• Boosty Shared
• Виктор Ильин

• T

• эффект_снов
• эффект_снов_2

Хавьер Родригес собственной персоной.

— Вернулся? — с улыбкой спросил Хавьер.

— Да, — ответил Гарри, он наконец-то был дома.

— Тогда бегом на занятия, а вечером отчёт. — Сказал Хавьер, и для Гарри разверзлась пучина ада, но после Хогвартса этот ад был приятный.

Весь день Родригес наблюдал за Гарри, как тот ещё до его путешествия в другой мир с неугасающим даже на фоне остальных детей интересом сходу вгрызается в гранит науки, как он внимательно слушает историю и какой интерес проявляет к химии. Как решает задачки и молча с достоинством принимает проверку от учителя физики Волкова Владислава Емельяновича, что было, мягко говоря, непросто. Старика за глаза звали Цепеш, Дракула, а иногда и просто Кровопийца али Вампир. Не просто так называли, надо сказать.

А после вкусного обеда ребёнок так и вовсе будто бы воскрес: уроки музыки (да, было там и такое, офицеров всё-таки растят) пожалуйста, физкультура — да без проблем, ну а теория полётов так и вовсе, дайте, как говорится, две, проглотил и даже не подавился. Остальные квёлые выходили, а у него аж глаза горели. И пусть результаты можно было списать на путешествие меж мирами и сутки отдыха, но так ведь нет же. Досталось Гарри несколько больше, чем остальным.

Но ничего, выдержал ребёнок и после ужина и отчёта про Хогвартс, на котором все посидели, бодрым шагом топал на вечернюю гимнастику, больше медитативный предмет, чем физически требовательный. Как раз самое то перед сном, после сеанса дурных воспоминаний на свежую голову.

А что воспоминания дурные, директор школы не сомневался. Сидя у себя в кабинете, Дмитрий Сергеевич читал отчёт с монитора и срочно заказывал на другом наверший передатчик скрытого ношения вместе с камерой впридачу. А то эта магическая школа как-то не вызывала доверия у директора, вот от слова совсем. И уж коли ему этого мальчишку Гарри втюхала разведка, так пускай теперь поможет его защитить! И придумает, как в этот самый Хогвартс попасть, ну так, на всякий случай, вдруг чего случится.

А оно и случилось, например, с самого утра Гарри запросил сухие пайки, и, хотя повод был «овсяную кашу не люблю», что там за овсяная каша, никто не знал, может, там не то что пробовать — нюхать нельзя! За это, кстати, Родригес чуть втык не получил с занесением в личное дело, спасло лишь то, что он мальчику контейнеры с едой вчера дал, потому да, отделался нагоняем за то, что Гарри с утра неизвестно что жрал.

Сухпай ему, конечно, дали, целый рюкзак на колёсиках с пол-литровой бутылкой питьевой воды в придачу. Но не сухпайком единым была богата школа, выяснив, что униинструмент у Гарри в той школе работает, сей девайс так накачали шпионским софтом, что мама не горюй, и, будто этого мало, споили мальчику следящий чип. Паскудная, надо сказать, для любых похитителей штука, цепляется к стенке кишечника и там остаётся, питаясь биотоками, к тому же умеет перемещаться по кишкам, так, что попробуй достань.

С этим всем развесёлым, сытным и очень любознательным скарбом мальчика и отправили в Хогвартс сразу после разминки, завтрака, в Хогвартс Гарри брёл как на казнь. Оттого и не увидел, как четыре биотика с палочками встали на караул возле артефакта перехода. Это Альфред информацию слил, оказывается, не только Гарри может перемещаться меж мирами, случись чего, и звезда развесёлых головорезов биотиков навестит волшебную школу.

Да, игры со временем — дело опасное, но бабушка Хель через знакомого жнеца Альфреда решила чуть прикрыть перспективного потомка ещё и вот такими окольными путями. С Кроносом она сама поговорит, тот недавно в смертную втюрился в очередной раз. Вот и закроют они вместе глаза: он на её шалости со временем, она на шалости с нестареющей девой. Взаимовыгодная слепота, так сказать, божественная порука.

Но всё это прошло мимо смертных вообще и Гарри в частности. Он вышел из портала, вышел в гостиную и вместе со всеми отправился на урок, способный камня на камне не оставить от хоть каких-то тёплых чувств к этой школе. Всех пуффендуйцев ждал он, Лучиано Принчипе-Медичи, как его зовут уже как месяц все коллеги, профессор зельеварения, магистр этой сложнейшей науки и мастер алхимии в придачу, форменная язва и до крайности принципиальный маг, способный за одно неверное движенье на своём уроке, втоптать любого в грязь! И не буквально, а словами лишь.

Входя на урок в кабинет безумного учёного Франкенштейна с расставленными тут и там экспонатами в формалине, грязными полками, гранитными партами и котлами для зелий на них, Гарри прям «воспылал» энтузиазмом, особенно когда увидел, что котлы оловянные. Но всё это лирика и суета сует, главным «украшением» учебной аудитории был сам профессор, сальноволосый, тощий как палка, в одеждах а-ля средневековый гот, и самое главное, с лицом «Вы все дерьмо! Один я Д'Артаньян!» А уж когда он заговорил, о-о-о-о, то была не речь, шедевр антипедагогики.

«Я постараюсь научить вас», — и далее пространное восхваление его предмета и себя самого с обязательным унижением всех остальных и предметов, и косвенно преподавателей и, конечно же, учеников. Гарри, конечно, видал самодовольных людей, но такого бахвальства, перемешанного с дикой гордыней, не встречал никогда. Рецепт на доске, ингредиенты в кладовой — скал — это чудо, и крутитесь, дети, как хотите. Ни техники безопасности, ни объяснений темы предмета, ничего этот «педагог» не сделал, просто бросил первокурсников, как щенков в море, и стоит, смотрит, кто выплывет.

Только Гарри по таким правилам играть не желал. Несмотря на общую суматоху, он сел, достал учебник по зельеварению и стал читать, хотя задание и было явно другим, Шепарду было по большому счёту плевать. Он прекрасно запомнил из занятий наставника, что зелья — штука опасная, однако правила безопасности попросту забыл, ибо зачем это помнить? Зелья он варил лишь месяца два лет в восемь, а потом, как бы Альфред не пытался его заставить, попросту забил на них, да и, честно говоря, не слишком-то наставник старался.

Химия XXIII века с успехом зелья Гарри заменила, а там и увлечение рунами и чарами подоспело, чему наставник был рад, ибо такое ощущение, что сам в этой теме плавал. Вот и получилось, что, хотя Гарри зельеварение толком не знал, о том, что они опасны, как и говорилось, был осведомлён. И теперь читал учебник, вернее, под скептическим взглядом профессора Медичи судорожно его листал. Ну, знаете, как это бывает? Когда нерадивому ученику вопрос задали и даже разрешили учебник использовать, но тот, поскольку в башке у него зияет пустота, даже с ТАКОЙ шпаргалкой ответить неспособен.

Глядя на этот цирк, профессор Медичи не выдержал и язвительно спросил: «Что-то не так, мистер Поттер?»

Гарри Шеппард даже ухом не повёл, листая учебник дальше. Какой такой Поттер, он понятия не имел, но профессор явно ждал ответа, потому стал оглядываться, а где этот самый Поттер находится, он ведь Шеппард. Профессора же такое поведение несколько… расстроило.

— Мистер Поттер, вы меня слышали? — спросил он напряжённым и несколько более холодным тоном, хотя куда уж больше.

Ноль реакции, лишь после: «Мистер Поттер, вы издеваетесь?» От профессора Шеппард оторвался от учебника, когда спиной почувствовал взгляды всех учеников, посмотрел на профессора и с непониманием спросил:

— Простите, сер… Это вы мне? — спросил он, и если бы тут были второкурсники, то в случае выживания Гарри как героя носили бы на руках, но, увы, здесь были первогодки. Все, конечно, удивились смелости Гарри, но ещё не поняли, КАК он выбесил профессора.

— Вам, мистер Поттер. — ответил профессор Лучиано лишённым каких-либо эмоций голосом, опасаясь просто проклясть мелкого поганца. Ещё никто на первом же уроке так его не оскорблял, но Гарри, будто не понимая, по какому тонкому льду идёт, на сколь тонком волоске его жизнь висит, выдал:

— Но меня зовут Шепард, сэр, а никакой не Поттер, так даже в моих документах написано.

— Вы смеётесь надо мной? Мистер Поттер? — спросил профессор, теряя последние капли терпения.

— Нет, профессор, — Гарри постарался хотя бы из вежливости изобразить уважение. — Я всего лишь представился, меня зовут Гарри Шеппард, а как вас?

Видит Мерлин, Медичи убил бы паршивца, коли не контракт со школой и не будь сей нахал хоть в чём-то прав. — Лучиано Принчипе Медичи, магистр зельеварения, мастер алхимии и ваш, — он особенно выделил это слово, — профессор, мистер ш-ш-ш-ш-ш-шепард. — прошипел Медичи. — Хотя с чего вдруг вы взяли себе другую фамилию, мне неведомо. — Явно враждебно закончил профессор, чем задел Гарри за больную мозоль, и тот, выходя за рамки всяческих приличий, всё же не сдержался.

— Может, потому, что Джон Шеппард — мой приёмный отец? А всяких Поттеров я в глаза не видел? — Всё же, — съязвил Гарри, чем почти сорвал урок, слишком долго с профессором препирался, да так интересно, что все о зельях почти забыли, один парень так и вовсе руку над котлом занёс, а бросить ингредиенты забыл, и вот рука устала, и совсем не ко времени в перегретое зелье что-то упало в следующий момент.

— ИДИОТ! — Возопил профессор, молнией метнувшись к котлу, отбрасывая мальчика и накрывая котёл магическим щитом. В следующую секунду тот взорвался брызгами, что, стекая по щиту, падали на парту и, шипя, испаряли закалённый магией камень.

— Практика закончена, всем погасить котлы! — раздражённо, почти сорвавшись, ответил профессор, уничтожая и котёл под щитом, и его содержимое лишь единым взмахом палочки. За последние семь лет у него ещё не бывало столь бездарных учеников. Репутация хорошо работала, и те ещё до занятий хоть маленько готовились! Но он и не таких науке зелий обучал!

— Я сказал немедленно погасить котлы! — Профессор не орал, но ему с его шипением и способностью буквально раздавить одним лишь взглядом оно и не надо было, тем не менее даже так смелые нашлись.

— Но профессор.

— Неделя отработок, выполнять. — Слегка повысил он голос с громкого шёпота до нормальной речи.

— Но…

— Месяц, — обернулся профессор, когда, наконец, дошёл до аудитории. Щелчок пальцами, и когда всё пламя под котлами погасило, котлы улетели в кладовку, по пути выливая все зелья в большую раковину. Принчипе ещё раз осмотрелся и буквально споткнулся на причине всего переполоха. Гарри уже не учебник листал, а достал какую-то старую тетрадь и чего-то из неё читал, причём явно с трудом, ругаясь сквозь зубы.

— Мистер… Шепард, потрудитесь, пожалуйста, объяснить, что вы делаете? — спросил профессор уже не от злости, а скорее из любопытства: как далеко этот нахал ещё зайдёт? Но Гарри удивил.

— Я перечитываю свои записи о правилах безопасности при варке зелий и эликсиров.

Медичи несколько удивился и слегка не понял логики. — У вас есть правила, но вам нужно их перечитать? Прямо на практическом уроке? И какова причина сего поступка, позвольте узнать? — Поднял он бровь и скрестил руки.

Не отрывая взгляда от тетради, Гарри убил профессора, вернее, попытался. — Просто я всё забыл за ненадобностью, а не подготовился заранее, потому что считал, что этот урок будет вводным и нам всё расскажут, чтоб мы хотя бы не убились. Впрочем, это, видать, не про Хогвартс. — Буркнул Гарри, пытаясь разобрать свои каракули себя восьмилетки.

— Что ж, — начал профессор, подходя к Гарри, благо тот на первой парте сидел. — Это хотя бы честно и хотя бы, — Медичи обратил внимание на спасённого ученика, — разумно. Вы позволите взглянуть? — спросил профессор Гарри, протягивая руку за его тетрадкой.

— Конечно, профессор. — Ответил Шепард, протягивая тетрадь. — Предупреждаю, курица лапкой написала бы лучше. — Добавил он, когда профессор тетрадь всё-таки взял.

— Самокритично. — Ответил мужчина, вчитываясь в не такие уж и страшные каракули (он и хуже видал). — Хм. — Профессор перелистнул лист, затем другой. — Неплохо, но недостаточно подробно. — Профессор захлопнул тетрадь и передал мальчику. — Оставьте себе на память, мистер Шепард, и достаньте свежую тетрадь.

Гарри послушался, достал и тетрадь, и перо с чернильницей. А вот его сосед даже не пошевелился, он, как и почти весь класс, мягко говоря, с обидой смотрел на выскочку, что всем устроил «приключение». Медичи это заметил, подождал секунд пять, затем ещё десять, поднял бровь и этак с любопытством молвил:

— Всем нужно особое приглашение, чтоб достать тетради? Или лекцию все будут запоминать на слух? — съязвил он. — Быть может, вы считаете, что этого хватит, чтобы сдать контрольную на следующий урок? Что ж, тогда тема сегодняшнего заня…

Тихо проклиная Гарри Поттера-Шепарда, весь класс стал доставать тетради и перья с чернилами.

— Почему-то я так и думал, — прокомментировал профессор воцарившийся хаос, подождал немного и провозгласил: — Итак, темой сегодняшнего урока будут основы зельеварения и правила безопасности. Правило первое: зельевар не должен отвлекаться… — Уже не профессор, заслуженный зельевар продолжил лекцию, а Гарри с трудом успевал записывать, стараясь уловить каждое слово.

Мягкая бархатистая речь профессора лилась в уши ребёнка, с лёгкостью задевая невидимые струны его души: что-то Гарри знал и так, что-то представлял иначе, чего-то вообще не знал, а каких-то кусков в его башке и вовсе раньше не было, отчего все смыслы вставали с ног на голову и наоборот.

С коротким перерывом на перемену сдвоенный урок продолжился, и Шеппард-младший, слушая профессора, стараясь уловить и записать каждую фразу, даже потихоньку начал верить в Хогвартс снова, пусть чуть-чуть.

Но как бы ни были приятны ребёнку сии пусть и сложные, но весьма интересные речи, урок закончился, и следом за зельеварением детей в теплицах с улыбкой ждала она, декан факультета Пуффендуй Помона Спраут.

Милая и очень, как говорят, пышная волшебница, и заметьте, не толстая, а именно слегка полноватая, из тех, про кого с любовью говорят: «Хорошей женщины должно быть много». Слегка суетливо, но тем не менее весьма-таки резво лучший герболог Британии забрала детей в свою обитель. Где устроила просто шикарную экскурсию по своим владениям. Гарри был в ботаническом саду, да не где-нибудь, а в Кью-Гарденс — огромном ботаническом саду в Лондоне. Куда его водил дедушка для расширения кругозора. Тогда после восьмичасовой прогулки, ему казалось, он видел всё: тропики, полные влаги, с гигантскими пальмами и лианами на них, засушливые пустыни с цветущими кактусами и острыми колючками, леса, озёра, болота, снежные пустыни и даже кораллы в морях.

Но теплицы «Помпоны Спраут», хоть и были скромнее размерами, брали качеством содержимого. Каждый куст, травинка, да что там, даже мох под ногами казалось был живым. Кусты поворачивали ветки, лианы, казалось бы, наблюдали за детьми. Да ладно бы лианы, мелкие цветочки в горшках поворачивали, то соцветия в сторону учеников поворачивали, то «нос воротили», то под землю прятались, то расцветку меняли, то… То, одним словом, много было этих "то" и не только с цветами.

Маленький (ну как маленький, три гектара, если округлять) ботанический сад просто поражал воображение буйством красок, форм, размеров, звуков и запахов, все ходили, открыв рты, а гордая профессор, казалось, вот-вот и взлетит, и ведь действительно взлетела!

— А это моя гордость, лучезарная роза, — сказала она, снимая горшок с трёхметровой ниши и опускаясь снова на землю. — Её ещё называют Ямами но канзасина или Божественный Колючий Цветок Красоты Гор. Растёт исключительно в горах на самых высоких пиках. — комментировала профессор спускаясь. — Но не потому, что любит высоту или холод, а потому что любит быть выше всех. Знали бы вы, чего стоило приручить эту гордячку. — Сказала профессор, демонстрируя всем цветок с поистине королевской статью. Но, увы, закрытый и ощетинившийся шипами.

— Символ императорской власти магической Японии, — важно комментировала профессор. — Каждый наследник престола растит такую и приручает в процессе. И коли на церемонии восшествия на престол роза не распустится на глазах у всех, венчание не состоится.

— Получается, вы можете претендовать на престол? — спросил какой-то остряк.

— Очень… Очень смешно, но нет. — Ответила профессор. — Видите ли, дети, роза должна раскрыться перед публикой, а эта красавица раскрывается только для меня и для тех, кто достоин. Как бы претенциозно это ни звучало.

— А как определить, что достоин? — спросил какой-то мальчишка.

— Есть много способов, — профессор перехватила горшок поудобнее. — Самый простой — попробовать коснуться рукой. Если достоин, цветок потянется к тебе, коли нет — отпрянет и даже может уколоть.

— А Гарри Поттер достоин? — язвительно спросил кто-то со Слизерина. — Герой магической Британии как-никак. — спросил мелкий интриган, надеюсь, что предателя крови, отказавшегося от своей фамилии, прилюдно сейчас насквозь руку проколет.

— То не мне решать, — напряжённо ответила профессор. — Решать должны Гарри и роза, и только они. — Закончила профессор с некоторым холодом, уже жалея, что решила похвастать, ибо дурой не была и что завоняло подставой, учуяла всем сердцем.

— Пусть попробует, если не трус. — ответил кто-то.

— Минус пятьдесят баллов за провокацию на уроке. — Ровно сказала профессор. — Гарри, ты не обязан пробовать, тем более сейчас. Роза не безобидна. — сказала профессор без капли теплоты в голосе, от хорошего настроения остался у неё лишь пепел.

Но не только профессор поняла всю подоплёку, Гарри тоже был далеко не кретин. — Может, я и не обязан, профессор, но тогда я прослыву трусом. — ответил он. — Вы позволите хотя бы попытку сделать?

— Что ж, хорошо. — ответила Спраут. — Всем отойти на десять шагов назад. — сказала профессор и топнула ногой. Из земли выросла колонна, увитая растительными узорами с позолоченной и изумрудной окантовкой, куда профессор и поставила розу, прекрасно зная, как эта стерва любит пафос.