня.
— К примеру, как ты думаешь, зачем тебе понадобилась работа в школе, учитывая, что и фриланс приносил вполне неплохой доход?
— Ты засунула. Чтобы под рукой был. Поближе к телу, так сказать, — выдвинул предположение я. Максимально прямо и без малейшей попытки играть в политкорректность или щадить её чувства.
— Хорошая попытка, — ухмыльнулась она. — Но нет. Не угадал. Это была твоя собственная инициатива. Я только помогла при оформлении, чтобы проблем из-за твоей травмы не возникло. Всё ж, состояние на учёте в психоневрологическом диспансере — не лучшая рекомендация для работы в детском учебном учреждении.
— Заинтересовала, — признал я и отложил в сторону бумаги, тем более что основную их часть я уже просмотрел. Да и в их сухих строчках действительно было сложновато отыскать нужные мне ответы. Живой человек — куда более удобный и информативный источник информации. — И зачем же?
— Чтобы не быть призванным в армию, — выдала она предложение, заставившее мои извилины заскрипеть в непонимании, а брови полезть на лоб и глаза округлиться.
— Мне тридцать восемь лет, женщина. Какая, к Дзену, армия? Предельный возраст призыва — двадцать семь. Да и свой год я честно отслужил ещё пятнадцать лет назад, если ты не знала. У меня и военник на руках… хм, кстати, где он?..
— Был — двадцать семь, — победно посмотрела на меня она. — Теперь уже тридцать. Но это для срочников. Ты же — в запасе. Сержант, и относишься к первой категории запаса. Плюс к этому, имеешь востребованную военно-учётную специальность «Разведчик-пулемётчик». А значит — подлежишь мобилизации в самых первых рядах.
— Какой ещё мобилизации? — резко нахмурился я. — Война? С кем? И я отсиживаюсь в тылу, за твоей юбкой, когда на мою Родину напал враг?!
— Война, — подтвердила Галина, даже отступив на шаг под напором пахнувшей от меня силы, агрессии и негодования. — Только, не на нас напали… а мы…
— Ты бредишь, женщина, — продолжил хмуриться я. — Как это «мы напали»? Это же невозможно. На кого? Ты в своём уме?
— Двадцать четвёртого февраля двадцать второго года российские войска перешли границу Украины… — под моим требовательным взглядом не очень уверенно ответила она. — Президентом была объявлена Специальная Военная Операция…
— Против кого? — продолжил настаивать я. — Против кого мы пошли защищать братский народ? Кто? Снова Германия? Да нет, куда ей… Америка? Хм… всё равно не сходится. Тогда бы не войска пошли, а ракеты полетели… Что ты мне голову морочишь?! Какая, к Дзену, Специальная Операция?!! Что это вообще такое?
— Эм… — запнулась Галина, видя настолько резкую реакцию. — Ты, знаешь, что, — сделала она ещё один осторожный шажок назад. — Лучше сам, на своём ноутбуке в поиск забей «СВО» и сам почитай. Я не сильна в политике. Я не смогу тебе всего этого объяснить, поскольку сама не до конца понимаю… но война уже три года идёт. И мобилизация, объявленная осенью двадцать второго, ещё не отменена.
Я молча притянул к себе ноут, открыл браузер и вбил в поисковую строчку эти странные, но заранее вызывающие тревожное чувство буквы.
Результат… обескуражил. Это не было шуткой. Не шутят такими вещами. Десятки тысяч убитых… Минимум, десятки тысяч, так как сколько-нибудь точных данных по потерям сторон я в интернете найти не смог. Одни предположения. Причём, зачастую, прямо противоречащие друг другу. Но то, что речь о десятках тысяч — однозначно. Не шутят такими вещами. Удары «Хаймарсами» и «Искандерами», взаимные ядерные угрозы, попытки штурмов атомных электростанций, разрушенные до состояния щебня города, горящие газопроводы и нефтепроводы…
Безумный мир. А я ещё Марвел считал безумным!
— Всего на четыре года вас оставил, а вы уже такое творите… — непроизвольно вслух проворчал я, читая на очередном сайте очередную версию хронологии происходивших событий. Тут, Дзен, тоже не было никакой чёткости — каждый писал что-то своё, опять же, противоречащее всем остальным.
— А что бы ты сделал, если бы «остался»? Если бы был здесь эти четыре года? — прозвучал вопрос от снова тихо подошедшей сзади Галины.
— Не знаю, — подумав, честно ответил я. — Не хватает сколько-то достоверной информации и понимания происходящего… В стороне бы точно не остался. На вскидку… перерезал бы за пару месяцев всю верхушку Киева… Возможно, потом Брюсселя и Вашингтона…
— А сил бы хватило? — хмыкнула Галина.
— Сомневаешься? — посмотрел на неё я. Она вздрогнула и отвела взгляд.
— Ты для этого «вернулся»? Это те твои «дела», о которых ты говорил?
— Нет, — вздохнул я, с сожалением закрывая вкладку браузера с описанием очередных ужасов. Было в просмотре этих материалов что-то гипнотическое, что заставляло и заставляло листать и листать дальше, ещё и ещё. Забывая о себе и своих делах. — Наверное, это действительно не моя война… — после этого глянул на часы. — Надо, пожалуй, собираться. Съездить в эту… «ДЮСШ»… посмотреть, как тут дети в лесу «ориентируются»…
Дальше… было утреннее приведение себя в порядок.
Но, перед этим, я вышел с кухни, огляделся по сторонам в коридоре, «споткнулся» и, как был, прямым «солдатиком», практически плашмя, упал на пол. Точнее, не совсем на пол, а лбом на край стоявшей в коридоре тумбочки.
Само собой, что падал я не просто так и не случайно. И «железную рубашку» задействовать не забыл, и укрепление участка тела внутренней энергией. Из-за чего не голова от удара треснула, а тумбочка. Её край проломился так, словно по нему кувалдой со всего размаху треснули. Так, что кусок ламинированного ДСП отломился, обнажив прессованные и клееные опилки.
Зачем? Зачем я это сделал, до взвизга напугав Галину? Всё просто: чтобы не врать. Чтобы иметь «железную отмазу» для объяснения своих новых проблем с головой. Ведь вариант с тем, что я просто проснулся, одно вспомнил, другое забыл — звучал бы для нормальных людей крайне неубедительно. А тут, того, что хотел, я добился — небольшой синяк и едва кровоточащее рассечение на лбу, над левым глазом у меня появилось. Вполне достаточный след и убедительное доказательство того, что имело место «повторное сотрясение моих мозгов» «поставившее их на место».
Галине я, кстати, объяснять этого ничего не стал. Поднялся, отряхнул лоб от опилок и пыли, вернулся в ванную, посмотрел на свой лоб в зеркало и остался доволен.
А дальше… как я и сказал уже — утреннее приведение себя в порядок. Воде бы звучит просто и буднично, но: это не мой дом. Совершенно не знакомый мне душ. Не мой шампунь. Не мой гель для душа. Не моё полотенце. Не моя бритва. Не мой гель для бритья… Всё незнакомое, непривычное — не моё. А самое неприятное — не моя одежда в шкафу.
Ну, то есть, на это тело она подходит, и покупалась именно для него. Никто другой её не носил — не с чужого она плеча. Но выбирал и покупал-то её не я, а человек с совершенно другим вкусом и представлениями о стиле, красоте и удобстве. Да ещё и ситуация непонятная: в чём в лес ехать? Как именно одеваться? Что там вообще, в этом лесу? По-цивильнее или же наоборот — в старьё и комуфлю с говнодавами на ноги? Да и есть ли в этих шкафах вообще комуфля с говнодавами? Тот ещё вопросик.
Нет, понимаю, что ерундовый, выеденного яйца не стоящий, но… вся жизнь из этих мелких «но» складывается. Какие-то страшные глобальные вещи-то редко приходится решать. А такие вот мелкие бытовые вопросики — каждый день. И не по разу.
В этом конкретном случае помогла Галина. Подсказала, что, куда и как её муж обычно носит. А главное — где это всё лежит, висит или запихано. Что чистое, что в стирке, что глаженое, а что ещё погладить надо прямо сейчас. Помогла, в общем, с выбором тряпок и сборами на работу, как заботливой жене и положено.
Заодно, пока я собирался, в общих чертах рассказывала, что и как тут с этой загадочной СВО на практике, «на земле», происходило.
Оказалось, что мобилизация Василия таки коснулась. Его призвали в первый же день после её объявления по стране. И Василий «Нижний Ларс штурмовать» не поехал. Как и положено, после получения повестки, собрал вещи и отправился в военкомат. Там форсированная медкомиссия, естественно признавшая его годным (ещё бы, с таким-то здоровьем не признать!), мандатная комиссия, распределение и отправка на трёхмесячные военные сборы.
Все эти три месяца Василий на связь не выходил. Не звонил, в мессенджерах не писал, на электронную почту писем не отправлял. Ушёл, и как в воду канул.
Галина уже в военный комиссариат, чуть не как на работу ходить начала в попытках узнать — живой ли хоть? Или уже где-то в госпитале, в палате лежит, либо в холодильнике валяется с резиновым номерком на ноге…
А через три месяца, вернулся сам. Живой и здоровый. В том же, в чём уходил, живой и здоровый. С вещами.
На следующий день после возвращения, пошёл в школу и тем же числом трудоустроился физруком на голую ставку. Хоть, до всего этого, вообще официальной работы не имел — вполне хватало на жизнь фриланс-кодинга и пары групп в собственном спортивном зале.
Кроме ставки в школе, ещё и в ДЮСШ устроился… Два с лишним года назад. С тех пор, всё как-то утряслось, устаканилось. Жизнь текла своим чередом.
Подробнее об этом «утряслось», Галина рассказать не успела — подошло время спускаться вниз, вот-вот уже должна была подъехать машина того товарища, с которым Василий на спортивную базу в лес ездит.
Я спустился. Заодно огляделся, сориентировался, где дом находится, из которого вышел. Оказалось, что совсем не далеко. Пятиэтажка, выходящая окнами прямо на тот самый парк, в котором я столько лет свои ката и комплексы отрабатывал. Что… подтвердило версию о неслучайности знакомства Васи с Галиной. Она, выходит, его… точнее, тогда ещё меня, сперва из окна приметила, а только потом начала поближе перебираться, чтобы рассмотреть получше… Ну и шанса своего не упустила, когда Вася болезным на голову сделался: подобрала, обогрела, с улицы к себе домой забрала…
Смешно было о самом себе в таком ключе думать, имея за плечами опыт довольно беспутной жизни в Марвеле (до встречи с Суо, имеется в виду). О том, насколько я здесь «мальчиком-колокольчиком» получился, который до тридцати четырёх «ни разу ни динь-динь». Да и в целом — весь из себя положительный, непьющий, некурящий, законопослушный и порядочный… словно не обо мне разговор! Не о том же самом Викторе Криде, который в Сиаме портовый бордель держал, на подпольных боях дрался, пил, как конь и пиратов с конкурентами по ночам ради наживы и грабежа резал…
Контраст выходил просто разительный!
От этих мыслей меня отвлекло появление серой, довольно потрёпанного вида «Лады-Гранта», замедлившейся, а после и остановившейся возле обочины дороги в паре метров от меня. Водительское окошко приоткрылось и в нём показалось лицо водителя. Очень-очень знакомое мне лицо… слегка постаревшего Дяди Вани. Того самого «Альфовца», с которым я, ещё будучи при собственной памяти, начал заниматься в своём спортзале.
— Привет, Дядь Вань, — искренне улыбнулся я ему, делая шаг в сторону машины.
Тот на мгновение замер. Потом глаза его чуть расширились, и он, отворив дверь целиком, вышел из машины и шагнул мне на встречу. Мы хлопнули по рукам и обнялись, как старые добрые знакомые или даже друзья.
— Как сам? — отступив на шаг после объятий и хлопка руками спросил я этого двухметрового верзилу. Хотя? Я и сам не карлик — ростом и габаритами мы почти равны.
— Ну здравствуй, Сенсей! — по-доброму ухмыльнулся он. — Думал уж, никогда не вернёшься. Вспомнил, выходит? Всё? Или только местами?
— Вспомнил, Дядь Вань, — не стал играть и таиться я. — Одно вспомнил, другое забыл.
— Что именно? — насторожился он.
— Вставал утром с дивана, споткнулся, об угол тумбочки головой хрястнулся и вспомнил, — выдал я заранее заготовленную версию событий. — Вспомнил всё, что до того злополучного горшка было… а всё, что после — забыл. Анекдотичная ситуация, правда?
— Действительно, — хмыкнул он. — «Тут помню, тут — не помню»?
— Оно самое, — улыбнулся я, оценив по достоинству отсылку к «Джентльменам удачи», и то, как она тут в цвет вошла.
— Ну ничего, — похлопал он меня по плечу. — По ходу дела разберёшься. Если что, подскажу-напомню. Садись давай, поехали на базу. Там, на месте, проще вспоминать будет… Слушай, — замер он и деловито посмотрел на меня. — Может это, тогда, раз уж тумбочка помогла, тебя ещё разок чем-нибудь тяжёлым по голове хряпнуть? Глядишь, окончательно мозги на место встанут?
— Я тебе хряпну! — возмутился я. — Так хряпну, что самому записная книжка понадобится! Поехали!
Дядя Ваня весело рассмеялся и полез обратно в машину, на водительское место. Что, при его габаритах, смотрелось… ну, как минимум, занимательно. Хотя, опять же — мне ли говорить и смеяться над габаритами?..
* * *