Невидимка. Глава 15

Гарри потихоньку приходил в себя и пытался сообразить, где он. Он чувствовал под собой мягкую постель и ощущал вкус зелий во рту, а мучительная боль, которую он испытывал в течение последнего времени, исчезла. Это не значит, что он не испытывал боли совсем, но она была не такой невыносимой. Гарри чувствовал, что ему знаком запах того места, где он находился. Он попытался открыть глаза, но не мог. Они как будто склеились: наверное, его веки очень сильно опухли, как и все его лицо, изувеченное Макнейром, этим ублюдком, которого он обязательно отправит в тюрьму. Он был лордом, и собирался передать свои воспоминания в Министерство, чтобы у них не было возможности его проигнорировать.

Стон сорвался с губ Гарри, когда всплеск боли пронзил его бок: ребра все еще болели. Когда он застонал, он услышал, как рядом происходит какое-то движение, — там кто-то был! Но где там? Где он находился? Он, должно быть, сбежал, он очень сомневался, что Воландеморт займется его исцелением. Значит, что он успешно аппарировал, но куда?

— Как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросил мягкий женский голос, который Гарри хорошо знал — Эйлин.

Гарри только прохрипел в ответ, он не мог говорить, у него пересохло во рту. Его язык буквально прилип к нёбу.

— Сожмите мою руку, если вам больно, — сказал еще один голос, такой же красивый, как у Эйлин, но другой — мужской. Голос был Гарри знаком, но он никак не мог вспомнить, кому он мог принадлежать. Гарри почувствовал чью-то руку в своей, и сделал, как было велено — легонько сжал её.

К его губам прижали пузырек с прохладным обезболивающим зельем. Ему не о чем было волноваться, вряд ли бы Эйлин дала бы его отравить, поэтому он открыл рот и выпил все без лишних слов.

— Вот вода, — снова сказал мужской голос.

Гарри практически заглотил воду. По его ощущениям он не пил не меньше месяца, так велика была его жажда. Он дернулся, когда почувствовал, как чужие пальцы касаются его лица, нанося какую-то мазь, и оно начинает гореть.

— Немного попечет, но, зато, синяки почти исчезнут, — сказал мужской голос, продолжая втирать его.

Действительно, Гарри чувствовал, как сходит отечность, веки уже не ощущались налитыми свинцом. Он попробовал открыть глаза, но побоялся, что мазь попадет в них. Наконец тёплая влажная ткань сняла с кожи остатки мази, и через минуту его лицо стало почти нормальным. Первым, кого он увидел, когда открыл глаза, был его бывший профессор зельеварения. Гарри ему захотелось ударить себя, — вот откуда он узнал голос!

— Как ты, Гарри? — спросила Эйлин, и ее лицо было радостным.

Гарри моргнул, это был хороший вопрос. Как он? Он полон желания убить брата, а затем отомстить тем трем Пожирателям смерти, что издевались над ним. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем увидеть их в Азкабане. А в остальном… Он не хотел пугать Эйлин, сказав ей, что чувствует себя дерьмово.

— Я в порядке, учитывая все обстоятельства, — ответил Гарри.

Эйлин принесла поднос с едой, а Снейп стал устраивать Гарри на кровати, чтобы он мог поесть.

— Что с вами случилось? — спросил Снейп, помогая юноше сесть, сложив несколько подушек у него за спиной для поддержки. Профессор удивил его оказываемой ему помощью. В Хогвартсе он произвел на Гарри впечатление человека, предпочитающего одиночество и не стремящегося утешать окружающих.

— А что рассказал мой братец? — мрачно нахмурившись, спросил Гарри, чьи глаза потемнели, едва он подумал о нём, он опустил их на поднос с едой и принялся утолять голод.

Северус заметил странную реакцию юноши на такой простой вопрос и слегка встревожился, что, черт возьми, случилось той ночью?

— Меня не интересует его версия событий, я хочу знать вашу. И давайте будет смотреть друг на друга, когда разговариваем, — сказал Северус спокойным, но непреклонным тоном.

— Ник в лабиринте оказался под империо, как и Виктор, который напал на Флер. Я оглушил Виктора, но Флер уже была слишком ранена, чтобы продолжать борьбу за кубок. Она послала две пары искр, и она сказала мне, чтобы я продолжал свой путь к победе и не отдал её Нику. Ни Виктор, ни Флер не хотели, чтобы он выиграл, и, честно говоря, я тоже не хотел этого. У самого кубка Ник схватил меня, и я не смог вырваться. Это было странно, потому, что он точно не мог быть настолько сильнее меня. — Он смотрел Снейпу прямо в глаза, когда говорил, он не мог возражать человеку, который спас ему жизнь. Он допил остаток сока и слегка отодвинул поднос.

— Пока вы находитесь под властным проклятием, вы можете делать то, что обычно не способны. Это, в том числе, относится к силе и ловкости, — заметил Северус.

— Я заметил, что он был под властным проклятием, только когда мы схватились за Кубок, который оказался порт-ключом. Когда нас там выкинуло, Кубок укатился, и я стал думать, как взять его снова, чтобы вытащить нас оттуда.

— Вы что-то упускаете, — заметил Северус, его глаза сузились.

Гарри тяжело задышал, откуда профессор знал, что он что-то упускает?

— Ник понял, что это Питер Петтигрю… старый друг Джеймса, который был хранителем Фиделиуса, — продолжал Гарри, избегая взгляда зельевара.

— Почему вы сразу решили, что что-то идет не так, а не то, что это часть задания турнира? — спросил Северус. — И смотрите на меня, когда я говорю с вами!

Испуганные зеленые глаза встретились с его, и Северус понял, что ребенок скрывает что-то важное, очень важное, судя по его реакции.

— Гарри, ты можешь сказать нам, что случилось на самом деле. Мы обещаем, что никому не передадим твои слова, — сказала Эйлин грустным голосом.

Гарри знал, что может ей доверять, но мог ли он доверять Снейпу? Он еще раз взглянул в глаза Северуса и только сейчас понял: Эйлин была матерью профессора! Конечно, она говорила, что у нее есть взрослый сын и они так похожи! Как он раньше этого не заметил, наверное, от того, что давно не видел профессора. Это объясняло то, почему он был здесь, а не в Больнице Св. Мунго или в Хогвартсе. Если бы здесь не было Снейпа, Эйлин не смогла бы ему помочь. Принц-полукровка… Гарри чувствовал себя очень глупо.

— Мой шрам начал болеть, как будто кто-то приложил к нему горячую кочергу, — признался Гарри, после чего снова отвел взгляд и стал смотреть на свои руки.

— Твой шрам? — спросил Северус, его обсидиановые глаза слегка расширились. Мальчик знал! Он знал, что он мальчик-который-выжил, что он настоящий спаситель волшебного мира, а не та пародия, что зовется Ником Поттером. — Как долго ты…

— Всегда… — смущаясь, сказал Гарри, а его сердце разрывалось от адреналина: они поверили ему!

— Почему ты никому не сказал? — потрясенно ахнула Эйлин. В ее голосе был оттенок, который также говорил им: — Почему ты не сказал МНЕ?

— Кто бы мне поверил? Они бы просто обвинили меня в зависти к Нику, — грустно вздохнул Гарри.

— Возможно, — сухо проговорил Северус. — Итак, ваш шрам болел, вы поняли, что что-то не так. Что было дальше?

— Нас привязали к надгробию. Ник уронил свою палочку, моя осталась у меня. Петтигрю притащил котел размером с человека. Он провел ритуал, чтобы возродить Воландеморта.

— Не называй его имени, — прошипел Северус.

— У вас болит Метка при произнесении его имени? — спросил Гарри, вспоминая, как Петтигрю закричал от боли, когда Волдеморт прижал к ней палец.

Глаз Северуса дёрнулся — откуда этот мальчик мог знать?

— Это так, дорогой, — ответила за сына-стоика Эйлин.

— Дальше Петтигрю бросил Волди в котел и помахал палочкой и сказал: кость отца, воскреси сына. Плоть раба воскресит господина. И тут он отрезал себе руку, и она упала в котел. Затем он сказал, что кровь врага, насильно взятая, воскресит своего врага и взял мою кровь и кровь Ника, — тяжело вздохнул Гарри.

— Дамблдору следовало давно уничтожить останки, чтобы такого не случилось, — покачал головой Северус.

— Волди появился в котле, его лицо было бледным и больше было похоже на змею, чем на человека, безносое и с красными глазами. Он использовал Петтигрю, чтобы позвать своих Пожирателей смерти. Он коснулся отметины на своем предплечье.

Северус мрачно кивнул, и Эйлин прижала руку ко рту в безмолвном шоке.

— Я знал, что нам нужно убираться оттуда, Ник ничем не помог — он обмочился в штаны! — с негодованием воскликнул Гарри. — Мне удалось вытащить палочку из кармана, несмотря на то, что я был связан. Я повторял и повторял Finite incantantum, пока веревки не ослабли. Но Ник заорал, упав… естественно все сразу заметили это. Ник побежал, а на меня напала Нагини… Я ударил её Редукто. Змея взорвалась. Я тоже побежал к кубку, ныряя за надгробные камни и уклоняясь от проклятий, одновременно бросая заклинания в Петтигрю, который преследовал меня. Наконец, я в него попал, и это снова было Редукто. Оставалось всего каких-то три фута до кубка, когда меня настиг Круциатус от Волди.

Гарри не мог не вздрогнуть от этого напоминания. Эйлин тихонько вздохнула, поправляя постельное белье, чтобы не начать обнимать Гарри.

— И пока я бился в конвульсиях, Ник один схватил Кубок и сбежал.

— Он, что оставил тебя там? — переспросил Северус, хотя он видел правду в его глазах.

— Да. В ловушке, из которой нет выхода. Волди применил ко мне империо, он явно не знал, что на меня оно не действует. Я решил подыграть ему, попробовать что-нибудь придумать, чтобы убираться оттуда. Потом начали появляться Пожиратели смерти. Волди сказал длинную речь. Я никогда не подозревал, что у него такой талант, — прокомментировал Гарри, почесывая голову. — Он говорил о пожирателях смерти, которые не явились, о четырех погибших на его службе… один из тех, кто трусливо вернулся, а вас… он сказал, что собирается убить вас.

— Это меня не удивляет, хорошо, что я не явился на вызов, — сказал Северус, красиво изогнув идеальную черную бровь.

— Дальше не могу вспомнить ничего кроме попыток удержаться от крика и боли… Он держал Круциатус, пока я не потерял сознание. Очнулся я через два дня в подвале Малфой-мэнора. Домовой эльф принес мне немного еды, а Люциус Малфой практиковал на мне множество заклинаний. Потом он привел еще Макнейра и Эйвери, на них не было масок, и они называли друг друга по фамилиям, — Гарри содрогнулся от отвращения, вспомнив Макнейра. — Макнейр был худшим… кроме всего прочего он собирался получить удовольствие от меня другого рода…

Глаза Северуса снова расширились, он аккуратно взял Гарри за руку и осторожно спросил:

— И он сделал это?

Он бы не удивился, если бы Макнейр и Эйвери изнасиловали мальчика, так как это было в их натурах.

— Нет… Я читал об аппарации в начале года, я пытался, пока был в подземельях, но не смог, наверное был очень слаб.

— Нет, ты бы не мог. Подземелья Малфоя были защищены от аппарации и порт-ключей. В противном случае это была бы не очень эффективная тюрьма, это была не твоя вина, — быстро сказал Северус.

— Потом Люциус вытащил меня из камеры и потащил по лестнице наверх, в большую столовую. Там Пожиратели смерти окружили меня со всех сторон, Малфой вернулся, надел маску и занял свое место в круге. Я почувствовал, как вспыхнул мой шрам, и я знал, что ОН там… Я снова попытался аппарировать, и это последнее, что я помню, — честно сказал Гарри.

— Мир считает, что ты погиб в ночь, когда вернулся Темный Лорд. Твой брат сказал, что это он убил Нагини и Петтигрю, — сказал Северус.

— Меня это не удивляет. Он постоянно делает это: ночь смерти Волди, мой полет, тролль… Я к этому привык, — вздохнул Гарри. Мало того, что его брат бросил его умирать, он снова приписал себе чужие поступки.

— Так быть не должно! — крикнула обиженная за Гарри Эйлин.

— А какое сегодня день? — спросил Гарри.

— Уже четвертый день с тех пор, как тебя забрали. Завтра последний день в Хогвартсе. Ты отдыхай тут спокойно, я сам свяжусь с директором и сообщу ему… — сказал Северус.

— НЕТ! Я хочу завтра отправиться в Хогвартс, — твердо сказал Гарри.

Северус сузил глаза и неохотно кивнул.

— Пообещайте мне, что никому не расскажете мою тайну… — осторожно сказал Гарри.

— Это нельзя держать в секрете, мистер Поттер, — строго сказал Северус.

— Пожалуйста, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, — прошептал Гарри, задышав тяжело от охватившей его паники.

— При одном условии: вы позволите мне обучать вас, — сказал Северус.

— Почему? — осторожно спросил Гарри.

— Потому что я знаю кое-что важное, что четырнадцатилетний ребенок не должен знать, — осторожно сказал Северус.

Гарри прищурился. Эти слова звучали не очень хорошо.

— Поясните! — потребовал Гарри. Ему не понравилось, как слабо звучал его голос, но тут ничего не поделаешь.

Северус выглядел глубоко встревоженным, решая, что он может сказать мальчику, а чего говорить не следует.

— Примерно за год до твоего рождения было произнесено пророчество, я все еще был… верен тогда. Поэтому, когда я, Малфой и еще один Пожиратель Смерти услышали слова Трелони, предсказывающей падение Темного Лорда, мы немедленно сказали ему. Но мы слышали только первую половину этого… тот, кто обладает силой побеждать темного лорда, приближается… рожденный теми, кто трижды бросил ему вызов… рожденный смертью седьмого месяца, это все, что мы слышали. Я не ожидал, что Темный Лорд начнет охоту на нерожденных детей… Он стал одержим тем, чтобы выяснить, кто это был. В конце концов, он сузил круг до двух семей. Поттеров и Лонгботтомов, которые, кстати, скрылись. Это было хорошо, поскольку Беллатриса Лестрейндж и несколько других Пожирателей смерти вошли в их дом, намереваясь получить информацию. Вместо этого они были схвачены и приговорены к пожизненному заключению в Азкабане вместе со многими другими Пожирателями смерти.

— Когда вы стали шпионом? — спросил Гарри, широко распахнув глаза, переваривая эту новую информацию.

— Когда я понял, что он преследует вашу семью, я пошел к Дамблдору, чтобы защитить вас всех. Это был мой способ выплатить долг жизни твоему отцу, но я также был хорошим другом твоей матери, когда мы были детьми, — сказал Северус.

— Вы дружили с моей мамой? Почему вы больше не друзья?

— Мы общались с восьми лет до шестнадцати… Я назвал ее грязнокровкой, когда твой отец унижал меня перед всей школой, чтобы твоему крестному не было скучно, — усмехнулся Северус.

— Сириус Блэк? Хм… Я не видел его с тех пор, как был маленьким мальчиком трех лет, если я правильно помню, — сказал Гарри, склонив голову набок.

— Ты не знаешь эту дворнягу? — удивился Северус.

— Нет, и Люпин почти не обращал на меня внимания, когда преподавал в прошлом году, проводя все свободное время с Ником. — Пожал плечами Гарри.

— Когда-нибудь они все пожалеют об этом, — сказал Северус, пытаясь поддержать подростка.

— Я знаю, и когда я буду готов, все узнают. И я посмотрю, что они сделают.

— Выпей это и поспи немного, — сказал Северус, протягивая пурпурное зелье. Мало того, что Гарри был нужен сон, Северус и Эйлин тоже. Они провели всю ночь, исцеляя его. Эйлин ушла, чтобы Северус мог снять с него одежду и помыть. Как только это было сделано, на подростка надели пижаму. К счастью, его телу было нанесено не слишком много физических повреждений. Всего три удара ножом или кинжалом в грудь. Которые были очищены и исцелены.

— Сон без сновидений, — сказал Гарри, открывая его и выпивая одним глотком. Почти сразу он почувствовал сонливость. Зевок сорвался с его губ, когда уложил щеку на подушку. Он заснул, чувствуя себя намного лучше, но думая о том, что Флер, Седрик, Виктор и Луна считают его мертвым. Мысль о том, что завтра он отправится в Хогвартс, утешала его.

Северус смотрел на четырнадцатилетнего мальчика, он выглядел очень невинно и по-детски лгал. Он собирался помочь ему, чем мог. Северус считал, что, возможно, даже Дамблдор не поверит ему, если он скажет, что Гарри был мальчиком-который-выжил. Он слишком много вложил в Ника Поттера, слишком давно и сильно игнорировал Гарри Поттера, чтобы признаться в этом даже самому себе.

— Я должна была догадаться. Он казался таким ожесточенным по отношению к своему брату каждый раз, когда тот появлялся в газетах. Смотрел на его фотографии с отвращением и, возможно, разочарованием? — размышляла Эйлин, у нее в руке был стакан шерри. Северус выпил виски, они оба просто сидели, ошеломленные этой новой информацией, которую они усвоили.

— Я всегда знал, что Ник не побеждал тролля, но молчал, — сказал Северус. Ему было интересно, что Джеймс Поттер думает о том, что его сын любит зелья, но сразу понял, что ублюдку все равно. Крестный отец мальчика тоже бросил его, Блэк всегда подлизывался к самому популярному, даже в детстве. Люпин, однако, всегда был умным, или он думал так.

— Северус! Я не могу позволить тебе учить Гарри, если все, что ты видишь в нем — это способ победить Темного Лорда, — твердо Эйлин, опуская ногу. Ее обсидиановые глаза решительно смотрели на сына.

— Я не Дамблдор, я делаю это не только для этого, и я хочу, чтобы подросток выжил. Когда придет время, ему понадобится тренировка, и если он не планирует никому рассказывать в ближайшее время кто он, это хорошо. Это придаст ему элемент неожиданности и обеспечит его выживание. Я также хочу научить его зельям, я никогда не видел никого с такими же способностями, в зельях как у Гарри, — признался Северус.

— Хорошо, — с благодарностью вздохнула Эйлин. — Ученичество?

— Я думаю да, — согласился Северус. — Это лучший способ сделать это. Он станет мастером даже раньше, чем я.

— Хорошо, я буду чувствовать себя лучше, что он не в этой ужасной школе с этим мерзким паршивцем, — с чувством произнесла Эйлин.

— Гарри кое-что запланировал на завтрашний вечер. Я видел это по его глазам, — заметил Северус.

— Тогда мы будем сопровождать его. Я не хочу, чтобы его мать или отец причинили ему вред, — сказала Эйлин, что, возможно, у нее не так много магии, но для того, чтобы защитить Гарри от Лили Поттер вполне достаточно.

Северус Снейп просто жаждал, чтобы Джеймс Поттер что-то сделал против сына. По закону он был обязан защищать своего ученика. Даже от его собственных родителей. Так было со времен Мерлина. Легенда предполагала, что он взял под свою опеку учеников против воли родителей и установил такой закон. Самое лучшее в законах Мерлина — их нельзя было изменить, они были самой основой магии.

— Как ты думаешь, он примет ученичество? Кажется, ему нравится Хогвартс, у него там есть друзья и парень, — сказала Эйлин.

— Не знаю, я мог бы снова принять должность в Хогвартсе и обучать его там, но это все усложнит. И не уволит же Дамблдор Риза.

— Он ненавидит Гарри! Я получила несколько писем об этом. Он сказал мне, что боится, что из-за этого не сможет получить ученичество. Я не понимала, что он имел в виду зелья.

Гарри принял идею ученичества почти сразу же, как только об этом заговорил Северус. Ему даже не нужно было время на размышления. Северус предоставил ему выбор, хочет ли он вернуться в Хогвартс или нет. Гарри нужно было побыть наедине с собой и подумать об этом. Примириться с тем, что произошло, что должно было случиться, а затем принять решение. Посещать ту же школу, что и его близнец, который бросил его умирать?

Сегодня Гарри теперь выглядел намного лучше: он мог ходить, не спотыкаясь и не трясясь. Его ребра зажили, порезы и синяки почти полностью исчезли. Ничего не указывало на то, что он был ранен, кроме шрамов на груди и желтых синяков на лице.

Сегодня вечером действительно был прощальный пир. Гарри не хотел, чтобы Эйлин шла с ним. Однако она лишь доказала, что свой твердый характер Северус унаследовал у нее. Эйлин, Гарри и Северус шли по гравийной дорожке к входу в Хогвартс. Входные двери были открыты, так же как и двери в Большой зал. Эйлин и Северус проскользнули внутрь и наблюдали, как Гарри приближается к гриффиндорскому столу. Ник снова сидел рядом с Рональдом Уизли.

Гарри похлопал брата по плечу, и тот обернулся, нахмурившись на такую очевидную дерзость с чьей-то стороны. Но увидев, кто там стоит Ник резко побледнел. Все нахмурились, гадая, кто заставил Поттера выглядеть таким обеспокоенным. Лили, Джеймс, Минерва и Дамблдор спешили к нему в беспокойстве. Все лицо и тело Гарри были прикрыты толстым плащом; никто кроме Ника не видел, кто он. И тут Гарри сбросил капюшон, и весь Большой Зал вдохнул, потрясенный до глубины души. Флер и Луна бросились к Гарри. Виктор просто облегченно улыбнулся — он чувствовал, что что-то должно произойти.

Эйлин и Северус вышли наблюдая выражение недоумения, шока и, к их большому отвращению, сожаления в глазах Лили и Джеймса Поттеров от того, что Гарри Поттер, их сын, все еще жив. Северус уже приготовил палочку. Шок еще более усилился, когда Гарри ударил кулаком прямо в нос своего близнеца. Прозвучал тошнотворный хруст, после чего Ник начал кричать и рыдать. Кровь, хлынувшая из носа, обрызгала нескольких людей, находившихся поблизости, заставив их побледнеть от отвращения.