• Boosty Shared
• Виктор Ильин

• T

• эффект_снов
• эффект_снов_2

И лишь Гарри, счастливый Гарри, собирающийся в школу, ходил с довольной улыбкой, прекрасно понимая, что добавил взрослым головной боли, но совершенно не осознавая масштабов катастрофы.

Взять, например, Альфреда. Не передать словами, какими трудными стали его дни с лёгкой руки маленького негодяя Гарри Шепарда. Жнец не знал, за что хвататься в первую очередь, а дел было, просто завались.

Более-менее соединить два мира надёжным переходом — это так для начала. Гарри, конечно же, сноходец и мог бы сам, но всегда это «но». Мог бы сам, если бы умел! А Альфред просто его этому не учил! Потому что сам не умел и учиться не собирался. На фиг надо? Он и так много чего умеет, да и скука сплошная — сны эти. То ли дело некромантия, или химерология, или боевая магия, или… Да много этих или было, а магия снов как оставалась штукой несерьёзной и при этом способной убить новичка, так и остаётся. Вот и корпел младший жнец над парой артефактов а-ля «арка смерти», отчаянно жалея о том, что не научил ребёнка по мирам лазить, али репетитора не нанял, уже три дня, то корпел, то жалел и всё никак не заканчивал сей акт творения. Не потому, что не мог, а потому что не хотел. Ибо если с артефактами всё было ясно, то где взять столько зелий, весьма высокого класса, между прочим, чтобы отчаянный ребёнок не загнулся, Альфред просто не знал. Но минуло ещё четыре часа, и последние два чёрных бриллианта заняли своё место в парных артефактах. Для их проверки некромант просунул руку в один портал, чтобы увидеть, как из другого торчит его рука, разулыбался, а потом с видом «эврика» и возгласом «да мне и не нужны зелья, без них обойдусь! Ну… почти» присобачил несколько ёмкостей из кости на задней стенке и зарядил их одним интересным песком. Такой ещё в хроновороты насыпают, с той лишь разницей, что у Альфреда песочка поболее было. Обыграл он однажды одного бога времени в карты.

Примерный вид арки портала

Дмитрий Сергеевич Смирнов, сидел хмурый за столом . Адмирал с удовольствием отчислил бы Гарри ещё до поступления, потому что иначе как бредовой идею совмещённого обучения назвать не мог. Но грёбаное командование продалось с потрохами! Как ему намекнули, двойки Гарри ставить нельзя и отчислять тоже, а когда возмущённый адмирал, подняв все связи, всё же узнал, с какого перепугу, к своему собственному стыду он тоже продался и начал подробнее знакомися с расписанием уроков, чтоб случись чего их поменять, а что самое отвратительное — специально дорабатывать устав впервые с момента основания школы, а ей 150 лет, между прочим! Но как бы ни было противно адмиралу, технология межзвёздных перелётов, независимая от ретрансляторов массы и нулевого элемента, которого у человечества вобщето говоря маловато было, — вещь много более важная, чем его гордость.

А вот Альбус Дамблдор, наоборот, был рад и заинтригован и рад тому, что так легко отделался. Не каждый день встречаешься с посланцем смерти самолично и живым уходишь. «День, когда это происходит, вторым днём рождения считать можно», — подумал Дамблдор и усмехнулся. «Получается, я десятого августа родился», — продолжил мыслить он, перебирая став — старый, ещё составленный основателями устав Хогвартса, ныне вошедший в силу с пробуждением школы. Перебирал его Альбус не просто так, а в поисках лазейки для Гарри, ведь до третьего курса детям дорога из школы закрыта. «Обычно закрыта, но вот личным ученикам позволено многое…» — размышлял великий волшебник. «Особенно если учителя такие, хе-хе, хтонические», — несколько нервно хихикнул он.

Но самый главный удар по людскому спокойствию Гарри нанёс за пределами двух школ, в которых будет учиться гипердвигатель. В Альянсе так ужалил всю разведку, контрразведку и инженерные службы пониже спины, что забегали тотально все. Из отпусков выдернули и тех, кого можно, и тех, кого нельзя. Неожиданно свалившуюся технологию нужно было освоить быстро, тайно и так, чтоб ксеносы ни ухом, ни рылом, вообще ничем, да ещё и в кратчайшие сроки! На всех секретных предприятиях надёжно воцарились кранч с авралом на пару. А за пределами биржи в кулуарах между крупнейшими предприятиями человечества разгорелась тихая и молчаливая грызня за секретные госзаказы. Человечество кипело, как бульон в скороварке, но на вид было тихим и спокойным, являло собой прямо-таки пасторальную картину, весьма обманчивую, но кто об этом знает?

Правильно, никто. Ни дипломатичные Азари, они свои проблемы пока не до конца решили, куда им в чужие соваться! Ни военизированные Турианцы, на земле есть, порядок, есть, ну и нечего волноваться, и без того проблем полно! Ни сверх меры любопытные Саларианцы, они-то бы и рады узнать все секретики человека, но хуманы и так последнее время ловкие стали, почти их самих догнали, а тут чего-то защищая, так и вообще озверели, видное ли дело, их шпионов, когда обнаружили, убить попытались! Лягушки пытались состряпать ноту протеста, но без одобрения Азари Турианцы их на фиг послали, а синенькие дамочки делать этого не стали, потому как попытку залезть в их дела и секреты в минуты слабости их расы всего лишь месяцы назад и не думали забывать, а уж с рук спускать тем более не собирались.

Но так или иначе, что бы ни происходило в мирах и галактиках, какие бы интриги ни крутились, а наступил он, День знаний, 1 сентября. Гарри, весь нарядный, в новеньком лётном комбинезоне, стоял навытяжку на плацу, полыхая счастьем среди тысячи таких же, как он, охламонов, очень умных, но чрезвычайно дерзких и отчаянных детей. И вот открываются двери, и просто так прямо на плац выходит ОН. Адмирал Смирнов, директор первой лётной школы Альянса Систем, — он вышел в центр, развернулся к ученикам, и его зычный, глубокий голос разлился по ангару главного плаца.

— Я рад вас всех, — споткнулся он, увидав нашего героя, — приветствовать в стенах первой лётной школы Альянса систем. Вы — будущее нашего флота. Вы — те, кому предстоит бороздить просторы галактики, защищать её рубежи, осваивать неизведанные миры. Здесь, в стенах Первой Лётной Школы Альянса, вы научитесь не только пилотировать самые быстрые и мощные корабли, но и мыслить, как настоящие командиры.

Адмирал обвёл взглядом стройную шеренгу кадетов. Тысяча — традиционная тыща одних из лучших детей планеты Земля, ближайших станций и колоний. Адмирал смотрел с надеждой, гордостью и с энтузиазмом продолжал:

— Вас ждёт долгий и трудный путь. Мы сломаем ваши слабости, закалим ваш характер и сделаем из вас элиту. Вы будете падать — но вставать. Ошибаться — но учиться. Бояться — но идти вперёд. Потому что нет большего долга, чем защищать человечество, и нет большей чести, чем стать лётчиком Альянса.

Он сделал паузу, давая словам осесть в умах новобранцев.

— А теперь запомните главное: с этой минуты вы — экипаж. Здесь нет одиночек и особенных. — Адмирал выделил это слово как будто персонально для Гарри. — Вы — команда, и только вместе сможете преодолеть всё! Всё, что встретится на вашем пути. Добро пожаловать в Лётную Школу, кадеты!

Закончил адмирал, и после гимна Альянса Систем и поднятия флага всю тысячу разбил на взводы младший командный состав школы, за глаза прозванный «черти», и увёл в глубины ада. Детишки ещё не знали, куда они попали, более того, их надежды пока никто не разрушал, наоборот, привели в казармы на 20 коек, поставили на довольствие, в медпункт сводили, экскурсию, провели на тренажёрах, дали взлететь и истребитель, и даже пришвартовать тяжёлый крейсер, вернее, попытайся, крейсер случайно насадили на мачту, как бабочку на иголку, потом их еле плетущихся провели к главным ангарам и даже дали посидеть в кабине истребителя. Как им говорили, со второго курса эти учебные машинки заменят вам и транспорт, и дом, и кровати, вы ещё их возненавидите, хе-хе, но никто не верил, как можно ненавидеть ТАКОЕ прекрасное творение?! Но и это было не всё, финалом всего путешествия был он, учебный линкор «Пётр Первый», вдуматься только ЛИНКОРН! Вот поэтому, в том числе эта школа и звалась первой. Подарок русского императора к столетию школы был воистину царским, и пускай даже тогда этот красавец был несколько устаревшим, из-за чего чуть не попал на списание-утилизацию-переплавку, стараниями курсантов школы и её инженеров почётный пенсионер мог задать жару даже современным моделям последнего поколения, о чём с гордостью сообщили детям их экскурсоводы. Уставших и клепающих носом их отвели на ужин, потом в душевые, до казарм, и вот наконец долгожданный отбой.

Для всех, даже для усталого Гарри, что отрубился едва ли не одним из первых, а вот наутро, когда он, наконец, проснулся от команды: «ПОДЪЁМ! Сонные тетери оделись, заправили постели, умылись и на посторонние!» Гарри, уже лишённый сонной придури, засуетился, доставая свой крайне важный артефакт.

— Кадет Шепард, что вы делаете, вам же ясно было сказано, что вам нужно сейчас делать? — Инструктор Хавьер Родригес хоть и спросил его всё тем же жизнерадостным тоном, каким вчера с их группой общался, да только повеяло от него чем-то таким, нехорошим скажем так, а ещё подходил он всё ближе и ближе, подбираясь к дальней Гариной кровати посреди утреннего хауса, в то время как мальчик всё пытался найти место, чтобы пристроить нечто похожее на растровое зеркало.

Хавьер подошёл ближе, и зеркало оказалось ни фига не зеркалом, абсолютно чёрная поверхность с чуждыми потусторонними белыми переливами внушала подсознательную жуть. — И что это? — спросил он.

— Артефакт перехода в другую школу и мир. — ответил Гарри, всё ещё пытаясь найти место, куда бы его пристроить, и не находил, место было или над кроватью, или над трубочкой, и то и то фиговый вариант.

— Так и ты не нашёл места лучше, чем установить его в казарме среди своих сослуживцев, кадет Шепард, это тупость или вредительство? — въедливо вопросил Хавьер.

— Никак нет, — отвечал по форме Гарри, собаку съевший на таком общении. — Это отсутствие времени на решение важных вопросов во время экскурсии. Сколько раз меня на полуслове заткнули вчера?

Инструктор Хавьер, может, и хотел что-то сказать, да язык прикусил, ибо да, был за ним такой косяк, однако косяк косяком, а профессионалом Родригес был крепким и куда девать, судя по всему, стационарный телепорт догадался быстро. — Хватай свою штуку, всё, с чем в свою другую школу отправишься, и дуй за мной. — сказал Хавьер и, что-то бурча на итальянском, что автопереводчик предпочёл не переводить ребёнку, инструктор направил свои стопы к выходу, а уходя он сурово посмотрел на остальных детей и не попросил, приказал: — Когда я приду или мой сменщик, поторайтесь плацу уже стоять у вас пол часа не больше! — Сказал он, переступил порог, закрыл за собойдверь и повёл Гарри к КПП, где провёл ребёнка почти до выхода из школы и на глазах у постовых сказал: — Устанавливай здесь. — указал он на стену в пропускном пункте в аккурат напротив караульных и скрытых выдвижных турелей.

Гарри, выхода-то особого не имея, установил артефакт. Как бы ему ни хотелось послать всё на хер, а пришлось ему прикосновением руки вызвать на поверхности изображение часов и пальцем перевести стрелки на часах на 20 часов назад. С тяжёлым вздохом мученика хотел уже шагнуть вперёд.

Но немаленькая такая лапа легла на его плечо. — Так, малой, а ну-ка развернись, — сказал Родригес, уже разворачивая Гарри лицом к себе. — Интересно… — Задумчиво протянул инструктор, вместе с этим мяукнув смской коллегам в общий чат: «На плацу подменяете меня, должен буду»  — Судя по твоему виду, в эту вторую школу, как её, Хогвартс, ты идти не хочешь, так?

— Нет. — Односложно ответил ребёнок.

— Но всё же идёшь?

— Да. — Коротко буркнул мальчик. Не доставляло ему удовольствия душу свою теребить. Да только Хавьер на это расчетливо плевал. Ему было:

— Любопытно, прямо-таки очень любопытно, а почему, позволь узнать? — Напористо, но расчетливо влезал он в личное пространство, которого у кадетов, по чести говоря, и не было вовсе так иллюзия лишь. — Гарри, я жду. — Сказал он столь проникновенно, что парень просто не удержался.

— А какой у меня выход? — Печально начал он. — Или только Хогвартс, потом лётная академия, если ОЧЕНЬ повезёт. Или вот такое совместное обучение! — Гарри с ненавистью посмотрел на врата перехода. — Или вообще никакого, эта скотина не даст!

На артефакте золотым светом сложилась надпись: «Я всё слышу, Гарри. Подпись: Твой любимый учитель Жнец Альфред».

— А плевать. — Ответил Гарри, потом продолжил. — Совместное обучение — это максимум, что я смог выторговать.

— Так интересно дела складываются, и почему ты считаешь, что если не пошлёшь всё на фиг и не уйдёшь отсюда, не сможешь учиться или тебе не дадут?

«Ах ты, сука!» — Возникла новая надпись.

— Представьте, что у вас кто-то днём и ночью неделями и месяцами зудит над ухом, давая вредные советы и неправильные подсказки, и ни избавиться, ни убежать, ни заткнуть при даже огромном желании этот голос нельзя. — Тихо сказал Гарри,

«Моя ж ты лапочка, ты помнишь наше первое знакомстово? Это так мило!» — Новая надпись с умильным смайликом под ней.

Рамиреса передёрнуло. Опытный солдат и психолог прекрасно понимал: Преследование особенно такое и за пытку сойдёт, и сломает, и в дурку отправит, причём любого, невзирая ни на силу, ни на подготовку.

— Ну хорошо, положим, я согласен, это весомый аргумент, и учиться ты, получается, должен. Теперь скажи мне, друг сердечный, а как всё это происходить-то будет?

— Ну… — Замялся Гарри, а потом взял да и выложил всё, что ему известно, и про путешествия во времени, и про поезд, и про то, что должен вернуться спустя минуту, может, две, и что правда для него часов двадцать пройдёт, и много про что ещё на эмоциях рассказал в ходе их с Родригесом беседы. Итальянец умело, как нитку из пряжи, тянул с ребёнка информацию осторожно, по капле, но всё же быстро и много, тонкой струйкой выманивая все секреты и наматывая на свой роскошный ус, аки мастерица какая нить на веретено. Вроде бы и помаленьку, а времени немного пройдёт, и уже о-го-го сколько. В разведку бы таких одним словом, да кто же пустит-то? В кадетской школе порой такие страсти кипят, что мадридский двор позавидует. А потому мало способных было самой администрации школы, и мало, 3 из 4 инструкторов такие, а ей всё мало. Жадна она до умелых кадров, жадна. Но отвлёкся я маленько, вернулся надобно к Гарри и Родригесу где-то этак спустя полчаса…

— Так, замнём для ясности, сейчас ты шагнёшь в эту арку, переместишься во времени до 1 сентября 1991 года другого мира 10:40 и сядешь на поезд, и сколько поезд будет ехать? — спросил он с удевительной для взрослого стойкостью, получив двойственную реакцию:

«До вечера он будет ехать прямо до школы у неё собственная жд ветка из Лондона в Шотландию и прямо до конечной в пришкольной деревне. Там-то их вех и встретят преподаватели Хогваркса» в качестве подробной надписи в арке артефакта одновременно с обезоруживающим «Я не знаю» от Гарри Шепарда.

— До вечера получается… — Протянул Рамирес впечатлённый «осведомлённостью» кадета — А жрать ты чего, в поезде будешь? — Спросил он о самом главном ибо сам не дурак был заморить червячка с бычка размером. Гарри же ответил возмутительным пофигизмом пополам с неприязнью.

— А это так важно? — спросил он.

— Мальчик, вот что я тебе скажу: твои равнодушие и фатализм никогда, запомни, никогда не должны вставать между твои желудком и едой. Ты будущий пилот, вы ОЧЕНЬ много работаете мозгом, а это и в спокойном-то состоянии до безобразия прожорливая штука, а уж во время полётов так вообще за грань разумного всё выходит, вам нужны ка-ло-ри-и. Желательно полезные, при невозможности хотя бы не вредные. У тебя сколько времени ещё в запасе?

Гарри бросил взгляд на часы, что золотым светом отображались в арке… — Четыре часа максимум, потом я не успею.

— Ну что ж, тогда бегом на завтрак, ты как раз успеваешь к началу, потом два урока, и у тебя будет ещё полтора часа в запасе, а там тебе и контейнер соберут. Чего стоим? Кого ждём? — спросил Рамирес. — Бегом, бегом, — подманил он его рукой и сам припустил лёгкой, почти вальяжной для НЕГО трусцой. Гарри же едва поспевал.

Они прибежали на завтрак, Гарри вместе со всеми под любопытными взглядами «мол, куда это ты ходил?» набил живот свой, чем повара послали, да и отбыл с гурьбой одноклассников на уроки. Чудесными и чудовищно интересными мгновениями прошли уроки истории Альянса и химии, даже внушительное домашнее задание мальчика не испугало, и, хотя он с нетерпением ждал уроков физики, Гарри пришлось отложить его до субъективного завтра. Взяв контейнер с едой у инструктора, парень под сочувственным взглядом с видом узника, идущего на эшафот, шагнул в арку портала. Где с обратной стороны его встретил заливистый гудок уже заранее ненавистного красного инженерного изделия. «Чтоб у тебя котлы взорвались», — в сердцах подумал мальчик, сложил другой парный портал в сундук и двинулся к одному из вагонов.