— У тебя есть примерно пара часов, чтобы унять дрожь рук. Не подведи — ни меня, ни наш народ, — раздалось внутри разума напоследок, прежде, чем казавшийся небольшим по сравнению с чешуйчатой громадой нолдо, облаченный в броню из черной стали, с легкостью взобрался на спину рамалоки.
Половина часа. Дрожь рук. И сказано так, словно речь шла о чем-то совершенно будничном, вроде волнения новичка перед очередным поединком, а не решении, которое любому другому потом всю жизнь, наверное, сниться будет в кошмарах.
Слова князя, с будничным голосом, говорящим жуткие вещи, глазами-льдинками и ртом, сложившимся в идеально прямую, точно вырезанную в камне, линию — бились о наковальню-голову кузнечным механическим молотом. Не знай он Феанаро на протяжении десятилетий, не услышь он прежде всего, что тот сказал прежде этих слов — и фраза вполне могла бы показаться издевкой, преотвратной, крайне неприятной шуточкой, за которую горе-шутника и ударить было бы не зазорно. И, чего таить, Лаурэфинэ сейчас с превеликой радостью предпочел бы именно такой вариант. Издевка, подтрунивание, «проверка на вшивость», в конце концов — какие правитель Первого Дома иногда устраивал собственным детям или младшему брату, уча тех терпению, выдержке или способности рассуждать холодно и взвешенно. По отношению к командиру Черных Стражей подобное было бы, конечно, неприятным явлением. Можно сказать, признаком серьезного недоверия. Но, проклятие, Лаурэ сейчас был бы абсолютно не против такого!
Вот только опыт общения с лидером Верных, чутье и банальный здравый смысл совершенно непрошено подсказывали — Малекит говорил абсолютно серьезно. Без какой — либо тени насмешки или вранья. И от подобного осознания становилось еще более жутко. Слова, как приказа, так и не слишком понятного признания, ввинчивались в уши, в разум расплавленным металлом. Жгли — так, словно самого Лаурэ постепенно начинали поджаривать на медленном огне. И это он, один из лучших мастеров оружия в Валиноре, наставник и предводитель Черных Стражей!
С мрачной обреченностью осужденного Финдэ проводил взглядом крылатый силуэт Сафирона, быстро растворившегося в ночных сумерках, прежде, чем потянуться вперед, доставая из седельной сумки один из Видящих Камней. Во мгновение ока ко всем предводителям отрядов Черной Гвардии, что успели поучаствовать в организации сегодняшней мышеловки, в уличных боях, полетело крылатое послание — собраться вместе. Не забыл золотоволосый нолдо и про главу Теней, дебютировавших сегодня. Несмотря на то, что Ангарин и его подручные вряд ли будут играть основную роль в последующих событиях, определенную поддержку оказать они могли.
Встречу назначили у самого Лаурэ. Во-первых — было ближе к границе, разделявшей город надвое, чем двор Феанаро. А во-вторых, глава Мор Тирит не собирался втягивать в порученное ему дело семью, частью которой он давно уже являлся. Махтану и Ноло, взявшим жилище князя в тройное железное кольцо стражи (а кому Малекит еще мог доверить охрану семьи, как не родичам?), знать о том, что сейчас происходило на второй половине Тириона, точно было не обязательно. Не говоря уже о Нерданэль и Мэнэлдиль, находившихся сейчас под их защитой вместе с детьми, Девушкам волноваться вредно особенно сейчас, а мужчины… вряд ли быстро согласятся с озвученным приказом — особенно когда уговаривать и объяснять придется самому Лаурэ. Феанаро-то улетел. Нет, пусть лучше известия придут с утром — от того, у кого излишне длинный язык всегда был хорошо подвешен. Правда не всегда тогда, когда нужно — порой, как оказывалось, правду из него клещами не вытянуть до момента, когда Куруфинвэ сам решит все рассказать.
Лаурэфиндэ прибыл на место первее всех, позволив белоснежному дракону приземлиться на внутреннем дворе своего дома. Устало подпер голову рукой, спустившись на землю и отстегнув высокий конический шлем, обитый изнутри плотной тканью, позволив золотым волосам рассыпаться по плечам. Отрешенно, словно был безучастным наблюдателем, а не активным участником событий, взглянул на улицы родного города, часть из которых хорошо была видна с того возвышения, на котором стоял дом. Чуткие уши Черного Стража слегка дернулись, вслушиваясь в звучание Тириона.
Половина, принадлежавшая Верным, постепенно затихала, вновь погружаясь в ночную дремоту — или, по крайней мере, ее видимость. Звон стали, гулкие удары металлических подошв сапог о мостовые, короткие, жесткие команды и боевые кличи, возвещающие о стычках на улицах, медленно, но верно отдалялись, постепенно уходя ближе к стенам и реке — последние попытки питомцев Майрона прорваться, выбравшись из расставленной западни, подавлялись. «Чистых» методично и деловито окружали, отрезали пути к бегству — после чего вязали, в основном стреляя по конечностям и накидывая сети. Как правило, все обходилось малой кровью. Большинство культистов брали в плен живьем, отправляя в Мандос лишь самых отчаянных или умелых в бою.
Одним словом, выкуривание грызунов, притаившихся под полом Верных, подходило к концу, завершаясь успехом.
Шум же со стороны, принадлежавшей Нолдор Короля, напротив, становился лишь сильнее, разлетаясь искрами будущего пожара. Как в переносном, так и в самом буквальном смысле — серые глаза нолдо еще по время полета зорко подмечали то тут, то там медленно разгорающиеся огни. Кажется, занялись пламенем некоторые дома. Отродья Паучихи даром времени не теряли.
Лаурэ устало откинул голову назад, чувствуя спиной и затылком тепло чешуи и ласково трепля между рогами сочувственно ткнувшегося Минратоса.
— Старший знает, что делает, — огромные глаза рамалоки, явно волновавшегося за своего всадника, сочувственно зыркнули в его сторону.
Лаурэфиндэ молча кивнул, не споря с утверждением дракона. Феанаро действительно знал, что делать, практически в любой ситуации — и почти всегда решения принца, а затем и князя, оказывались верными. Точно многие проблемы были известны Малекиту еще до того, как он узнал их суть. Но решение, принятое сейчас…
Облаченные в латную перчатку пальцы невольно сжались в кулак, выдавая скопившееся в Черном Страже напряжение. Словно по капле стараясь выдавить скопившееся за последнее время подготовки к сегодняшней ночи усталость, сомнения в том, что предстояло сделать, боль души. В ушах вновь зазвучал последний приказ предводителя Верных. А о том, что скрывалось за последней фразой, Лаурэ вообще сейчас не желал думать. Просто не до того было.
А он-то, глупец последний, наивно полагал, что после случившегося в пещерах Лаурэ точно нечем было не пронять! После сплетенных из тел сородичей «арф», которых приходилось добивать из милосердия. После того, как Черные Стражи, сомкнув строй алебард и сцепив зубы, чувствуя, как защиту разумов раз за разом пробует на зуб шепот Врага, противостояли марионеткам Паучихи с пурпурными глазами, прикрывая Курумо и Нерданэль. После вихря теней, в котором танцевала огневолосая нолдиэ, закрывая разрыв между мирами… После всего этого море станет по колено. Лаурэфиндэ, выдержавший испытание огнем и пурпуром, с уверенностью думал, что доказал на деле — место свое он занимает по праву. Но, похоже, настоящее испытание — и его собственных убеждений, и той верности, что означал пост главы Черных Стражей — началось именно сегодня.
Минратос, ласково тыкавший головой в бок своего «брата», поднял голову, всмотревшись огромными драконьими глазами во тьму и слегка рыкнув. К дому явно кто-то приближался. Немного погодя и Лаурэ услышал дружный, мерный топот множества ног. Отряды гвардии и Теней, ровно как и простые Верные, принимавшие участие в ночной охоте, стягивались на границу, разделявшую две половины города, вслед за своими командирами. Сами же предводители, возглавлявшие ловлю Чистых, уже спешили к золотоволосому.
— Лаурэ! — знакомый голос, сейчас даже слегка охрипший от напряжения заставил Черного Стража повернуть голову на звук. Ангарин, мрачный, как сам Намо Мандос, даже не шел — летел навстречу. Чернота капюшона его плаща лишь оттеняла бледность кожи — в последние дней семь кузнецу, вставшему во главе нового детища Малекита, почти не приходилось даже просто отдыхать, не говоря уже о полноценном сне. Молодой нолдо шел плечом к плечу с Алкаром, тоже бледным и слегка пошатывающимся — как и многие другие Нолдор, бывшие глазами Феанаро среди Чистых. Как знал эльда, таков был последний подарок разъяренного Майа — каждый из «предателей» получил мощнейший удар по разуму, заставивший потерять сознание и разорвать мысленную связь с теми Чистыми, что еще оставались на свободе. — Мои наблюдатели, все, как один говорят, что на половине златовласок словно разума лишились. Нападают друг на друга, но без какой-то определенной системы, совершенно бессмысленно. Еще часть — рвется к дому Нолдорана. Стражники и Вознесшиеся пытаются навести порядок, но пока участвующих в сваре слишком много. Где Князь? Только не говори, что он отправился в одиночку всех спасать…
Лишь выдержка, умение бровью не повести даже в самый мрачный час, когда доходит до дела, воспитанное в своем друге Куруфинвэ, позволила Финдэ не расхохотаться в голос. Сам того не зная, новоиспеченный предводитель Теней выстрелил вслепую, но попал в яблочко.
— Именно это он и сделал, — тихо хмыкнул Черный Страж, поднимаясь теплого бока рамалоки и делая шаг навстречу братьям по оружию. — В Валимаре сейчас происходит ровно то же самое. Там, если помнишь, с Ночи Кровавых Слез наши. Им нужна помощь. Достаточно большой, чтобы, в случае чего, защитить себя и Ингвэ, но недостаточно, чтобы спасти весь город. Ждать он никого не стал — даже верхом до Валимара ехать полтора-два дня. На Сафироне куда быстрее.
Послышалось короткое, но крайне злобное ругательство, адресованное всему Валимару в целом. Лаурэфиндэ сдержал улыбку. Безусловно, Ангарин, явно польщенный доверием своего наставника и назначением себя на должность тайных дел мастера, относился к своим новым обязанностям крайне ответственно, и о безопасности князя мог беспокоиться едва ли не больше, чем о своей — спасителя своей сестры нолдо едва ли не боготворил. Но глава Мор Тирит, знавший Феанаро куда дольше, уже научился осознавать простую вещь. Малекит был начисто лишен того, что некоторые называли «безумством храбрых», которому сказители пели песни. Или, по крайней мере, пока что на памяти Лаурэ не было ни одного случая, когда предводитель Верных такое безумство проявлял. Если золотоглазый отправлялся на бой в одиночку — значит решение это было продиктовано расчетом и осознанием, что вариант этот наиболее выгоден.
Впрочем, несмотря на определенную неопытность в этом отношении, на счет Ангарина можно было быть уверенным в одном. Молодой оруженик был тем, кто точно выполнит отданный Феанаро приказ. И скорее всего — без колебаний, перещеголяв в этом отношении даже Лаурэфиндэ, как раз таки сомнениями мучавшегося.
— Буду краток, — тряхнув светлой во всех смыслах головой, нолдо пробежался взглядом по усталым, кое-где чумазым, но все еще полным решительности лицам командиров, сегодня впервые ведших за собой своих собратьев по-настоящему . И весьма успешно — о чем свидетельствовало задорное пламя, сейчас плясавшее в глазах многих. Как-то само собой разумеющимся стало то, что места командиров стремительно формировавшегося войска заняли именно те, кто тогда спустился в подземелье вслед за ним и Нерданэль. За героями, уже схватившимися с отродьями Паучихи грудь о грудь, Нолдор шли охотно. И именно они возглавили сегодняшнюю охоту. — Случилось то, что мы предполагали в наихудшем варианте развития событий. Эктелион, чтоб ему крылья ощипало, не сумел удержать ситуацию. В итоге сейчас Валимар и не наша половина Тириона охвачены огнем. Насколько мне известно, кровь уже льется на улицах. Искатели Совершенства выявили свое истинное нутро, решив уйти в блеске и славе — и заодно нас всех под вину подвести, — Черный Страж скривился. — Часть из них сейчас буквально рвется вскрыть горло Финвэ и Ингвэ — с именем нашего князя на устах. Попутно убивая всех, кто на пути встанет. А другая часть слегка поколдовала над разумом своих восторженных зрителей, убедив их слепо им верить — и те, в свою очередь, набрасываются уже на преиспешников Мелькорова Отродья. То есть, на наших — и на тех, в чью сторону укажут. Можете представить, что сейчас там творится.
Большинство столпившихся вокруг Лаурэ Эльдар встретили новости скрипом зубов и тягучими, витиеватыми проклятиями. И Финдэ их прекрасно понимал. У каждого сейчас в памяти наверняка воскрес проклятый, давящий на разум шепот, обещавший исполнение мыслимых и не мыслимых желаний, да ядовитый пурпур светящихся глаз, чьи владельцы-марионетки были готовы вцепиться в горло Верных хоть зубами.
Вот только глубину проблемы они еще явно не осознали.
— А Альквалондэ? — Алкар, понимая, к чему идет дело, расстелил карту на стоявшем на внутреннем дворе столике, что Лаурэ смастерил когда-то для посиделок с гостями.
— По счастью, ничего серьезного. Прислужники Жаждущей в Гавани почти что никогда не выступали. Мореходы их не жаловали, и последователей их среди Тэлэри почти не было. А учитывая постоянную и общую готовность команд лебедей-челнов помахать кулаками, в очередной раз выясняя, чей корабль быстрее и лучше… — нолдо позволил себе скупую улыбку. — Одним словом, Аэнарион сумел удержать все под контролем.
Палец Черного стража заскользил по очертаниям Тириона.
— К делу. Действуем по плану на наихудший вариант. Поскольку на улицах уже начаты бои, придётся действовать на страх и риск — так, как получилось с Чистыми, быстро, тихо и безответно уже получится вряд ли. Часть, — коготь латной перчатки указал на границу города, — старается аккуратно пройти вдоль стен. Нужно занять все ворота, находящиеся на половине Нолдор Короля. То есть Речные, Королевские, Яблоневые и Дружеские. Ещё два крупных отряда, — Лаурэ царапнул пергамент, на котором была написана карта, — вдоль реки. Никто не должен по ней уйти. Действуем по обстоятельствам, по возможности — помогаем навести порядок войскам Нолдор Короля. Готовьтесь к серьёзному сопротивлению. Не забывайте, там не только культисты Паучихи да певцы. Учитывая то, что сейчас многие Нолдор и Ваниар идут за ними, словно пчёлы за королевой — не удивлюсь, если и многие воины к веселью присоединились. И не на той стороне, на какой нужно. Ангарин, — взгляд серых глаз обернулся к Тени. — На нас с тобой самое сложное. Отряд должен пробиться к Нолдорану и любой ценой обеспечить его безопасность. Минратос прикроет нас с воздуха. Когда мы это сделаем — я свяжусь с остальными командирами с помощью Видящего Камня и скажу, что делать дальше.
— Его… А Арафинвэ и Эктелиона? — невинно поднял брови оружейник, чем вызвал несколько короткий смешков. Даже Лаурэ слегка улыбнулся.
— Арафинвэ тоже. Что касается крылатого… зависит от обстоятельств, — Финждэ тихо хмыкнул. Однако внутри у него сейчас было очень и очень далеко от любых проявлений смеха.
Пальцы скрещенных рук сжали облаченные в металл предплечья. Не желал, ох, не желал Лаурэфиндэ подобное озвучивать. Не думал всерьез, что когда-нибудь до подобного дойдет. Да никто скорее всего, не думал. Даже Эктелион. Даже Арафинвэ.
Никто, кроме Малекита, совершенно отдавшего приказ так, что становилось сразу ясно — предугадал он, что подобное может произойти, очень сильно заранее.
И хотелось бы сейчас сделать вид, что подобного приказа Лаурэ не слышал. Да что там, услышав его в первый раз, он искренне считал его неверным, ошибочным — можно сказать, первой настоящей ошибкой Феанаро за все время их знакомства. Вот только альтернатива на случай отказа, обрисованная все тем же Малекитом, была намного, намного хуже. Не говоря уже о прочих вещах. Честь вассала зовется верностью. А верность — фундамент, на котором строится любая дружба. Дружба, сделавшая Лаурэ, по сути, частью семьи Куруфинвэ, дядей его детям и братом его супруге.
Ни от того, ни от другого, ни тем более от третьего он отказаться не мог и не собираться.
Лаурэфиндэ глубоко вздохнул, сжимая руки — точно на древке любимой алебарды, сейчас притороченной к драконьему седлу. Словно вспоминая все то множество фактов и вещей, что навеки связало его судьбу с Первым Домом и Верными.
— И еще кое что, — произнес он уже ровно, открывая, наконец, глаза. — Я прекрасно осознаю, что вы, быть может, придете от подобных перспектив в ужас. Как и то, что подобное станет для всех нас самым настоящим испытанием — убеждений, верности и разума. Те, кто не захотят в этом участвовать — могут отступить в сторону сейчас, выйдя из Черных Стражей. Никто — и мы с князем будем первыми — не назовет вас предателем за это.
Серые очи холодно блеснули из-под сведенных воедино бровей.
— Приказ князя звучит так. Живьем колдунов не брать. Убивать на месте. В остальных случаях — предлагаем участвовавшим в этом «празднике», или затронутым силой Паучихи сдаться. Отказываются — не пытаться уговаривать. Не рисковать нашими бойцами, не терять времени — бить сразу насмерть. Несмотря то, что многие из тех, кто попытаются противостоять нам, не будут теми марионетками, которых мы видели в шахтах. Одни служат Паучихе добровольно, как Чистые — Майрону. Остальные либо излишне им доверяют, либо заклинательные песни вызывают это доверие искусственно. В любом случае. Весь Тирион должен быть очищен. Всеми доступными нам средствами. Всех сопротивляющихся в Мандос.
* * *
Изначально, только услышав слова друга, Лаурэ, видимо, не понял, что тот имеет в виду — разум не до конца воспринял услышанное. Затем было предположение, что в Феанаро совершенно некстати проснулось желание пошутить — мрачное такое, тяжелое, под стать ему. Такое иногда случалось. Финдэ, в конце концов, общавшийся с князем Первого Дома уже давно, сам обладал юмором, за который порой на него желали наброситься с кулаками.
Только пару мгновений спустя, глядя в совершенно серьезные золотые глаза, сейчас словно покрытые тонкой корочкой льда, нолдо понял, что шутки здесь нет даже десятой доли.
И в этот момент камнем навалилось осознание того, что именно собирается сделать его друг. Нечто, что ему самому будет сделать куда тяжелее, чем все, происходившее до этого.
— Говори уже, — буднично произнес Феанаро, перезатягивая седло на Сафироне. — Даже без осанвэ я чувствую. Ты изумлен подобным. Я бы даже сказал возмущен.
— И в самом неприятном свете, — не стал отрицать очевидное Лаурэфиндэ, скрещивая руки на груди. — Ты понимаешь, что ты приказываешь мне сделать? Ты сам — понимаешь? Вырезать всех, чью защиту Паучиха сумела обойти, внушив им доверие к Искателям, не разбираясь? Нолдо, нолдиэ? Быть может, еще и малышню?
Внутри скрутило, так, словно кто-то в кулак зажал внутренности и хорошенько так провернул. Все нутро, разум вместе с фэа, казалось, сейчас восстанет против этого приказа. Ведь… Не оставшиеся без своих душ марионетки, от которых отбиваться было легко, на самом деле. Лаурэ тогда даже не думал о каких-то высоких материях. Он спасал тех, кто находился рядом с ним, в том числе и подругу, носящую под сердцем ребенка. Не орка какого-нибудь или иную Мелькорову тварь. К войне с ними, к тому, чтобы когда-нибудь отбить у них Эндорэ, друзья готовились годами, увлеченные идеей Исхода. Не предателей, прислужников Врага, что добровольно продались в рабство очередной Губительной Силе, будь то Темный или Жаждущая. Не даже мелких поганок Арафинвэ или Эктелиона, что давно уже напрашивались на отправку в Чертоги — просто о своем поведении подумать, исправиться. Нет… все было намного, намного хуже.
— Малышня по ночам на подобные представления не ходит, — князь Первого Дома устало помассировал пальцами веки. Сквозь его полную отстраненность и спокойствие каменного изваяния на мгновение пробилась вся тяжесть принятого им решения — так, что Лаурэ поневоле выдохнул. Его друг не превратился в одночасье в лишенный чувств механизм все-таки. Однако спустя удар сердца маска вновь легла на лицо — Понимаю ли я сам? Лучше, чем кто-либо другой, Финдэ. Мы сделаем необходимое . Спасем Аман. В очередной раз. И, как и в прошлые, благодарности за это от остальных можешь не ждать. Пора привыкнуть.
Лаурэфиндэ слегка прикусил губу — слева, у уголка рта. Удивительно, но сейчас слова Феанаро вызвали у него легкое раздражение. Золотоглазый, похоже, не собирался ничего объяснять. Как и в большинстве случаев.
— Не удовлетворен, — предводитель Верных вновь опередил реплику друга.
— Необходимое, — Лаурэ провел рукой по лицу. — Аман спасаем. Когда Чистых вязали, ничего подобного ты не говорил делать. Что в пещерах, что в Ночь Кровавых Слез — случай был совершенно иной. Сейчас же ты приказываешь просто залить Тирион кровью. И не только златовласок, но и Нолдор, наших с тобой собратьев. Пусть и упертых до невозможности в своих заблуждениях, но все-таки!
— То есть ты отказываешься.
— То есть я хочу знать твои резоны, Мелькор тебя побери!
Уже не сдерживаясь, Страж зло прошелся взад вперед — от одного дракона к другому. Минратос зевнул, Сафирон флегматично проводил взглядом фигурку эльда из стороны в сторону.
— Наро, — произнес он наконец, вновь встретившись взглядом с пылающими очами цвета расплавленного золота, что сейчас, казалось, медленно, но верно жгли в командире Мор Тирит дыру на горле. Глубоко вздохнул, словно собираясь с силой… возразить тому, кто давно уже стал для него братом. — С тех пор, как ты предложил мне дружбу и место по правую сторону от тебя, ты всегда мне доверял. А я — тебе. С нашими врагами мы боролись бок о бок, все эти годы. Одного твоего взгляда было достаточно, чтобы я без колебаний встал между любым из членов твоей семьи и опасностью. Ты все это знаешь.
— Знаю, — Малекит согласно кивнул, щурясь. Смотря словно сквозь Лаурэ. Точно за его спиной стоял кто-то еще. — Поэтому и доверяю тебе то, что больше никто сделать не сможет, кроме меня, конечно. А я не смогу находиться в двух местах одновременно.
— Но мне кажется, сейчас ты делаешь ошибку, — Финдэ упрямо мотнул головой. — Огромную ошибку, Наро. Даже если ты сейчас не хочешь думать о той крови, крови наших собратьев , что до конца дней будет капать с наших рук — подумай хотя бы о другой стороне вопроса. Куиллэ и так подбросила нам прекрасный подарок напоследок. Отряды ее культистов сейчас прокладывают кровавую дорожку по направлению к твоему отцу и к Ингвэ. Да Сулимо же вцепится в это не хуже, чем гончая Оромэ в ляжку кабана! Так зачем ты собираешься лить воду на его мельницу? И это я уже не говорю о том, что если мы сделаем то, что ты говоришь — и неприязнь между Нолдор Короля и Верными (о Ваниар и говорить нечего) перерастет в самую настоящую ненависть. Убитые нами из Мандоса выйдут — а ненависть останется. Да и наши задуматься могут о том, что произошло, когда некоторым из них, возможно, придется обнажить оружие против своих родственников. Родителей, бывших членов семьи — из тех, кто оказались в сетях этой твари. Ты готов на это пойти, а?
Лаурэфиндэ бессильно уронил руки вдоль туловища, постепенно успокаиваясь.
— И при всем этом я понимаю, что ты никогда не стал бы делать подобного из простой неприязни, или желая отомстить, — произнес он наконец. — Поэтому я хочу знать, в чем причина. Без уверток и отговорок. Если ты просишь меня сделать нечто подобное, я хочу хотя бы знать, ради чего мы прыгаем в этот омут с головой.
Малекит не отвечал долго — словно раздумывая над упреками старого друга. Золотые глаза чуть блуждали, то и дело задерживаясь на лице первого Черного Стража. У Лаурэ даже возникло определенное ощущение, что сам Феанаро тоже нужно время, чтобы решиться на некую откровенность.
— Отвечу сначала на более простые вопросы, — сказал он, слегка похлопав рамалоки по чешуйчатому боку. Мол, готовься к полету. — Первое. Именно потому, что я прекрасно понимаю всю тяжесть этого поступка для наших Верных, мне и нужны в Тирионе ты и остальные. Все, кто выжил в шахте. Все, кто своими глазами видел ужас, с которым мы сражаемся. Схватился с ним грудь о грудь и победил. За ними пойдут и Стражи, и обычные воины. А те, в свою очередь, пойдут за тобой, — пальцы князя легли на нагрудную пластину Лаурэ.
Слегка хлопнув по латам золотоволосого, он продолжил. Неторопливо, словно действительно стараясь объяснить.
— Как с Чистыми, к сожалению, не вышло бы при всем желании, даже если бы у нас было то преимущество неожиданности, что получилось с Майроном. За него, кстати, потом отдельное спасибо скажи нашим соглядатаям во главе с Алкаром. Иначе все могло бы закончиться куда хуже. Однако речь не об этом. Чистых было мало. По подсчетам Ангарина — сотни три, не больше. Наш Мелькоров посланец никогда не гнался за численностью. Предпочитал собирать вокруг себя бойцов. Талантливых, перспективных — и достаточно ослепленных собственной гордыней, чтобы они с радостью приняли мед в уши о том, насколько по праву крови стоят выше остальных. Строжайшая тайна. Тщательный отбор, долгое присматривание, неспешное вовлечение и проверки. Паучиха работает не так, друг мой. Удовольствие без усилий и ограничений, удовлетворение амбиций здесь и сейчас — морковка куда более притягательная для большинства, чем гордость и власть через служение, пусть и служение сильнейшему из Валар.
Нолдо усмехнулся — недобро, зло — словно усмехался одной ему понятной шутке. И демоническое отражение этой улыбки блеснуло в золотых глазах так, что Лаурэ поневоле отступил на шаг.
— Она оплетает своей паутиной как можно больше наших собратьев, протягивая свои нити ко всем, до кого дотянется. Конечно, всю правду знают немногие. Вот только когда все начнется, противостоять нам будут не только эти немногочисленные избранные, главная из которых уже в объятиях своей Госпожи. Сам видишь, сколько сейчас народа они натравили друг на друга. И это при том, что все они раньше на одной стороне находились, были Нолдор Короля или Ваниар. А теперь представь, что будет, когда мы начнем силой наводить порядок. Попытаемся действовать мягко — просто умоемся кровью. Даже если бы на нашей стороне была внезапность, умылись бы — а ее у нас нет. Отдавая тебе такой приказ, я сохраняю жизни множества наших Нолдор. Или ты предпочел бы разменять жизни нашего клана на спасение чужих?
Словно удовлетворенный чуть пристыженным молчанием друга, Феанаро вновь заговорил. Тон его изменился, зазвучал обманчиво мягко — так, что Лаурэ в это мгновение отчетливо понял, — сейчас уже сам он заковал рвущийся наружу пожар в тиски внешнего спокойствия.
— А теперь о главном. Я прекрасно понимаю, что сегодняшняя ночь станет прекрасным украшением будущего суда. Причем сразу под целой дюжиной солей и перцев. Ведь Мелькорово Отродье наверняка стоит за всеми сегодняшними событиями. С моим именем на устах Искатели Совершенства сейчас устраивают кровавый дождь на улицах городов. Разумеется, я в этом замешан самым прямым образом. А когда оказалось, что затея провалилась, решил «помощью» убрать все следы, всех своих прислужников отправить к Мелькору и Жаждущей. А заодно и вдоволь благословенной ваниарской крови пролить — ведь всем известно, насколько мне на златовласок не наплевать после Раскола, — глаза Малекита блеснули на краткий миг весельем. Лаурэфиндэ поневоле фыркнул — к Ваниар князь относился куда более спокойно, чем сам Черный Страж. Можно даже сказать, безразлично. Считал их скорее досадным препятствием, чем личными врагами. Пара исключений не в счет. — Скажу тебе больше. Самым лучшим решением с точки зрения грядущего суда было бы просто не вмешиваться. Позволить всему, что происходит сейчас в Валимаре и у моего отца, идти совершенно своим чередом. Себя мы обезопасили, а дальше пусть разбираются, как хотят. Тогда даже слепому стало бы понятно, что я к Куиллэ и ее отродьям отношения не имею. Ни один заговорщик, готовивший убийство короля, не стал бы упускать свой шанс, когда победа сама шла в руки — только и оставалось, что руку протянуть. Все, что мне могли бы предъявить в этом случае — это бездействие. Что добавило бы пару капель чернил к портрету, но не стало бы обвинением — Первый Дом не в ответе за Нолдор Короля.
— Но вместо этого ты собираешься лезть в пекло.
— Собираюсь. И полезу, — голос налился металлом. Затем — тихой, всепожирающей злобой, что рвалась, рвалась наружу несмотря на все преграды. — Полезу спасать этих глупцов, не заметивших опасности у себя под носом. Полезу, прекрасно понимая, что выполнив всю грязную работу и вычистив от этой заразы Валинор — получу лишь кинжал в спину, всеобщее осуждение и рассказы об отцовской проклятой крови. А единственным, кто если не поблагодарит, то хотя бы задумается о случившимся — станет твой бывший ученик. Ведь он сам уже успел как следует почувствовать, что такое Губительная Сила.
Лицо мужчины рассекла надвое кривая улыбка, заставив Лаурэ в изумлении поднять брови. Настолько злым — именно злым , не яростным — он друга не видел даже в моменты встречи с Индис и Ингвэ, даже во время очередного спора с отцом еще до раскола. От князя волнами расходилось застарелое, словно старый шрам на теле, желание убивать. Казалось, попадись на его пути сейчас Майрон — и он был бы разорван на части.
А затем — все разом закончилось, точно спряталось под полами черного плаща. Феанаро в раздражении тряхнул головой, словно загоняя рвущееся наружу чувство обратно. На поверхности осталась лишь усталость.
— Потому что та тварь, что стоит за плечами всего нынешнего представления, опаснее и хуже, чем любое обвинение со стороны Валар. Ты знаешь это. Ты слушал мои рассказы, сам сталкивался с ее силой напрямую. А сегодня ночью, — князь кивнул в сторону города. — Увидишь и то, насколько искусна она и ей подобные в иной, мягкой силе — и в распространении своих идей. Особенно среди этих глупцов, так и не научившихся до конца относиться к нашему Врагу серьезно, — он грустно улыбнулся, покачав головой. — Оставим хоть один росток этой заразы — а оставить можно легче легкого. Достаточно пропустить одного действительно посвященного в толпе тех, кого мы пожалеем — и эти твари затаятся. А потом совьют новую сеть. Ведь всегда найдутся слушатели, готовые навострить уши и внимать сладким речам. И вот — уже новый сорняк. Еще более ядовитый, чем предыдущий — потому что приспособился, сумел обмануть, сойти за своего, пока Вознесшиеся еще неопытны, пока неспособны сами искать и находить Врага.
Последний вдох — и Куруфинвэ окончательно успокоился, выпрямившись и протянув Лаурэфиндэ небольшой швфранового цвета мешочек, расшитый золотой нитью. Черный Страж машинально принял его. Лишь затем разум пронзила мысль. Развернул, решив удостовериться. Пальцы золотистым светом Хамон, Золотой Камень Металла.
— На всякий случай, — кивнул нолдо, подтверждая догадку. — Если дела пойдут совсем плохо. У нас есть лишь один шанс выжечь эту заразу каленым железом, Лаурэ. Сегодня. Так, чтобы если Паучиха и попыталась заново расплести свои сети, ей придется начинать с самого начала. Так, чтобы Эльдар по ту сторону границы затем дважды и трижды подумали, стоит ли ослаблять бдительность. Мы должны это сделать, мой старый друг. Должны. Даже, если придется взять на свои руки невинную кровь, а вслед будут нестись проклятия. Даже, если это в итоге приведет к моему приговору. Это лучше, чем видеть разрывы внутри самого Тириона и сородичей, превратившихся в безвольные марионетки твари.
Малекит отступил на шаг, поворачиваясь лицом к готовому к полету дракону.
— Всех — в Мандос. В конце концов, — он тихо хмыкнул под нос. — Сомневаюсь, что Намо долго будет удерживать тех из них, кто чист остался. Ему Сулимо не позволит.
Потом, много позже, Финдэ гадал, что именно побудило его задать последний вопрос. Возможно, просто хотел уже пролить ясность на вещь, терзавшую его уже давно. А быть может, тогда его руку направляла сама судьба.
— То, что ты рассказываешь. Все те ужасы, против которых готов даже на крайние меры. Не в общей картине, но в деталях — ты ведь постоянно предсказываешь, как будет действовать наш враг. Все это — тоже благодаря твоим кошмарам?
Тихое фырканье послужило первым ответом.
— Нашел, что спрашивать сейчас , Лаурэ, — Феанаро выдержал паузу. — Нет. Не из кошмаров. Я видел это лично . Я видел, как твари, подобные нашей Паучихе, пожирают целый мир. И именно поэтому сделаю все, чтобы этого не случилось еще раз. Не взирая на средства и проклятия в спину. Так, как когда-то это сделал мой отец. Настоящий отец, а не Нолдоран или Мелькор.
— Что…
— Не забудь про Камень, — Малекит не дал договорить, решительным шагом направившись к Сафирону. — Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, друг мой. Отвечу на все вопросы. Даю тебе слово. Но сначала — нам с тобой нужно сделать дело. Крепись, Лаурэ. У тебя есть примерно пара часов, чтобы унять дрожь рук. Не подведи — ни меня, ни наш народ.
* * *
Строй облаченных в черное солдат маршем шел по улицам Тириона, перейдя ту давно уже ставшую видимой границу, что пролегла между двумя половинами города. Белоснежный дракон кружил над ними, готовясь, в случае чего, прийти на помощь.
Идущий плечом к плечу с Ангарином, впереди строя, Лаурэфиндэ помнил, что говорил, говорил и говорил. Вспоминал все, что произошло в пещерах, выворачивал память на изнанку, заставляя припомнить и остальных. Говорил, убеждал и снова говорил, побуждая тех, кого вполне мог бы назвать друзьями, решиться на, пожалуй, самый страшный, самый отчаянный шаг, который пока что происходил с Нолдор. Призывал тех, кто не готов, отступить, отойти в сторону — прекрасно понимая, что пусть лучше это произойдет сейчас, чем в разгар схватки. Чувствовал, как на нем скрещиваются взгляды множества. Прищуренные, мрачные — не от того, что испытывали неприязнь к нему, но от того, что прекрасно понимали, что им предстоит.
Из всех командиров, гонявшихся ночью за Чистыми, ни один не отступил. Не отошел в сторону и молодой глава Теней — Ангарин первым встал за плечом Лаурэ, начав говорить с ним в унисон. Впрочем, в нем изначально не было сомнений.
Постепенно начинало светать. Сияние Тьелпэриона постепенно затухало, готовясь уступить место Золотому Древу. А два из трех прекраснейших городов Амана, сами того не зная, готовились к схватке, страшнее которой пока что не видели.
«Похоже, рассвет сегодня будет окрашен алым».