• Boosty Shared
• Виктор Ильин

• T

• эффект_снов
• эффект_снов_2

Дамблдор сидел за праздничным столом в преддверии церемонии распределения, и его настроение было мрачным, как коридоры Азкабана. И вместе с тем плескалось детским, почти наивным счастьем. Честно говоря, приглашая Гарри в Хогвартс, он и подумать не мог, что мальчик может испытывать столь жгучую, холодную и расчётливую неприязнь к его школе чародейства и волшебства. Отчего Альбус был, мягко говоря, в печали пополам с предвкушением. Он с содроганием и даже некоторым восхищением вспоминал интервью, что Гарри с хранителями дали сегодня утром самой Рите Скиттер! Что, конечно, было очень плохо на первый взгляд, однако на второй… Лик верховного чародея медленно озарялся улыбкой — он ещё повоюет.

***Чуть ранее, почти обед, Хогвартс-экспресс***

— Конечно, есть, — ответил Гарри на глазах у Дамблдора. — Я много чего могу рассказать. Но для начала хочу вас спросить. Это традиция такая — первокурсников в точке «Купать»?

— Гарри… — Сделал попытку Дамблдор.

— Заткнись? — спросил Шепард.

— Я не это хотел сказать, просто… — Альбус, может, и хотел бы что-то сказать, но под хищным взором Риты, что ждала от него хоть единой дополнительной фразы, чтоб вывернуть её наизнанку, вынужден был замолчать, отчаянно желая, чтобы это всё ему лишь снилось.

А Рита Скиттер, довольная, как незнамо кто перед трапезой, задумчиво ответила: — Насколько я знаю, Гарри, я ведь могу называть тебя Гарри?

— Да, конечно, — ответил он.

— Так вот, насколько мне известно, такой традицией Хогвартс не славится, всё же это лучшая школа магической Британии, ведь так директор Дамблдор? — Спросила эта змея.

— Совершенно верно. — Натянуто ответил Альбус Дамблдор.

— Да? — Не удержался от сарказма Гарри. — Тогда я боюсь спросить, какая худшая? если в лучшей пятеро старшекурсников могут напасть на первокурсника с целью травли ещё до поступления?!

Скрип зубов архимага слышал весь вагон, а Рита воскликнула — Это ужасно!

На что барсук возмущённо ответил — Ужасно, дамочка, то, что, когда Гарри сразил этих отбросов, его попыталась покарать стража! Да так усердно, что в процессе стали ломать вагон! Вдумайтесь, внутри вагона взрывными заклинаниями швыряться! Я как хранитель Хогвартса просто вынужден был вмешаться!

— С трудом верится, но продолжайте, прошу вас. — Отвечала Рита, пока её перо строчило всё так быстро, что почти смазывалось в процессе.

— А что продолжать, выкинул я их, значится, из вагона через окна, так те не успокоились и за подмогой побежали, ну я вагон щитом и накрыл, они же мальца схватить хотели, а он Хогвартса ученик, и покуда так, никакая тварь даже смотреть на него косо…

— Не имеет права КАРР! Здравствуйте, леди, юноши, дир-р-ректор. — Раскланялся Аргунулус, появившись из дымки прямо на столе. Потом к барсуку скачком повернулся и… — Всё р-р-разведал, всё р-р-разузнал, ситуация — дер-р-рьмо! Опять бр-р-редятина про чистоту кр-р-р-рови вылезла.

— Значит, будем выбивать. — Индифферентно ответил Бернардус.

— Простите, бредятина? Выбивать?

— Ну да, бредятина, Салазар ведь по современным меркам грязнокровкой был и притом достиг немыслимых высот, посему слово «грязнокровка» есть не что иное, как оскорбление основателя и карается соответственно.

— Исключением? — Спросила Скиттер.

— Нет, зачем так мягко? У нас получше есть р-р-решения.

— Это какие же? — Полюбопытствовал Гарри. — Ну мне так, для понимания ситуации.

— Этого, мальчик, я ещё не пр-р-ридумал. — Аргунулус.

— Правильно мой друг говорит, тут думать надо, важно ведь не только наказать, но и пользу школе принести. — Бернардус.

— И всё же хотя бы один пример.

— Ну… мой умный друг любит диктовать книги под запись, так сказать. — Молвил Барсук.

— Но это не так страшно. — Гарри.

— Кровавым пером. — Припечатал Бернардус.

— О-о-о-о-о-у. — Ответила Рита, Гарри не понял, а ворон, воскликнув: «Это грязные инсинуации», — отгородился ото всех барьером, и за незримой стеной два хранителя беззвучно разлаялись, как дворовые собаки. Пока они были заняты друг другом, Альбус предпринял попытку убрать самый раздражающий его элемент куда подальше.

— Мисс Скиттер, думаю, на сегодня интервью…

— Не закончено. — Завершил Гарри, смело выводя директора Хогвартса из себя, стараясь поднять цену своего обучения куда-то в облака и доставить максимальное количество проблем, ведь если его исключат, он вроде как и не виноват будет вовсе. Он ведь ещё даже не поступил, ну не хочет его эта школа учить, он-то тут при чём? И видит Мерлин, мальчик почти добился своей цели. Ведь когда мисс Скиттер спросила, есть ли ему, что добавить.

Гарри в стиле парового катка проехался по святому, а именно по Хогвартс-экспрессу, критике подверглось всё: обивка сидений старая и истрёпанная: «На ней же просто сидеть страшно», покраска купе, та облупилась в одном месте в углу, но гарри заметил: «Я, конечно, понимаю, что ретростиль — это модно, особенно у вас, но не столько же!» И даже верхние полки, что едва ли держались на своих местах: «Мой багаж я спрятал под стол, ибо не хочу сидеть под дамокловым мечом», и с каждым словом Шепард, как маленький конструктор, входил в раж всё больше и больше, разобрав по косточкам всё своё купе, Гарри смело двинулся дальше по вагону, разбирая всё на свете: и стены, и потолок, и окна, особенно окна: «Почему их вообще можно разбить? А если можно, почему об осколки можно порезаться? Здесь что, никогда не было драк? Я первый?» Вопрошал Гарри, чтобы потом провести рукой под ковром и достать оттуда очень, очень много грязи: «А вот этим мы дышим все семь часов поездки? Прекрасно, просто прекрасно». Поттер шёл, мисс Скиттер следовала за ним едва ли не сияя, аристократы (те немногие, что вернулись) скрежетали зубами, а Дамблдор понял, что ему делать, опытный политик, он пусть и не сразу, но сумел перестроиться на новые рельсы, в конце концов, хочет мальчик устроить маленький Крестовый поход против Министерства магии Британии и всего магического мира, так флаг ему в руки. А Дамблдор подсобит, поможет или сбежать в другой мир, после чего добить министерство, или здешние порядки переделать.

Стоило Гарри остановить свою речь для короткой передышки, как Альбус воспользовался моментом: — Боюсь, мистер Поттер, ваш звёздный час подошёл к концу, поезд уже как полчаса должен был отправиться, вагоны подцепили, и теперь никто, кроме персонала школы и её учеников, не имеет права присутствовать в поезде. — Дамблдор с намёком посмотрел на Риту и немногих окружавших его аристо, что злыми глазами смотрели на Поттера, обещая ему все кары небесные и не только. (Дамблдор тоже умел доставить проблем.) — Что же до ваших замечаний к состоянию Хогвартс-экспресса, обещаю, что мы как минимум рассмотрим их и обязательно исправим все недостатки, верно ведь, мистер Стинчкомб? — Спросил Дамблдор у самого злого на Гарри волшебника.

Весь красный, как варёный рак, тот процедил: — Да, конечно, мы во всём разберёмся. — Гарри он хотел просто-таки растерзать, и не потому, что столько камней в его огород никто доселе не кидал, тем более публично, а потому что грязный выродок Поттеров, а никем другим, кроме как мальчиком, который выжил, маленький гадёныш быть просто не мог, залез в его карман! Даже косметический ремонт этой старой развалюхи влетал в такую копейку, что сердцу старого взяточника и бюрократа заранее становилось плохо!

(вот такой вот персонаж только ещё хуже и в поезде.)

Гарри же, понявший, что больше он из ситуации просто не выжмет, ответил: — Что ж, значит, нам, мисс Скиттер, пришла пора расстаться, всего вам доброго и до новых встреч, сер Дамблдор, господа, — раскланялся Гарри и под бешеным взглядом некоторых чиновников Министерства ретировался в своё купе.

Пронаблюдав, как маленький возмутитель спокойствия закрыл за собой дверь, Альбус, проводив всех на выход и отговорившись необходимостью ускорить Хогвартс-экспресс, направился в вагон новичков к другому весьма интересному ребёнку.

Пробуждённый, так звали таких, как он. Иногда, пусть очень нечасто, но сквибы могли обрести магию, пробудить её в себе. Дадли Дурсль, или, как он себя называет, Дадли Эванс (мальчик не простил предательства отца), был как раз именно таким ребёнком, первым за последние лет сто так уж точно, так что случай просто-таки чудовищно редкий и настолько же интересный британскому архимагу с научной точки зрения. Исследовать мальчика Альбус хотел страстно, аж до дрожи в руках. И нет, Дамблдор вовсе не хотел испытывать Эванса как подопытную крысу, у него, как и у любого мага, его силы, были куда как более изящные и разнообразные варианты действий, одним из которых ещё тогда летом он не преминул воспользоваться.

**Середина лета после инцидента с мисс Фиг**

— Ученичество. Я предлагаю Дадли стать моим личным учеником. — Сказал Дамблдор, обращаясь к Петунье и Дадли Эвансам. Мальчик и его мать сидели, напротив, и нервно сжимали кружки с чаем.

— У-у-у, учеником? — несколько нервно спросил Дадли, сжав кружку так крепко, что та слегка погнулась, благо что железная.

— Да, Дадли, именно учеником, — с лёгкой улыбкой подтвердил Дамблдор. — В магическом мире традиция личного наставничества весьма распространена.

— И, наверное, дорога, у нас нет таких денег. — ответила Петунья.

— Как это ни удивительно, но… нет. — ответил он обеспокоенной женщине. — Те маги, кого интересует презренное злато, ещё не могут быть учителями, ибо знаний не хватает, а те, кто достиг нужных высот, уже не интересуются деньгами. В большинстве своём.

— Тогда что им интересно? — потерянно спросил Дадли.

— Их интересуют тайны магии, — возвышенно сказал волшебник, — те нераскрытые загадки мироздания, что ещё не познаны умом, а ты, Дадли, такой и есть, ты одна большая загадка, Дадли, и я предлагаю тебе разгадать её вместе со мной, а в процессе я научу тебя всему, что знаю сам. Договор? — Дамблдор протянул руку Дадли.

— Ну-у-у-у-у, да, давайте договор, — Дадли несмело пожал руку Дамблдора.

— Отлично, — Альбус крепко, как в капкан, поймал руку ребёнка. Тут же и совершенно безболезненно порезал себе и мальчику магией ладони тот даже не почувствовал ничего. И этак заговорщицки произнёс: — Клянёшься ли ты, Дадли Эванс, быть моим учеником?

— Клянусь. — ответил Дадли.

— Клянёшься ли ты слушаться меня как учителя своего пуще отца родного? — спросил Альбус.

— У меня нет отца. — сказал Дадли, не заметив немаленькой такой магической вспышки. — Клянусь. — сказал он, породив ещё одну.

— Клянёшься ли ты быть верным своему учителю до конца своего обучения или до 20 своего лета? Ели же мы, отдельной клятвой, договор не продлим.

Дадли задумался на секунду (девять лет — это было много), но всё же твёрдо ответил: — Клянусь.

— Да будет так. — Ответил архимаг. — Я, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, архимаг Британского королевства, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс, верховный судья Визенгамота и Глава Международной Конфедерации Магов, принимаю тебя, Пробуждённый Дадли Эванс, в свои личные ученики с этой поры. Да будет так, я сказал. — Завершил он речь и разжал рукопожатие.

А следивший за директором древний василиск, который вовсе не спал, как думали некоторые пернатые тупицы, лишь тихо прошипел: «С-с-с-сильный ученик-с-с-с, но какой ш-ш-ше кренинс-с-с-с, даш-ш-ш-ш-ш-ше детали не с-с-спрос-с-силс-с-с-с-с-с-с-с-с, наплачетс-с-ся с ним директор, ох наплачетс-с-с-с-ся». После чего бесшумно ускользнул обратно в подземелье Салазара, здесь ему было уже неинтересно.

А Дамблдор, Дамблдор тогда тоже поспешил откланяться, едва завершил клятву, ибо замок, как капризный ребёнок, требовал внимания. Причём постоянно! Но даже несмотря на это и дикую усталость, хотя бы часа три в неделю Альбус для своего ученика находил и неизменно появлялся в доме номер четыре на Тисовой улице. Вот и сейчас, шествуя по вагону уже тронувшегося в путь поезда, Дамблдор решил заскочить к своему подопечному. Дверь, вторая, третья, пятая, о, есть попадание, вот в этом купе мальчик и сидит.

— А кто твои родители? — Послышался слегка растягивающий гласные юношеский голос. Важная и благородная из уст взрослого человека, в исполнении ребёнка она казалась по-настоящему смешной. «Явно очередной аристократишка чванство проявляет, надо спасать ученика», подумал директор и постучал в дверь. После чего открыл её. — Доброе день, джентльмены, могу я войти? — спросил он.

— Д, д, директор?! — Безмерно удивился Малфой-младший.

— З, здравствуйте, учитель, конечно, проходите.

— И тебе добрый день, Дадли, как дела? — ответил Дамблдор, входя в купе и подсаживаясь к своему ученику на диван под офонаревшими взглядами Драко Малфоя и его дружков-сквайров, Кребба и Гойла.

— Всё хорошо. — ответил Дадли. — Здесь… интересно.

— Это замечательно, мой мальчик. А вы, молодые люди? — Альбус вопросительно поднял бровь, как бы прося представиться, но вместо этого в закоротивших мозгах Драко что-то перещёлкнуло, наставив палец на Дадли, он обвинительно сказал:

— Ты обманул меня! Ты никакой не Дадли, ты Гарри Поттер! — Потом, будто бы очнувшись под очень весёлым взглядом директора, который с трудом не ржал в голосину (настолько потешно выглядел Малфой), парень споткнулся и…

— Простите, директор, просто это очень неожиданно — повстречать вашего ученика, повстречать героя, я Драко, Драко Малфой, это мои друзья, Винсент Креб и Грегори Гойл, поймите, я был просто очень шокирован и…

— И не поверили мальчику на слово… Что ж, понимаю. — Задумчиво молвил волшебник. — Гарри поттер в вагоне старшекурсников к вашему сведенью Ученик мой, представься ещё раз по полной форме, как я тебя учил.

— Хо-хорошо, — ответил Дадли, которого обвинение в том, что он Гарри, несколько шокировало, да и не чувствовал он себя ещё в магическом мире достаточно уверенно. — Позвольте представиться: пробуждённый маг Дадли Эванс, личный ученик Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.

…Зависли дети с ошибкой 404 на лицах, и это у Креба с Гойлом, а у Малфоя вообще синий экран смерти. Что это ему такое сказали, он вообще не понял.

Секунда…

Вторая…

Третья… — А, понятно, — перезагрузил систему Драко, — очень приятно познакомиться, Дадли.

— И мне тоже, Драко. — Сказал Дадли и протянул руку. Чего стоило Малфою её пожать, знает только он, директор Дамблдор и сам Дадли, который от волнения «слегка» не удержал контроль над силами, крепко, очень крепко поздоровался с благородным волшебником, то ли случайно, то ли не очень.

Непродолжительное пожатие, Малфой морщится, а директор Дамблдор этак участливо: «Что-то не так, мистер Малфой, вам плохо?»

— Да. — Сказал Малфой, схватившись за живот больной рукой. — Мне живот прихватило, я, наверное, пойду, — добавил он и поспешил ретироваться в компании своих клевретов: «Не орать же директору: ваш ученик мне чуть руку не сломал!»

Как только Малфой ушёл, Альбус с неодобрением спросил: «Ну и зачем?»

А Дадли с вызовом ответил: «Он плохой, очень, очень плохой парень, учитель, он любит делать другим зло, это сразу видно», — выпалил он, но под скептическим взглядом учителя добавил: «Наверное».

— Так «наверное» или «точно»? — спросил Дамблдор, как архимаг он прекрасно знал, свет давит на мозги не хуже тьмы, и если халатно к нему подходить, с гарантией сносит башню, причём подчистую, допускать — это Альбус, разумеется, не собирался, всем своим видом показывая, что ждёт ответа.

— Ну, ну, ну, я не знаю, мне показалось, что он такой же, как мои бывшие друзья, только ещё хуже. — Запальчиво отвечал Дадли, будто пытаясь что-то доказать учителю. — Он, он, он, не знаю, от него разит чем-то скверным, чем-то тёмным, неприятным, от него воняет, и вообще…

— Что вообще? — лез директор в душу с грацией носорога.

— П-про-просто вообще не понравился мне он, и всё тут. — Стукнул мальчик рукой по столу, заставив тот обиженно звякнуть.

— И всё же, не понравился как человек или как маг? Что тебе в нем не понравилось, характер или магия? Пойми, ученик, это важно. Мы же с тобой уже говорили о контроле магии и чувств, разве нет?

— Да, учитель. — Недовольно ответил Дадли, ну не любил он думать! Умел, но не любил. Однако всё же задумался, знал он учителя, тот не отстанет, так мало того! Ещё и новому учить не будет, гад такой! Потому спустя какое-то время после активных размышлений Дадли развернулся к директору и ответил прямо, честно и уверенно: — И то и другое.